ЗНАЧЕНИЕ РЕШЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА ЗАКОННОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
А. С. ФЕДИНА
Федина А. С., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса и правоохранительной деятельности Тверского государственного университета.
Принцип законности в гражданском судопроизводстве непосредственно связан с реализацией в деятельности его участников законодательства о гражданском судопроизводстве. При рассмотрении и разрешении гражданских дел участники гражданских процессуальных отношений обязаны руководствоваться правилами гражданской процессуальной формы, установленными законодательством о гражданском судопроизводстве, а суд к тому же — и правильно применять нормы регулятивного права. Порядок гражданского судопроизводства в федеральных судах общей юрисдикции Российской Федерации определяется Конституцией Российской Федерации, Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации», ГПК РФ и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами, а порядок гражданского судопроизводства у мирового судьи — также Федеральным законом «О мировых судьях в Российской Федерации». К числу источников гражданского процессуального права ГПК РФ не относит судебную практику (ст. 1). Однако из пункта 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении» <1> следует обязанность судов общей юрисдикции наряду с нормативными источниками гражданского процессуального права учитывать в своей правоприменительной деятельности постановления Конституционного Суда Российской Федерации, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, постановления Европейского суда по правам человека. ——————————— <1> РГ. 2003. 26 дек.
Очевидно, что установлению законности в гражданских процессуальных отношениях отвечают знание и применение судами и другими участниками этих отношений судебной практики, вырабатываемой вышеуказанными судами, в том числе и решений Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ). Прецедентная практика ЕСПЧ подлежит использованию судами общей юрисдикции наряду с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), которая в системе источников гражданского процессуального права России занимает самостоятельное место (ч. 2 ст. 1 ГПК РФ). Значение решений Европейского суда в правоприменительной практике судов общей юрисдикции обусловлено его компетенцией, сущностью вырабатываемой им прецедентной практики по толкованию Конвенции и ее значением для судебно-правовой системы России. Существует как минимум три повода, ввиду которых знание и применение практики Европейского суда по правам человека необходимо при осуществлении правосудия судами в Российской Федерации. Первый. Конвенция является частью правовой системы России (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), соответственно подлежит непосредственному применению национальными судами при осуществлении правосудия. Однако многие нормы в Конвенции сформулированы абстрактно, и точный смысл они обретают только в прецедентах Европейского суда. Например, ст. 6 Конвенции говорит, что «каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона». Что такое «справедливое разбирательство», что такое «публичное разбирательство», что такое «разбирательство в разумный срок», можно осознать, только ознакомившись с конкретными решениями Европейского суда по данному вопросу. По сути, для отечественного правопорядка важны не только нормы Конвенции, устанавливающие минимальные стандарты соблюдения прав человека в Европе, — они уже имплементированы в современное судоустройственное и процессуальное законодательство России <2>, но и опыт применения положений Конвенции в практике ЕСПЧ. ——————————— <2> В соответствии с правовыми стандартами Совета Европы были подготовлены и приняты Гражданский, Уголовный и Уголовно-исполнительный кодексы, Кодекс РФ об административных правонарушениях, Арбитражный процессуальный и Гражданский процессуальный кодексы и другие законодательные акты в области судебно-процессуального производства.
Второй. Граждане России, так же как граждане других стран, входящих в Совет Европы, имеют право на обращение с жалобами в ЕСПЧ по фактам нарушения их прав, имевшим место после 5 мая 1998 г. <3> ——————————— <3> Конвенция о защите прав человека и основных свобод не имеет обратной силы, вследствие чего именно с момента ее ратификации Россией 5 мая 1998 г. для государства возникает обязанность исполнять конкретные международные правовые обязательства. Данное положение следует из ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней». Согласно критерию времени (ratione temporis) граждане РФ могут обратиться в ЕСПЧ только по фактам, имевшим место после 5 мая 1998 г. По данному вопросу см., напр., работу Афанасьева С. Ф. Применение ЕСПЧ критерия ratione temporis по российским гражданским делам // Актуальные проблемы гражданского права и процесса: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Вып. 1 / Отв. ред. Д. Х. Валеев, М. Ю. Челышев. М.: Статут, 2006. С. 240 — 244.
Согласно общей идеологии ЕСПЧ механизм Конвенции — вспомогательный, субсидиарный, он применяется, только если национальные власти не выполнили свою обязанность в соответствии с Конвенцией гарантировать защищаемые ею права и свободы. «Первичная ответственность за обеспечение защиты прав и свобод, перечисленных в Конвенции, лежит на национальных властях, особенно на судах. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы все заинтересованные лица, представители правительства, судьи и юристы были знакомы не только с Конвенцией, но и с практикой Суда» <4>. ——————————— <4> Цитата из речи г-на Л. Вильдхабера, Председателя Европейского суда по правам человека, по случаю проведения интернет-конференции «Европейские стандарты защиты прав человека. Обеспечение доступа в Российской Федерации» // СПС.
Кроме того, ЕСПЧ принимает решения, руководствуясь ранее вынесенными решениями — прецедентами, являющимися основанием для последующих решений. Соответственно без ознакомления с ними невозможно квалифицированно составить жалобу в ЕСПЧ и обеспечить свое участие в процедуре рассмотрения дел ЕСПЧ. Третий. Российская Федерация подписала и ратифицировала Конвенцию, приняв на себя вытекающие из нее обязательства, в том числе и по выполнению решений ЕСПЧ. В статье 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» прямо установлено, что Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации. По своему буквальному смыслу данное положение предполагает обязательность для России лишь той части практики Европейского суда, которая формируется при рассмотрении дел в связи с предполагаемыми нарушениями Российской Федерацией своих конвенционных обязательств. Это в полной мере соотносится с общим принципом связанности судебным решением сторон спора, но не третьих лиц. Вопрос о значении для национальной правовой системы практики Европейского суда, сформированной без участия Российской Федерации, не получил прямого разрешения в Конвенции и Федеральном законе N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней». Как отмечается в литературе, «значение прецедентов, создаваемых в рамках Совета Европы, состоит в том, что они являются образцом толкования норм… Конвенции». И хотя Россия не связана решениями Суда по другим делам, «применение исключительно «своего», основанного на национальном законодательстве и сложившейся практике, подхода к пониманию положений Конвенции, без учета толкований Европейского суда, может привести к ее нарушению и, как следствие, к ответственности государства» <5>. ——————————— <5> Кучин М. В. Права человека и проблема применения в Российской Федерации прецедентного права Совета Европы // Российский юридический журнал. 1998. N 4. С. 84.
Решения Европейского суда приобретают обязывающее значение для государств — участников Конвенции, которые не являлись стороной в споре, в части содержащегося в них официального (нормативного) толкования Конвенции, приобретающего значение правовых позиций Европейского суда. Для России таким значением обладают и решения ЕСПЧ, вынесенные в отношении иных государств — членов Совета Европы, до ее вступления в Совет Европы 5 мая 1998 г. Их прецедентный характер обусловлен действием договорных норм, по которым государствами — участниками Конвенции признается юрисдикция ЕСПЧ по толкованию Конвенции. Именно в таком двойственном качестве — как акты казуального решения споров о соответствии Конвенции действий российских национальных властей и как акты официального (нормативного) толкования конвенционных положений — решения ЕСПЧ входят в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в состав правовой системы Российской Федерации. Это приводит российского законодателя и правоприменителя к необходимости безусловного учета (и, естественно, знания) всей практики Европейского суда. На обязательность решений ЕСПЧ в системе судов общей юрисдикции обращено внимание последних в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Из редакции п. 11 данного Постановления следует, что в силу п. 1 ст. 46 Конвенции постановления ЕСПЧ в отношении России, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти РФ, в том числе и для судов. Выполнение этих постановлений предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя (в основном по выплате денежной компенсации), а также меры общего характера с тем, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Принятие государством-ответчиком мер общего характера подразумевает прежде всего анализ тех причин, которые привели к нарушению Конвенции в данном конкретном деле. Если нарушение Конвенции в конкретном деле произошло в результате несоответствия Конвенции внутреннего законодательства или даже конституционных положений, то их изменения становятся необходимыми в процессе исполнения данного решения Европейского суда <6>. ——————————— <6> Среди многочисленных примеров крупных законодательных изменений, принятых в процессе исполнения решений Европейского суда, особое значение имеют реформа уголовного процесса в Болгарии, которая была проведена с учетом решения дела Асенов против Болгарии (2000 г.), изменения Конституции Турции (2000 г.), реформа правосудия в Италии (2001 г.).
Однако чаще всего меры общего характера принимаются судебной властью государства-ответчика. Именно суды призваны адаптировать собственную практику к решениям Европейского суда с целью предотвращения подобных нарушений государством Конвенции. И даже когда судами применяются меры частного характера, они имеют значение для формирования последующей практики рассмотрения соответствующих дел. Так, например, в качестве индивидуальной меры в процессуальном законодательстве России установлена возможность пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебного акта, вступившего в законную силу, в связи с которым заинтересованное лицо, как правило, участвовавшее в деле, обращалось в Европейский суд. Постановление ЕСПЧ об установлении фактов нарушения положений Конвенции при рассмотрении судом РФ конкретного дела признается вновь открывшимся обстоятельством в системе арбитражных судов и в системе судов общей юрисдикции, но только по уголовным делам (п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ <7>, п. 7 ст. 311 АПК РФ). ——————————— <7> Принятию этой нормы предшествовало Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. N 4-П «По делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, В. С. Лалуева, Ю. В. Лукашова и И. П. Серебренникова». Согласно указанной в нем правовой позиции Конституционного Суда РФ «…решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации и, следовательно, открывают дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией».
ГПК РФ не называет решения ЕСПЧ в качестве основания для пересмотра судебных актов судов общей юрисдикции по гражданским делам (ст. 392). Различные подходы законодателя к значению постановлений ЕСПЧ как основанию для пересмотра судебного акта в единой системе судов общей юрисдикции по уголовным и гражданским делам не оправданны, как не обоснованны эти различия и в сфере гражданского судопроизводства, осуществляемого арбитражными судами и судами общей юрисдикции. Это не означает, что для судов общей юрисдикции решения ЕСПЧ в гражданском судопроизводстве не являются обязательными для исполнения. Обязанность судов общей юрисдикции ими руководствоваться в своей правоприменительной практике, в том числе при рассмотрении гражданских дел, вытекает из п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении». Однако речь идет о формировании будущей судебной практики и не означает пересмотра конкретного судебного акта, по поводу которого ЕСПЧ были установлены факты нарушений Конвенции государственными властями. С позиции принципа независимости судебной власти РФ от судебно-правовой системы Совета Европы положения ГПК РФ более логичны, нежели АПК и УПК РФ. ЕСПЧ не вмешивается в осуществление правосудия национальными судами, он не пересматривает судебные постановления национальных судов, поскольку не является по отношению к ним четвертой инстанцией. Он формирует прецедентную практику, которая служит для правоприменителей в государствах — членах Конвенции ориентиром по соблюдению прав человека, гарантируемых Конвенцией, в том числе при осуществлении правосудия по гражданским делам. Решения ЕСПЧ по жалобам граждан РФ на нарушения их прав, гарантированных Конвенцией, при осуществлении правосудия по гражданским делам, до сих пор касались установления фактов неисполнения судебных актов <8>, нарушения разумных сроков судебного разбирательства <9>. Необходимость в пересмотре судебных постановлений при таких нарушениях положений Конвенции не возникает. Значение решений ЕСПЧ для судов общей юрисдикции, как правило, рассчитано на формирование будущей судебной практики с целью избежать подобных нарушений Конвенции. ——————————— <8> Например, решение ЕСПЧ от 30 июня 2005 по делу Тетерины против РФ, жалоба N 11931/03 // Российская юстиция. 2006. N 3. С. 73 — 75; решение ЕСПЧ от 24 февраля 2005 г. по делу Познахирина против РФ, жалоба N 25964/02 // Российская юстиция. 2006. N 1 и др. <9> Например, решение ЕСПЧ от 23 июня 2005 г. по делу Зименко против РФ, жалоба N 70190/01 // Российская юстиция. 2006. N 2. С. 75 — 77; решение ЕСПЧ от 3 ноября 2005 г. по делу Константин Антонов против РФ, жалоба N 38020/03 // Российская юстиция. 2006. N 5. С. 76 — 77.
Верховный Суд РФ не пишет информационные письма для судов общей юрисдикции, как это делает ВАС РФ для арбитражных судов. С позиции информирования судей судов общей юрисдикции и иных причастных к гражданскому процессу лиц (граждан, судебных представителей, прокуроров и др.) о необходимости руководствоваться при рассмотрении гражданских дел конкретными решениями ЕСПЧ, особенно постановленными в связи с нарушениями положений Конвенции при осуществлении правосудия судами общей юрисдикции РФ, информационные письма Верховного Суда РФ по обзору конкретных решений ЕСПЧ могли бы сыграть положительную роль. Проблема восприятия российской правовой системой прецедентной практики Европейского суда в целом связана с общим вопросом определения места судебного прецедента в этой системе, что требует самостоятельного и всестороннего изучения. Однако следует отметить, что в большинстве случаев решения, вынесенные Европейским судом, влекут за собой конкретные изменения как в отдельных делах, так и в общих подходах судов к толкованию российского права. Это подтверждается практикой Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации, которые фактически при рассмотрении гражданско-правовых и иных дел опираются на положения прецедентной практики Европейского суда. Конституционный Суд РФ постоянно ссылается в своих постановлениях на практику ЕСПЧ. В отдельных случаях используемые Конституционным Судом РФ для разрешения поставленного вопроса решения Европейского суда имеют столь существенный вес для конкретного дела, что оказывают во многом определяющее влияние на решение вопроса о конституционности <10>. В ряде решений Конституционного Суда РФ конвенционные нормы в их интерпретации ЕСПЧ использованы не только для обоснования правовой позиции Конституционного Суда РФ по делу, но и вынесены в резолютивную часть решения <11>. ——————————— <10> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 января 2002 г. N 3-П «О проверке конституционности положений части второй ст. 170 и части второй ст. 235 Кодекса законов о труде РФ и п. 3 ст. 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» // СЗ РФ. 2002. N 7. Ст. 745; Постановление Конституционного Суда РФ от 20 февраля 2006 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности положения статьи 336 ГПК РФ в связи с жалобами граждан К. А. Инешина, Н. С. Никонова и открытого акционерного общества «Нижнекамскнефтехим» // РГ. 2006. 3 марта. <11> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ (п. 1 резолютивной части) // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 700; Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2001 г. N 42-О «По жалобе ЖСК «Юго-Запад», ЗАО «Югбизнесцентр», граждан И. А. Брагинец, С. А. Городько на нарушение конституционных прав и свобод положением пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2001. N 15. Ст. 1531.
Высший Арбитражный Суд РФ в своем информационном письме от 20 декабря 1999 г. подробно изложил требования ст. 6 Конвенции («Право на справедливое судебное разбирательство») и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции («Защита собственности») к толкованию прецедентов ЕСПЧ и обязал нижестоящие арбитражные суды принять во внимание эти требования при рассмотрении исков <12>. ——————————— <12> Информационное письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 декабря 1999 г. N С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие».
Верховным Судом РФ в отношении реализации судами общей юрисдикции положений международного права на внутригосударственном уровне было принято отдельное Постановление Пленума <13>, определены способы информирования российских судей о практике ЕСПЧ. В полном соответствии с юридико-техническими процедурами ЕСПЧ в системе судов общей юрисдикции медленно, но складывается практика не только применения Конвенции, но и решений ЕСПЧ по конкретным делам <14>. ——————————— <13> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» // РГ. 2003. 2 дек. Однако ссылки на правовые позиции ЕСПЧ можно найти и в других судебных постановлениях, например в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении» // РГ. 2003. 26 дек. <14> В качестве примера см.: Определение Верховного Суда РФ по делу N 1-019/04 от 18 мая 2004 г., Практика применения Гражданского процессуального кодекса РФ / Под ред. В. М. Жуйкова. М., 2005. С. 60 — 68.
Таким образом, активное внедрение элементов прецедентного права в судебную правоприменительную практику свидетельствует об углублении интеграции судебной системы России в международное судебное сообщество. На формирование практики применения национальными судами решений ЕСПЧ при осуществлении правосудия оказывают влияние ряд факторов субъективного и объективного характера. К первым надлежит отнести следующие. 1. Правовая система России относится к кодифицированной. Основным источником права в ней является закон, соответственно и правовое обоснование судом решений сводится к поиску необходимой нормы права. Очевидно, что трудность применения прецедентной практики ЕСПЧ российскими судьями заключается во многом в отсутствии умения руководствоваться решением как правовым источником для принятия последующего решения. Для обоснования судебного решения во внимание должна приниматься прежде всего правовая позиция ЕСПЧ, выраженная в его решениях. 2. Ссылка национальных судов на решения ЕСПЧ в судебных актах предполагает их знание, что оказывается для наших судей еще более проблематичным, исходя из объема прецедентной практики ЕСПЧ <15> и ее качественного своеобразия, не говоря уже об отсутствии в России источника официального ее опубликования <16>. ——————————— <15> Прецедентное право Совета Европы исчисляется десятками тысяч решений ЕСПЧ. См.: Сальвиа де Микеле. Прецеденты Европейского суда по правам человека. СПб., 2004. <16> Решения ЕСПЧ публикуются в периодических изданиях «Российская юстиция», «Бюллетень Европейского суда по правам человека» и т. п., но ни один из этих способов не имеет статуса официального издания прецедентной практики ЕСПЧ.
3. Привычка российских судей работать по старинке, когда для обоснования судебного решения легче отыскать нужную норму во внутригосударственном законодательстве, нежели давать собственное толкование положениям Конвенции и «обволакивающим» ее решениям ЕСПЧ, которое может не совпасть с толкованием суда вышестоящей инстанции и соответственно стать причиной отмены судебного постановления. В плане совмещения судебно-правовой системы России и системы Совета Европы обнаруживается проблема общетеоретического плана, имеющая практические последствия: соотношение юрисдикции ЕСПЧ как, по сути, субсидиарного средства правовой защиты по отношению к национальным средствам и закрепленного в Конституции принципа независимости судебной власти. Эта проблема, кстати, время от времени возникает в связи с постановлениями кассационных судов Италии, Франции, ряда других стран, когда соподчиненность национальной и европейской судебных систем вызывает сомнения <17>. ——————————— <17> См.: Ковлер А. И. Европейское право прав человека и Конституция России // Журнал российского права. 2004. N 1.
Согласно общей идеологии ЕСПЧ его вмешательство в результаты правосудия в государствах — членах Совета Европы не приветствуется. Решения ЕСПЧ не отменяют решения национальных судов. Судебные решения национальных органов правосудия подвергаются критике в прецедентах Европейского суда лишь в исключительных случаях — при наличии нарушения в судебных актах основополагающих норм Конвенции, а также положений, сформулированных Европейским судом и направленных на защиту имущественных прав и права на правосудие <18>. ——————————— <18> См.: информационное письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 декабря 1999 г. N С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие».
В качестве объективного фактора, который затрудняет и так сложный для российских судей процесс применения новых источников правового обоснования судебных решений, надлежит указать отношение самого ЕСПЧ к своей прецедентной практике. Европейским судом его собственные решения не всегда воспринимаются как имеющие абсолютное значение прецедентов <19>. Он признает свои решения, впервые вынесенные по определенной категории дел, значимыми и подлежащими учету при разрешении последующих споров по соответствующим вопросам и зачастую в своих решениях прямо указывает на сформировавшуюся прецедентную практику <20>. Однако в ряде случаев ЕСПЧ не исключает пересмотра ранее сформулированной им позиции при существенном изменении юридически значимых для понимания и оценки сути конкретного дела обстоятельств <21>. ——————————— <19> См.: Карапетян Л. М. Метаморфозы в решениях Европейского суда по правам человека // Журнал российского права. 2005. N 7. С. 107 — 108. <20> См., например: решения Европейского суда по правам человека от 12 февраля 1985 г. по делу Колоцца против Италии; от 9 декабря 1994 г. по делу Греческие нефтеперерабатывающие заводы «Стрэн» и Стратис Андреадис против Греции; от 23 апреля 1997 г. по делу Ван Мехелен и другие против Нидерландов; от 30 октября 1998 г. по делу Стирановски против Польского Государства; Постановление Европейского суда по правам человека от 28 июля 1999 г. по делу «Иммобилиаре Саффи» против Италии и др. // СПС. <21> Наиболее отчетливо данный подход Европейского суда проявился в рамках рассмотрения им споров, касающихся коллизии свободы слова и свободы совести и вероисповедания.
С одной стороны, это означает, что положения Конвенции являются живым инструментарием в практике ЕСПЧ, служащей ориентиром для повышения минимального уровня соблюдения прав человека в государствах — членах Конвенции. С другой стороны, очевидно, что такой механизм ЕСПЧ является источником дополнительного ряда проблем для российского правоприменителя, который должен уметь не только ориентироваться в системе прецедентного права ЕСПЧ, но и учитывать специфику ее формирования. Однако эти умения необходимы для судов вследствие выполнения международных обязательств РФ и обеспечения реализации ими минимальных стандартов соблюдения прав человека при осуществлении правосудия в государстве, являющемся членом Конвенции. Практика вышестоящих судов свидетельствует о готовности российских судов к применению прецедентного права ЕСПЧ. Для этого должен действовать механизм регулярного и своевременного обеспечения судей аутентичными текстами решений Европейского суда и их переводами на русский язык. Думается, государственная автоматизированная система «Правосудие», которая начнет функционировать в системе судов общей юрисдикции с 1 января 2007 г., доступно и своевременно способна информировать субъектов судебного производства о прецедентной практике ЕСПЧ. Знание и применение участниками судебных процессов в России всех решений ЕСПЧ (как вынесенных против РФ, так и без ее участия) не только соответствуют порядку выполнения международных обязательств России как члена Совета Европы, но и являются предупреждающим фактором появления новых дел в ЕСПЧ в связи с фактами их несоблюдения со стороны российских властей, к числу которых относится и судебная власть. В то же время реализация прецедентной практики ЕСПЧ в деятельности участников гражданского судопроизводства является гарантией соблюдения минимальных стандартов соблюдения прав человека при осуществлении правосудия, установленных Конвенцией, что, безусловно, имеет важное значение в установлении законности в гражданских процессуальных отношениях.
