ПРОБЛЕМЫ, СВЯЗАННЫЕ С УЧАСТИЕМ ПРОКУРОРА В РАССМОТРЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ
М. Ю. ЖИРОВА
Жирова Марина Юрьевна, ассистент кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета, кандидат юридических наук.
Статья посвящена анализу нюансов, возникающих в уголовных делах частного обвинения с участием прокурора.
Ключевые слова: уголовные дела частного обвинения, прокурор, судебное разбирательство, потерпевший.
Issues associated with presence of the prosecutor in consideration of criminal cases of private prosecution M. Yu. Zhirova
The article deals with nuances of criminal cases of private prosecution with presence of the prosecutor.
Key words: criminal cases of private prosecution, prosecutor, trial, victim.
Частью 2 ст. 20 УПК установлено, что уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116 и ч. 1 ст. 128.1 УК, считаются уголовными делами частного обвинения, возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего (его законного представителя). По общему правилу прокурор в таких делах не участвует, однако согласно ч. 8 ст. 318 УПК, если «после принятия заявления к производству будет установлено, что потерпевший в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы, мировой судья вправе признать обязательным участие в деле законного представителя потерпевшего и прокурора» <1>. ——————————— <1> В настоящей статье не рассматривается вопрос об участии прокурора в делах о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116 и ч. 1 ст. 128.1 УК, возбужденных руководителем следственного органа, следователем, а также с согласия прокурора дознавателем в порядке ч. 4 ст. 20 УПК, поскольку такие дела являются делами публичного, а не частного обвинения. См. подробнее: Ленский А. В., Якимович Ю. К. Производство по делам частного обвинения в уголовном процессе России. М.: Юрист, 1998. С. 176; Дикарев И. Публично-правовые механизмы защиты прав личности в производстве по уголовным делам, подсудным мировому судье // Мировой судья. 2009. N 8; СПС «КонсультантПлюс»; Жирова М. Ю. Особенности доказывания по делам частного обвинения: Дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2012. С. 155.
Закон, предоставляя суду право обязать прокурора к участию в разбирательстве дел рассматриваемой категории, не разъясняет правовые последствия такого участия: поддерживает ли прокурор в судебном разбирательстве государственное или частное обвинение (т. е. на ком лежит бремя доказывания, кто определяет объем предъявленного обвинения — прокурор или потерпевший), возможно ли прекращение уголовного преследования по специфическим основаниям, предусмотренным для дел частного обвинения (в связи с примирением сторон и отказом частного обвинителя от обвинения), каким объемом процессуальных прав наделены потерпевший и прокурор и т. д.
Определение вида уголовного преследования в случаях, установленных частью 8 ст. 318 УПК
Представляется, что ответы на поставленные выше вопросы зависят от правильного определения правовой природы таких дел. Однако ни законодательство, ни судебная практика и юридическая литература не дают однозначного разъяснения, к какой категории — публичного или частного обвинения — относятся дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116 и ч. 1 ст. 128.1 УК, в случае вступления прокурора в дело на стадии судебного разбирательства. Так, например, в соответствии с ч. 5 ст. 319 УПК дела частного обвинения прекращаются в случае примирения сторон со ссылкой на ч. 2 ст. 20 УПК, за исключением производства по уголовным делам, возбуждаемым дознавателем в соответствии с ч. 4 ст. 20 УПК, которые могут быть прекращены в связи с примирением сторон лишь в порядке, характерном для дел публичного обвинения (установленном в ст. 25 УПК). Поскольку вступление прокурора в дело на стадии судебного разбирательства в качестве исключения не названо, буквальное толкование закона приводит к выводу, что примирение сторон возможно по правилам, предусмотренным для дел частного обвинения (со ссылкой на ч. 2 ст. 20 УПК). Аналогично в ч. 4 ст. 321 УПК установлено, что государственный обвинитель поддерживает обвинение в судебном заседании, только если дело было возбуждено в порядке ч. 4 ст. 20 УПК и по нему проводилось предварительное расследование. Следовательно, в случаях, предусмотренных ч. 8 ст. 318 УПК, обвинение поддерживается частным обвинителем. Не вносят ясности в этот вопрос и приказы Генеральной прокуратуры Российской Федерации, в которых применительно к рассматриваемой ситуации речь идет только о деятельности прокуроров при возбуждении и поддержании обвинения в суде в случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК <2>. ——————————— <2> Приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 06.09.2007 N 137 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания» // Законность. 2007. N 11; Приказ Генпрокуратуры РФ от 05.09.2011 N 277 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия» // Законность. 2011. N 12; Приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 20.11.2007 N 185 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» // Законность. 2008. N 1.
В юридической литературе данный вопрос обсуждается достаточно скупо, однако можно говорить о наличии двух позиций. Согласно точке зрения И. С. Дикарева, при вступлении прокурора в уголовное дело на стадии судебного разбирательства оно теряет свой частный характер <3>. М. В. Соболев, напротив, считает, что в данном случае дело не утрачивает своей частной природы, т. к. оно было возбуждено по инициативе частного обвинителя и УПК прямо указывает на возможность примирения <4>. ——————————— <3> Дикарев И. Указ. соч. С. 6 — 10. <4> Соболев М. В. Производство по уголовным делам частного обвинения в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 23.
Таким образом, закон позволяет сформулировать противоположные выводы. Согласно первому из них, в ч. 8 ст. 318 УПК создана новая правовая конструкция, в которой прокурор является как бы «государственным представителем» потерпевшего. Вступая в дело, он начинает поддерживать частное обвинение, исходящее от потерпевшего, т. е. выступает по отношению к нему в качестве субсидиарного обвинителя. Создав такую конструкцию, законодатель тем не менее не установил никаких положений, раскрывающих права и обязанности прокурора, а также порядок и условия их реализации. Например, в законе не разъясняется, возложена ли на прокурора в данном случае обязанность доказывания и как именно она распределяется между ним и потерпевшим; каковы правовые последствия несогласия прокурора с предъявленным обвинением, вправе ли он отказаться от него и как в этом случае могут быть защищены права потерпевшего; может ли представление прокурора стать основанием для ухудшения положения обвиняемого в случае обжалования решения по делу при согласии частного обвинителя с вынесенным решением и т. д. Другой возможный вывод заключается в том, что, как и в случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК, в данной ситуации происходит трансформация частного обвинения в публичное. Для проверки данного вывода необходимо выяснить, сохраняются ли в случае выявления мировым судьей неспособности потерпевшего самостоятельно защищать свои права и законные интересы основания выделения частного обвинения в самостоятельный вид обвинения, использованные законодателем при конструировании рассматриваемого института. 1. Особая природа преступлений, посягающих в основном не на публичные, а на частные интересы в сфере особых общественных отношений (бытовых, семейных, дружеских). Представляется, что указанная природа этих преступлений сохраняется независимо от того, могут ли лица, в отношении которых они совершены, самостоятельно защищать свои права и интересы. 2. Сравнительно низкая степень общественной опасности преступлений. Вопрос о том, повышается ли степень общественной опасности рассматриваемых деяний, если они совершены в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы, представляется достаточно интересным. С одной стороны, ст. 63 УК относит совершение преступления «в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного», к обстоятельствам, отягчающим наказание. Кроме того, это обстоятельство предусмотрено в качестве квалифицирующего признака во многих статьях Особенной части УК (например, ст. ст. 105, 111, 112 и др.). С другой стороны, в ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116 и ч. 1 ст. 128.1 УК не дифференцированы санкции в зависимости от возраста или состояния потерпевшего, да и в судебной практике по данной категории дел нам не встретилось ни одного случая, когда бы подобные обстоятельства были отнесены к отягчающим вину. Для практиков, таким образом, очевидно, что общественная опасность таких преступлений не зависит от статуса потерпевшего. Кроме того, ч. 8 ст. 318 УПК ставит привлечение прокурора к участию в деле в зависимость от способности пострадавшего защищать свои права и законные интересы в момент принятия соответствующего решения судом, а не в момент совершения преступления. Наконец, если в случаях малолетства, беспомощности или зависимости потерпевшего можно было бы говорить о более высокой общественной опасности деяния, то о других ситуациях (иные причины, по которым лицо не может защищать свои права) этого сказать уже нельзя. 3. Необходимость обязательного учета мнения и волеизъявления потерпевшего при оценке общественной опасности содеянного. В юридической литературе неоднократно подчеркивалось, что без учета субъективного мнения потерпевшего зачастую трудно определить наличие состава преступления в действиях того или иного лица и степень их общественной опасности. Однако к случаям, предусмотренным ч. 8 ст. 318 УПК, это не всегда относится, поскольку причины, по которым лицо не может самостоятельно защищать свои права и законные интересы, могут существенно повлиять на их правовую позицию. Например, зависимость от лица, совершившего преступление, не дает оснований ожидать от жертвы преступления активных действий, направленных на привлечение виновного к уголовной ответственности. Скорее наоборот, находясь «под давлением» со стороны такого лица, потерпевший может препятствовать осуществлению правосудия, отрицать факт совершения преступления (даже на стадии рассмотрения дела, возбужденного по его собственному заявлению). То же справедливо и в ситуациях, когда пострадавший беспомощен либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. 4. Возможность самостоятельного доказывания потерпевшим виновности лица, совершившего преступление. Очевидно, что в случаях, установленных ч. 8 ст. 318 УПК, самостоятельная доказательственная деятельность потерпевшего невозможна в силу объективных (наличие психических или физических недостатков, беспомощность) или субъективных (зависимость от лица, совершившего преступление) причин. Таким образом, в случаях, предусмотренных ч. 8 ст. 318 УПК, отсутствуют как минимум два из четырех оснований выделения частного обвинения в самостоятельный вид обвинения. Это значит, что дела о таких преступлениях без вмешательства государственных органов, уполномоченных осуществлять уголовное преследование (прокурора), разрешить невозможно. Такое вмешательство обусловлено отсутствием у потерпевшего возможности осуществлять доказывание виновности лица, совершившего преступление, т. е. стремлением защитить права конкретного потерпевшего. Следовательно, вступление прокурора в дело частного обвинения в случаях, предусмотренных ч. 8 ст. 318 УПК, превращает его в дело публичного обвинения.
Правовые последствия вступления прокурора в дело на стадии судебного разбирательства
Вмешательство органов уголовного преследования отменяет право потерпевшего принимать решение о дальнейшем ходе уголовного преследования лица, совершившего преступление. Доказывание по таким делам должно осуществляться с соблюдением всех правил, характерных для дел публичного обвинения, с возложением бремени доказывания на прокурора (государственного обвинителя). Следовательно, прокурор поддерживает обвинение от имени государства, а потерпевший лишается возможности влиять на исход дела, как это предусмотрено в порядке частного обвинения. Если же прокурор, приняв на себя обязанность обвинения, придет к выводу о его необоснованности, он может и должен от него отказаться, однако при этом нельзя говорить о нарушении прав потерпевшего, т. к., вступая в процесс, прокурор, как и в других случаях, является гарантом законности, призванным обеспечивать реализацию прав и законных интересов участников уголовного процесса. Разумеется, привлечение мировым судьей прокурора должно быть обосновано объективными причинами, по которым потерпевший не может поддерживать обвинение и осуществлять доказательственную деятельность. К таким причинам не должны относиться неактивность потерпевшего, незнание им уголовно-процессуального и уголовного закона, низкий образовательный уровень и т. д. Необоснованность привлечения прокурора может стать основанием для обжалования потерпевшим или обвиняемым приговора или постановления суда. Представляется, что именно неопределенностью выполняемой прокурором процессуальной функции, вызванной несовершенством законодательной регламентации, обусловлено нежелание мировых судей привлекать прокуроров к участию в делах частного обвинения. Так, например, при изучении 200 уголовных дел частного обвинения, рассмотренных мировыми судьями Самарской области, нами был обнаружен только один случай привлечения прокурора к участию в рассмотрении дела частного обвинения в порядке ч. 8 ст. 318 УПК <5>. В целях совершенствования законодательной техники и правоприменительной практики, а также избежания двойственного толкования закона считаем необходимым внесение соответствующих изменений в УПК, устанавливающих, что дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116 и ч. 1 ст. 128.1 УК, в случаях привлечения прокурора к участию в деле на стадии судебного разбирательства (ч. 8 ст. 318 УПК) являются делами публичного обвинения. ——————————— <5> Архив судебного участка N 24 Самарской области. 2008 г. Уголовное дело N 1-65/08. В определении о привлечении прокурора мировой судья ограничился повторением текста ч. 8 ст. 318 УПК о том, что потерпевшая не может самостоятельно защищать свои права и законные интересы, однако из материалов дела (в частности, протоколов судебных заседаний) было видно, что потерпевшая имела определенные психические недостатки и была неадекватна (хотя на учете в психиатрическом диспансере не состояла). В обобщениях судебной практики других регионов и юридической литературе нами было обнаружено упоминание о нескольких других делах. Так, в статье Ярцева Р. В., Гордеевой Н. А. «Актуальные вопросы деятельности мировых судей в сфере уголовной юрисдикции» (Мировой судья. 2008. N 11 // СПС «КонсультантПлюс») дается ссылка на уголовное дело, в котором судья посчитал, что потерпевшая не может защищать свои права в силу возраста. В справке Владимирского областного суда о практике рассмотрения дел частного обвинения в свете изменений в УПК РФ (дела 2007 — 2008 гг.) (URL: hffp://oblsud. wld. sudrf. ru/modules. php? name=docum_sud&id;=43) также упоминается об одном случае привлечения прокурора мировым судьей в связи с «причиненными потерпевшей телесными повреждениями и длящимся характером противоправных действий в отношении ее».
