ПРИНЦИПЫ И ОСОБЕННОСТИ НАСЛЕДСТВЕННОГО ПРАВА США В СРАВНЕНИИ С РОССИЙСКИМИ
В. Б. ПАНИЧКИН
Паничкин В. Б., адвокат, старший преподаватель Новокузнецкого филиала-института Кемеровского государственного университета.
Прежде чем приступить к сравнению принципов наследования в США и России, необходимо учесть, что, как верно отметил английский правовед Дж. Чешир, решение проблем в общем праве вообще не может выводиться из какой-либо доктрины, поскольку подобные общие начала «чужды англосаксонским традициям»: английский судья создает правила, идя путем эмпиризма <1>; английское право по самой своей природе — «это не право, изученное в университете, не право принципов. Наоборот, это право процессуалистов и практиков». Крупный юрист в Англии — не профессор университета, а судья, вышедший из практиков, и изучение принципов права «не дало бы этим юристам ничего нового» <2>. Как верно отметил в письмах к Зорге в 1886 г. Ф. Энгельс, Америка «переняла без проверки целую массу идеологий из Англии» и в ней создалось «всеобщее, теперь лишь исчезающее из среды образованных общественных слоев презрение ко всякого рода теориям» <3>. ——————————— <1> Так, говоря о международном частном праве, Чешир заявлял: «Оно не является в большей мере точной наукой, нежели другая отрасль права Англии, оно не научно обосновывалось путем размышлений юристов, а выковывалось в процессе опыта». См.: Cheshire G. G. Private International Law. 7th ed. L., 1965. P. 32. <2> Давид Р. Основные правовые системы современности (Сравнительное право). М.: Прогресс, 1967. С. 295. <3> Цит. по: Раевич С. Англо-американское право. Общая характеристика так называемых источников права // Гражданское право современного империализма: Сб. статей / Под ред. Н. Кумыкина. М.: Сов. законодательство, 1932. С. 18.
Если европейский юрист видит в праве некие «принципы социального порядка», оставляя практикам «заботу о проведении этих принципов, прав и свобод в жизнь», то юрист общего права, «своего рода наследник практиков», относится к этому совсем иначе — с большим скепсисом и недоверием <4>. Будучи по профессиональной натуре весьма целеустремленным прагматиком, он с большим недоверием относится ко всякого рода общеправовым положениям, принципам и декларациям, резонно считая их пустыми словами, если в практическом отношении не существует гарантированных способов их осуществления <5>. ——————————— <4> См.: Bell J. English Law and French Law — not so Different // Current Legal Problems. 1995. Vol. 48. Part 2. P. 80 — 101. <5> См.: Chesterman M. Contempt: in the Common Law, but notthe Civil Law // International and Comparative Law Quarterly. 1997. Vol. 46. Part 3. P. 547 — 560.
Если свойственная римскому праву схоластическая тенденция к обобщению и абстракции постоянно стимулировала развитие всеобъемлющих концептуальных понятий, то общее право со своим методом эмпиризма и импровизации, напротив, имело тенденцию к конкретизации, индивидуализации юридических проблем, решаемых посредством специально создаваемых для каждого случая инструментов. «В основе права лежит не логика, а опыт», — указал в 1881 г. исследователь Холмс <6>. Соответственно, в большинстве трудов американских ученых мы вообще не найдем и абзаца, посвященного принципам наследственного права — минуя теорию, они сразу же бросают читателя в пучину судебной практики. В то же время, следуя в данном вопросе пандектной традиции, мы их сформулировали. ——————————— <6> См.: Цвайгерт К., Кетс Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права / Пер. с немецкого Ю. М. Юмашева: В 2 т. Т. I: Основы. М.: Междунар. отношения, 2000. С. 274.
Наследственное право США базируется на общеправовых и специальных принципах. К числу первых следует отнести как универсальные для любого буржуазного общества принципы равенства субъектов гражданских отношений, автономии воли, имущественной самостоятельности, так и отличающие его от римского, а зачастую и от английского принципы. К ним относятся принципы верховенства закона (а не права, как в Англии), преемственности (continuity), непрерывности исторического развития и совершенствования права <7>, справедливости <8>, о котором говорили, что одно право (общее) создано, чтобы творить зло, а другое (справедливость) — чтобы его устранить, прецедентного характера права, даже при наличии во всех штатах законов о наследовании и правила stare decisis (суд следует решению вышестоящего суда, а апелляционные (кроме Верховного Суда США) связаны своими прежними решениями) <9> и встречного удовлетворения (consideration), согласно которому обещание выполнить что-либо отнюдь не связывает при отсутствии ответной услуги, за исключением обещаний в форме особого письменного документа за печатью (deed under seal) <10>. ——————————— <7> См.: Sim R., Pace P. A Level English Law. L., 1991. P. 14. Преемственность как основная идея правового развития выражается и в том, что в США перед законодателем и судом никогда не стоит проблема подлежащего заполнению «пустого правового пространства» путем издания правовых актов. Наоборот, там всегда исходят из изначального существования общего права как постоянно действующей всеобъемлющей юридической данности — all-embracinglaw (Scarman. English Law — The New Dimension. 1973. P. 3). И это «всеохватное» право не может быть устранено — оно продолжается вечно. Именно в «бесперебойном (unbroken), исторически последовательном развитии политической и правовой системы Англии, при котором не возникало необходимости искать помощи и поддержки при решении постоянно возникающих проблем за пределами применения принципов общего права или справедливости», К. Эдди видит главную причину отказа от рецепции римского права. См.: Марченко М. Н. Курс сравнительного правоведения. С. 625 — 626; Он же. Источники права. С. 525. <8> Из девяти главных максим справедливости следует, что если притязания основаны на общем праве, то при решении спора могут быть применены как общее право, так и справедливость, а если они основаны на справедливости, то применяется только справедливость. <9> См.: Богдановская И. Ю. Прецедентное право. М.: Наука, 1993; Кудрявцева Е. В. Судебное решение в английском гражданском процессе. М., 1998; Марченко М. Н. Основные источники англосаксонского права: понятие, прецедент // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1999. N 4. С. 26 — 41. <10> Останавливаться на этом принципе мы не будем, так как он играет роль лишь в наследовании по завещанию.
К числу специальных мы отнесем общепринятые принципы свободы завещания, кровнопосемейного наследования, но в то же время приоритета наследования по завещанию перед законным. Ряд же принципов свойствен только англо-американскому праву. Прежде всего, это ликвидационный характер наследования, в котором правопреемству как таковому (и универсальному, и сингулярному), за рядом изъятий, нет места вообще. Право США принципиально отрицает идущий из римского права и органично вписавшийся в российское право принцип универсальности правопреемства, по которому наследство переходит в неизменном виде как единое целое в один и тот же момент и непосредственно к наследникам, сопровождаемый принципом сингулярного преемства легатариев. В США имущество наследодателя не переходит к наследникам, а ликвидируется с передачей наследникам только активов, оставшихся после расчетов с кредиторами наследодателя, — остаточного имущества (residuary estate). Наследство и при наследовании по закону, и при наследовании по завещанию на праве траста поступает к персональному представителю — назначенному в завещании исполнителю (executor) или назначенному судом управляющему (administrator), и он, действуя как trustee, производит ликвидацию имущества наследодателя, рассчитывается с кредиторами умершего, в том числе с бюджетом, затем — с наследниками по специальным завещательным распоряжениям и в последнюю очередь передает остаток имущества «остаточным легатариям» или наследникам по закону <11>. Сходство с банкротством проявляется как в целом, так и в частностях. Так, предсмертные подарки (gifts made just before death) могут быть истребованы у одаренных в случае, если наследственных активов недостаточно для удовлетворения требований кредиторов наследодателя, что напоминает норму п. 3 ст. 578 ГК РФ об отмене судом дарения, совершенного в пределах шести месяцев до банкротства дарителя. ——————————— <11> Аналогичный порядок указывала Н. В. Рабинович. См.: Гражданское и торговое право капиталистических стран / Под ред. К. К. Яичкова. М.: Междунар. отношения, 1949. С. 515, 534.
В связи с этим наследование в США можно сравнить с банкротством, и нередко в самом негативном смысле, о чем написал Норман Дэси в своей без преувеличения легендарной, выдержавшей с 1966 г. 12 изданий книге «Как избежать пробации!» <12> и предложил в качестве панацеи от всех бед наследования прижизненные трасты. К слову, добрая половина наследственно-правовой литературы в США посвящена не столько самому наследованию, сколько способам его избежать, передавая имущество непробационными путями. ——————————— <12> См.: Dacey N. F. How to Avoid Probate! N. Y.: Crown Publishers, 1983.
В то же время в США в социальных целях введены нормы о распределении небольших наследств, способные поколебать ликвидационную природу наследования: имущество передается напрямую наследникам под обещание удовлетворять требования кредиторов самостоятельно. «В пределах полученного наследники отвечают при непосредственном к ним обращении кредиторов», — писала о такой ситуации Н. В. Рабинович <13>. Причем исключительность норм о небольших наследствах преломилась о реалии жизни таким образом, что едва ли не большинство случаев наследования происходит именно «упрощенно» <14>. ——————————— <13> См.: Гражданское и торговое право капиталистических стран / Под ред. Д. М. Генкина. М., 1949. С. 536 (автор гл. — Н. В. Рабинович). <14> См.: Паничкин В. Б., Боровик О. Ю. Наследственное право США. СПб.: Юрцентр-Пресс, 2006. С. 698 — 709 (раздел «Способы избежать управления наследством и неформальные процедуры управления им»).
Второй принцип — сохраняемая рядом штатов партикулярность наследования, которая выражается в дуализме наследования реального и персонального имущества (однако же и в России такой архаизм, как дробление наследственного имущества на два, подчиненных разным порядкам наследования, был отменен лишь с 2002 г.). Третий — возможность сочетания двух оснований (завещания и закона) в одном наследовании, совершенно недопустимый классическим римским правом: nemo pro parte testatus, pro parte intestatus decedere potest — не может быть наследования части имущества по завещанию, а части — по закону <15>. Однако от него отошло и романо-германское право. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Римское частное право» (под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2004. —————————————————————— <15> См.: Новицкий И. Б. Римское право. 5-е изд., стереотипное. М., 1994. С. 224.
Четвертый — отсутствие института, аналогичного римской обязательной доле, при наличии выполняющей аналогичные функции (но только для пережившего супруга) доли на выбор (elective share). Последний институт настолько несхож с континентальным, что ряд ученых, например С. И. Раевич и Н. В. Рабинович, вообще заявили об отсутствии в англо-американском праве норм об обязательной доле <16>. Такой вывод представляется неверным, хотя и объяснимым. В своей монографии мы доказали, что в конструкции доли на выбор и римской обязательной доли гораздо больше общего, чем различий, а применяемый в Луизиане в отношении детей институт legitime вообще аналогичен российскому <17>. ——————————— <16> С. И. Раевич в 1927 г. писал: «Надо сказать, однако, что хотя подавляющее большинство буржуазных законодательств знают институт обязательной доли, тем не менее весьма большая и как раз доминирующая над буржуазным миром часть его не признает этого ограничения (сюда относятся Великобритания и вся Северная Америка: Канада, США, Мексика)» (см.: Раевич С. И. Очерки истории буржуазного гражданского права со времени империалистической войны. С. 144), а Н. В. Рабинович в 1949 г. указала, что «отсутствие института обязательной доли является характерным для англо-американского права». См.: Гражданское и торговое право капиталистических стран. 1949. С. 525. <17> См.: Паничкин В. Б., Боровик О. Ю. Указ. соч. С. 228 — 244, 270 — 272 («Защита пережившего супруга по законам об обязательной наследственной доле», «Защита детей по законам об обязательной наследственной доле»).
Особенности наследования перекликаются с особенностями права США как в отношении иных правовых систем, так и в отношении остального общего права. Первая — сложившаяся в силу исторических причин, в частности влияния на становление и развитие права в колониях, а ныне — отдельных штатах, права разных стран, двухуровневая правовая система, при которой параллельно и во взаимодействии развиваются право федерации и право «множества изолированных юрисдикций отдельных штатов» <18>. ——————————— <18> Кросс Р. Прецедент в английском праве / Пер. с англ. Т. В. Апаровой; Под общей ред. Ф. М. Решетникова. М.: Юрлит, 1985. С. 37. По принятой в 1791 г. X поправке к Конституции «полномочия, не предоставленные настоящей Конституцией Соединенным Штатам и пользование которыми не запрещено отдельным штатам, остаются за штатами и народом».
Регулирование одного вопроса и разрешение одинаковой ситуации в двух штатах могут разительно отличаться. «Суды каждого штата осуществляют свою юрисдикцию независимо один от другого, и поэтому решениям, принятым в судах одного штата, не обязаны следовать суды других. Очень часто происходит как раз обратное — суды разных штатов принимают по совершенно аналогичным делам прямо противоположные решения» <19>. ——————————— <19> Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1966. С. 48 (автор гл. — Р. Л. Нарышкина).
Наследственное право отнесено к компетенции штатов, и лишь существенный федеральный интерес может отменить применение к нему закона штата, как гласят прецеденты Верховного Суда 1992 г. Нью-Йорк против США, 1995 г. США против Лопес (United States v. Lopez) и 1997 г. Принц против США (Printz v. United States). При этом прецедентом Верховного Суда 1996 г. Мичиган против Лонг (Michigan v. Long) установлен принцип недопустимости федерального вмешательства в те решения судов штата, которые приняты на основании его норм, особенно если уровень защиты прав в штате выше федерального <20>. ——————————— <20> См.: Шумилов В. М. Правовая система США: Учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Международные отношения, 2006. С. 284.
В России подобная ситуация невозможна, поскольку все гражданское право отнесено к исключительному федеральному ведению. Но вот до 1917 г. российское наследственное право являло собой еще более пестрое лоскутное одеяло, чем американское, в связи с тем, что в силу имперского устройства центральная власть сохраняла в присоединенных к России областях действовавшее там прежде право, что схоже с современной правовой системой «неанглосаксонских» штатов и зависимых государств США. В США к исключительному федеральному ведению отнесено лишь наследственное право проживающих в резервациях индейцев, алеутов и эскимосов (tribal people), что подтвердил окружной суд Нью-Йорка в 1939 г. в деле США против города Саламанка <21>. Начало этому порядку положено в середине XIX в. договорами федерального правительства с индейскими племенами. Так, ст. 5 договора с навахо 1868 г., военные столкновения с которыми продолжались 19 предыдущих лет, установила право США принять такие законы об отчуждении и наследовании земли индейцами и их потомками, какие США сочтут нужными <22>. ——————————— <21> См.: United States v. City of Salamanca, 27 F. Supp. 541 (D. C.N. Y. 1939) // Digest of Federal Indian Probate Law. Wash., D. C.: U. S. Dept. of the Interior. Office of Hearings and Appeals. Jan. 1, 1972. P. 1. <22> См.: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран: Учеб. пособие / Сост. В. Н. Садиков. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ТК «Велби»; Проспект, 2007. С. 376 — 377. Эта же статья определяет и поныне действующие особенности владения индейцами землей и ее наследования: если лицо, принадлежащее к племени или законно вступившее в него, будучи главой семьи пожелает заниматься фермерством, он вправе выбрать в присутствии и с помощью агента участок земли в пределах резервации не более 160 акров и таковой останется в исключительном владении выбравшего его лица и его семьи так долго, как они смогут продолжать его обрабатывать.
Вторая особенность — развитое коллизионное право (о конфликте законов — conflicts of law) <23>, напрочь отсутствовавшее в Англии до середины XVIII в. (его основал американец Джозеф Стори, издав в 1834 г. «Комментарии о коллизии законов» — первый труд по систематизации международного частного права) <24>. «Коллизионные вопросы в сфере наследования всегда были в международном частном праве одними из наиболее спорных, — пишет М. Иссад. — Они занимают промежуточное положение между личным и вещным статусами. Наследование обеспечивает передачу имущества лица после его смерти и подчиняется личному статусу. Но оно связано и с вещным статусом, так как речь идет о передаче именно имущества. Эта передача может быть результатом добровольного акта волеизъявления наследодателя. В этом случае необходимо учитывать и обязательственный статус» <25>. ——————————— <23> «В англосаксонской правовой системе помимо коллизионных норм в состав МЧП также включаются нормы о конфликте юрисдикций. Выдвигаемые аргументы очень просты. С одной стороны, это тесная взаимозависимость, существующая между коллизией законов и конфликтом юрисдикций: не возникает конфликта юрисдикций, если нет коллизии законов; в теоретическом плане конфликт юрисдикций является также следствием коллизии законов. В практическом плане урегулирование конфликта юрисдикций предшествует решению коллизии законов. Необходимо сначала определить компетентный суд для решения спора, чтобы затем коллизионная норма определила применимое право». См.: Иссад М. Международное частное право / Пер. с фр. А. Л. Афанасьевой, Е. Б. Гендзехадзе; ред. и послесл. М. М. Богуславского; примеч. Л. Р. Сюкняйнена. М.: Прогресс, 1989. С. 151. <24> См.: Лунц Л. А. О некоторых чертах американской доктрины международного частного права // Вопросы международного права в теории и практике США. М.: Изд-во ИМО, 1957. С. 154 — 172. <25> Там же.
Законному наследованию свойственны коллизии норм штатов об определении круга наследников и порядка их призвания к наследству, и обоим видам наследования — коллизии порядков наследования реального и персонального имущества и с переходом наследства по праву представления. Учитывая, что США — страна иммигрантов, зачастую с правом штата конфликтует право не только соседних штатов, но и иного государства. Определение статута наследовании в США в целом схоже с российским. Третья особенность — в связи с тем, что право США изначально носило буржуазный характер, оно не восприняло многие английские феодальные наследственные институты, некоторым известным английскому праву придало новое содержание и создало ряд новых <26>. Так, в 1949 г. Н. В. Рабинович писала, что в США вся система ограниченной урезанной собственности (estate in tail), и в частности особый порядок ее наследования, упразднена давно в законодательстве отдельных штатов, тогда как в Англии даже реформа права собственности 1922 — 1932 гг. не смогла сделать с ней ничего существенного <27>. ——————————— <26> См.: Громаков Б. С., Лисневский Э. В. История государства и права США. М., 1973. <27> См.: Гражданское и торговое право капиталистических стран. 1949. С. 526 (автор гл. — Н. В. Рабинович).
Российское же наследственное право до 1917 г. было крайне отягощено феодальными пережитками, которые были разом отменены после революции, за исключением норм о наследственных правах усыновленных и усыновителей. Окончательный и полный отказ от реликтов феодализма в них произошел в РСФСР лишь в 1964 г. Правда, в советскую эпоху некоторые уничтоженные явления, по сути, возникли вновь. Так, ликвидировав архаичный дуализм наследования родового и благоприобретенного имущества, законодатель не смог соблюсти принцип единства наследственной массы и ввел дуализм, вычленив из состава наследства предметы обычной домашней обстановки и обихода (отменен с 2002 г.). Четвертая особенность — своеобразный юридический язык и правила толкования, породившие самобытную наследственно-правовую терминологию. Причем доктрины толкования в общем праве и США различаются: если первые «производят на континентального юриста впечатление анахронизма» <28>, а «статуты переполнены специфическими выражениями, имеющими особый смысл, архаизмами речи и тавтологией» <29> или, говоря словами Ф. Энгельса, «английское право продолжает выражать экономические отношения капиталистического общества на варварско-феодальном наречии, которое столь же соответствует выражаемому им предмету, сколько английская орфография английскому произношению» <30>, то американские вполне прогрессивны и напоминают романо-германские (с чем, правда, согласны не все). «Юридическая терминология в ряде случаев свидетельствует о различии двух правовых систем, а в ряде случаев, наоборот, маскирует это различие, — пишут Р. Давид и К. Жоффре-Спинози. — Одна и та же концепция может быть выражена разными терминами, в то же время одни и те же термины могут иметь различные значения в Англии и в Америке. Иностранный юрист должен это знать и не пользоваться английским правовым словарем при изучении тех или иных вопросов американского права» <31>. ——————————— <28> Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. Т. I. С. 400. <29> Раевич С. Англо-американское право. С. 15. <30> Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 1. М., 1939. С. 315. <31> Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 287.
Особенности английского юридического языка связаны с тремя обстоятельствами: многовековым отказом юристов применять национальный язык <32>, созданием позже искусственного сугубо профессионального языка <33> и с техникой ограничительного толкования норм судьями, влекущей дробность терминологии. Логичным следствием стал сложившийся исторически в наследственном праве США разный понятийный аппарат для наследования по закону и по завещанию. При том что американское право может похвастать наличием «групповых» обозначений почти для всех субъектов права (например, siblings — для обозначения братьев и сестер, stepparents — для отчимов и мачех), термина, аналогичного русскому «наследодатель», объединяющему таковых по закону и по завещанию, в США нет. ——————————— <32> Если «в эпоху раннего Средневековья в Англии была создана богатая литература как на латинском, так и на англосаксонском языках», то после захвата Англии норманнами в 1066 г. «все государственные акты издавались и судопроизводство велось на чуждом большинству населения языке, представлявшем смесь старофранцузского и норманнского», а «первым из королей по-английски заговорил только Генрих IV (правил в 1399 — 1413 гг.)», а ведение судопроизводства на нем впервые установил лишь Ричард III в 1482 — 1485 гг. (см.: Бурова И. И. Указ. соч. С. 51, 120, 144), а затем Кромвель в 1650 г., и окончательно оно было предписано законом лишь в 1731 г., всего за 41 год до провозглашения независимости США. «Ни на какой из нынешних языков, в т. ч. и на современный разговорный английский язык, нельзя перевести такие термины нормано-французского диалекта, как, например, choses in action, corporeal hereditaments, estates in tail и многие другие. Дословный перевод, который, конечно, возможен, не отражает действительного содержания понятия», — писал Л. А. Лунц. См.: Свод английского гражданского права. Общая часть, обязательственное право / Под ред. Э. Дженкса; Пер. с англ., предисловие и примеч. Л. А. Лунца. М.: Изд-во НКЮ СССР, 1941. С. 8 (автор предисловия — Л. А. Лунц). <33> Восприняв английский язык, юридическое сословие сделало все, чтобы заморозить его развитие и нарочито усложнить архаизмами и профессионализмами, чтобы хоть таким способом оградить непосвященных от таинства юриспруденции и сохранить за собой роль единственных «понтификов права». Как писала в 1947 г. Г. С. Гурвич, внешние формы прежнего права сохранились не только после революции 1640 — 1660-х гг., но «и доныне английские договоры излагаются старинным языком» (см.: Всеобщая история государства и права. Т. 2. С. 52), а шестью годами раньше Л. А. Лунц в предисловии к Своду английского права писал: «Архаическая форма выражения сохранилась и в юридическом языке законов и правовых актов, делающем те и другие часто совершенно недоступными для понимания рядового англичанина» (см.: Свод английского гражданского права. С. 8). В правовой литературе США нередко подчеркивается, что судьи не пишут так, чтобы их решения «были понятны читателям газет», а используют «ужасный английский язык». По свидетельству Л. Берксона, на решения судьи Ф. Франкфуртера часто ссылаются как на «клад некоторых наиболее экзотических слов в английском языке» (см.: Berkson L. The Supreme Court and Its Publics. Lexington, 1978. P. 50). Вследствие этого Э. Дженкс, первым взявшийся систематизировать английское право на пандектной основе, в одном из примечаний к Своду писал, что «научная классификация объектов права для английского юриста невозможна вследствие пережитков феодальной терминологии». См.: Свод английского гражданского права. С. 8.
Терминология при законном наследовании такова: наследодатель — intestate decedent (умерший без завещания), а наследник — heir, issue (отпрыск), который наследует (inherits) (реформа ЕНК 1990 г. заменила прежний термин issue сугубо юридическим понятием descendants, так как ныне оно призвано включать в себя усыновленных, а биологический термин отпрыск приводил к логическому конфликту <34>). ——————————— <34> См.: Uniform Probate Code: Official 1993 text with comments. 1998. P. 47.
Дробление же терминологии к наследованию движимости или недвижимости, реликт длившейся до 1925 г. в Англии борьбы между феодальным правом недвижимости и буржуазным правом движимости, в США, как уже сказано, в отличие от всех остальных стран общего права сошло на нет (чего нельзя сказать о самом дуализме наследования — он жив). Ряд английских наследственно-правовых терминов в США заменен. Так, вместо принятого в Англии латинского понятия per stirpes для обозначения права представления новейшее законодательство, например ЕНК, ввело англоязычный термин by representation. Адекватный перевод множества американских правовых понятий невозможен, как правило, из-за отсутствия в романо-германском праве подобных правовых институтов: траста, совладений (с правом пережития, супругов) и многих других <35>. Впрочем, даже границы институтов, присутствующих в обеих системах права, часто не совпадают: состав пробационного имущества в США намного уже наследственной массы в России, а институт усыновления (adoption), наоборот, настолько шире российского, что порой позволяет «усыновлять» своего престарелого приятеля. ——————————— <35> Готтхайнер описал эту ситуацию: «Предположим, что в завещании по английскому праву вдова назначена единственной наследницей или третья сторона — трастодержателем. Соответственно, эти понятия должны быть каким-то образом выражены на языке той правовой системы, в сфере действия которой находится завещанное имущество. Единственным способом достичь этого служит сравнение английских правовых институтов со схожими институтами соответствующей правовой системы: немецкий юрист поэтому будет рассматривать прежде всего понятие свободной от долгов части наследственного имущества, подлежащей переходу к наследникам, узуфрукта, исполнения завещания. В настоящее время по английскому праву имущество переходит не прямо к наследникам, а к лицу, управляющему этим имуществом от имени наследников. Это лицо и должно разделить имущество между ними после уплаты долгов. В Германии регулирование по английскому праву вызовет трудности со свидетельством о праве наследования, которое наследники могут потребовать, и эти трудности могут быть преодолены только путем интенсивных исследований в области сравнительного права». См.: Gottheiner. Zur Anwendung Englishen Erbsrechts auf Nachlaesse in Deutschland. Z., 1956. P. 71. Цит. по: Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. Т. I. С. 15 — 16. Этот подход схож с позицией Э. Рабеля о необходимости толковать все понятия в свете сравнительного права независимо от закона суда. См.: Rabels. Das Problem der Qualifikation. Z., 1931. S. 241.
Многие ключевые термины являются ложными друзьями переводчика, поскольку при формальном переводе способны завести в тупик. Так, доля, дословно именуемая законной (statutory share), — это отнюдь не аналог доли по закону в российским праве, а обязательная доля (существующая, однако, лишь в пользу пережившего супруга), исчисление которой, опять же в отличие от российского порядка, никак не связано с размером доли при наследовании по закону, а определяется самостоятельно в каждой из 43 юрисдикций (в восьми штатах, признающих общую совместную собственность супругов, она вообще отсутствует). Соответственно, в ряде случаев термин intestate приобретает более узкий смысл, чем понятие законный (касательно основания наследования), например, intestate share — отнюдь не законная доля наследства, а именно беззавещательная — одна из двух разновидностей долей, наряду с обязательной (statutory share), предусмотренных для пережившего супруга как альтернатива наследованию по завещанию. В свою очередь, ни та ни другая не имеют никакого отношения к доле, причитающейся пережившему супругу по закону. Но даже полностью совпадающие институты зачастую имеют разное наименование. Например, российскому приращению долей соответствует правило о классовом завещании (class gift rule), а единому понятию право на обязательную долю в наследстве — сразу четыре: право выбора доли (elective share right), законная доля (statutory share), завещание на выбор вдовы (widow’s elective will) в штатах, признающих общую совместную собственность супругов, и, наконец, собственно обязательная доля имущества (legitime), предусм отренная лишь в Луизиане и лишь для детей наследодателя. При этом если в российском праве законная доля супруга представляет собой долю, причитающуюся пережившему супругу при отсутствии завещания, то в США, как становится понятным из предыдущего предложения, это совершенно разные понятия и нам придется пользоваться неудобочитаемым термином доля пережившего супруга при отсутствии завещания. Ряд институтов, применимых в России к одному основанию наследования, в США расщеплен для обоих. Так, применимое у нас лишь к законному наследованию право представления дробится на самостоятельные способы для наследования по закону и по завещанию (по нормам против утраты наследственных прав — antilapse statutes). Соответственно, по-разному именуются и возникающие субъективные права: при законном наследовании применяется право представления (representation), а по завещанию в этой ситуации возникает право замены (substitution). Поскольку дробятся и входящие в расщепленные институты субинституты меньшего порядка, нельзя утверждать об их полной идентичности: части раздробленного института куда более свойственно обрастать своими особенностями, а значит, все более и более отдаляться от другой. «Если в континентальной Европе какая-либо общественная потребность понимается как юридическая проблема, единообразно решаемая в рамках одного правового института, — пишут К. Цвайгерт и Х. Кетц, — то в общем праве эта проблема расщепляется и рассматривается как совокупность множества индивидуализированных проблем, каждая из которых также решается с помощью индивидуализированных правовых средств, почти всегда имеющих глубокие исторические корни» <36>. ——————————— <36> Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. Т. I. С. 55.
Порой одинаковые институты имеют разное членение <37>. ——————————— <37> Так, недействительность сделки, в т. ч. завещания, в праве США проявляется не в двух формах, как в России, — ничтожности и оспоримости, а в четырех: она может быть абсолютной ничтожной (invalid), ничтожной (void), оспоримой (voidable) и не подлежащей принудительному исполнению (unenforceable). Соответственно, недействительна изначально и не нуждается в признании таковой судом только первая — «инвалидная» — сделка, а «просто ничтожная» по праву США в отличие от российского должна оспариваться в суде.
В XX в. тенденцией в США и Англии стал отказ от буквального толкования нормы, если это приводит к абсурдному результату в пользу «золотого правила» о рациональном толковании. В наследственном праве применение «золотого правила» открыло в 1935 г. дело о Сайгсворт (Sigsworth, 1935), чтобы помешать убийце завладеть незавещанным имуществом жертвы, хотя он как сын был единственным законным наследником согласно буквальной интерпретации Закона 1925 г. В 1957 г. при интерпретации ст. 47 этого Закона судья Харман в деле о Локвуд (In re Lockwood, 1957) отверг буквальную интерпретацию как абсурдную: «Я поступил так, ибо уверен, что парламент при установлении правил родства не мог отдать преимущество более отдаленным родственникам перед более близкими» <38>. ——————————— <38> Уолкер Р. Английская судебная система / Пер. с англ. Т. В. Апаровой; Под ред. и с предисл. Ф. М. Решетникова. М.: Юрлит, 1980. С. 130.
Пятая особенность — коренные различия с российским правом в признании и исполнении иностранных судебных решений по наследственным делам. Суды США не приемлют института экзекватуры — признания или исполнения иностранного решения как такового, который воспринят большинством стран Европы, в том числе и Англией по Закону 1933 г. о регистрации иностранных решений (Foreign Judgements (Reciprocal Enforcement) Act) при наличии устанавливаемой приказом правительства взаимности. В США решение иностранного суда отнюдь не создает res judicata, а лишь служит основой для нового суммарного разбирательства, при котором оно является опровержимой презумпцией prima facie evidence для лица, в пользу которого вынесено, т. е. порождает лишь перераспределение бремени доказывания <39>. ——————————— <39> См.: Лунц Л. А. Курс международного частного права. М., 2002. С. 901; Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. Екатеринбург: Изд-во Уральской гос. юр. академии, 1997; Пучинский В. К. Английский гражданский процесс: Основные понятия, принципы и институты. М.: Изд-во УДН, 1974; Он же. Гражданский процесс США. М., 1979; Он же. Обращение в суд в английском гражданском процессе: Учеб. пособие. М.: Изд-во УДН, 1983; Он же. Гражданский процесс США. М.: Изд-во УДН, 1985.
