(Тузов Н. А.) («История государства и права», 2009, N 15)
ПРОБЛЕМА ПРИОРИТЕТНОСТИ ПРИНЦИПОВ В ПРАВОВОМ РЕГУЛИРОВАНИИ (СУДОПРОИЗВОДСТВЕ)
Н. А. ТУЗОВ
Тузов Николай Алексеевич, проректор по научной работе Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, доцент.
Автор в статье характеризует принципы права в правосудии и регламентации российского судопроизводства, актуализирует проблемы, связанные с оптимизацией правового регулирования в этой сфере.
В правовом регулировании в Российской Федерации, в том числе в такой его важной сфере, как регламентация и осуществление судопроизводства, проявляется правовая неопределенность в понимании и, следовательно, реализации правовых принципов (или принципов права), имеющих значение правовых начал. До конца неясными представляются вопрос об определяющей, приоритетной роли данных начал в правовом регулировании и их практическое соотношение с «простыми» нормами права (отличными от так называемых норм-принципов) в особенности в осуществлении правосудия. Это вызывает необходимость определения приоритетного, регулятивного значения правовых принципов и принципов права в российском правовом регулировании и особенно в правосудии и регламентации российского судопроизводства. Не вдаваясь в дискуссию о правовых принципах и принципах права, которые признаются исследователями либо синонимами, либо различными по своему значению понятиями <1>, предварительно в целях настоящей статьи лишь заметим, во-первых, наличие у них разных областей применения, что и побуждает различать эти понятия в целях точного научного объяснения и применения данных принципов в практике правового регулирования. Разность же областей применения здесь заключается в том, что правовые принципы относятся к материальному праву, входя в его содержание, а принципы права — к правотворчеству и процессуальному праву. К последнему относятся судопроизводство как судебное правоприменение и иные формы реализации права <2>. ——————————— <1> См.: Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998; Скурко Е. В. Правовые принципы и принципы права: их выражение в праве // Новая правовая жизнь. 2005. N 6. <2> Здесь сразу замечу, что относящиеся к правотворчеству принципы права имеют достаточно сложное и специфическое значение в своем закреплении и воздействии на него, поэтому они не имеются в виду и не рассматриваются далее в настоящей работе.
Во-вторых, также исходно определим, что в правовом регулировании, в том числе судопроизводстве, теоретически в первую очередь должны применяться правовые принципы и при этом с обеспечением действия этих принципов и применяемых судом правовых норм принципами права. Иными словами, в правовом регулировании принципы права являются обеспечивающими действие правовых принципов и норм. В связи с этим в судопроизводстве для правильного регулятивного применения норм права должны применяться и применяются судом также и принципы права, являющиеся правореализующими, например принципы системности, законности, состязательности, мотивированности. Наконец, в-третьих, в рассмотрении темы статьи автор исходит из того общетеоретического определения, что правовыми принципами являются общеобязательные исходные, отправные, ведущие, руководящие начала, правовые идеи, которые императивно (решающе) определяют направленность, рамки и конкретику содержания правового регулирования общественных отношений. Соответственно данное определение правовых принципов относится и к содержанию различных форм права (включая законы, иные нормативные правовые акты и договоры), в котором эти принципы являются одновременно его элементами. В названном значении правовые принципы (как и принципы права) теоретически нередко называют нормами-принципами, тем самым допуская их регулятивное сходство с простыми (обычными) правовыми нормами до степени смешения с последними и поэтому как бы их уравнивание. Однако нормы права и правовые принципы, принципы права заметно отличаются. Прежде всего это отличие теоретически выражается в приоритетности правовых принципов (как и принципов права) по отношению к материальным (процессуальным) нормам права и в различии их формулировок и структуры. Поэтому представляется недостаточно точным называть правовые принципы и принципы права нормами-принципами, имея при этом в виду, что первые имеют усиленное, по сравнению с «простыми» правовыми нормами, регулятивное значение, означающее приоритетность и даже верховенство правовых принципов и принципов права по отношению к этим нормам. Генетически и гносеологически это связано с тем, что правовые принципы философски являются рациональным выражением закономерностей регулируемых ими общественных отношений или их целей; а поскольку, как известно, закономерности и цели являются определяющими, то это их значение переходит и на выражающие их принципы, делая их приоритетными — решающими, а простые нормы права — подчиненно конкретизирующими эти принципы. Из сказанного определенно следует, что поскольку содержание нормативных правовых актов составляют главным образом правовые нормы, то надо признать, что определяющие содержание этих норм правовые принципы (как и принципы права в отношении процессуальных норм и действий) должны обладать наибольшей по сравнению с ними юридической силой — приоритетностью перед правовыми нормами и иерархической подчиненностью последних этим принципам в определенной зависимости от иерархии закрепляющих их форм права, например, конституции, закона и подзаконных нормативных правовых актов. Названная приоритетность правовых принципов (как и принципов права) теоретически является всеобщей, поэтому она должна быть и в отношении правовых норм, содержащихся вместе с правовыми принципами или принципами права в одной и той же форме права — в одном и том же нормативном правовом акте или договоре. Вместе с тем в общей теории права принято деление правовых принципов по сфере (масштабу) действия на общеправовые, межотраслевые, отраслевые и институциональные, в том числе основополагающие <3>. Эти принципы с учетом их предмета регулирования соответственно сопрягаются с общепризнанными принципами международного права, выраженными в международно-правовых актах и международных договорах (конвенциях, пактах, соглашениях) и имеющими конституционно установленный приоритет перед нормами и определенными правовыми принципами национального (внутригосударственного) права. Однако между общеправовыми принципами и межотраслевыми, отраслевыми и институциональными правовыми принципами, как представляется, соотношения приоритетности не имеется, а есть отношение субсидиарности (взаимодополнения) в их применении в правовом регулировании, в том числе и в правосудии (судопроизводстве) с мотивированным отражением этого приоритетного применения в судебных актах. ——————————— <3> См.: Ершов В. В. Основополагающие принципы российского права // Российское правосудие. 2008. N 11. С. 7 — 15.
Общеправовые, межотраслевые, отраслевые и институциональные правовые принципы и принципы права закрепляются законодателем обычно в используемых им формах права — конституциях и начальных статьях кодексов, иных законов, а также иногда и в иных нормативных правовых актах и договорах (соглашениях). Очевидно, что такое закрепление правовых принципов и принципов права должно иметь праворегулятивное значение. Однако законодатель, как правило, прямо не указывает на определяющее, руководящее, решающее значение закрепленных в формах права именно правовых принципов и принципов права, т. е. отсутствует законодательное закрепление требования о соответствии содержащихся в них норм права этим принципам, в том числе при реализации норм права, и в законодательстве ничего не говорится о последствиях их несоответствия данным принципам, т. е. их нарушения в правовом регулировании. Тем самым правовым принципам (как и принципам права в отношении процессуальных норм) законодательно не придается действительное праворегулятивное значение, они остаются во многом декларативными и их приоритетный праворегулятивный потенциал не реализуется. Можно заметить лишь, что регулятивное значение правовых принципов как основополагающих начал материально-отраслевого законодательства закреплено главным образом применительно к случаям пробела в этом законодательстве и его преодоления путем применения аналогии права — применения отраслевых правовых принципов (как, например, в ст. 6 ГК РФ). Но и в этих случаях о правовых принципах и принципах права содержательно речь идет почему-то в последнюю очередь (см. ст. 6 ГК РФ). Это не согласуется с теоретико-правовым значением правовых принципов и принципов права как именно исходных, руководящих, определяющих, решающих правовых начал, идей, деятельных требований. Полагаю, что примером отмеченного законодательно не определенного регулятивного значения принципов в правовом регулировании может служить соотношение правовых основных принципов социального партнерства, закрепленных в ст. 24 ТК РФ, и правовых норм о действии социально-трудовых соглашений, закрепленных в ст. 48 этого Кодекса. В числе основных принципов социального партнерства в указанной ст. 24 назван принцип добровольности обязательств, принимаемых на себя сторонами. При этом в данной статье, как и в ст. 2 ТК РФ, где речь идет об основных принципах правового регулирования трудовых отношений, не указано на их обязательную приоритетность по отношению не только к действиям субъектов трудового права, но и установленным (закрепленным) в этом Кодексе и иных формах трудового права нормам. В ч. 8 ст. 48 ТК РФ закреплена норма, согласно которой «если работодатели, осуществляющие деятельность в соответствующей отрасли, в течение 30 календарных дней со дня официального опубликования предложения о присоединении к соглашению не представили в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере труда, мотивированный письменный отказ присоединиться к нему, то соглашение считается распространенным на этих работодателей со дня официального опубликования этого предложения». Такая норма по своему регулятивному смыслу означает принудительное присоединение названных работодателей к социально-трудовому соглашению, т. е. принуждение к принятию ими на себя обязательств, выраженных в данном соглашении. Но это явно противоречит (даже с точки зрения комплексной системности норм ТК РФ) вышеназванному основному принципу социального партнерства — «добровольности обязательств, принимаемых на себя сторонами». Налицо коллизия между этим принципом и вышеизложенной нормой трудового права. Однако законодательного основания (правила) разрешения данной коллизии не установлено. Имеется лишь теоретическое основание этого разрешения в виде признания в общей теории права руководящего, определяющего, решающего значения правовых принципов. Возникает касающийся правоприменения вопрос: как быть в таком случае? С теоретической точки зрения, признающей приоритет в особенности правовых принципов в правовом регулировании, вышеуказанная норма трудового права как регулятор отношений в сфере социального партнерства, противоречащая основному принципу социального партнерства, не должна применяться, поскольку в силу данного противоречия является юридически ничтожной. Однако в позитивно-правовом смысле такой вывод является спорным, так как названному правовому принципу законодательно не придано правореализационно, в том числе правоприменительно руководящее приоритетное значение. Для устранения спорности правореализационного приоритета правовых принципов и с учетом доминирования (в силу определенных причин) позитивистского правопонимания в российском правовом регулировании необходимо дополнить названную ст. 24 ТК РФ положением о том, что изложенные в ней основные принципы социального партнерства являются приоритетными по отношению к простым нормам, регулирующим вопросы социального партнерства и закрепленным в соответствующих иных статьях Трудового кодекса РФ. Вместе с тем даже законодательное закрепление регулятивной приоритетности правовых принципов, но только в материальном праве, не приходится считать достаточным для ее действительной приоритетности в правоприменении, особенно судебном. Это обусловливается все тем же доминированием в российском правовом регулировании, включая и российское судопроизводство, позитивистского правопонимания, доходящего до степени правового «буквализма». Для действительного обеспечения названной правореализационной приоритетности правовых принципов представляется необходимым еще и процессуально-правовое закрепление этой приоритетности, т. е. ее закрепление в российском судопроизводстве. Имеется ли оно в действительности? Как показывает анализ содержания российских процессуальных кодексов (ГПК, АПК и УПК РФ), требующееся процессуально-правовое закрепление правоприменительной приоритетности правовых принципов в этих кодексах отсутствует. Так, в наиболее относимой по своему содержательному смыслу к анализируемой проблеме ст. 7 УПК РФ о законности при производстве по уголовному делу говорится только о правоприменительном приоритете данного Кодекса перед другим федеральным законом и иным нормативным правовым актом, что связывается с требованиями к процессуальным судебным и прокурорско-следственным актам быть законными, обоснованными и мотивированными. При этом ничего не сказано о наличии и действии правоприменительной приоритетности правовых принципов по отношению к обычным нормам права, применяемым в уголовном судопроизводстве. Также и в ст. 297 УПК РФ о законности, обоснованности и справедливости приговора говорится о наличии у него этих этико-юридических качеств лишь при условии, «если он постановлен в соответствии с требованиями настоящего Кодекса и основан на правильном применении уголовного закона». А о приоритетном применении каких-либо правовых принципов, также означающем законность, обоснованность и справедливость приговора, особо речи в этой статье УПК РФ тоже нет. Не имеется особого закрепления даже просто праворегулятивного значения правовых принципов и в ст. 369 УПК РФ об основаниях отмены и изменения приговоров суда первой инстанции, в ст. 379 УПК РФ об основаниях отмены или изменения судебного решения в кассационном порядке и соответственно в ст. 409 УПК РФ об основаниях отмены или изменения судебного решения, вступившего в законную силу. В ст. 13 АПК РФ о нормативных правовых актах, применяемых при рассмотрении дел в арбитражном процессе, также отмечается отсутствие особого законодательного закрепления правоприменительной приоритетности правовых принципов. Это отсутствие отмечается также и в ст. 198 АПК РФ, закрепившей основания признания ненормативных правовых актов недействительными, а решений и действий (бездействия) незаконными, в ст. 270 АПК РФ об основаниях для изменения или отмены решения арбитражного суда первой инстанции, в ст. 288 АПК РФ об основаниях для изменения или отмены решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций и, наконец, в ст. 304 АПК РФ об основаниях для изменения или отмены в порядке надзора судебных актов, вступивших в законную силу. В гражданском процессе отмечается несколько лучшее положение в отношении регулятивного признания правовых принципов. Это выражается в том, что в ч. 3 ст. 11 ГПК РФ 2002 г. закреплено правило, воспроизводящее почти аналогичное предписание ст. 6 ГК РФ 1994 г.: «…в случае отсутствия норм права, регулирующих спорное отношение, суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм разрешает дело, исходя из общих начал и смысла законодательства (аналогия права)». Эти общие начала и смысл законодательства и являются, на мой взгляд, правовыми принципами. Однако, как замечено ранее, названная очередность применения правовых принципов (т. е. их применение в последнюю очередь) не соответствует признанному в общей теории права регулятивно-определяющему, руководящему, решающему значению этих принципов. С подобным принижением значения правовых принципов в гражданском судопроизводстве связано и отсутствие специального закрепления регулятивно-определяющего, приоритетного значения правовых принципов и принципов права в ряде соответствующих статей ГПК РФ, например, в ч. 4 ст. 198 ГПК РФ, касающейся указания в мотивировочной части решения правовых оснований, которыми руководствовался суд; в ст. ст. 251 и 253 ГПК РФ, в которых говорится об основаниях признания судом нормативного правового акта недействующим полностью или в части либо об отказе в таком признании, в ст. 362 ГПК РФ «Основания для отмены или изменения решения суда в кассационном порядке» и соответственно в ст. 330 ГПК РФ «Основания для отмены или изменения решения мирового судьи в апелляционном порядке», а также в ст. 387 ГПК РФ «Основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора». Можно также отметить, что отсутствует закрепление руководящего регулятивного значения правовых принципов и в ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», установившей его полномочия, и в ст. 74 этого Закона о требованиях, предъявляемых к решениям Конституционного Суда РФ. Вероятно, это отсутствие можно логически объяснить подразумеванием применения Конституционным Судом РФ правовых принципов в силу содержательно большого их закрепления в Конституции РФ, применяемой данным Судом. Однако не все выработанные общей теорией права и соответствующей юридической практикой правовые принципы закреплены в Конституции РФ, поэтому регулятивное указание в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации» на применение им общепринятых и теоретически выработанных правовых принципов в конституционном судопроизводстве было бы совсем не лишним. Таким образом, во всех видах российского судопроизводства наблюдается отсутствие выделяющего законодательного закрепления регулятивно-руководящего и определяющего (приоритетного) значения правовых принципов и принципов права. В условиях доминирования (в силу, как сказано ранее, определенных причин, в том числе социально-психологических) в российском правовом регулировании позитивистского правопонимания такое отсутствие является явно нежелательным с точки зрения полноценного обеспечения законности судебных актов, теоретически долженствующей выражать соответствие содержания этих актов руководящим (основополагающим) правовым принципам, а дополнительно также и принципам права. Это и означает проблему приоритетности правовых принципов и принципов права в российском правовом регулировании и особенно судопроизводстве. Теоретическое же положение об обязательности приоритетного применения судами правовых принципов (как и принципов права) в отмеченных условиях является недостаточным для решения данной проблемы. Об этом свидетельствует судебная практика: приоритетное (решающее) применение судами собственно правовых принципов и принципов права в осуществлении правосудия достаточно редко, за известным позитивным исключением из этого практики высших судебных органов, которые стремятся основывать свои судебные постановления именно на учете приоритетности правовых принципов и принципов права в правовом регулировании. Решение названной проблемы (в условиях и с учетом доминирования в российском правовом регулировании, в том числе судопроизводстве, позитивистского правопонимания) может иметь нижеследующее выражение. Целесообразно и необходимо законодательное закрепление приоритетного (руководящего и определяющего) значения правовых принципов и принципов права в соответствующих (вышеназванных) статьях российских процессуальных кодексов, устанавливающих, чем и как должны руководствоваться суды при отправлении правосудия и проверке законности судебных актов. Так, например, представляется практически целесообразным и необходимым дополнить ст. 11 ГПК РФ новым п. 6 следующего содержания: «В применении норм права суд обязан исходить из приоритета по отношению к ним правовых принципов, проверяя нормы права на их соответствие определенным правовым принципам, относящимся к разрешаемым спорным правоотношениям, и применяя эти принципы, а не нормы права в случае их несоответствия правовым принципам, закрепленным в том же законе, ином нормативном правовом акте или договоре (соглашении), что и применяемые нормы права, но с особой приоритетностью в Конституции Российской Федерации и международных правовых актах и договорах, а также выработанным высшими судебными органами в их разъясняющих нормативных судебных актах и в российских общей теории права, отраслевых теориях права. Приоритетность принципов и подчиненность им применения норм соответствующих форм права определяются судом на основе Федерального закона «О нормативных правовых актах и иных формах права в Российской Федерации» (который, замечу, пока лишь предполагается быть принятым законодателем). По принципу системности права п. 1 ст. 195 ГПК РФ целесообразно дополнить следующим положением: «в том числе соответствующим требованиям пункта 6 статьи 11 настоящего Кодекса», а п. 4 ст. 198 ГПК РФ в его конце после слова «законы» дополнить следующим выражением: «в том числе определенными правовыми принципами в соответствии с пунктом 6 статьи 11 настоящего Кодекса» и далее по тексту. Пункт 1 ст. 362 ГПК РФ, исходя из того же принципа системности, также представляется целесообразным и необходимым дополнить новым пп. 5 следующего содержания: «несоответствие примененной судом нормы права и его выводов правовым принципам, относящимся к спорному правоотношению и закрепленным в Конституции Российской Федерации, международных правовых актах и договорах, либо в том же законе, ином нормативном правовом акте или договоре (соглашении), что и примененная судом норма права, а также выработанным высшими судебными органами в их разъясняющих и иных нормативных судебных актах и в российских общей теории права и отраслевых теориях права». В соответствии с требованием принципа системности ст. 387 ГПК РФ целесообразно и необходимо дополнить в середине текста после слов «норм материального или процессуального права» словами «а также нарушения определенных правовых принципов, относящихся к спорному правоотношению» и далее по тексту. Также и в регламентации уголовного судопроизводства целесообразно и необходимо законодательное закрепление приоритетного руководящего и определяющего регулятивного значения правовых принципов. Это связано с подтверждением верности определенно высказанного в литературе доктринального положения о том, что «между принципами и нормами института юридической ответственности и его конкретными нормами существует функциональная зависимость: применение конкретных норм института юридической ответственности не может противоречить ее принципам; оно должно наиболее полно воплощать их» <4>. Поэтому прежде всего в ч. 4 ст. 7 УПК РФ, полагаю, следует в конце внести дополнение словами «в том числе соответствующими определенным правовым принципам и принципам права в сфере уголовного судопроизводства, относящимся к рассматриваемому уголовному делу». Также и ч. 2 ст. 297 УПК РФ в ее конце, полагаю, следует дополнить словами «в том числе правовым принципам юридической ответственности, закрепленным в Конституции Российской Федерации, соответствующих международных правовых актах и договорах, а также выработанным высшими судебными органами и в российской общей теории права и теории уголовного права». Соответственно в силу принципа системности права необходимо пп. 3 ч. 1 ст. 379 УПК РФ дополнить словами «в том числе неприменение или неправильное применение принципов юридической ответственности». А в связи с этим соответственно дополнить ч. 1 ст. 382 УПК РФ словами «в том числе принципов уголовного судопроизводства и принципов юридической ответственности, относящихся к рассмотренному уголовному делу и закрепленных в Конституции Российской Федерации, соответствующих международных правовых актах и договорах, а также разъяснительно выработанных высшими судебными органами и в российской общей теории права и теории уголовного права». ——————————— <4> Витрук Н. В. Общая теория юридической ответственности. М., 2008. С. 174.
В отношении арбитражного судопроизводства, представляется, также целесообразно и необходимо дополнить ст. 6 АПК РФ после слов «иных нормативных правовых актов» словами «нормативных правовых договоров (соглашений), применением правовых принципов и принципов права» и далее по тексту, а ст. 13 АПК РФ дополнить ч. 7 следующего содержания: «В применении норм права суд обязан исходить из приоритета перед ними правовых принципов, проверяя применяемые нормы права на их соответствие правовым принципам и в итоге применяя последние, а не нормы права в случае их несоответствия правовым принципам, закрепленным в том же законе, ином нормативном правовом акте или договоре, что и применяемые нормы права, но с особой приоритетностью в Конституции Российской Федерации и соответствующих международных правовых актах и договорах, а также выработанным высшими судебными органами в их разъясняющих и иных нормативных судебных актах и в российских общей теории права, отраслевых теориях права. Приоритетность принципов и иная подчиненность применения норм соответствующих форм права определяется судом на основе Федерального закона «О нормативных правовых актах и иных формах права в Российской Федерации» (который, как уже отмечалось, пока лишь предполагается принять). В системной связи с данным дополнением целесообразно и необходимо дополнить ч. 3 ст. 15 АПК РФ в ее конце словами «в том числе соответствующими правовым принципам и принципам арбитражного судопроизводства». А ч. 1 ст. 192 АПК РФ дополнить в середине ее текста после слов «имеющему большую юридическую силу» словами «а также правовым принципам и принципам права» и далее по тексту. Подобное дополнение целесообразно внести и в середину текста ч. 1 ст. 198 АПК РФ, т. е. после слов «иному нормативному правовому акту» слова «в том числе принципам права с учетом ч. 7 ст. 13 настоящего Кодекса» и далее по тексту. Соответственно дополнить и пп. 4 ч. 1 ст. 270 АПК РФ словами «а также правовых принципов, относящихся к разрешению спорного правоотношения», а ч. 2 ст. 288 АПК РФ дополнить пп. 4 следующего содержания: «несоответствие примененной судом нормы права или его выводов правовым принципам и принципам арбитражного судопроизводства, закрепленным в Конституции Российской Федерации, соответствующих международных правовых актах и договорах либо в том же законе, ином нормативном правовом акте, что и примененная норма права, а также выработанным высшими судебными органами в их разъяснительных и иных нормативных судебных актах и в российских общей теории права и отраслевых теориях права». Соответствующее дополнение внести в ст. 304 АПК РФ, касающуюся оснований для изменения или отмены в порядке надзора судебных актов, вступивших в законную силу, в виде ее новой ч. 4 следующего содержания: «связан с несоответствием примененной судом нормы права или его выводов правовым принципам и принципам арбитражного судопроизводства, закрепленным в Конституции Российской Федерации, соответствующих международных правовых актах и договорах либо в том же законе, ином нормативном правовом акте, что и примененная норма права, а также выработанным Конституционным Судом Российской Федерации, Европейским судом по правам человека и в российской общей теории права и отраслевых теориях права». Однако предложенное законодательное закрепление регулятивной приоритетности правовых принципов в российском судопроизводстве мыслится еще недостаточным без отражения (закрепления) этой приоритетности в соответствующих статьях ГПК, АПК и УПК РФ о подведомственности и подсудности судебных дел. Поэтому представляется необходимым дополнить данные статьи положениями, выражающими эту приоритетность. Так, пп. 2 ч. 1 ст. 26 ГПК РФ в его конце целесообразно было бы дополнить словами «а также противоречащих соответствующим правовым принципам», п. п. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 ГПК РФ в их конце словами «а также противоречащих правовым принципам», абз. 2 ч. 1 ст. 245 ГПК РФ после слов «полностью или в части» словами «в особенности по мотиву их противоречия правовым принципам, в том числе закрепленным в оспариваемых нормативных правовых актах» и далее по тексту, а абз. 3 ч. 1 этой статьи в его конце словами «в особенности по мотиву их противоречия правовым принципам». В плане уточнения подведомственности дел арбитражным судам представляется целесообразным и необходимым дополнить ч. 1 ст. 4 АПК РФ после слов «и законных интересов» словами «в том числе по мотиву нарушения определенных правовых принципов, выражающих или обеспечивающих эти права и законные интересы» и далее по тексту. А п. 1 ч. 1 ст. 29 АПК РФ дополнить после слов «и иной экономической деятельности» словами «а также по мотиву их противоречия определенным правовым принципам» и далее по тексту. Пункт 2 ч. 1 данной статьи дополнить в его конце словами «а также нарушающим определенные правовые принципы». Вместе с тем с учетом различия нормативных правовых актов и нормативных правовых договоров (соглашений) в вышеназванных статьях ГПК РФ необходимо дополнительно указать на оспаривание и нормативных правовых договоров (соглашений) с учетом уровня их заключения, а пп. 1 ч. 1 ст. 27 ГПК РФ дополнить в его начале после слов «об оспаривании» словами «федеральных законов, в том числе кодексов и основ законодательства, в особенности по мотиву их противоречия закрепленным в них, а также разработанным российскими общей теорией права и отраслевыми теориями права правовым принципам» и далее по тексту. Таким образом, представляется, что законодательное закрепление регулятивной приоритетности (верховенства) правовых принципов и принципов права в российском судопроизводстве должно быть системным, т. е. согласованно связанным, охватывающим ряд статей соответствующих процессуальных кодексов, отражающих основные стадии судопроизводства. Думается, что только такое закрепление способно придать в значительной мере прикладное значение теоретической оценке правовых принципов и принципов права как исходных, руководящих, определяющих и решающих (приоритетных) начал в правовом регулировании, в том числе в судебном правоприменении. Это означает превращение правовых принципов в правовом регулировании из подразумеваемых и декларативных абстрактно-общих правовых регуляторов общественных отношений в явные и обязательные для практики. Тем самым в данном вопросе будет осуществлено согласованное соединение правовой теории с юридической практикой. Законодательное придание регулятивной приоритетности (верховенства) правовым принципам и принципам права в российском судопроизводстве будет означать и определенное изменение правил юридической квалификации разрешаемых судами дел. А это влечет за собо й и иное мотивирование судебных актов, выражающее учет в них приоритетности в правовом регулировании правовых принципов и принципов права. Одновременно это придание потребует и обучения участников судопроизводства, в особенности судей, регулятивному признанию и правильному применению названных принципов, т. е. обязательному умению применять их приоритетно (и применять правильно и полно) в разрешении конкретных судебно-правовых споров. Изложенный взгляд на приоритетность правовых принципов, как и принципов права для процессуальных норм, означает признание их правотворческим выражением объективных закономерностей и целей существования и функционирования объектов регулирования данных принципов — соответствующих (материальных и процессуальных) общественных отношений. Представляется, что, игнорируя такие закономерности, цели и выражающие их правовые принципы и принципы права, невозможно верно и успешно регулировать их объекты, в том числе разрешать социально-правовые конфликты, выражающие деформацию этих объектов. Приоритетное применение правовых принципов и принципов права способно исправлять правотворческие дефекты простых норм материального и процессуального права. В заключение можно сказать, что отмеченная проблема отражает определенным образом и историю российского права в ее настоящем периоде.
