ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Ю. АРГУНОВА
Юлия Аргунова, руководитель юридической службы Независимой психиатрической ассоциации России, кандидат юридических наук, доцент.
Практически ни одно находящееся в производстве уголовное дело не обходится без проведения судебной экспертизы (СЭ). По многим делам назначается сразу несколько экспертиз различного вида. При этом заключение эксперта вопреки уголовно-процессуальному законодательству и одновременно благодаря ему (в том числе вследствие имеющихся в нем пробелов и противоречий) превратилось в судебной практике в исключительное средство доказывания, от которого зависит напрямую исход дела. В наибольшей степени это относится к заключению судебно-психиатрической экспертизы (СПЭ). Так, именно с момента получения заключения СПЭ лицо, признанное невменяемым, автоматически лишается процессуальной дееспособности и неминуемо будет направлено судом для применения принудительных мер медицинского характера. Между тем нарушение прав лица при назначении и производстве СЭ, некорректность и неполнота сформулированных перед экспертами вопросов, низкий уровень, неполнота исследования и отсутствие объективной оценки их заключений с участием сторон в суде предопределяют ошибочность выводов правоприменителя. О субъективизме, недостаточном уровне квалификации экспертов, отсутствии единых критериев диагностики психической патологии свидетельствуют данные статистики. Их анализ дает основание для вывода о существовании существенных различий в подходах региональных судебно-психиатрических экспертных комиссий к решению диагностических вопросов. В некоторых регионах по каждой четвертой СПЭ вопросы о вменяемости подэкспертного остаются нерешенными. Процент комплексных СПЭ варьируется от 3 до 40%. В трех субъектах Российской Федерации (Республика Карелия, Оренбургская область и Пермский край) более 10% СПЭ проводится заочно, без освидетельствования испытуемого, т. е. по материалам уголовных дел. При этом эксперты-психиатры сами признают, что заочные экспертизы (не путать с посмертными) «чреваты правовыми последствиями» <1>. ——————————— <1> Основные показатели деятельности судебно-психиатрической экспертной службы Российской Федерации в 2007 году. М.: ФГУ «ГНЦ ССП им. В. П. Сербского» Росздрава, 2008.
Процент признания психически здоровыми лиц, в отношении которых назначались СПЭ, колеблется от 2 — 3% (Владимирская, Томская области) до 50% и более (Белгородская, Оренбургская области). Невменяемыми признаются от 3,5% (Алтайский край, Ульяновской область) до 37% таких лиц (Республика Ингушетия). В одних регионах больные с диагнозом «шизофрения» признаются невменяемыми лишь в половине случаев при наивысшем показателе признания невменяемыми лиц с умственной отсталостью. Эксперты других регионов представляют следственным органам и суду противоположные выводы. Там все больные шизофренией признаются невменяемыми, а почти все умственно отсталые лица — вменяемыми. В более чем трети субъектов Российской Федерации эксперты в 100% случаев рекомендуют применение в отношении невменяемых принудительных мер медицинского характера (ПММХ). В других местах этот показатель составляет всего 16 — 17%. Одни экспертные комиссии почти в половине случаев отдают предпочтение амбулаторному виду ПММХ, в то время как другие вообще не рекомендуют их. По признанию самих экспертов, решающим фактором при рекомендации того или иного вида ПММХ служит не психическое состояние подэкспертного и его опасность, а наличие условий для осуществления определенного вида ПММХ в конкретном регионе, что является фактически нарушением требований ч. 2 ст. 97, а также ст. ст. 100 и 101 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК). В уголовно-процессуальном законодательстве имеется необъяснимая рассогласованность в регулировании однородных по своей юридической природе отношений в сфере использования специальных знаний. Так, УПК РФ в отличие от ГПК и КоАП признает дачу заключения экспертом не его обязанностью, а правом. Отсюда возникают различия в требованиях законодателя к уровню подготовки таких заключений по уголовным и гражданским делам. Согласно ст. 85 ГПК эксперт обязан дать обоснованное и объективное заключение, предварительно проведя полное исследование представленных материалов и документов. Статья 57 УПК, вообще не предусматривающая обязанностей эксперта, не содержит никаких требований к его заключению, как и ст. 80 УПК. Этот пробел в законодательстве очевидно нуждается в устранении. Представляется также целесообразным в ст. 57 УПК предусмотреть право эксперта делать подлежащие занесению в протокол судебного заседания его заявления по поводу неправильного истолкования участниками уголовного судопроизводства его заключения или показаний. С принятием Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» у экспертов и некоторых судей возникло неверное представление о том, что СЭ придан статус исключительно государственной. Между тем УПК предусматривает проведение СЭ как в государственных судебно-экспертных, так и в иных учреждениях (негосударственных), которые, как правило, именуются не учреждениями, а организациями, учрежденными в том числе для проведения СЭ. В связи с этим думается, что в п. 60 ст. 5 УПК, определяющий значение понятия «экспертное учреждение», следует внести соответствующее уточнение, позволяющее устранить формальное препятствие для реализации права следователя и суда поручить производство СЭ иному (не только государственному) юридическому лицу, т. е. организации, а также права сторон ходатайствовать об этом. Не обеспечено в законодательстве исполнение ч. 2 ст. 195 УПК (о производстве СЭ не только государственными, но и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями). Это же относится и к п. 3 ч. 1 ст. 198, устанавливающему право подэкспертного лица ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных им лиц, а также к ч. 3 ст. 52 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, предусматривающему право подэкспертного ходатайствовать перед органом, назначившим судебно-медицинскую или судебно-психиатрическую экспертизу, о включении в состав экспертной комиссии дополнительно специалиста соответствующего профиля с его согласия. Руководители государственных судебно-экспертных учреждений (ГСЭУ) не исполняют постановления о назначении СПЭ в части привлечения к ее производству прямо поименованных в постановлении дополнительных экспертов, не являющихся работниками данных учреждений, не извещают таких экспертов о дне производства СПЭ, не допускают их в ГСЭУ на заседание экспертной комиссии, вступают по этому поводу в пререкания с органом, назначившим экспертизу. Руководители данных учреждений объясняют свое поведение тем, что закон не обязывает их осуществлять эти действия. В целях недопущения подобной практики целесообразно дополнить ч. 2 ст. 199 УПК абзацем следующего содержания: «Руководитель экспертного учреждения организует производство судебной экспертизы с участием других учреждений (организаций) или лиц в качестве экспертов, указанных в постановлении или определении о назначении судебной экспертизы». Во избежание разночтений следует иметь в виду, что решение вопроса о том, кому именно поручается разъяснить дополнительному эксперту его права и обязанности и предупредить его об ответственности по ст. 307 УК, находится в компетенции следователя (суда) и должно быть отражено в этом постановлении (определении). Нуждается в приведении в соответствие с нормами УПК и ст. 52 Основ и Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее — Закон). Во-первых, норма об организации производства СЭ с участием других указанных в постановлении юридических и физических лиц должна располагаться не среди прав, а среди обязанностей руководителя ГСЭУ, что будет соответствовать ч. 3 ст. 21 Закона о возложении на руководителя ГСЭУ организации комиссионной СЭ. Указанную норму поэтому представляется необходимым перенести из четвертого абзаца ст. 15 в ч. 1 ст. 14 Закона, разместив ее после третьего абзаца. Во-вторых, данная норма должна распространяться не только на «другие учреждения», но и на: а) организации, как это указывалось выше; б) лиц, которые привлекаются следователем или судом в качестве экспертов к производству СЭ в ГСЭУ. Игнорированию руководителями ГСЭУ требований УПК и Основ способствует неудачная формулировка второго абзаца ч. 3 ст. 14 Закона, согласно которому руководитель ГСЭУ не вправе самостоятельно без согласования с органом или лицом, назначившим СЭ, привлекать к ее производству лиц, не работающих в данном учреждении. Эта норма могла бы считаться обоснованной и соответствующей нормам УПК лишь при условии внесения в нее уточнения о том, что указанные лица не поименованы в постановлении о назначении СЭ. В своем незавершенном виде эта норма на сегодняшний день является двусмысленной и некорректной. Указанные недостатки норм Закона о правах и обязанностях руководителя ГСЭУ были автоматически перенесены в нормативные акты Минздравсоцразвития России, в частности, в Инструкцию об организации производства судебно-психиатрических экспертиз в отделениях судебно-психиатрической экспертизы государственных психиатрических учреждений, утвержденную Приказом от 30 мая 2005 г. N 370. В то же время другие ведомства подошли к разработке своей нормативной базы более ответственно и конструктивно. Так, четвертый абзац п. 18 Инструкции по организации производства судебных экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденной Приказом МВД России от 29 июня 2005 г. N 511, устанавливает, что руководитель учреждения «определяет порядок привлечения к проведению экспертизы специалистов иных экспертных, научных и других учреждений, указанных в постановлении». Тем не менее оба Приказа, несмотря на явные в них различия в регламентации одного и того же вопроса, были зарегистрированы в Минюсте России. Изменений требует и редакция ст. 41 Закона. Регулируя судебно-экспертную деятельность лиц, не являющихся государственными судебными экспертами, эта норма, на наш взгляд, выходит за пределы сферы действия данного Закона. При этом, ссылаясь на нормы процессуального законодательства, ч. 1 ст. 41 Закона ограничивает круг субъектов, которым может быть поручено производство СЭ. В ней не учитывается, что вне ГСЭУ СЭ может проводиться не только отдельными лицами, обладающими специальными знаниями, как указано в ч. 1 ст. 41, но и комиссией экспертов иных, т. е. негосударственных учреждений, а точнее, организаций. В ч. 2 ст. 41 подборка ряда статей Закона, к которым отсылают негосударственных экспертов, носит явно случайный характер. Некоторые статьи применительно к негосударственным экспертам лишены смысла (абз. 1 ч. 1 ст. 16; абз. 1 и 2 ч. 3 ст. 16). В то же время многие статьи Закона, действие которых действительно может распространяться и на негосударственных экспертов, в ч. 2 ст. 41 не приводятся (это ст. ст. 22, 23, 28, 31, ч. 1 ст. 35, ст. 36). Следует в этой связи рассмотреть вопрос о возможном исключении ст. 41 из Закона либо о целесообразности изложения Закона целиком в новой редакции, озаглавив его «О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». В дополнении нуждается ст. 7 Закона «Независимость эксперта». В целях предотвращения практики ведомственной ангажированности экспертных заключений ч. 2 ст. 7 должна содержать норму о недопущении воздействия на эксперта (в целях получения заключения в пользу кого-либо из участников процесса или в интересах других лиц) не только со стороны указанных в ст. 7 органов, организаций и лиц, но и со стороны непосредственно руководителя ГСЭУ, который поручает работнику данного учреждения производство экспертизы. Приведению в соответствие с нормами УПК должна подвергнуться и ст. 52 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан. Определением Кассационной коллегии Верховного Суда РФ от 16 сентября 2004 г. N КАС04-451 ч. 1 ст. 52 признана не подлежащей применению, поскольку «в этой части ст. 52 Основ противоречит позднее принятым нормам законодательства», так как не позволяет производить судебно-медицинскую экспертизу вне медицинских учреждений государственной системы здравоохранения и лицами, не являющимися государственными судебными экспертами. Поскольку аналогичное правило в ст. 52 предусмотрено и в отношении СПЭ, которая производится, как записано в ч. 2 ст. 52, в учреждениях государственной системы здравоохранения, эта часть, следуя логике Верховного Суда, так же, как и ч. 1, не должна подлежать применению и, следовательно, должна быть законодателем исключена.
