Скворцов Игорь Петрович, кандидат философских наук, доцент, декан факультета рекламы и социально-культурной деятельности Краснодарского государственного университета культуры и искусств.
В статье рассматривается проблема содержания и характера воздействия социокультурных условий на механизмы выработки, перспективы социальной политики и социального развития России. По мнению автора, социокультурные элементы оказывают влияние на все стадии процесса формирования и реализации социальной политики, выбор целей и средств деятельности, способствуют определению стратегии осуществления интересов государства в социальной сфере.
Ключевые слова: социальная политика, социокультурные факторы, социальная культура.
This article deals with the content of sociocultural factors and their impact on the development and perspectives of the social policy in modern Russia. In author’s opinion, these factors influence the whole process of the development and carrying out of the social policy, including setting its goals and means and adopting a state strategy on social policy.
Key words: social policy, sociocultural factors, social culture.
В условиях современной России значительную роль в социальном развитии страны призваны сыграть социокультурные механизмы обеспечения социального благополучия населения, ориентированные на преодоление культурной дезинтеграции и духовного кризиса общества, восстановление его социокультурного потенциала. Катастрофические социальные последствия российских реформ в 1990-е гг. были обусловлены во многом общим состоянием политической и социальной культуры в России. Ввиду этого особое внимание должно уделяться проблемам осмысления и поиска путей формирования новой социальной культуры, которая призвана сыграть важную роль в развитии российского общества, реализации насущных задач модернизации общества в различных его сферах.
Понятие «социокультурные» факторы характеризует те из оснований политики, которые, с одной стороны, отличаются от природно-культурных условий, с другой — показывают взаимосвязь социальной и культурной сфер общества, определяются термином «социальная культура».
Отметим, что в широком смысле социальная культура выступает как культура общественных отношений, взаимодействий индивидов, социальных групп. Такой подход преимущественно используется в отечественной научной литературе при рассмотрении данного понятия.
В узком аспекте социальную культуру можно представить как культуру социальности (солидарности) — приоритета в сознании и поведении человека, групп, функционировании общественных институтов социальных ценностей; построения оснований жизни общества на их базе; ведущей роли социальных мотивов в поведении человека; способности людей действовать сообща, соотносить индивидуальный успех с результатами жизнедеятельности социальных групп и общества в целом, учитывать общественные, групповые, государственные интересы при реализации интересов частных.
Культурные аспекты политики являются важным моментом исследований при объяснении происходящего и анализе конкретных ситуаций. Но в исследовании закономерностей политики феномены общественного сознания играют второстепенную роль. Как отмечают отечественные авторы, лишь в последние десятилетия эта проблематика исследуется более активно. При этом новизна состоит не в признании факта влияния идей, а в их рассмотрении в качестве значимых причин для объяснения политических процессов и явлений. До этого подобными причинами являлись интересы, функции, структуры, институты, как что-то объективно данное и реальное.
В настоящее время признается, что коллективно разделяемые представления оказывают влияние на поведение, задавая смыслы, на основе которого интерпретируются события, действия и интересы, формируя их рамки, но не определяя однозначно. Социокультурные факторы способствуют выбору стратегии осуществления интересов, будучи воплощенными в институтах, влияют на принятие решений, выбор целей и средств деятельности [1].
Социокультурные элементы оказывают влияние на все стадии процесса формирования и реализации социальной политики, придают ей определенность и качество. На основе ценностных предпочтений принимаются решения политическими субъектами, ставятся цели социального развития общества, оформляются способы проведения принятых решений в жизнь, их информационное и идеологическое обеспечение. Общество в свою очередь вырабатывает свое отношение к принимаемым и осуществляемым решениям, поддерживая или отвергая их. Социальная культура воздействует также на процессы социальной политики, определяя желательное и нежелательное в действиях субъектов, влияя на выбор предлагаемых ими способов действий.
Принятие политических решений относительно содержания и характера социальной политики зависит от действия таких факторов, как:
а) общественные ожидания и интересы (запрос);
б) интересы ведущих субъектов политики;
в) наличные ресурсы субъектов (государства, групп интересов, бизнеса, партий и иных субъектов, определяющих политический процесс) — экономические, идеологические, информационные, организационные.
Социально-культурные факторы влияют в данном случае преимущественно на определение содержания общественного запроса (в направлении либеральной, консервативной, социал-демократической и др. модели, их различных сочетаний); состава субъектов социальной политики, их иерархии (для России ведущим субъектом традиционно является государство), применяемых способов действий для достижения целей, уровня общественной активности.
Реализация социальной политики зависит от взаимодействия различных составляющих политического процесса. Социокультурные факторы при этом задают координаты общественного взаимодействия по поводу социальной политики: они влияют на решение властью дилеммы о политической и экономической целесообразности социальной политики в той или иной форме. В широком смысле их роль проявляется в определении пространства социальной политики: субъектов, представляющих запрос, институтов, целей и задач социальной политики; практики согласования интересов или проведения в жизнь воли властной группы; определении мотивов выбора варианта решения (что, кто и как принимает соответствующее решение, как и кем оно будет проводиться).
Помимо факторов баланса сил, позиций, интересов, в определении выбора формы, модели социальной политики существует ряд «субъективированных» характеристик, которые связаны с ценностными ориентациями и идеологическими воззрениями, психологическими установками и социальными знаниями лиц, принимающих решения. К их числу относят субъективные оценки характера проблемы со стороны социальных групп, имеющих дифференцированные интересы и ценности; эмоционально-психологическую окраску проблемы, которая может вызывать симпатию или антипатию, участие или отчуждение, беспокойство или равнодушие.
Например, переход к элементам развернутой государственной социальной политики в европейских странах в конце XIX в. реализовывался при наличии всех нами указанных ранее условий: общественного запроса на участие государства в решении накопившихся социальных проблем, которые не могли быть решены прежними благотворительно-церковно-артельными и семейными формами; определенных политических ресурсов, накопленных государством, что дало возможность усовершенствовать правовую базу социальной политики, повлиять на крупные экономические группы интересов; наличия заинтересованных субъектов, в том числе внутри правящего слоя, за счет решения социальных проблем укреплявшего свои позиции и способного убедить в необходимости подобных действий иных политических акторов.
Отказ от курса на сильную социальную политику государства может быть вызван негативным воздействием внешних условий (политических и экономических) на политическую и экономическую ситуацию в стране; изменением позиций или сменой ведущего субъекта проводимой ранее политики; сокращением возможных ресурсов для проведения привычного курса (экономических, политических, информационных, организационных и др.).
Среди влиятельной части правящего слоя, экспертов, представителей крупного бизнеса нашей страны по-прежнему сильна инерция «остаточного» подхода к социальной политике, когда расходы на социальные цели считаются тратами, а не инвестициями в развитие; зачастую противопоставляются экономический рост и рост социальных расходов; к тому же отсутствуют важные структурно-институциональные предпосылки реализации социального курса: встроенные в политико-административный механизм правовые и институциональные регуляторы социальной политики, действующие независимо от идеологической окраски пришедших к власти сил; неразвито социально-правовое сознание населения; не сформировались сильные субъекты политики и гражданского общества, заинтересованные в решении социальных задач и защите социальных прав граждан; социальная политика продолжает оставаться в зависимости от политической конъюнктуры, идейных пристрастий политиков, политического выбора в тот или иной период времени; социальная культура, социальные мотивы в практике политического процесса, моделях поведения ведущих субъектов российской политики не укоренены и присутствуют во многом конъюнктурно и др.
Исходя из сказанного, каким образом можно оценить влияние социокультурных факторов на реализацию социальной политики в России в постсоветский период? Почему трудно было ожидать реализации социально-ориентированной ее модели в начале 1990-х гг.? Идеи социализма и социального измерения политики в данный период не обладали должным уровнем популярности. В обществе под воздействием неудачи социалистического проекта общества и системного массированного воздействия СМИ сформировался запрос на социально-политические изменения либерального типа. Политические силы с социальной риторикой в этих условиях не имели должных объемов различных ресурсов для реализации своих идей в политическом, правовом, информационном пространствах. В правящей элитной группировке возобладали установки на скорейший переход к рынку без должного учета его социальных последствий. В итоге на всех уровнях политического процесса: народ — группа интересов — государство — сложился своеобразный либеральный консенсус, к тому же при наличии объективно небольшого объема социально-экономических ресурсов общества.
Определенный поворот к решению социальных задач в 2000-е гг. связан преимущественно со следующими обстоятельствами:
а) расширившимися возможностями проведения более основательной социальной политики. В результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры бюджет страны получил серьезные накопления, часть из которых можно было использовать на социальные цели. Социальная стабильность, усиление позиций социальной справедливости вышли на первые места среди ценностных установок практически всех групп населения. Сформировался общественный запрос на социальную отдачу от экономического роста;
б) перерастанием возможностей в осуществление реальной социальной политики. Удержание государственной власти или приход к ней настоятельно требовали социальной составляющей в политической риторике и практике правящей группы и оппозиции различного спектра. Формируется политическая целесообразность усиления действий власти в социальной сфере. Под воздействием же государства развивается социальная ответственность крупного бизнеса, закрепленная на практике.
Общепринятым в отечественном гуманитарном знании является мнение, что Россия по духу и приоритетным ценностным ориентациям — страна, исповедующая ценности традиционно-коллективистского типа (например, в 1993 г. в Конституционном Совещании профсоюзы и многие ученые, в том числе Академии труда и социальных отношений, выступили за переход России к социальному государству, т. к. «социальная модель наиболее соотносится с нашей историей и менталитетом общества, придает экономическим реформам социальную направленность, апробирована в Европе» [2, с. 48]). В этом случае можно ожидать, что весомое место социальных ценностей, соответствующая социальная культура общества проявятся во влиянии на изменения в России, задавая им социальные же рамки и ориентиры. Но реальность, как известно, несколько иная. Социальная реформа 1990-х гг. в России осуществлялась «по остаточному принципу» и не была просчитана с точки зрения социальных последствий. В постсоветской России сложилось противоречие между потребностями и ожиданиями населения в сильной социальной политике и социальной роли государства и реальной либерально-консервативной практикой власти. Почему так получилось? По этому вопросу существуют различные точки зрения, но все же можно выявить ряд причин и предпосылок.
Россия в 1990-х гг. приступила к социально-экономическим реформам, делала выбор модели развития в ситуации отсутствия социально ориентированного общественного субъекта преобразований. Ни одно общественное движение, ни одна политическая партия, группа населения, демонстрировавшие интерес к социальной проблематике, не дотягивали до уровня политической, культурной гегемонии. Потребность, толкавшая разные силы на борьбу с коммунизмом, была общей, однако взгляды на будущее (и далекое, и близкое) существенно разнились, а иногда и радикально противоречили друг другу.
При этом основной разделительной линией между этими разнородными силами были представления о том, что важнее: социальная стабильность и справедливость или экономическая модернизация (в наших условиях — приватизация). Одержала верх экономическая тенденция как более простая, понятная и, главное, опирающаяся на силу государства и заинтересованных групп [3, с. 161].
Либеральный путь преобразований 1990-х годов, причем в крайних его формах, реализовался в нашей стране не случайно. В одном направлении действовали факторы экономического (объективная необходимость незамедлительных реформ) и политического (на волне популярности находились силы, заявлявшие о готовности реализовать реформы), психологического (сформировавшиеся, причем под серьезным информационным давлением, ожидания масс скорейшего улучшения положения дел за счет перехода к рыночно-западным моделям жизни, сулившим, как казалось, скачок в царство благосостояния) и идеологического (на том историческом отрезке общественный приоритет получили идеи либерального, а не социального плана) порядка.
Социальная субъектность различных слоев российского населения будет, как отмечают отечественные исследователи, вызревать по-разному и, главное, на разных этапах общественного развития. Появится ли социальная энергия первоначально в кругах отечественного бизнеса, пока сказать трудно: предпринимательский класс, находящийся в союзе с бюрократией, сегодня с трудом можно представить в качестве субъекта социально ориентированного развития.
Традиционный рабочий класс, исторически выступавший в качестве движителя социальных преобразований, в современной деиндустриализировавшейся России не имеет необходимых организованности и сплоченности, к тому же нынешняя ситуация в социально-трудовой сфере ставит под сомнение ведущую роль профсоюзов в защите интересов трудящихся.
Многочисленного среднего класса, разделяющего ценности стабильности и солидарности, в нашей стране еще нет, бюрократии идеи социальной справедливости на данный момент представляются привнесенными лишь верховной политической властью, их реализация не закреплена политико-правовыми, институционально-государственными средствами.
Как это не раз бывало в истории России, потребность в реформах, обусловленная воздействием внутренних противоречий и общемировых тенденций, сложилась прежде, чем страна созрела для осмысления их социальных последствий. Экономическая модернизация в России радикально опередила процесс укрепления социальности, не сформировала духовной, политической, институциональной основы для разрешения коренных российских социальных проблем.
Укажем в этой связи также на следующее обстоятельство, существенно затрудняющее реализацию социальной составляющей преобразований. Как отмечает В. Соловей, фундаментальное препятствие для любых перемен в России составляют не так называемые объективные, внешние факторы (нехватка денег, квалифицированных управленцев и др.), а социокультурный и психологический профиль отечественной элиты, то есть групп людей, номинально призванных принимать стратегические решения и задавать общенациональные цели. Проблема состоит в антропологическом отчуждении и культурном барьере между элитой и обществом, отношения которых типологически выглядят отношениями колонизаторов и колонизуемых, двух различных человеческих рас, а не отношениями соотечественников. Ценности иерархии, индивидуализма и силы стоят для отечественной элиты на первом месте при одновременном отвержении ценностей равноправия, коллективизма и духа сотрудничества [4, с. 21].
С. Сулакшин характеризует тип государственного управления в России как не суверенный, не планирующий, не устанавливающий целей, не проектирующий развитие [5, с. 104]. В. Багдасарян видит причины трудностей развития современной России в проблеме целеполагания — Россия силами правящей элиты сегодня строит цивилизационно чужое российской идентичности общество [5, с. 105].
По мнению отечественных авторов, в принципе невозможно снять накопившиеся в обществе противоречия посредством единожды сделанного выбора, существует необходимость его «постоянного подтверждения». То есть для утверждения социальности в обществе необходимы постоянные социально-политические усилия различных субъектов [6, с. 125]. Далее, социально-политический выбор всегда соотносится с контекстом и в его рамках обретает свой масштаб и прочие качественные характеристики [7, с. 157]. Выбор всегда «объективно» обусловлен, причем его обусловленность следует понимать не как осуществление предуготованного пути, а как совокупность реальных альтернатив. Для рассматриваемого нами периода необходимо учитывать соотношение сложившихся политических сил, возможность для того или иного пути развития и пр.
Если понимать под выбором социальных форм организации общественной жизни трансформацию массового сознания и культуры россиян, то можно утверждать, что он еще не сделан, а только делается (вопреки законченности, завершенности, которую подразумевает слово «выбор»). Превращение социальных ценностей в мотивацию поведения народа растянется, по-видимому, на значительный срок, но лишь оно гарантирует необратимость перемен, определит ритм продвижения к современному социальному обществу.
Пока же социально-культурный профиль отечественной правящей элиты, отсутствие социально ориентированного субъекта преобразований, слабость гражданского общества, низкая социальная солидарность и активность граждан не способствуют утверждению действительно социально направленной политики систематического, институционально и законодательно оформленного типа.
Литература
1. Малинова О. Ю. Почему идеи имеют значение? Современные дискуссии о роли «идеальных» факторов в политических исследованиях // Политическая наука: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН, Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. полит. науки; Рос. ассоц. полит. науки; ред. кол.: Ю. С. Пивоваров и др. М.: ИНИОН, 2009. N 4; Идеи и символы в политике: Методологические проблемы и современные исследования. С. 5 — 24.
2. Социальное государство Российской Федерации: состояние и правовое развитие // Аналитический вестник Совета Федерации Федерального Собрания РФ. 2004. N 15.
3. Пантин И. К. В чем же заключается выбор россиян? // Полис. 2003. N 6. С. 155 — 162.
4. Соловей В. Регрессивный синдром: варвары на развалинах Третьего Рима // Политический класс. 2005. N 2. С. 17 — 22.
5. Сравнительный анализ государственного управления переходными социально-экономическими системами: Россия — Китай: Материалы научного семинара. Вып. 7(37). М.: Научный эксперт, 2010. 136 с.
6. Красин Ю. А. Политическое самоопределение России: проблемы выбора // Полис. 2003. N 1. С. 124 — 133.
7. Ильин М. В. Российский выбор: сделан, отсрочен, отменен? // Полис. 2003. N 2. С. 157 — 163.
