(Гербутов В. С.) («Вестник гражданского права», 2011, N 2)
НАВЯЗАННОЕ ОБОГАЩЕНИЕ. К УЧЕНИЮ ОБ ОБОГАЩЕНИИ ПО РОССИЙСКОМУ ПРАВУ
В. С. ГЕРБУТОВ
Гербутов В. С., аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.
Статья посвящается исследованию вопроса, должен ли в российском праве неосновательного обогащения иметь какое-либо значение факт отсутствия воли обогатившегося на возникновение обогащения или противоречия (несоответствия) возникшего обогащения его воле. В первой части статьи автор проводит анализ действующего законодательства РФ, правовой доктрины и судебной практики по рассматриваемому вопросу. Во второй части описываются основные концепции, разработанные в германском праве применительно к проблеме навязанного обогащения.
This article explores the question whether the absence of an enriched person’s will to creation of the enrichment or the contradiction (incompliance) of the enrichment with his will should be of importance in the Russian law of unjust enrichment. The first part of the article analyses relevant Russian laws, legal doctrine, and court practice. The second part of the article describes basic concepts, elaborated in German law in relation to the problem of imposed enrichment.
Key words: unjust enrichment, restitution, imposed enrichment, unrequested benefit, subjective devaluation, free acceptance, compensation for improvements of property.
Постановка проблемы
Настоящая статья посвящена вопросу, должен ли в отечественном праве неосновательного обогащения иметь какое-либо значение факт отсутствия воли обогатившегося на возникновение обогащения или противоречия (несоответствия) возникшего обогащения его воле. Проблема может быть проиллюстрирована следующими примерами. 1. Арендатор по договору аренды здания автомойки без согласия собственника осуществляет надстройку антресольного этажа — офисного помещения. После признания договора аренды незаключенным арендатор требует от собственника компенсации стоимости произведенных улучшений. Собственник возражает против компенсации, ссылаясь на то, что он своего согласия на строительство не давал и вообще уже продал здание без учета надстроенного этажа <1>. ——————————— <1> См.: Постановление ФАС Уральского округа от 15 ноября 2004 г. N Ф09-3773/04-ГК.
2. Арендатор осуществил реконструкцию арендованного помещения, увеличившую его стоимость. После признания договора аренды недействительным вследствие того, что помещение было передано в аренду не его собственником, арендатор требует с собственника компенсации стоимости произведенных улучшений. Собственник возражает, ссылаясь на то, что с ним проведение реконструкции не согласовано <2>. ——————————— <2> См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 7 октября 2005 г. N А21-6084/03-С1.
3. Строительная компания по ошибке осуществляет расчистку чужого земельного участка для строительства. 4. Вследствие ошибочного представления о полученном заказе носильщик багажа несет чемодан не знающего об этом путешественника из отеля на вокзал и требует от путешественника вознаграждения за оказанную услугу. Путешественник возражает, ссылаясь на то, что он всегда сам носит свой чемодан. 5. В результате удачной рекламной кампании, проводившейся обладателем неисключительной лицензии на товарный знак, увеличивается спрос на соответствующую продукцию и на товарный знак в целом, что соответственно приводит к увеличению цены исключительного права на товарный знак. Правообладатель, а также иные лицензиаты отказываются компенсировать расходы на рекламу осуществившему ее лицензиату <3>. ——————————— <3> В данном примере мы сталкиваемся с еще одной проблемой в области кондикционных обязательства а именно с ситуациями, поименованными их первыми исследователями как «рефлективное действие субъективных гражданских прав» (см. об этом: Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. СПб., 1911; Рясенцев В. А. Обязательства из неосновательного обогащения: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1939. С. 182; см. также: Гербутов В. С. Обзор диссертаций на тему неосновательного обогащения // Вестник гражданского права. 2008. Т. 8. N 2). Речь идет о ситуациях, когда действия лица, удовлетворяющего собственный интерес, приносят выгоду иным лицам. Такие ситуации характеризуются, во-первых, отсутствием дополнительных расходов на стороне потерпевшего, во-вторых, зачастую спорным характером выгоды, полученной такими лицами. Проблема «рефлективного действия субъективных гражданских прав» требует отдельного рассмотрения, выходящего за пределы темы настоящей статьи.
6. Долевой сособственник осуществляет капитальный ремонт общего имущества, влекущий значительное увеличение его стоимости, вопреки воле других сособственников. Во всех указанных выше случаях лицо помимо своей воли получает за счет другого лица определенную выгоду (улучшение имущества, увеличение стоимости имущества, получение услуги или работы). При этом, так как эта выгода была получена неосновательно <4>, встает вопрос о ее возврате или компенсации в рамках кондикционного обязательства. Так как возврат такой выгоды в натуре невозможен, речь идет о денежной компенсации ее стоимости со стороны обогатившегося лица. При этом возможны ситуации, когда получатель такой выгоды не хотел ее получать, а выплата денежной компенсации будет для него затруднительна, например в связи с отсутствием свободных денежных средств и возможностью их получения лишь посредством отчуждения части своего имущества или в связи с необходимостью изменения существующих планов расходования своих средств. При этом с точки зрения оценки рыночной стоимости полученной выгоды или изменений, наступивших в имуществе обогатившегося, выплата компенсации лишь обеспечит возврат неосновательного обогащения потерпевшему. ——————————— <4> Несмотря на то что в действительности вопрос о неосновательности обогащения в указанных выше случаях заслуживает самостоятельного рассмотрения, для целей настоящей работы мы исходим из того, что такое обогащение произошло неосновательно.
В иностранных правопорядках данная проблематика исследуется применительно к различным институтам гражданского права и именуется по-разному. Одно из наиболее распространенных ее названий в германской правовой традиции — «навязанное обогащение» (aufgedragte Bereicherung). Центральный вопрос проблемы навязанного обогащения может быть сформулирован следующим образом: «обязаны ли с точки зрения гражданского права (и если да, то в какой степени) лица, которые получили без их волевого побуждения объективно измеримое, но субъективно бесполезное или даже вредное увеличение имущества или защиту их прав или благ от ухудшения, возвратить эти «выгоды» в натуре или независимо от их дальнейшего одобрения смириться с последствием возмещения расходов на них или их стоимости»? <5> ——————————— <5> Wernecke F. Abwehr und Ausgleich «aufgedragter Bereicherungen» im Bugerlichen Recht. Dunckler & Humblot, 2004. S. 20.
С одной стороны, необходимость учета интересов обогатившегося в случаях навязанного обогащения вытекает из защиты свободы, автономии воли <6>. Идея автономии воли индивида находит свое отражение в многочисленных нормах Гражданского кодекса Российской Федерации, основные из которых следующие: приобретение гражданских прав своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1); недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (п. 1 ст. 1); свобода договора (п. 1 ст. 1, ст. 421); свобода собственника действовать в отношении вещи по своему усмотрению (п. 2 ст. 209). Возникновение обязанности компенсировать стоимость выгоды, полученной помимо или даже против воли субъекта, является ограничением свободы его воли. Кроме того, с точки зрения экономической эффективности следует предоставить индивиду право регулировать свои дела и связи с иными лицами по собственному усмотрению и под свою ответственность, так как это служит общим интересам и в нормально функционирующей конкурентной системе направляет ресурсы в места их наиболее ценного использования <7>. В связи с этим признается, что каждый участник гражданского оборота должен иметь возможность самостоятельно определять, следует ли приобрести конкретное благо, и если да, то на каких условиях. Данное положение лежит в основе такой основополагающей черты гражданско-правового метода регулирования общественных отношений, как диспозитивность <8>. ——————————— <6> Wernecke F. Op. cit. S. 79; Соболев Д. А. Субъективная оценка как возражение против кондикционного требования // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 12 / Под ред. О. Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2008. С. 259, 264; Greiner D. Die Haftung auf Verwendungsersatz: Diss. Tubingen, 2000. S. 320; Spence A. G. In Defence of Subjective Devaluation // McGill Law Journal. 1998. Vol. 43. P. 913, 919. <7> Schafer H.-B., Ott C. Lehrbuch der okonomischen Analyse. S. 389 f., 365 (приводится по: Wernecke F. Op. cit. S. 79 — 80). <8> Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. 2-е изд., доп. М.: Статут, 2006. С. 113 — 119.
С другой стороны, наличие интересов других лиц может приводить к ограничению свободы воли индивида. В частности, в основе реституции из ошибочного предоставления в англо-американском праве также лежит идея о защите автономии воли лица, осуществившего предоставление: отмечается, что передача имущества по ошибке является не результатом автономного решения лица, но, скорее, устраняет его контроль над принадлежащими ему ресурсами; признание действительной передачи имущества, совершенной в результате искаженного решения потерпевшего, нарушило бы либеральные взгляды на индивидуальную свободу выбора <9>. Противостоять свободе воли обогатившегося в случаях навязанного обогащения может сама идея о необходимости компенсации неосновательного обогащения <10>, доверие иных лиц <11>, публичные интересы <12>, а также в принципе справедливость компенсации обогащения с учетом всех обстоятельств дела. Необходимость комплексного учета различных противостоящих интересов является одним из главных источников затруднений в разработке проблематики навязанного обогащения. ——————————— <9> Dagan H. The Law and Ethics of Restitution. Cambridge University Press, 2004. P. 42. <10> Reimer J. Die aufgedrangte Bereicherung. Paradigma der «negatorischen» Abschopfung in Umkehrung zum Schadensersatzrecht. Dunckler & Humblot, 1990. S. 26 ff. По мнению Раймера, свобода индивида в принципе не имеет большей ценности, чем идея возврата неосновательного обогащения (см.: Ibid. S. 54). <11> Например, в случае улучшений вещи добросовестным владельцем (см.: Wernecke F. Op. cit. S. 81). <12> Зачастую лицо, удовлетворяя свои интересы, одновременно благоприятствует другим лицам: нанятая одним из домовладельцев охранная фирма охраняет весь район; построенный одним из домовладельцев парк повышает рыночную стоимость всего окрестного жилья. При этом многие лица, кому пойдет на пользу деятельность одного инициативного лица, могут отказаться от участия в расходах, осознавая, что они в любом случае смогут использовать полезный результат. В такой ситуации встает вопрос о необходимости компенсации расходов инициативного лица за счет всех лиц, получивших выгоду, с учетом того, что иначе во многих случаях изначальная недопустимость подобной компенсации будет препятствовать инициативному лицу в создании общественно-полезных ценностей (см. об этом: Porat A. Expanding Restitution: Liability for Unrequested Benefits // Tel Aviv University Law Faculty Papers. 2008. Paper 85).
Несмотря на большую практическую значимость и теоретическую сложность темы, она была практически проигнорирована отечественной наукой. Лишь в последнее время некоторые авторы обратили на нее свое внимание <13>, однако до полноценного обсуждения и анализа дело пока не дошло. Для сравнения, в Германии за последние полвека исследованию данной темы было посвящено значительное количество диссертаций и научных статей <14>. Это обстоятельство тем более обидно, что еще в 1925 г. М. Гурвич высказал мнение о том, что при применении правил о кондикционных обязательствах ценность полученного определяется субъективным интересом обогатившегося, так как только этот интерес характеризует величину полученного обогащения <15>. Как будет показано ниже, во второй половине XX в. аналогичная мысль привела к разработке германскими правоведами нового направления в решении проблемы навязанного обогащения. ——————————— <13> См., частности: Соболев Д. А. Указ. соч.; Дамбаров С. Д. Основания возникновения и объекты кондикционных обязательств: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 168 — 169; Новак Д. В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М.: Статут, 2010. С. 227 — 228. <14> См., в частности: Wernecke F. Op. cit.; Greiner D. Op. cit.; Reimer J. Op. cit.; Gursky K.-H. Aufgedrangte Bereicherung. Gottingen, 1978 (unveroff. Habilitationsschrift); Larenz K. Zur Bedeutung des Wertersatzes im Bereicherungsrecht // Festschrift fur Ernst von Caemmerer zum 70. Geburtstag. Tubingen: Mohr, 1978, Goetzke H. Subjektiver Wertbegriff im Bereicherungsrecht? // AcP. 1973. Bd. 173; Tuckmantel P. Die Problematik einer Ausgleichspflicht fur unerwunschten Vermogenszuwachs: Diss. Munster, 1971; Koppensteiner H.-G. Probleme des bereicherungsrechtlichen Wertersatzes // NJW. 1971. Heft 40; Graf von Rittberg F.-W. Die aufgedrangte Bereicherung: Diss. Munchen, 1969; Feiler G. K.H. Aufgedrangte Bereicherung bei Verwendungen des Mieters und Pachters. C. F. Muller, 1968; Wolf M. Die aufgedrangte Bereicherung // JZ. 1966; Klauser K.-A. Bereicherung wider Willen. Zur bereicherungsrechtlichen Behandlung von Verwendungen: Diss. Freiburg, 1955. <15> Гурвич М. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по Гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925. N 2. С. 91.
Настоящая работа направлена лишь на постановку проблемы в российском праве и описание некоторых возможных путей ее решения, предложенных в праве германском. В рамках данной статьи автор не имеет возможности представить свое видение решения вопроса, так как подобное решение носит комплексный характер и затрагивает ряд иных основополагающих для теории кондикционных обязательств вопросов, в частности общее понятие обогащения в кондикционных обязательствах. Эти вопросы не могут быть рассмотрены в данном месте. Область исследования настоящей статьи будет ограничена институтом кондикционных обязательств, хотя следует учитывать, что проблема навязанного обогащения присуща также ряду других институтов гражданского права <16> и ее решение в конечном счете должно носить системный характер <17>. ——————————— <16> Так, с этой проблемой можно встретиться в случаях ведения чужих дел без поручения, отношений между собственником вещи и ее владельцем касательно расходов, понесенных на вещь, улучшений арендованной вещи, переработки чужих материалов и др. <17> См. об этом: Wernecke F. Op. cit. S. 25 ff.
Действующее позитивное регулирование вопроса
В соответствии со ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных ст. 1109 ГК РФ. Согласно ст. 1105 ГК РФ в случае невозможности возвратить в натуре неосновательно полученное или сбереженное имущество приобретатель должен возместить потерпевшему действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения. Лицо, неосновательно временно пользовавшееся чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами, должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило. Согласно п. 2 ст. 1102 ГК РФ указанные правовые нормы применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Из числа норм, обособленных от других норм института неосновательного обогащения, следует особо упомянуть следующие. Согласно ст. 987 ГК РФ, если действия, непосредственно не направленные на обеспечение интересов другого лица, в том числе в случае, когда совершившее их лицо ошибочно предполагало, что действует в своем интересе, привели к неосновательному обогащению другого лица, применяются правила, предусмотренные гл. 60 ГК РФ. Согласно ст. 303 ГК РФ <18> при возврате вещи собственнику из своего незаконного владения владелец, как добросовестный, так и недобросовестный, вправе требовать от собственника возмещения произведенных им необходимых затрат на имущество с того времени, с которого собственнику причитаются доходы от имущества. Добросовестный владелец вправе оставить за собой произведенные им улучшения, если они могут быть отделены без повреждения имущества. Если такое отделение улучшений невозможно, добросовестный владелец имеет право требовать возмещения произведенных на улучшение затрат, но не свыше размера увеличения стоимости имущества. ——————————— <18> Является спорным, следует ли считать ситуацию, описанную в гипотезе ст. 303 ГК РФ, частным случаем неосновательного обогащения или нет. Насколько мы можем судить, не проводя специального исследования данного вопроса, положения ст. 303 ГК РФ, как и соответствующих статей предшествующих отечественных кодификаций, имеют своим источником § 994 и 996 ГГУ. При этом авторы указанных положений ГГУ (члены обеих комиссий по подготовке ГГУ) исходили из кондикционного характера требований владельца в отношении необходимых расходов и произведенных улучшений. Хотя в отношении необходимых расходов недобросовестного владельца § 994 ГГУ и предусмотрено применение института ведения чужих дел без поручения, однако это было сделано с целью исключить возможную конкуренцию с кондикционным требованием для данного случая, тогда как общий принцип компенсации расходов на вещь посредством кондикционного иска не ставился под сомнение (см. об этом: Greiner D. Op. cit. S. 125 — 148, Wernecke F. Op. cit. S. 528; см. также: Dr. Stieve A. Der Gegenstand des Bereicherungsanspruchs nach dem Burgerlichen Gesetzbuche. De Gruyter, 1899. S. 15, 17). Некоторые отечественные авторы также рассматривали случаи ст. 303 ГК РФ в качестве частного случая компенсации неосновательного обогащения (см.: Шамшов А. А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества: Учеб. пособие. Саратов, 1975. С. 21; Амфитеатров Г. Н. Иски собственников о возврате принадлежащего им имущества. М., 1945. С. 8 — 9; Добровольский Г. Ф. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности. Киев, 1953. С. 5 — 6 (приводится по: Шамшов А. А. Указ. соч.)).
Пункт 2 ст. 1102 ГК РФ дает основание считать иррелевантным факт наличия или отсутствия воли обогатившегося в отношении возникновения обогащения. Решающим является лишь сам факт возникновения приобретения или сбережения имущества. Данный вывод подтверждается ст. 987 ГК РФ, прямо предусматривающей применение норм о неосновательном обогащении к ситуации возникновения обогащения одного лица вследствие действий другого лица без учета наличия или отсутствия воли обогатившегося на возникновение обогащения. Статья 303 ГК РФ также не связывает обязанность собственника компенсировать добросовестному владельцу затраты на неотделимые улучшения вещи в пределах размера увеличения стоимости вещи с волей собственника на создание таких улучшений. Не зависят от воли собственника также подлежащие компенсации произведенные любым владельцем необходимые затраты на вещь. Следует задаться вопросом: не относит ли наличие воли обогатившегося на приобретение или сбережение имущества к условиям возникновения кондикционного обязательства отечественная доктрина? Либо не считает ли она необходимым ее наличие для целей констатации факта приобретения или сбережения имущества? Распространенное в литературе мнение приводит нас к отрицательному ответу <19>, хотя большинством авторов вопрос о необходимости наличия воли обогатившегося на приобретение или сбережение имущества в принципе не рассматривается. Обращение к конкретным случаям неосновательного обогащения подтверждает данный вывод. Так, приобретение имущества в случае получения недолжного платежа либо смешения вещей, определяемых родовыми признаками, может произойти не только независимо от, но даже и вопреки воле получателя. Аналогично дело обстоит и с так называемым сбережением имущества. Анализ широко распространенной в современной литературе позиции позволяет сделать вывод, что сбережение за чужой счет считается возникшим в ситуации непредоставления эквивалентного возмещения за получение имущественной выгоды от другого лица <20>, т. е. сбереженными считаются средства, которые обычно платятся за получение соответствующего блага. Получение же такой имущественной выгоды может происходить и помимо воли получателя (например, улучшение имущества или получение работы или услуги при неосведомленности получателя о факте либо условиях их предоставления), что может быть проиллюстрировано на следующих примерах. ——————————— <19> См., в частности: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. С. П. Гришаева, А. М. Эрделевского (подготовлен для СПС «КонсультантПлюс» (2007)); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: В 3 т. Т. 2 (постатейный). 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Т. Е. Абовой, А. Ю. Кабалкина. М.: Юрайт-Издат, 2006. <20> См.: Гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. II. Полутом 2. 2-е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. Е. А. Суханов. М.: Волтерс Клувер, 2005. Гл. 56 «Обязательства вследствие неосновательного обогащения» (автор главы — В. С. Ем); Былков В. В. Проблемы правоотношений, возникающих вследствие неосновательного обогащения: Дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004. С. 46 — 47; Климович А. В. Кондикционные обязательства в гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. Иркутск, 2002. С. 131; Соломина Н. Г. Универсальность кондикционного обязательства в российском гражданском праве: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 67.
Собственник помещений в нескольких жилых домах отказался заключить договор оказания услуг по техническому обслуживанию жилищного фонда. В связи с тем, что фактически такие услуги (в том числе текущий ремонт общего имущества) впоследствии были оказаны, а собственники помещений обязаны участвовать в долевом содержании и ремонте мест общего пользования жилых домов, с отказавшегося платить собственника были взысканы сбереженные им расходы, понесенные истцом на обслуживание жилищного фонда <21>. ——————————— <21> См.: Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 30 мая 2008 г. по делу N А56-1117/2007.
Покупатель подержанного автомобиля, требующего незначительного ремонта, по договору, содержащему оговорку о сохранении права собственности продавца, после неуплаты очередной части покупной цены возвращает автомобиль продавцу и требует компенсации произведенного ремонта автомобиля, увеличившего его стоимость. Продавец возражает, не желая нести дополнительные расходы на автомобиль. Воля обогатившегося тем более игнорируется тогда, когда в качестве обогащения рассматривается увеличение рыночной стоимости имущества, наступившее в результате его улучшения <22>. ——————————— <22> См.: Дамбаров С. Д. Указ. соч. С. 90. Аналогичная позиция отражена в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 7 октября 2005 г. N А21-6084/03-С1.
В судебных актах российских судов встречаются и совсем крайние высказывания о роли воли обогатившегося в динамике кондикционных обязательств. Так, ФАС Московского округа в Обзоре практики рассмотрения арбитражными судами московского региона дел, связанных с капитальным строительством, указал следующее: «При наличии волеизъявления ответчика на выполнение истцом работ и волеизъявления на принятие их результатов по соответствующей стоимости суд кассационной инстанции считает, что отношения сторон регулируются нормами не о неосновательном обогащении, по смыслу которых у обогатившейся стороны отсутствует волеизъявление на получение соответствующей выгоды за счет другой стороны, а положениями ГК РФ о подряде». Таким образом, согласно вышеизложенной позиции, для целей констатации факта обогащения воля обогатившегося лица в отношении полученного обогащения не принимается во внимание. Придается ли ей значение при определении стоимости данного обогащения, выражающейся в размере денежной компенсации? Напомним, что ст. 1105 ГК РФ применительно к стоимости имущества, подлежащей компенсации, говорит о «действительной стоимости» такого имущества на момент его приобретения. Применительно к пользованию чужим имуществом или услугами речь идет о возмещении того, что лицо сберегло вследствие такого пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило. Предварительно отметим, что понятие действительной стоимости имущества как таковое допускает толкование не только в качестве рыночной стоимости, но и субъективной стоимости (ценности) для приобретателя, позволяющей учесть фактор его воли в отношении возникновения обогащения. Размер сбережения вследствие пользования имуществом или услугой также мог бы толковаться с точки зрения субъективной позиции обогатившегося, однако такому толкованию уже противоречит уточнение закона о цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило. Из этого уточнения следует, что законодатель все-таки имеет в виду не сэкономленные в результате пользования средства, которые пользователь должен был потратить с учетом его индивидуальных планов, если бы пользование не состоялось <23>, а денежные средства, определяющие цену самого такого пользования. ——————————— <23> Именно так понималась категория сбережения в дореволюционной доктрине. В частности, Гримм писал, что в случае косвенного обогащения применительно к пользованию вещью размер обогащения определяется суммой тех сбережений, которые лицу удалось сделать благодаря пользованию. Именно на эту сумму уменьшилось бы имущество лица, если бы оно не обогатилось. Например, если лицо получило в пользование квартиру, годовая стоимость найма которой составляет 1000 руб., то размер сбережения будет равняться 500 руб., если до получения квартиры лицо снимало квартиру за 500 руб. (см.: Гримм Д. Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 1 — 3. СПб.; Дерпт, 1891. С. 79).
Согласно господствующему в современной доктрине мнению, размер денежной компенсации полученного обогащения рассчитывается исходя из рыночной стоимости объекта, чье получение повлекло за собой возникновение обогащения. Так, применительно к компенсации стоимости неосновательно приобретенного, но утраченного имущества А. Л. Маковский указывает, что в новом ГК по сравнению с предшествующим уточняется, что стоимость подлежавшего возврату имущества, определяемая «на момент его приобретения», должна быть «действительной». Это, по его мнению, означает ту стоимость соответствующего имущества, за которую оно в момент его получения неосновательно обогатившимся приобретателем могло быть куплено в открытой рыночной торговле, т. е. цену, которую приобретатель был бы вынужден за него заплатить, если бы не получил его без основания <24>. Для определения размера компенсации за пользование чужим имуществом или услугами одни предлагают применять п. 3 ст. 424 ГК РФ, в котором речь идет о цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или услуги <25>. Другие хотя и не ссылаются на п. 3 ст. 424 ГК РФ, но также говорят о компенсации рыночной стоимости пользования имуществом или услугами <26>. Таким образом, субъективная позиция обогатившегося в отношении размера (стоимости) полученного обогащения также не принимается во внимание <27>. ——————————— <24> Маковский А. Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (часть вторая) / Под ред. О. М. Козырь, А. Л. Маковского, С. А. Хохлова. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография Д. А. Ушивцевой «Обязательства вследствие неосновательного обогащения: вопросы теории и практики» включена в информационный банк согласно публикации — Слово, 2006. —————————————————————— <25> Климович А. В. Указ. соч. С. 143; Гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. II. Полутом 2. Гл. 56 «Обязательства вследствие неосновательного обогащения» (автор главы — В. С. Ем); Ушивцева Д. А. Обязательства из неосновательного обогащения: вопросы теории и практики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2008. <26> Гранат М. А. Неосновательное обогащение в гражданском праве России: Дис. … канд. юрид. наук. Казань, 2005. С. 136; Соломина Н. Г. Указ. соч. С. 249. <27> Весьма показательна в данном отношении позиция Н. Г. Соломиной. По мнению этого автора, «выдвигая требование о возврате неосновательно приобретенного, потерпевший при определении того, что должно подлежать возврату, исходит из того, что было утрачено им вследствие действия или события, повлекшего перемещение имущественного блага от него к приобретателю. При этом потерпевшего в принципе не интересует, соответствует ли объем выгоды приобретателя имущественной ценности, которую представляло выбывшее имущество для потерпевшего, что подтверждают нормы главы 60 ГК РФ… При этом размер стоимостного возмещения зависит не от того, какую выгоду получил должник (приобретатель), а от действительной стоимости утраченного имущества… При определении размера возмещения в зависимости от вида сбережения следует учитывать следующие аспекты. Так, при потреблении обогатившимся нематериальных благ потерпевшего (например, в результате пользования услугами), а также при потреблении полезностей, извлеченных из его имущества (например, пользование чужим имуществом), для определения объема возмещения необходимо руководствоваться размером той выгоды, которая могла бы быть получена лицом, если бы по треблением нематериальных благ или полезностей имущества происходило в нормальных условиях гражданского оборота» (см.: Соломина Н. Г. Указ. соч. С. 66 — 69).
Полное и безоговорочное игнорирование интересов навязанно обогатившегося не может являться заслуживающим одобрения решением проблемы. В связи с этим встает вопрос о способах учета и защиты его интересов.
Позиция российской судебной практики
Рассмотрим, какую позицию по данному вопросу занимает российская судебная практика. Обратимся к ситуации неосновательного получения работ или услуг. Отдельные суды разделяют описанную выше позицию и игнорируют факт отсутствия воли обогатившегося в отношении возникшего обогащения <28>. Другие с подачи ВАС РФ при решении вопроса о компенсации стоимости неосновательно выполненных работ или оказанных услуг используют дополнительные критерии их «потребительской ценности» для получателя и желания получателя ими воспользоваться. В п. 2 информационного письма от 24 января 2000 г. N 51 применительно к требованию подрядчика о взыскании с заказчика стоимости работ, выполненных по недействительному договору, Президиум ВАС РФ указал, что признание договора строительного подряда недействительной сделкой не является безусловным основанием для отказа от оплаты работ, если возврат выполненных работ и использованных при их исполнении материалов невозможен, а подписание акта заказчиком свидетельствует о потребительской ценности для него этих работ и желании ими воспользоваться. Указанные критерии удовлетворения требования о компенсации стоимости выполненных работ (потребительская ценность для получателя и желание ими воспользоваться) были распространены судами и на требования из неосновательного обогащения, причем как в отношении работ <29>, так и в отношении услуг <30>. ——————————— <28> См., например: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 7 октября 2005 г. N А21-6084/03-С1; Постановление ФАС Уральского округа от 15 ноября 2004 г. N Ф09-3773/04-ГК; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 6 июня 2008 г. по делу N А56-421/2007; решение Арбитражного суда г. Москвы от 30 ноября 2007 г. по делу N А40-36279/07-100-243. <29> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 12 февраля 2007 г. по делу N А11-15665/2005-К1-9/824; Постановление ФАС Поволжского округа от 24 апреля 2008 г. по делу N А12-12595/07. <30> Определение ВАС РФ от 8 августа 2008 г. N 9987/08; Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 29 июля 2008 г. N Ф04-4479/2008(8521-А03-16).
Таким образом, согласно распространенной в судебной практике позиции, одного факта неосновательного получения работы или услуги недостаточно для возникновения кондикционного обязательства — необходимо, чтобы работа или услуга имела потребительскую ценность для получателя и он желал ими воспользоваться. Тогда как понятие потребительской ценности весьма туманно и его содержание в судебных актах не раскрывается, критерий желания воспользоваться результатом работы или услуги является более определенным. Можно предположить, что желание воспользоваться результатом работы или услуги как раз и является критерием их потребительской ценности для получателя. Данный вывод подтверждается тем, что фактическое использование результата работы или услуги часто рассматривается судами как доказательство наличия их потребительской ценности <31>. В качестве другого доказательства потребительской ценности и самого желания воспользоваться результатом работы или услуги обычно упоминается принятие работ или услуг получателем по акту приемки <32>. Таким образом, можно считать, что с точки зрения текущей российской судебной практики условием возникновения кондикционного обязательства в связи с неосновательным получением работы или услуги является желание получателя воспользоваться их результатом. ——————————— <31> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 15 августа 2007 г. N Ф04-4693/2007(36107-А75-38); Постановление ФАС Поволжского округа от 27 марта 2008 г. по делу N А65-7347/07; Определение ВАС РФ от 24 мая 2007 г. N 6049/07. <32> Пункт 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 24 января 2000 г. N 51; Постановление ФАС Поволжского округа от 24 апреля 2008 г. по делу N А12-12595/07; Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 5 августа 2008 г. N Ф04-4541/2008(8660-А70-11).
Указанный критерий нельзя считать вполне удачным. Во-первых, обстоятельства, сопутствующие выполнению работы или оказанию услуги, часто не позволяют сделать вывод о наличии или отсутствии желания получателя воспользоваться их результатами (и, соответственно, о наличии или отсутствии их потребительской ценности). Так, в случае договора подряда, впоследствии признанного судом незаключенным, желание получателя в отношении конкретных работ может быть установлено на основании соответствующего договора подряда, хотя и не являющегося действительной сделкой, но тем не менее могущего служить цели определения воли получателя, а также на основании актов приемки соответствующих работ <33>. Во многих других случаях, когда такие работы или услуги выполняются не в рамках подразумеваемого договора с их получателем, например в случае их ошибочного выполнения (см. примеры 3 и 4 в начале статьи) или в случае улучшений чужого имущества действиями, осуществленными в своем интересе (примеры 1, 2 и 5 в начале статьи), выявление действительной субъективной оценки результатов выполненных работ или оказанных услуг получателем может быть весьма затруднительно. При этом ситуация осложняется тем, что услуги, как правило, не имеют объективированного результата и потребляются непосредственно в момент их оказания, т. е. в таком случае о желании получателя использовать их результат в будущем говорить будет невозможно — останется лишь рассматривать сам факт потребления услуги без учета последующих действий получателя. В случае улучшений имущества выяснить желание собственника имущества использовать эти улучшения может быть весьма проблематично, так как часто имущество и его улучшения невозможно использовать раздельно (пример с ремонтом или покраской автомобиля). Бремя доказывания потребительской ценности работ и услуг для получателя и его желания воспользоваться их результатом с точки зрения действующих положений закона ложится на истца по кондикционному иску <34>, что с учетом вышеуказанных сложностей с доказыванием значительно ухудшает позицию потерпевшего. Во-вторых, безусловное ограничение кондикционного иска требованием наличия желания получателя работы или услуги воспользоваться их результатом не во всех случаях может быть справедливым. В частности, сомнения вызывают ситуации, когда выполненные работы или услуги привели к значительным положительным имущественным последствиям для получателя. В качестве примера можно сослаться на случай улучшения недвижимого имущества, существенно увеличившего его рыночную стоимость. ——————————— <33> Представляется, что вопреки широко распространенному среди судов мнению о том, что принятие заказчиком результата работы или услуги по акту приемки является подтверждением их потребительской ценности для получателя и желания воспользоваться их результатами, данное обстоятельство, скорее, подтверждает лишь сам факт выполнения работы или оказания услуги. <34> См., например: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 17 мая 2007 г. по делу N А11-3135/2006-К1-2/184.
Таким образом, хотя используемый в судебной практике критерий потребительской ценности (желания воспользоваться результатами выполненных работ или услуг) и устраняет часть негативных последствий полного игнорирования воли обогатившегося в отношении возникновения обогащения, но все же не является полностью удовлетворительным решением проблемы.
Позиция отдельных теоретиков
Рассмотрим, каким образом предлагают решать проблему навязанного обогащения немногочисленные современные российские исследователи, обратившие на нее внимание. С. Д. Дамбаров хотя и исходит из того, что законодатель игнорирует волевую составляющую в отношении источника возникновения обогащения <35>, однако применительно к работам и услугам, выполненным при отсутствии правового основания, отмечает, что не все такие работы и услуги могут рассматриваться в качестве неосновательного обогащения, поэтому при оценке обстоятельств дела в каждом конкретном случае необходимо учитывать не только объективную стоимость, но и выраженные потребности приобретателя, которые детерминируют эти работы и услуги в качестве материального блага, имеющего субъективное хозяйственное значение. В качестве примера автор приводит случай работ по демонтажу недвижимого имущества: имея ценность для собственника, намеревающегося начать строительство нового здания на месте снесенного, такие работы будут определенно вредны собственнику, вообще не желавшему демонтажа здания. На основе этого С. Д. Дамбаров приходит к следующему выводу: если при оказании услуг и выполнении работ на стороне приобретателя возникает очевидная имущественная выгода, поддающаяся объективной рыночной оценке (например, улучшение имеющегося имущества), то взыскание неосновательного обогащения выглядит закономерной мерой восстановления имущественного баланса. Если же полезный эффект не столь однозначен, то ключевое значение для взыскания неосновательного обогащения имеет намерение и потребность обогатившегося получить заложенное в них социальное благо, которые наполняют работы и услуги совершенно конкретным экономическим содержанием <36>. Таким образом, позиция С. Д. Дамбарова выглядит следующей: при возникновении очевидной имущественной выгоды, поддающейся объективной рыночной оценке, субъективная оценка этой выгоды обогатившимся игнорируется. Такая оценка необходима лишь в случае неясности относительно объективной полезности работы или услуги для их получателя. ——————————— <35> Дамбаров С. Д. Указ. соч. С. 17 — 18. <36> Там же. С. 168 — 169.
Позиция С. Д. Дамбарова вызывает следующие возражения. Прежде всего по существу проблема навязанного обогащения остается нерешенной. Полное игнорирование интересов навязанно обогатившегося в случае получения им очевидной имущественной выгоды не является оправданным. В случая же неочевидности полезного эффекта работ или услуг для истца по кондикционному иску оказывается весьма затруднительно доказать намерение и потребность получателя в отношении «заложенного в них социального блага». Д. А. Соболев, подробно рассмотрев разработанную в английском праве концепцию субъективного обесценивания обогащения, пришел к выводу о том, что для целей обязательств из неосновательного обогащения имущественная выгода имеет субъективную природу, а при решении вопроса о наличии обогащения на стороне ответчика следует руководствоваться концепцией «субъективной оценки» <37>, основные положения которой следующие: ——————————— <37> Именно так автор перевел термин «subjective devaluation», хотя правильнее переводить его как «субъективное обесценивание».
— обогащением во всех случаях является получение денежных средств, а также погашение потерпевшим денежного долга приобретателя; — обогащением является получение приобретателем имущества, которое он может вернуть потерпевшему без повреждения имущества приобретателя, кроме случаев, когда выгода была навязана приобретателю; — в остальных случаях приобретатель считается обогатившимся, если: 1) приобретатель добровольно запрашивал у потерпевшего предоставление выгоды на возмездной основе или 2) действия приобретателя при принятии выгоды от потерпевшего свидетельствуют о том, что приобретатель знал о возмездном характере предоставления выгоды и имел разумную возможность отказаться от ее принятия. Позиция Д. А. Соболева вызывает следующие возражения. Признавая значительную сравнительно-правовую ценность разработанных в английском праве концепций, нельзя не сделать ряд замечаний методологического характера. Во-первых, утверждения автора «эквивалента концепции субъективной выгоды в теории гражданского права континентальной Европы не существует» <38> и «когда дело связано с выполнением работ или оказанием услуг, у континентальной доктрины неосновательного обогащения обнаруживается явная нехватка инструментария для вынесения обоснованного и справедливого судебного решения» <39> являются недоразумением. Только в Германии проблема навязанного обогащения и направленные на ее разрешение концепции разрабатываются уже более полувека, что будет проиллюстрировано далее, соответственно, опыт родственного правопорядка также следует учитывать. Во-вторых, при анализе концепций английского и американского права в области неосновательного обогащения необходимо помнить о традиционном крайне негативном отношении данных правопорядков к любому, в том числе положительному, вмешательству одних лиц в правовую сферу других. Одним из проявлений этого отношения являлось отсутствие до последнего времени аналога классического для континентального права института ведения чужих дел без поручения <40>. Соответственно, ценность автономии воли обогатившегося в англо-американском и континентальном праве не совпадает, что не может не отразиться на области регулирования навязанного обогащения. В-третьих, при обращении к концепции субъективного обесценивания английского права остается открытым вопрос о возможности и способах ее имплементации в отечественную правовую догму. Работа Д. А. Соболева, к сожалению, вообще не касается данной проблемы. ——————————— <38> Соболев Д. А. Указ. соч. С. 259. <39> Там же. С. 260. <40> В классическом американском прецеденте по делу Glenn v. Savage 1887 г. Верховный суд Орегона отклонил иск Glenn о компенсации Savage стоимости услуг Glenn по спасению упавшего в реку имущества Savage, отсутствовавшего в тот момент. В обосновании решения Суд указал, что несмотря на то что оказанные услуги были достойны поощрения и, вероятно, полезны для Savage, однако в отсутствие просьбы со стороны Savage об оказании этих услуг Glenn не имеет права требования об их компенсации. В противном случае возникли бы непрекращающиеся губительные судебные споры и низвержение гражданских прав и свобод, люди потеряли бы контроль над своим частным бизнесом, все страдали бы от вмешательства посторонних и т. д. (см. подробнее: Dagan H. Op. cit. P. 86).
Переходя к конкретным недостаткам позиции Д. А. Соболева, отметим следующее. Предложенная автором дифференциация случаев обогащения и соответствующее этой дифференциации решение проблемы навязанного обогащения не укладывается в рамки, очерченные ст. 1102 и ст. 1105 ГК РФ. Далее, согласно распространенному мнению, субъективная оценка обогащения в принципе может иметь значение не в качестве универсального подхода, применимого к любой форме обогащения, а лишь в качестве подхода, применимого к вопросу компенсации стоимости обогащения, которое невозможно вернуть в натуре; проблема навязанного обогащения (и, соответственно, необходимость ее решения посредством концепции субъективной оценки) отсутствует в случае неосновательного приобретения имущества и возможности его возврата в натуре <41>. Однако и в случаях компенсации неденежной выгоды ограничение кондикционного требования необходимостью запроса соответствующей выгоды получателем и ее добровольного принятия не является удовлетворительным решением. Данное решение в значительной мере игнорирует интересы потерпевшего. При нахождении баланса интересов сторон должны учитываться различные факторы, а не только защита автономии воли навязанно обогатившегося. Кроме того, такое решение неприменимо к ситуациям, когда получатель в момент получения неденежной выгоды вообще не знал о факте ее получения. ——————————— <41> См. об этом: Reimer J. Op. cit. S. 127 — 131; Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. Berlin, 1997. S. 198.
Затрагивает проблему навязанного обогащения и Д. В. Новак. По мнению автора, факт несения затрат на имущество другого лица, выполнения для него работ или оказания услуг не всегда свидетельствует о получении последним имущественной выгоды. Присоединяясь к позиции К. И. Скловского, Д. В. Новак пишет о таком условии констатации факта сбережения имущества, как хозяйственная необходимость расходов для приобретателя, которая может вытекать из обязанности или, например, назначения имущества <42>. Автор указывает, что, когда лицу в отсутствие его просьбы были предоставлены услуги, выполнены работы или понесены затраты на принадлежащее ему имущество, спор об их оплате или возмещении должен разрешаться судом, исходя из конкретных обстоятельств дела с учетом не только объективной стоимости услуг или работ или величины понесенных затрат, но и того, насколько выгодными они были для данного лица. Вопрос о наличии или отсутствии у лица обогащения в форме сбережения должен разрешаться с учетом субъективной пользы для него <43>. ——————————— <42> Новак Д. В. Указ. соч. С. 225 — 227. <43> Там же. С. 228.
Признавая справедливость самой постановки вопроса о значении субъективной оценки обогатившимся изменений, наступивших в его имущественной сфере в связи с событием обогащения, нельзя не отметить, что его конкретного решения Д. В. Новак не предлагает. Ответа на вопрос о том, каким конкретно образом должна учитываться субъективная польза обогатившегося в случаях неосновательного обогащения, Д. В. Новак не дает. Таким образом, подводя итог предшествующему изложению, можно сделать следующие выводы. 1. Действующие правовые нормы по смыслу, придаваемому им господствующим в доктрине мнением, игнорируют как факт отсутствия воли обогатившегося в отношении возникновения обогащения, так и его субъективную оценку обогатившимся, что может приводить к серьезному ущемлению интересов последнего. 2. Распространенная российская судебная практика стоит на позиции другой крайности и рассматривает в качестве необходимого условия удовлетворения кондикционного иска потребительскую ценность неденежной выгоды для получателя и его желание ею воспользоваться. Подобная позиция является неудовлетворительной, в частности, с точки зрения защиты интересов потерпевшего. 3. Немногочисленные мнения теоретиков по данному вопросу требуют дальнейшей проработки и в их современном виде не могут вызывать одобрения.
Решения вопроса в германском праве
Как уже отмечалось, германские ученые уже не одно десятилетие работают над проблемой навязанного обогащения, и представляется весьма полезным ознакомиться с их опытом в данной области. Ниже будут приведены основные разработанные в Германии концепции, а также высказанная в их отношении критика. При этом оговоримся, что приводимое в настоящей работе деление излагаемых концепций, а равно отнесение к ним конкретных авторов весьма условно, так как многие специалисты предлагают использовать при решении проблем навязанного обогащения одновременно несколько критериев. Кроме того, некоторые концепции возникли не исключительно в связи с проблемами навязанного обогащения, но были направлены на решение более широкого круга вопросов в области кондикционных обязательств <44>. Основным, хотя и не единственным анализируемым германскими авторами случаем навязанного обогащения в области неосновательного обогащения является случай улучшений чужой вещи, компенсация которых опосредуется так называемой кондикцией из улучшений (Verwendungskondiktion). ——————————— <44> В частности, концепция субъективной ценности объекта обогащения, кроме случаев навязанного обогащения, имела в виду случаи, в которых извлеченный из объекта обогащения неосновательно обогатившимся доход превышал рыночную стоимость объекта обогащения (см. об этом далее).
1. Концепции защиты от навязанного обогащения в порядке устранения изменения вещи по требованию приобретателя. По мнению ряда авторов, в случае навязанного обогащения в форме улучшений вещи защита интересов навязанно обогатившегося может опосредоваться предоставлением ему возможности требовать устранения изменения вещи, приведшего к обогащению <45>. Такое требование может квалифицироваться по-разному, в частности в качестве деликтного или негаторного требования. Основополагающей идеей данного подхода является то, что, как правило, любое воздействие на вещь вопреки воле собственника, а также результат такого воздействия являются противоправными. Мнения сторонников данной позиции расходятся в вопросе, достаточно ли для отражения кондикционного иска простой ссылки на существование подобного требования (возражение на иск) либо необходима его самостоятельная судебная реализация. ——————————— <45> Такого мнения придерживались Мартин Вольф (Martin Wolf), Дидеришен (Diderischen), Хубер (Huber), Коппенштайнер и Крамер (Koppensteiner/Kramer), Г. Вестерманн (H. Westermann), Фрауке Вернеке (Frauke Wernecke) и др. (см. подробные ссылки: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 191; см. также: Wernecke F. Op. cit. S. 191 ff.).
Так, одним из первых в Германии проблему навязанного обогащения затронул Мартин Вольф (Martin Wolf) применительно к требованию о компенсации неосновательного обогащения в связи с утратой движимой вещи в результате ее соединения с земельным участком или переработки (§ 951 ГГУ) <46>. По мнению Мартина Вольфа, собственник земельного участка, частью которого стало построенное без согласия собственника здание, может противопоставить требованию застройщика о компенсации неосновательного обогащения в качестве возражения негаторное требование. Одновременно собственник участка должен предложить застройщику осуществить снос строения и забрать строительные материалы. При этом если собственник участка по сути согласился с наступившим увеличением стоимости земельного участка тем, что он, например, пользуется построенным зданием, то выдвижение такого возражения является недопустимым <47>. ——————————— <46> Согласно § 951 ГГУ лицо, утратившее право собственности на имущество вследствие соединения с земельным участком, движимой вещью, переработки, может требовать от лица, в чью пользу наступило указанное правовое изменение, компенсации неосновательного обогащения. Согласно § 946 ГГУ при соединении с земельным участком движимой вещи право собственности на земельный участок распространяется на такую вещь. Согласно § 947 ГГУ, если при соединении двух движимых вещей одна из них рассматривается как главная, то ее собственник становится единоличным собственником этих вещей. Согласно § 950 ГГУ лицо, создавшее посредством переработки или преобразования материалов новую движимую вещь, приобретает на нее собственность, поскольку стоимость переработки или преобразования не является значительно меньшей, чем стоимость материалов. <47> Приводится по: Feiler G. K.H. Op. cit. S. 59.
В одной из последних работ по вопросу навязанного обогащения в Германии, принадлежащей перу Фрауке Вернеке (Frauke Wernecke), отражена схожая позиция. По мнению автора, навязанное обогащение является посягательством на свободу воли получателя обогащения. При этом защита от навязанного обогащения должна осуществляться не посредством субъективизации стоимости полученного, а на уровне условий возникновения кондикционного обязательства <48>. Любое самовольное воздействие на чужое право или благо является «нарушением неприкосновенности его волевой сферы». О навязанном обогащении не идет речь, когда лицо дает согласие на получение соответствующей выгоды либо впоследствии одобряет ее получение. Любое могущее быть вмененным конкретному лицу длящееся фактическое или юридическое воздействие на чужую вещь является нарушением права собственности. При этом факт увеличения рыночной стоимости вещи не исключает того, что ее собственник рассматривает изменение вещи как негативное. Собственник, а также обладатель иного вещного права может посредством негаторного иска отвергнуть выгоды, являющиеся результатом противоправного посягательства на его правомочие использовать вещь по своему усмотрению <49>. При этом кондикционное требование отсутствует и в том случае, когда реализация негаторного требования невозможна по правовым или фактическим причинам, но собственник не акцептовал полученную выгоду <50>. Однако отказ собственника в компенсации навязанного обогащения по указанному выше основанию не допускается тогда, когда закон устанавливает неопровержимую презумпцию выгодности действий других лиц для обогатившегося <51> либо прямо предусматривает денежную компенсацию за объективно измеримое увеличение имущества навязанно обогатившегося <52>. Подобными прямо предусмотренными законом случаями исчерпываются случаи компенсации навязанного обогащения. ——————————— <48> Wernecke F. Op. cit. S. 173. <49> Wernecke F. Op. cit. S. 217, 610. <50> Ibid. S. 97. <51> Фрауке Вернеке имеет в виду, в частности, случай необходимых затрат владельца на вещь и ее улучшения (аналогично ст. 303 ГК РФ). <52> Фрауке Вернеке ссылается, в частности, на предл. 1 § 684 ГГУ, согласно которому, если ведение чужого дела без поручения не соответствует интересам и воле лица, чье дело ведется, то такое лицо обязано компенсировать ведущему дело лишь возникшее в связи с этим неосновательное обогащение.
Как отмечалось критиками, самовольное улучшение вещи, приведшее к увеличению ее рыночной стоимости, не всегда может рассматриваться как нарушение права собственности на такую вещь <53>. В любом случае осуществленное без согласия собственника улучшение вещи вообще не может рассматриваться в качестве длящегося нарушения права собственности, являющегося основанием для применения негаторного иска <54>. Деликтный иск также непригоден для защиты от навязанного обогащения, так как в большинстве случаев требование о возмещении вреда в натуре будет невозможным вследствие несоразмерных затрат на устранение изменений вещи (абз. 2 § 251 ГГУ), а денежная компенсация исключена из-за наличия обогащения на стороне потерпевшего <55>. Кроме того, безусловная возможность собственника вещи ссылаться на негаторное или деликтное требования не учитывает всего многообразия заслуживающих внимания интересов. Это представляется несправедливым, в частности, при добросовестности потерпевшего <56>. Вопреки позиции Фрауке Вернеке и согласно распространенному мнению, применение негаторного требования как защиты от навязанного обогащения не может допускаться в ситуациях, когда устранение нарушения невозможно по фактическим или юридическим причинам <57>. ——————————— <53> Feiler G. K.H. Op. cit. S. 59 — 60. В целом мнения специалистов по данному вопросу разделились. Тогда как одни полагали, что в случае улучшений вещи, приведших в увеличению ее стоимости, вообще нельзя говорить о нарушении права собственности (см.: Klauser K.-A. Op. cit. S. 23), другие заняли компромиссную позицию, указывая, что для квалификации улучшений вещи в качестве вреда должно учитываться субъективное отношение собственника к данным улучшениям с учетом планов использования вещи (см.: Feiler G. K.H. Op. cit. S. 59 — 60). <54> Reimer J. Op. cit. S. 164; Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 197 — 198, Koppensteiner H.-G. Op. cit. S. 1771. <55> Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 198. <56> Feiler G. K.H. Op. cit. S. 59, Klauser K.-A. Op. cit. S. 22 — 24. <57> Reimer J. Op. cit. S. 165.
2. Концепции защиты от навязанного обогащения в порядке изъятия обогащения в натуре по предложению приобретателя. По мнению ряда авторов, приобретатель может избегнуть компенсации стоимости обогащения тем, что он разрешит потерпевшему отделить и забрать ранее принадлежащую ему часть вещи <58>. В основе данной позиции лежит то, что нормы, предусматривающие приобретение лицом права собственности на вновь созданную вещь или ее часть (§ 946, 947, 950 ГГУ), направлены на защиту интересов приобретателя (защищают его от требования предшествующего собственника о возврате вещи), а не на навязывание ему ненужного обогащения. Кондикционная ответственность прежде всего состоит из обязанности возвратить обогащение в натуре. Кроме того, возложение расходов по отделению в натуре части вещи на приобретателя противоречило бы § 818 ГГУ, согласно которому кондикционный должник не должен нести расходы за пределами своего обогащения. Так, по мнению Тобиаса (Tobias), собственник, обязанный компенсировать неосновательное обогащение в порядке § 951 ГГУ, мог вместо денежной компенсации возвратить потерпевшему часть новой вещи в порядке возврата неосновательного обогащения в натуре. При этом расходы на отделение такой части должен был нести потерпевший <59>. ——————————— <58> К сторонникам данной позиции принадлежали, в частности, Тобиас (Tobias), Эссер (Esser), Якобс (Jakobs), (см.: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 192). <59> Tobias H. Eigentumserwerb durch Verbindung // AcP. 1903. Bd. 94 (приводится по: Feiler G. K.H. Op. cit. S. 62 — 63).
Критики отмечали, что рассматриваемое решение, как и предыдущее, не учитывает интересов иных лиц, кроме навязанно обогатившегося <60>. Неясным остается, как следует поступать в ситуациях неотделимости улучшений вещи и невозможности возврата обогащения в натуре. Такое решение является несправедливым, так как § 951 ГГУ не устанавливает приоритета интересов собственника новой вещи над интересами потерпевшего, при том что для потерпевшего возможность изъятия утраченной части вещи в натуре часто является экономически бессмысленной <61>. Также отмечался риск того, что собственник зачастую будет специально предлагать потерпевшему произвести требующее затрат отделение улучшения, ожидая, когда потерпевший откажется от этого вследствие таких затрат и отсутствия хозяйственного интереса в результатах такого отделения <62>. ——————————— <60> Feiler G. K.H. Op. cit. S. 63. <61> Reimer J. Op. cit. S. 170, 171. <62> Feiler G. K.H. Op. cit. S. 64.
3. Концепции защиты от навязанного обогащения, ориентирующиеся на субъективную сторону лица, в результате действий которого возникло обогащение. Согласно мнению данной группы специалистов, удовлетворение кондикционного иска к навязанно обогатившемуся в результате произведенных улучшений вещи должно быть обусловлено определенной субъективной стороной лица, чьи действия привели к обогащению. Основной идеей представителей данной группы концепций является то, что осознанное навязывание обогащения другому лицу, т. е. вторжение в его правовую сферу, не должно давать право на компенсацию. Манфред Вольф (Manfred Wolf) рассматривал навязанное обогащение как вмешательство в чужую правовую сферу. Проанализировав определенные законом случаи ограничения требования о компенсации расходов в зависимости от субъективной стороны осуществляющего расходы лица, предусмотренные нормами смежных с неосновательным обогащением институтов (случаи компенсации расходов, возникающих при исполнении договора поручения, ведении чужих дел без поручения или осуществленных владельцем на вещь), он предложил дифференцированное решение в зависимости от критериев правомерности вмешательства и добросовестности лица, осуществлявшего вмешательство. В случае правомерного вмешательства (необходимые расходы поверенного, расходы при правомерном ведении чужих дел без поручения, расходы в рамках титульного владения вещью) навязанное обогащение подлежало безусловной компенсации. В случае неправомерного вмешательства требование о компенсации исключается постольку, поскольку посягатель при должной осмотрительности должен был знать о неправомерности своего вмешательства <63>. В такой ситуации у посягателя остается лишь право изъятия обогащения в натуре. Схожего мнения придерживались Баур и Штюрнер (Baur/Sturner), а также Вилловайт (Willoweit) <64>. ——————————— <63> Приводится по: Graf von Rittberg F.-W. Op. cit. S. 74. <64> См.: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 195.
Шеинг (Scheyhing) предлагал применять к кондикционному иску о компенсации затрат на улучшение вещи правило § 814 ГГУ, согласно которому предоставленное с целью исполнения обязанности не может быть истребовано, если предоставивший знал об отсутствии такой обязанности. По мнению Шеинга, кондикционное требование о компенсации исключается, если лицо, осуществившее затраты на вещь, делало это исключительно в своих интересах без учета интересов обогатившегося <65>. В основу такого правила Шеинг ставил идею отказа от права требования компенсации конклюдентными действиями. Схожее мнение высказывал и Шиндлер (Schindler) <66>. ——————————— <65> Приводится по: Feiler G. K.H. Op. cit. S. 66. <66> Ibid. S. 67.
По мнению Грайнера (Greiner), проблема навязанного обогащения в форме улучшений имущества уже решена законодателем в § 994, 996 ГГУ. У недобросовестного владельца отсутствует кондикционное требование о компенсации как полезных, так и необходимых улучшений. Добросовестный же владелец, напротив, имеет право на их компенсацию. При этом такая компенсация осуществляется без учета каких-либо индивидуальных отношений и планов получателя <67>. По мнению автора, указанный критерий наличия или отсутствия кондикционного требования в зависимости от добросовестности улучшившего вещь лица имеет универсальный характер и должен распространяться также на ситуации, когда улучшения вещи осуществлялись не ее владельцем <68>. Автор оговаривается, что возможны исключительные ситуации, когда улучшение вещи с учетом всех обстоятельств дела должно квалифицироваться как причинение вреда имуществу собственника <69>. Кроме того, Грайнер не исключает и применения возражения о ненаступлении обогащения (абз. 3 § 818 ГГУ), однако без учета субъективных планов обогатившегося <70>. ——————————— <67> Greiner D. Op. cit. S. 322. <68> Ibid. S. 371 — 374. <69> Ibid. S. 324. <70> Ibid. S. 311.
По мнению Канариса (Canaris), при добросовестности осуществлявшего улучшения вещи лица увеличение стоимости вещи подлежит компенсации в полном объеме вне зависимости от факта навязывания. Если же потерпевший действовал недобросовестно, то компенсация должна иметь место только тогда и постольку, когда и поскольку обогатившийся реализовал навязанное обогащение (например, посредством сдачи имущества в аренду или продажи по повышенной стоимости) <71>. ——————————— <71> Canaris C.-W. // JZ. 1996 (приводится по: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 202 — 203).
Прежде всего критиками указывалось, что учет в случае навязанного неосновательного обогащения главным образом субъективной сферы потерпевшего не соответствует общему подходу неосновательного обогащения, ориентирующемуся на имущественную сторону обогатившегося. Предложенное решение является непригодным для случаев, когда навязанное обогащение вызвано действиями третьих лиц или самого обогатившегося <72>. Исключение кондикционного требования в зависимости от субъективной стороны потерпевшего несправедливо в тех случаях, когда получатель навязанного обогащения впоследствии решает воспользоваться им <73>. С точки зрения подхода к пониманию неосновательного обогащения, ориентирующегося на совокупное имущество обогатившегося <74>, обстоятельство, приведшее к обогащению (в том числе вина потерпевшего), является иррелевантным для возникновения кондикционного обязательства <75>. ——————————— <72> Graf von Rittberg F.-W. Op. cit. S. 79 — 85. <73> Feiler G. K.H. Op. cit. S. 66. <74> См. об этом далее. <75> Reimer J. Op. cit. S. 110.
Применительно к позиции Манфреда Вольфа особо указывалось, что в рассмотренных Вольфом институтах требования к степени осмотрительности посягателя различаются: в случае расходов владельца вещи такие расходы не компенсируются лишь при грубой неосторожности владельца, выразившейся в незнании об отсутствии титула на вещь, тогда как в случае исполнения поручения достаточно любой вины. В случае ведения чужих дел без поручения предложенный Вольфом критерий также не находит полного отражения <76>. ——————————— <76> Graf von Rittberg F.-W. Op. cit. S. 80; Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 198.
Использование по аналогии § 814 ГГУ для защиты от навязанного обогащения ошибочно, так как в основе § 814 ГГУ лежит не идея отказа от права либо защиты от навязанного обогащения, а идея «venire contra factum proprium» («никто не может противоречить своему предшествующему поведению»): тот, кто исполнил несуществующее обязательство, зная о его несуществовании, не может, ссылаясь на отсутствие обязательства, требовать возврата исполненного, так как это противоречило бы его первоначальному поведению. Для большинства случаев навязанного обогащения указанное правило не подходит. Кроме того, применение § 814 ГГУ исключало бы не только компенсационную кондикцию, но и кондикцию в натуре, что не соответствует намерению большинства представителей данной группы <77>. ——————————— <77> Reimer J. Op. cit. S. 127 — 131; Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 198.
Применение по аналогии правил о расходах владельца на вещь к аналогичным расходам лица, не являвшегося владельцем, подверглось критике отдельных авторов, указывающих на отсутствие такой тесной связи с вещью, которая могла бы оправдать доверие производившего улучшения лица и его защиту в форме предоставления возможности компенсации таких улучшений <78>. ——————————— <78> Wernecke F. Op. cit. S. 581.
4. Концепции защиты от навязанного обогащения, ориентирующиеся на субъективную сторону обогатившегося. Согласно мнению сторонников данной позиции (являющейся господствующей в Германии в последние десятилетия), защита от навязанного обогащения достигается главным образом тем, что при определении факта получения обогащения или определении размера денежной компенсации обогащения в качестве определяющего критерия используется не получение объективной экономической выгоды (например, увеличение рыночной стоимости вещи), а наличие конкретной выгоды, которую получатель с учетом его конкретных отношений и имущественных планов может извлечь из полученного либо разумно должен извлечь. Эту позицию разделяют, в частности, Файлер (Feiler), Риттберг (Rittberg), Раймер (Reimer), Хаген (Hagen), Колер (Kohler), Коппенштайнер (Koppensteiner), Крамер (Kramer), Ларенц (Larenz), Ловенхайм (Lowenheim) <79>. Центральной идеей данного направления является то, что согласно заложенному в абз. 3 § 818 ГГУ <80> «высшему принципу права неосновательного обогащения» обязанность возврата полученного в натуре или компенсации его стоимости не должна для добросовестного получателя выходить за пределы наличного обогащения, т. е. после возврата неосновательного обогащения имущественное положение приобретателя не должно стать хуже того, каким оно было до события обогащения <81>. Обязанность же компенсировать навязанное обогащение на основе рыночной стоимости объективного увеличения имущества без учета субъективной позиции обогатившегося влечет за собой риск ухудшения положения обогатившегося. ——————————— <79> См. подробные ссылки на авторов: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 201; см. также: Loewenheim U. Bereicherungsrecht. 3. Uberarbeitete Auflage. Munchen: Verlag C. H. Beck, 2007. S. 120 — 121; Larenz K. Zur Bedeutung des «Wertersatzes» im Bereicherungsrecht // Festschrift fur Ernst von Caemmerer zum 70. Geburtstag. S. 215 — 227. <80> Согласно абз. 3 § 818 ГГУ обязанность к возврату в натуре или компенсации стоимости прекращается, если получатель больше не является обогатившимся. <81> См.: Goetzke H. Subjektiver Wertbegriff im Bereicherungsrecht? // AcP. 1973. Bd. 173. S. 289; Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 201.
В рамках данной группы концепций можно условно выделить три направления. Первые два возникли в рамках так называемого предметно-ориентированного подхода к объекту кондикционного иска (gegenstandsorientierten Betrachtungsweise), господствующего в настоящее время в Германии <82>. Согласно этому подходу, кондикционный иск направлен на возврат в имущество кредитора конкретного объекта-блага, полученного кондикционным должником (erlangte Etwas). В качестве такого объекта могут выступать имущественные права, защищаемые правом позиции (например, владение или запись в реестре), работы, услуги и другие объекты. Если возврат полученного объекта в натуре невозможен, как в случае с получением услуги, компенсации подлежит его стоимость <83>. По мнению представителей первого направления <84>, стоимость полученного для целей компенсации определяется объективно, т. е. речь идет о рыночной стоимости полученного. При этом у добросовестного получателя в силу абз. 3 § 818 ГГУ имеется возможность сослаться на ненаступление обогащения, например, в связи с тем, что произведенные улучшения вещи или полученные услуги с учетом его планов по использованию вещи и расходованию средств не влекут сбережения его средств и, соответственно, обогащения. По мнению представителей второго направления <85>, при денежной компенсации стоимости полученного речь идет не об объективной, а субъективной стоимости, определяемой через призму интересов приобретателя. Таким образом, субъективная оценка обогащения получателем используется при определении денежной стоимости полученного обогащения <86>. Третье направление относится к иному подходу касательно предмета кондикционного обязательства, а именно к подходу, ориентированному на совокупное имущество обогатившегося (vermogensorientierten Betrachtungsweise). Согласно этому подходу, изъятию в пользу кондикционного кредитора подлежит наличное обогащение как имущественный избыток, возникший вследствие события обогащения в виде разницы между состоянием имущества лица до и после события обогащения <87>. ——————————— <82> К ним относятся, в частности, Файлер, Риттберг, Коппенштайнер, Гоэтцке, Ларенц, Ловенхайм. <83> См., в частности: Larenz K. Op. cit. S. 211; см. также: Reimer J. Op. cit. S. 30. <84> Ларенц, Гоэтцке. <85> К которому относятся, в частности, Карл-Август Клаузер, Файлер, Риттберг, Коппенштайнер и Ловенхайм. <86> См. об этом, в частности: Larenz K. Op. cit. S. 215. <87> Данный подход разделялся и отечественными дореволюционными авторами (см.: Гримм Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 1. Дерпт, 1891. С. 4, 22; Полетаев Н. Иски из незаконного обогащения // Журнал гражданского и уголовного права. 1892. Кн. 3. С. 36 — 37).
Рассмотрим позиции указанных выше авторов более подробно. Направление I. Как отмечали Гоэтцке (Goetzke) и Ларенц, проблема навязанного обогащения должна решаться в рамках применения абз. 3 § 818 ГГУ. Добросовестный кондикционный должник обязан к компенсации только в пределах наступившего и все еще наличного обогащения. Является ли лицо обогатившимся, подлежит установлению посредством обращения к имуществу конкретного приобретателя. Если потерпевший отремонтировал забор приобретателя, когда приобретатель собирался снести этот забор, то приобретатель в отсутствие реального сбережения средств не имеет обогащения, подлежащего компенсации. Если лицо застроило чужой земельный участок, что привело к увеличению его рыночной стоимости, следует проверить, насколько такое увеличение стоимости может быть впоследствии реализовано с учетом планов приобретателя. Если такая реализация не будет осуществлена либо будет осуществлена в меньшем размере, это должно уменьшить размер компенсации. Во всех подобных случаях должны учитываться именно конкретные планы навязанно обогатившегося, так как кондикционный кредитор допустил несанкционированное вторжение в правовую сферу и имущественные планы кондикционного должника <88>. Аналогичная позиция разделяется и авторитетными комментариями к ГГУ <89>. ——————————— <88> Larenz K. Op. cit. S. 227. <89> Munchener Kommentar zum BGB. 5. Aufl. Munchen, 2009 (Kommentar zum § 818 BGB (Rn. 75)); J. von Staudinger Kommentar zum BGB mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen. Sellier; de Gruyter, 2006 (Kommentar zum § 818 BGB (Rn. 26)).
Направление II. Карл-Август Клаузер (Karl-August Klauser) попытался решить проблему навязанного обогащения, исходя из субъективных позиций участников отношений. Прежде всего, по его мнению, требование о компенсации неосновательного обогащения исключается в ситуации, когда обогащение возникло в результате действий потерпевшего, при том что он действовал без ошибки, т. е. осознанно <90>. Кроме этого, стоимость наступившего обогащения должна определяться с точки зрения субъективной позиции обогатившегося <91>: «масштабом кондикционного притязания в случаях навязанного обогащения является измеримая в деньгах субъективная польза для обогатившегося против своей воли с учетом его личных отношений» <92>. ——————————— <90> Klauser K.-A. Op. cit. S. 44. Отсутствие ошибки, по мнению Клаузера, влекло за собой отсутствие неосновательности обогащения. <91> Ibid. S. 47 — 58. <92> Ibid. S. 58.
По мнению Файлера, проблема навязанного обогащения не может быть решена посредством единого принципа. Наличие различных сочетаний интересов приводит к необходимости дифференцированного решения вопроса. В связи с этим применительно к улучшениям вещи, навязанным собственнику арендатором вещи, Файлер предлагал выделять основные случаи <93> и соответствующие им решения. При этом компенсация улучшений исключается, когда собственник вправе требовать устранения изменения вещи и требует этого <94>. Такое требование должно быть обоснованным, чтобы избежать риск мнимых требований, единственной целью которых является избежание компенсации. Оно может быть заявлено не только в форме самостоятельного иска, но и просто возражения на требование о компенсации; при этом само по себе непредъявление иска собственником не должно исключать его право на такое возражение. Если после вынесения судебного решения об отказе в компенсации стоимости улучшений собственник начинает использовать такие улучшения, возможно предъявление нового кондикционного требования. ——————————— <93> Автор приводит подробную типологию наиболее частых случаев улучшений арендованной вещи и соответствующих этим случаям решений проблемы навязанного обогащения. Воспроизводить данную типологию в рамках настоящей работы мы не имеем возможности, в связи с чем предлагаем читателю ознакомиться с ней самостоятельно (см.: Feiler G. K.H. Op. cit. S. 72 — 97). <94> Такое право требования может носить негаторный характер, когда изменение вещи действительно является нарушением права собственности, договорный, будучи прямо предусмотренным договором, либо деликтный характер.
Основным же механизмом учета интересов навязанно обогатившегося, по мнению Файлера, является способ определения денежного размера обогащения. В случае навязанного обогащения компенсации должна подлежать не рыночная (объективная) цена улучшений (Verkehrswert), а капитализированная прибыль от них (Ertragswert), которая, как правило, ниже. Однако если рыночная цена оказывается ниже капитализированной прибыли, то возмещению подлежит рыночная цена. При этом при определении капитализированной прибыли от улучшений должны учитываться субъективные отношения и планы обогатившегося. Если, например, арендатор здания построил полезную для его хозяйственной деятельности пристройку, но для арендодателя данная пристройка не представляет никакой ценности, то арендодатель не должен компенсировать стоимость данной пристройки, за исключением той прибыли, которую ему следовало бы извлечь из данной пристройки с разумной точки зрения. Если единовременная выплата крупной суммы капитализированной прибыли является экономически затруднительной, то компенсации периодически подлежит разовая прибыль, полученная вследствие улучшений <95>. ——————————— <95> Ibid. S. 98 — 102.
По мнению Риттберга, отчасти защита от навязанного обогащения осуществляется в рамках исключения кондикционного иска в случае осознанного исполнения несуществующего долга (§ 814 ГГУ) <96>, предоставления, обусловленного определенной целью, когда предоставивший знал об изначальной невозможности ее достижения (§ 815 ГГУ), а также в ситуации, когда обогащение получателя осознанно создано потерпевшим с целью потребовать его денежной компенсации (в обоснование данного вывода Риттберг ссылается на § 242 ГГУ, устанавливающий требование добросовестности должника) <97>. ——————————— <96> В российском праве аналогичная норма предусмотрена п. 4 ст. 1109 ГК РФ. <97> Graf von Rittberg F.-W. Op. cit. S. 102 — 112.
Основная же защита от навязанного обогащения осуществляется посредством ограничения содержания и размера кондикционного притязания в зависимости от интересов обогатившегося в отношении полученного блага. В соответствии с абз. 2 § 818 ГГУ должна возмещаться стоимость, которую представляет приобретенное для получателя с учетом его воли и интересов. При этом с точки зрения интересов получателя должен рассматриваться вопрос не только сохранения обогащения (абз. 3 § 818 ГГУ), но и его возникновения (персонального получения блага). Тогда как само благо должно рассматриваться объективно, его получение конкретным субъектом следует оценивать с позиции такого субъекта. При определении же стоимости такого блага необходимо использовать дополнительный критерий полезности (применимости) блага для получателя (интерес получателя в полученном благе). При этом действуют следующие правила: — учитываются конкретные объективные отношения получателя, а не субъективные отношения; — учитываются лишь имеющие имущественное значение отношения получателя; — субъективные оценки получателя не учитываются. Должны, однако, учитываться и другие факторы, связанные с размером обогащения. Например, в случае возможности приобретателя получить соответствующее благо дешевле размер компенсации должен быть уменьшен. Последующее одобрение обогащения приводит к его компенсации по объективной стоимости. Факт пользования полученным следует рассматривать как конклюдентное одобрение обогащения. В случае невозможности установления воли получателя в отношении возникшего обогащения следует руководствоваться следующим: компенсации в качестве неосновательного обогащения подлежат улучшения, которые соответствуют целевому назначению их объекта. В частности, о таких улучшениях идет речь при расходах на содержание вещи, ее улучшение и восстановление. Расходы на оформление, наоборот, как правило, не соответствуют целевому назначению вещи. Бремя доказывания по кондикционному иску должно распределяться следующим образом: потерпевший должен доказать, что обогащение представляет для получателя большую ценность, чем рыночная стоимость; получатель должен доказать, что обогащение не имеет для него рыночной стоимости в силу его конкретных отношений. Ограничению кондикционного иска служит также норма об отпадении обогащения (абз. 3 § 818 ГГУ), которая, согласно господствующей судебной практике и доктрине, также ориентируется на конкретные отношения получателя <98>. ——————————— <98> Ibid. S. 112 — 137.
По мнению Коппенштайнера, под стоимостью объекта обогащения для целей компенсации на основании абз. 2 § 818 ГГУ следует понимать не его рыночную стоимость, но ту стоимость, которую этот объект субъективно имеет для приобретателя. Необходимость данного вывода в случаях навязанного обогащения вытекает из следующего. Установление обязанности компенсировать рыночную стоимость в ситуации, когда для обогатившегося ценность объекта обогащения ниже рыночной стоимости или вообще отсутствует, вступит в противоречие с общим принципом предела кондикционной ответственности о недопустимости ухудшения положения обогатившегося по сравнению с его положением до события обогащения. При этом абз. 3 § 818 ГГУ распространяется лишь на ситуацию последующего отпадения обогащения, а не его ненаступления с самого начала. Следовательно, стоимость объекта обогащения должна определяться с тех же позиций, что и размер наличного обогащения по абз. 3 § 818 ГГУ: размер компенсации должен устанавливаться с точки зрения имущественных отношений конкретного получателя <99>. ——————————— <99> Koppensteiner H.-G. // NJW. 1971. Bd. 71. S. 1771 f. (приводится по: Larenz K. Op. cit. S. 222).
Направление III. Юрген Раймер исследовал проблему навязанного обогащения в следующей плоскости. Предмет кондикционных обязательств можно рассматривать с двух точек зрения: предметно-ориентированного подхода (gegenstandsorientierten Betrachtungsweise) и подхода, ориентированного на совокупное имущество обогатившегося (vermogensorientierten Betrachtungsweise) <100>. В отличие от господствующей в настоящее время в Германии позиции законодатель при формулировании норм о неосновательном обогащении в ГГУ исходил из подхода, ориентированного на совокупное имущество обогатившегося. Предусмотренное абз. 3 § 818 ГГУ правило о прекращении обязательства отпадением обогащения несло центральное смысловое значение кондикционной ответственности <101>. Как указывает Раймер, проблема защиты свободы выбора кондикционного должника в связи с навязанным обогащением в ее современном понимании вытекает именно из вышеописанного предметно-ориентированного подхода, являющегося, по мнению рассматриваемого автора, ошибочным. При этом такая проблема в принципе не встает в рамках подхода, ориентированного на совокупное имущество должника: в случае навязанного обогащения при несоответствии возникшего обогащения экономическим отношениям получателя и его планам с точки зрения конструкции сбережения расходов совокупное имущественное состояние приобретателя не должно считаться увеличенным, соответственно, кондикционный иск отсутствует <102>. Однако этот подход связан с другой проблемой: согласно господствующему мнению, в некоторых случаях с учетом всех обстоятельств должнику подобает изменить свои планы, согласиться на использование полученного и реализовать объективную ценность обогащения. Подобное долженствование изменения персональных планов (Zumutbarkeit von Dispositionsanderungen) не может быть выведено непосредственно из рассматриваемого подхода. Анализ именно таких ситуаций и выработка применимого к ним решения и должны быть основным вопросом тематики навязанного обогащения <103>. ——————————— <100> См. об этом выше. <101> Reimer J. Op. cit. S. 22 — 37. <102> Аналогичную позицию при анализе ситуаций навязанного обогащения в случае кондикций, иных чем кондикции из предоставления и из посягательства, занимали Дитер Ройтер (Diter Reuter) и Михаэль Мартинек (Michael Martinek) (см.: Reuter D., Martinek M. Ungerechtfertigte Bereicherung. Tubingen: Mohr, 1983. S. 542, 546 — 547). <103> Reimer J. Op. cit. S. 26, 47 — 53.
Раймер предлагает решать проблему долженствования изменения персональных планов через призму идеи, закрепленной в абз. 2 § 254 ГГУ применительно к вопросу о возмещении вреда: обязанность возместить причиненный вред, а также ее размер зависят среди прочего от того, предпринял ли кредитор (потерпевший) меры по предотвращению или уменьшению размера вреда. Указанное правило представляет собой один из прямо закрепленных случаев ограничения свободы выбора (автономии воли) лица, так как необходимость предпринимать меры по предотвращению и уменьшению размера вреда зачастую влечет за собой изменение персональных планов потерпевшего. Например, с целью уменьшения размера вреда неработающему лицу, управомоченному на компенсацию вреда в связи со смертью содержащего его супруга, следует начать работать; в случае причинения вреда здоровью для уменьшения вреда потерпевшему следует изменить место жительства или вид работы <104>. Применительно к навязанному обогащению эта идея может быть сформулирована следующим образом: получившее обогащение лицо должно предпринимать меры по уменьшению размера имущественных потерь потерпевшего <105>. По мнению Раймера, то, в какой степени навязанно обогатившемуся надлежит изменить свои планы и реализовать объективную ценность полученного обогащения, должно решаться в зависимости от конкретных обстоятельств дела. При этом следующие факты должны являться ключевыми при решении данного вопроса: ——————————— <104> См. ссылки на конкретные решения германских судов: Ibid. S. 55. <105> Ibid. S. 87 ff.
1) размер обогащения. Чем выше увеличение стоимости объекта в результате навязанного обогащения, тем в большей степени обогатившемуся подобает изменить свои планы. Например, при неосновательной застройке земельного участка его цена возрастает в пять раз. В такой ситуации возражения обогатившегося о том, что он планировал использовать участок иным образом, чем застройка, не должны сами по себе являться достаточным основанием для отказа в кондикционном иске <106>; ——————————— <106> Reimer J. Op. cit. S. 101.
2) аффекционные интересы обогатившегося. Аффекционные интересы обогатившегося, вопреки распространенному мнению, должны учитываться при решении данного вопроса в качестве одного из факторов, как это происходит и в деликтном праве при применении абз. 2 § 254 ГГУ <107>; ——————————— <107> Ibid. S. 107.
3) вина кондикционного кредитора в возникновении обогащения. По мнению автора и вопреки распространенному мнению, вина кондикционного кредитора в возникновении обогащения сама по себе не является обстоятельством, исключающим или ограничивающим кондикционное требование. В рамках классического подхода, ориентированного на совокупное имущество обогатившегося, факты, влекущие возникновение обогащения (в том числе вина кондикционного кредитора), являются иррелевантными. Однако вина кондикционного кредитора имеет значение при решении вопроса о том, подобает ли кондикционному должнику изменить свои планы в отношении полученного обогащения. Поэтому данное обстоятельство также должно учитываться в качестве одного из факторов; 4) знание кондикционного должника о факте осуществления действий, приводящих к его обогащению, и непредупреждение об этом кондикционного кредитора. Непредупреждение кондикционным должником кондикционного кредитора, находящегося в заблуждении относительно факта навязывания и неосновательности обогащения, является нарушением обязанности кондикционного должника предотвращать возникающий вред и, соответственно, должно влечь за собой вывод о том, что должнику подобает изменить свои планы в отношении полученного обогащения; 5) различие между изменением планов и «изменением вида использования имущества». Следует проводить различие между указанными видами изменений. Обогатившемуся с большей вероятностью надлежит изменить его планы в форме санкционирования обогащения (например, в случае проведения мастерской дополнительного несогласованного ремонта автомобиля), чем изменить вид использования имущества <108>; ——————————— <108> Раймер приводит следующий пример: лицо дрессирует собаку, превращая ее в цирковую, в результате чего ее стоимость увеличивается в два раза. Эта собака раньше использовалась собственником в качестве сторожевой и по-прежнему может быть использована для этих целей. Реализация объективной ценности обогащения может быть достигнута собственником только посредством продажи собаки.
6) различие между мерами по оформлению и мерами по сохранению, улучшению и восстановлению вещи. Следует также проводить различие между приведшими к обогащению вышеуказанными мерами. В частности, если компенсация в случае мер по сохранению вещи должна быть общим правилом, то в случае мер по оформлению — только исключением при наличии значительного увеличения стоимости вещи или нарушении обязанности обогатившегося по предупреждению кондикционного кредитора (см. выше); 7) заменимость вещи, чье улучшение составляет обогащение. При решении вопроса о долженствовании для обогатившегося реализовать навязанное обогащение в форме отчуждения улучшенной вещи имеет существенное значение, может ли навязанно обогатившийся приобрести замену такой вещи в ее первоначальном состоянии; 8) экономическое и социальное положение участников. Экономическое и социальное положение участников как таковое не должно являться фактором, учитываемым при решении вопроса о том, надлежит ли обогатившемуся изменить свои планы, так как оно приобретает значение лишь при решении вопроса о денежной компенсации обогащения <109>. ——————————— <109> Ibid. S. 100 — 118.
Критику концепций данной группы можно разделить на общую критику со стороны представителей других подходов и взаимную критику представителями концепций внутри самой группы. В качестве общей критики указывалось следующее. Добросовестность лица, чьи действия привели к обогащению, является основанием для компенсации обогащения по объективной стоимости. Действующее право не устанавливает приоритет защиты свободы выбора перед добросовестностью. Субъективные планы обогатившегося в такой ситуации не должны учитываться <110>. В соответствии с намерением законодателя для целей денежной компенсации обогащения должна учитываться именно объективная стоимость полученного, а не субъективная оценка обогатившегося <111>. Ограничение кондикционного требования случаями эффективного использования, которое собственник вещи извлекает из произведенного улучшения или может разумно извлечь (посредством продажи, аренды и т. п.), ведет к неразрешимым практическим трудностям, так как выражаемая в денежной форме выгода, которую собственник будет в будущем извлекать из улучшения, не может быть спрогнозирована достаточно определенно. Признание же первоначально некоего латентного кондикционного иска до момента последующего акта реализации улучшения вещи является крайне непрактичным и не соотносится с действующими нормами о размере кондикционной ответственности (§ 819, абз. 4 § 818 ГГУ) <112>. Осознанное навязывание обогащения вообще не должно давать права на компенсацию (аналогично § 996 ГГУ), тогда как рассматриваемый подход может приводить к иным результатам <113>. Защита от навязанного обогащения должна осуществляться посредством сужения основания возникновения обязанности компенсации в порядке телеологического толкования, а не посредством модификации понятия стоимости обогащения <114>. ——————————— <110> Canaris C.-W. Op. cit. (приводится по: Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 203). <111> Greiner D. Op. cit. S. 322. <112> Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 199. Практическую сложность обусловливания кондикционного иска фактической реализацией полученного навязанного обогащения отмечал и Райнер (Reimer J. Op. cit. S. 80 — 81). <113> Gursky K.-H. 20 Probleme aus dem BGB — Bereicherungsrecht. S. 199. <114> Werneke F. Op. cit. S. 153.
Применительно к позиции об определяемом субъективно размере денежной компенсации указывалось следующее. Понятийно-догматическое перенесение ценностного суждения абз. 3 § 818 ГГУ в область стоимости подлежащего компенсации приобретенного блага неправильно, так как само это суждение требует ограничений и уточнений <115>. Результат, достижению которого служит определение денежной стоимости с субъективной позиции обогатившегося, может быть получен также и в рамках классического подхода, ориентирующегося на объективную рыночную стоимость, при соответствующем применении абз. 3 § 818 ГГУ, поэтому с точки зрения догматической экономии подобная инновация вредна <116>. Концепция субъективной стоимости приводит к одинаковому решению случаев добросовестного и недобросовестного получения блага, тогда как, согласно господствующему мнению, при недобросовестности получателя абз. 3 § 818 ГГУ не применяется и кондикционная ответственность наступает независимо от того, возникло ли у получателя обогащение в результате получения блага или нет <117>. Дифференциация же способов определения стоимости полученного в зависимости от добросовестности обогатившегося для случаев навязанного обогащения не соответствует порядку определения стоимости для иных случаев обогащения, тогда как закон не предусматривает дифференциации по данному вопросу <118>. ——————————— <115> Goetzke H. Op. cit. S. 307. В качестве примера Гоэтцке ссылается на то, что в случае использования или потребления чужого блага не учитывается конструкция сбережения, так как подлежит компенсации объективная стоимость использования или потребления вне зависимости от того, что обогатившийся ничего не сберег, поскольку он не стал бы использовать объект, зная о том, что он чужой. Установленное абз. 3 § 818 ГГУ ограничение кондикционной ответственности наличным обогащением должно рассматриваться с точки зрения защиты доверия обогатившегося в отношении продолжения обладания полученным благом. В тех случаях, когда подобное доверие отсутствует в силу осведомленности получателя о неосновательности обогащения либо осознанного получения блага, абз. 3 § 818 ГГУ не должен применяться. <116> Там же. <117> Larenz K. Op. cit. S. 224. <118> Ibid. S. 229.
Определение денежной стоимости полученного с субъективной позиции получателя приведет к значительным трудностям доказывания для кондикционного кредитора, которому, как правило, неизвестны планы и намерения обогатившегося, а также другие факторы, определяющие его субъективную оценку <119>. ——————————— <119> Reuter D., Martinek M. Op. cit. S. 568; Reimer J. Op. cit. S. 68 — 69.
С другой стороны, сторонники позиции субъективной ценности объекта обогащения также видели неудовлетворительность альтернативной позиции (объективное определение денежной стоимости и право добросовестного получателя сослаться на абз. 3 § 818 ГГУ) в том, что в таком случае бремя доказывания отсутствия обогащения ложится на кондикционного должника, что, по их мнению, не является справедливым <120>. ——————————— <120> Loewenheim U. Op. cit. S. 141.
Заключение
Предшествующее изложение позволяет сделать вывод о том, что в отечественном праве неосновательного обогащения, так же как и в германском, должно учитываться несоответствие события обогащения воле приобретателя. В связи с этим встает проблема разработки механизмов, позволяющих, с одной стороны, гарантировать защиту автономии воли навязанно обогатившегося, с другой — соблюсти баланс интересов всех вовлеченных в отношение лиц. Представляется, что решение проблемы навязанного обогащения в российском праве должно так или иначе принимать во внимание, в частности, следующие факторы: — индивидуальные планы навязанно обогатившегося в отношении использования своего имущества и расходования средств; — факт и степень увеличения рыночной стоимости имущества навязанно обогатившегося; — степень возможности навязанно обогатившегося реализовать или использовать полученное обогащение; — степень добросовестности лица, за чей счет произошло обогащение, а также обогатившегося лица; — трудности, связанные с бременем доказывания субъективной ценности обогащения и реализуемости увеличения рыночной стоимости имущества.
