(Богданов Д. Е.) («Журнал российского права», 2011, N 7)
ПРЕДЕЛЫ ДЕЛИКТНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В РОССИЙСКОМ И ЗАРУБЕЖНОМ ПРАВЕ
Д. Е. БОГДАНОВ
Богданов Дмитрий Евгеньевич, доцент кафедры гражданского права Российской правовой академии Минюста России, кандидат юридических наук.
На основе сравнительно-правового метода проведен анализ определения границ деликтной ответственности в российском гражданском и зарубежном праве, сделан вывод о недопустимости ограничения диапазона деликтной ответственности исключительно защитой абсолютных благ, рассмотрен вопрос о понятии и видах чистых экономических потерь.
Scopes of tort liability in russian and foreign law D. E. Bogdanov
In this article, using the comparative legal method is analyzed the problem of determining the limits of tort liability in the foreign law and Russian civil law. The conclusion of non-limiting range of tort protection only absolute wealth is substantiated. The question of the concept and forms of pure economic losses is considered.
Key words: civil liability, tort, damages, harm, pure economic losses.
В целях наиболее полного возмещения вреда (убытков) потерпевшим необходимо представлять пределы (границы) деликтной ответственности, ее защитный диапазон. В связи с этим вызывает интерес позиция Ю. К. Толстого, считающего, что деликтные обязательства характеризуются следующими признаками: во-первых, сфера их действия простирается как на имущественные, так и на личные неимущественные отношения, хотя возмещение вреда носит имущественный характер; во-вторых, они возникают в результате нарушения прав, носящих абсолютный характер, — будь то имущественные права или личные нематериальные блага <1>. Таким образом, по Ю. К. Толстому, деликтная ответственность предназначена для восстановления (защиты) нарушенных абсолютных прав. Однако из анализа п. 1 ст. 1064 ГК РФ следует, что речь идет о возмещении вреда, причиненного личности или имуществу вообще, а не исключительно абсолютным благам. Можно предположить, что Ю. К. Толстой сужает диапазон деликтной ответственности, ограничивая сферу ее возможного применения лишь случаями причинения вреда абсолютным правам, в то время как категория «имущество» охватывает как абсолютные имущественные права (право собственности, хозяйственного ведения, оперативного управления и т. д.), так и относительные, в том числе обязательственные <2>. ——————————— <1> См.: Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 3 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. 4-е изд. М., 2004. С. 4. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Гражданское право: В 4 т. Общая часть» (том 1) (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное). —————————————————————— <2> См.: Гражданское право: В 4 т. Т. 1: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд. М., 2004. С. 398 — 399.
Представляется, что доктринальные установки ученых могут создать проблемы в судебной практике. Так, ФАС Северо-Кавказского округа посчитал, что иск о защите нарушенных имущественных прав, вытекающий из внедоговорных обязательств, вправе предъявить собственник имущества или лицо, владеющее имуществом на основании вещных прав. «Поскольку истец владел теплотрассой на основании договора аренды, суды правомерно указали, что арендатор не относится к числу лиц, имеющих право предъявления иска о возмещении вреда, причиненного арендованному имуществу. Такой иск вправе предъявить собственник теплотрассы. При установлении ненадлежащего способа защиты нарушенных прав не имеют правового значения доводы кассационной жалобы о необоснованности вывода судов о недоказанности факта демонтажа теплотрассы действиями ответчиков. При таких обстоятельствах оснований для отмены судебных актов не имеется. Суды правильно применили нормы материального права» <3>. ——————————— <3> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 3 марта 2009 г. по делу N А63-1526/08-С1-19.
Таким образом, суд кассационной инстанции пришел к выводу, что арендаторы не относятся к числу лиц, имеющих право на предъявление иска о возмещении вреда, причиненного арендованному имуществу. Если воспользоваться методом экстраполяции, получается, что субъекты обязательственных отношений не имеют прав на возмещение причиненного вреда, когда он причинен действиями третьих лиц (делинквентов), посягающих на обязательственные права и не нарушающих какие-либо абсолютные блага (например, право собственности). Тем самым суд не принял во внимание тот факт, что обязательство (относительное правоотношение) может подвергаться неблагоприятному внешнему воздействию (вторжению) со стороны третьих лиц и это с неизбежностью отражается на имущественном положении субъектов обязательств. В научной литературе неоднократно высказывалось мнение о том, что сфера деликтной ответственности не ограничивается лишь защитой абсолютных прав. Так, Е. А. Флейшиц отмечала, что обязательственное право может быть нарушено не должником, если его содержание таково, что третье лицо в состоянии воспрепятствовать кредитору в осуществлении его права, уничтожить или умалить благо, на которое направлено обязательственное право кредитора, вызвать прекращение права кредитора. В таких случаях делинквенты также подлежат привлечению к ответственности вследствие причинения вреда относительным правам потерпевших <4>. К аналогичным выводам пришел и В. К. Райхер <5>. ——————————— <4> См.: Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 33 — 38. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Статья В. К. Райхера «Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав). В особенности применительно к советскому праву» включена в информационный банк согласно публикации — «Вестник гражданского права», 2007, N 2. —————————————————————— <5> См.: Райхер В. К. Абсолютные и относительные права // Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института. Вып. 1. Л., 1928. С. 299.
Представляется недопустимым ограничивать диапазон деликтной ответственности лишь ситуациями, связанными с причинением вреда абсолютным правам. Современное состояние развития общественных отношений и принцип справедливости требуют того, чтобы и относительные права получали эффективную защиту в случае их нарушения со стороны третьих лиц. Иное будет означать, что третьи лица не обязаны учитывать интересы субъектов обязательственных отношений и что они освобождаются от ответственности при их нарушении, а это приведет к отсутствию стимулов для осторожного поведения <6>. ——————————— <6> См., например: Van Boom W. H. Pure Economic Loss — A Comparative Perspective // Pure Economic Loss / W. H. Van Boom, H. Koziol, C. A. Witting eds. Wien; N. Y., 2004. P. 49.
На тенденцию расширения границ деликтной ответственности, а также границ компенсируемого деликтами ущерба указывают Ф. Паризи, В. Палмер и М. Буссани. Описываемая учеными область защищаемых интересов расширяется следующим образом: защита абсолютных прав; защита относительных прав; защита других (легитимных) ожиданий <7>. Как отмечает В. ван Боом, отсутствие защиты договорных прав от воздействия со стороны третьих лиц будет противоречить потребностям рыночной экономики в обеспечении стабильности договоров, поэтому ни одна из европейских правовых систем не оставляет договорные права без защиты, различны лишь подходы в ее установлении. Так, существует позиция, в соответствии с которой права in personam стороны по договору должны получить равную защиту с правами in rem. Однако большинство правовых систем отрицают за договорами статус защищаемых прав, хотя в действительности они допускают наличие у третьих лиц обязанности по уважению (признанию) договоров, в которых те не являются сторонами <8>. ——————————— <7> См.: Parisi F., Palmer V., Bussani M. The Comparative Law and Economics of Pure Economic Loss // George Mason University School of Law. Law and Economics Working Paper Series N 05-12. P. 4. URL: http:// ssrn. com/ abstract_id= 742104. <8> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 22.
В связи с этим приведем следующий пример из зарубежной судебной практики. Спор сторон возник из-за столкновения баржи с мостом, который принадлежал на праве собственности федеральному правительству и управлялся компанией Public Works Canada (PWC). PWC заключила договоры с четырьмя железнодорожными компаниями об использовании моста, однако основным пользователем была Canadian National Railway (CNR), которая направляла через мост в среднем по 32 состава в сутки, что составляло около 85% ежедневного трафика. В соответствии с договором CNR была ответственна за его ремонт и обслуживание по требованию владельца в случае такой необходимости. В условиях густого тумана 28 ноября 1987 г. баржа, буксируемая принадлежащим ответчику судном, в результате небрежного управления буксиром столкнулась с мостом, что вызвало существенные повреждения и прекращение движения на несколько недель. Владелец моста (PWC) в судебном порядке получил возмещение ущерба. Был подан иск и железнодорожными компаниями (согласно досудебному соглашению между железнодорожными компаниями с иском первоначально обратилась только CNR). Требование истца было связано с взысканием так называемого чистого экономического ущерба (pure economic loss) в виде расходов, понесенных CNR в связи с необходимостью перенаправления пассажирских и грузовых составов, обычно следовавших через поврежденный мост; в виде потерь, вызванных просрочкой отгрузок на зафрахтованные суда, и т. д. Данные исковые требования были удовлетворены судом первой инстанции и оставлены в силе Федеральным апелляционным судом и Верховным судом Канады. Как отмечает Д. Коэн, в данном деле был затронут один из наиболее обсуждаемых в Канаде вопросов о допустимости возмещения чистого экономического ущерба и четко обозначена позиция о том, что в Канаде нет общего правила, исключающего компенсацию чистых экономических потерь (exclusionary rule) <9>. ——————————— <9> См.: Cohen D. The Economics of Canadian National Railway vs Norsk Pacific Steamhip (The Jerwis Crown) // University of Toronto Law Journal. 1995. 45. P. 146.
Из анализа приведенного дела видно, что договорные права потерпевшего получили защиту: был возмещен ущерб, возникший в результате противоправного вторжения в обязательственное правоотношение и создания препятствий в реализации договорных прав. Это свидетельствует о расширении границ деликтной ответственности. Вызывает интерес мнение И. В. Бекленищевой относительно допустимости удовлетворения подобных требований в соответствии с российским гражданским законодательством. В частности, по ее мнению, «российские суды в подобной ситуации столкнулись бы, с одной стороны, с разумностью оснований требований истца, а с другой стороны, с невозможностью защитить его нарушенное право средствами имеющихся институтов: деликт требует вреда, выраженного в первую очередь в наличии реального ущерба, а договорное право — как минимум наличие договора между причинителем и потерпевшим» <10>. ——————————— <10> Бекленищева И. В. Гражданско-правовой договор: классическая традиция и современные тенденции. М., 2006. С. 83.
Но так ли это? Согласно п. 1 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, его причинившим. Получается, мы вновь сталкиваемся с ограничительными доктринальными установками относительно толкования п. 1 ст. 1064 ГК РФ и определения защитного диапазона деликтной ответственности, однако это ограничения уже иного порядка. В отличие от позиции Ю. К. Толстого, И. В. Бекленищева, допуская защиту относительных прав, указывает, что обязательным условием для деликта является наличие реального ущерба. Тем самым она возражает против расширения границ деликтной ответственности. Приведем пример из отечественной судебно-арбитражной практики. Арбитражный суд рассмотрел иск о взыскании с ответчика ущерба, вызванного ДТП по вине его водителя. Материалами дела была подтверждена вина водителя ответчика в возникновении ДТП. Также было установлено, что процедура выяснения причин аварии на месте совершения ДТП работниками ГИБДД продолжалась 1,5 часа. Из-за этого происшествия было прекращено движение на железнодорожных путях истца, вследствие чего он понес убытки. Истец в подтверждение причиненного ему ущерба представил суду необходимые доказательства. Ссылка в решении суда на то, что отсутствует причинно-следственная связь между ДТП и простоем подвижного состава истца, противоречит имеющимся в деле материалам. Учитывая эти обстоятельства и положения ст. 1079 ГК РФ, ФАС Московского округа постановил отменить решение суда первой инстанции и взыскать с ответчика сумму в счет возмещения ущерба <11>. ——————————— <11> См.: Постановление ФАС Московского округа от 9 октября 2000 г. N КГ-А40/4571-00.
Как видно, убытки у потерпевшего в данном деле возникли при отсутствии реального ущерба — в результате прекращения движения по железнодорожным путям, т. е. по сути они представляют чистые экономические потери. Данный вывод является результатом толкования положений ст. 1064, 1079 ГК РФ. Таким образом, в науке гражданского права и в правоприменительной практике существует проблема определения подлинного защитного диапазона деликтной ответственности и, соответственно, возмещения чистых экономических потерь. В одной из фундаментальных работ в области сравнительного правоведения отмечается, что договорное и деликтное право управомочивают людей требовать компенсации понесенных ими потерь. Однако договорное право позволяет это делать в довольно ограниченной области <12>. Договорная защита имеет место, лишь когда речь идет о неисполнении должником принятых на себя по договору обязанностей. Все, что находится за пределами данной области, относится к сфере, охватываемой деликтным правом. Поэтому особую теоретическую и практическую ценность получает вопрос об определении границ действия защитного механизма деликтного права. ——————————— <12> См.: Zweigert K., Kotz H. An Introduction to Comparative Law. 3-rd ed. Oxford University Press, 1998. P. 596.
В. ван Боом указывает, что в настоящее время одним из главных вызовов ученым, практикам и законодателям является феномен «чистых экономических потерь», которые, вероятно, можно считать основной проблемой распространения деликтного права <13>. ——————————— <13> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 3.
Этот вызов связан не только с экспансией деликтного права, расширением сферы деликтной ответственности, но и с пересмотром традиционных, давно устоявшихся для многих правовых систем цивилистических постулатов, поскольку вопрос о допустимости компенсации чистых экономических потерь предопределяет отход от традиционного догматического положения: «договор» творит, создает новые блага, а «деликт» только защищает уже существующие блага и ценности <14>. ——————————— <14> См.: Bussani M., Palmer V. V. The Frontier between Contractual and Tortious Liability in Europe. Insights from the Case of Compensation for Pure Economic Loss. P. 16. URL: http:// ssrn. com/ abstract_id= 153703.
Так, в странах, где наблюдается негативное отношение к возмещению чистых экономических потерь, традиционно считают, что защита ожиданий получения материальных благ в перспективе будет относиться к сфере договоров. Указанный вызов обусловлен эволюцией, усложнением общественных отношений, что с неизбежностью должно отражаться на развитии права, в частности его защитного инструментария. Современное общество характеризуется как постиндустриальное (информационное, сетевое и т. п.), где возрастает роль так называемого нематериального («бестелесного») имущества, знаний и информации, а доля услуг в национальном продукте превышает стоимость всех выпускаемых товаров. Общество становится заинтересованным не только в сохранении существующих благ, но и в защите материальных благ в будущем, поскольку «благосостояние современного человека все в большей мере зависит от «чистых экономических интересов» <15>. Однако во многом «сегодня над нами все еще довлеет античное понятие телесной вещи» <16>. Как справедливо отмечает И. В. Бекленищева, «при такой расстановке приоритетов наше деликтное право долгое время оставалось ориентированным на защиту материально осязаемой части имущества» <17>. ——————————— <15> Бар К. Ответственность за предоставление информации, причинившей «чистые экономические убытки» третьим сторонам // Государство и право. 1995. N 7. С. 119. <16> Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 85. <17> Бекленищева И. В. Указ. соч. С. 174.
Таким образом, современное деликтное право должно отходить от узкодогматического, «телесного» понимания имущества, расширять свой защитный диапазон как необходимое следствие эволюции общественных отношений. Однако эволюционные вызовы по-разному рассматриваются в отдельных правовых системах. Так, в одних странах чистые экономические потери выступают наравне с другими формами убытков и получают равную правовую защиту. В других странах вопрос о чистых экономических потерях ассоциируется с неконтролируемым и бесконечным потоком исков, что породило доктрину с такими метафорическими обозначениями, как «исключающее правило» (exclusionary rule), «правило яркой линии» (bright line rule) и «волновой эффект» (ripple effect) <18>. Приведем суждение судьи Кардозо, которое, по сути, стало «девизом на щитах» сторонников запрета компенсации чистых экономических потерь: при их возмещении причинитель вреда может понести ответственность с неопределимым размером, на неопределенное время, перед неопределенным классом потерпевших <19>. ——————————— <18> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 3. <19> Данное суждение было сформулировано в решении по делу Ultramares Corporation vs Touche Niven & Company (1931) 255. N. Y., 170.
В связи с этим возникает ряд вопросов: что следует понимать под чистыми экономическими потерями, каково их определение, а главное — до какой степени, пределов представляется возможным распространить сферу деликтной ответственности. Сложности в определении категории «чистые экономические потери» обусловлены тем, что до сих пор отсутствует их единое, унифицированное понимание. Только в некоторых правовых системах оперируют данной категорией, во многих же странах, например во Франции, она не выделяется: чистые экономические потери возмещаются по общим правилам ст. 1382 Французского ГК <20>. Сложность состоит также и в том, что категория «чистые экономические потери» охватывает различные ситуации, связанные с возникновением такого рода потерь. ——————————— <20> Подробнее об этом см.: Bussani M., Palmer V. V. Pure Economic Loss in Europe. Cambridge University Press, 2003. P. 4.
Правда, как отмечают компаративисты, существует общепринятая демаркационная линия, которая служит отправной точкой: чистые экономические потери всегда противопоставляются вреду, причиненному жизни или здоровью потерпевшего или его материальным объектам (т. е. физическому вреду) <21>. В этом случае физический вред причиняется не потерпевшему, понесшему только чистые экономические потери (например, рикошетные), а иному (третьему) лицу. Таким образом, обозначение «чистые» (т. е. не связанные с физическим вредом), как указывают М. Буссани и В. Палмер, играет основную роль в определении сущности и характера понесенных потерпевшим потерь <22>. Например, согласно § 2 Tort Law Act (Швеция) под чистыми экономическими потерями понимается экономический ущерб, возникающий без связи с вредом, причиненным личности или собственности. ——————————— <21> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 5. <22> См.: Bussani M., Palmer V. V. The Frontier between Contractual and Tortious Liability in Europe. Insights from the Case of Compensation for Pure Economic Loss. P. 5.
Необходимо также рассмотреть категорию последовательного убытка <23>. Данный тип потерь выделяется в иностранной литературе и представляет собой экономические потери, являющиеся прямым следствием причинения вреда жизни, здоровью или собственности потерпевшего (т. е. прямое следствие физического вреда). Если вред причинен абсолютным благам потерпевшего, компенсация последовательного вреда предусмотрена даже в тех правовых системах, которые традиционно негативно относятся к взысканию чистых экономических потерь (например, Великобритания). ——————————— <23> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 5 — 6.
Отличия в подходах к компенсации чистых экономических потерь и последовательного вреда можно доказать на примере решения по делу Spartan Steel & Allos Ltd vs Martin & Co (Contractors) (1973) (Великобритания). Делинквент по небрежности повредил электрический кабель и тем самым прервал подачу энергии в помещения потерпевшего. Во избежание причинения вреда электрической печи потерпевший был вынужден удалить из нее расплав металла, что причинило физический вред, а также стало причиной потери прибыли от реализации металла. Повреждение кабеля и, следовательно, прекращение подачи энергии воспрепятствовали также совершению потерпевшим еще четырех операций по переплавке. Судьи удовлетворили требование потерпевшего о возмещении стоимости утраченного металла, а также неполученной прибыли от его реализации, но отказали в возмещении прибыли, которая могла бы быть получена от совершения четырех операций по переплавке. Как отметил судья Деннинг, такое решение оправдано соображениями политики, поскольку целесообразнее, чтобы бремя рисков такого рода экономических потерь было бы возложено на общество в целом, нежели на делинквентов <24>. ——————————— <24> См.: Jones M. A. Textbook on Torts. 8 ed. Oxford University Press, 2007. P. 140.
Из данного дела видно, что в Великобритании не возникает проблем с компенсацией экономических потерь, являющихся следствием причинения физического вреда. В нашем понимании такой последовательный вред является формой упущенной выгоды, выступающей следствием причинения реального ущерба, т. е. неполученные доходы, которые потерпевшее лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота (п. 2 ст. 15 ГК РФ), в то время как чистые экономические потери — это имущественные потери, в том числе в форме упущенной выгоды, возникшие в отсутствие физического вреда, причиненного личности или имуществу кредитора (чистая упущенная выгода). Необходимо также отметить, что позиция судьи Деннинга о недопущении возмещения чистых экономических потерь отражает присущее британским и германским судьям опасение непрекращающегося потока требований потерпевших, а также боязнь распространения таких исков. По сути, правовая система встает на защиту делинквентов и оставляет потерпевших без должного возмещения. В. ван Боом указывает на такое деление экономических потерь, как непосредственно причиненные чистые экономические потери (например, причинение вреда деловой репутации потерпевшего недобросовестными действиями конкурентов, потери третьих лиц, положившихся на достоверность аудиторских заключений, отчетов консультантов и др.) и относительные экономические потери (relational economic loss), которые несет потерпевший в результате причинения физического вреда третьему лицу (рикошетные потери) <25>. ——————————— <25> См.: Van Boom W. H. Op. cit. P. 6 — 7.
Применительно к вопросу о допустимости возмещения чистых экономических потерь, понесенных в результате недостоверности предоставленной информации (недостатков оказываемых услуг), показательно решение по делу Hedley Byrne & Co. Ltd vs Heller & Partners Ltd (1964). Данный прецедент замечателен тем, что Палата лордов впервые попыталась установить генеральный принцип ответственности за причинение чистых экономических потерь ввиду небрежности делинквента (т. е. на основе конструкции деликта из небрежности — tort in negligence), в частности за предоставление недостоверных сведений в заключениях, отчетах и т. п. Ответчик Heller & Partners Ltd является обслуживающим банком компании Easipower Ltd, которая была клиентом истца (Hedley Byrne & Co. Ltd), выступавшего в качестве рекламного агента. Через свой банк истец запросил у банка-ответчика сведения о финансовом положении компании Easipower Ltd, упомянув рекламный контракт на сумму 100 тыс. фунтов стерлингов. Письменный ответ от банка ответчика был озаглавлен как «конфиденциальный, для вашего личного пользования и без ответственности банка или его служащих». В нем указывалось, что компания Easipower Ltd является уважаемой, положительно оцениваемой при исполнении обычных деловых обязательств. Полагаясь на данный отчет, истец осуществил расходы в интересах Easipower Ltd, потеряв 17 тыс. фунтов стерлингов, когда началась ликвидация данной компании. Истец ссылался на то, что отчет был небрежно составлен и ответчик был обязан осуществить «разумную заботливость» при предоставлении информации. Палата лордов, удовлетворяя требования истца, согласилась с его утверждениями о том, что при таких обстоятельствах данная обязанность могла существовать. Палата лордов также посчитала, что в рассматриваемых условиях возникло особое отношение между истцом и ответчиком. Так, лорд Моррис отметил, что обязанность по осуществлению заботы (duty of care) возникает там, где субъект представлен таким образом, что другие могут разумно положиться на его суждения, навыки или способности наводить справки, и где субъект взял на себя обязанность по предоставлению информации или совета либо допускает, что его информация будет передана другому лицу, которое будет ее использовать. Как отмечает М. Джонс, идея о специальном правоотношении в данном деле свелась к формулированию понятия разумной уверенности потерпевшего <26>, которое явилось первой попыткой по установлению общего принципа компенсации чистых экономических потерь в Великобритании, правда, в достаточно ограниченной области, связанной с предоставлением недостоверных сведений. ——————————— <26> См.: Jones M. A. Op. cit. P. 101 — 102.
Представляет интерес позиция М. Буссани и В. Палмера сформулировавших перечень стандартных практических ситуаций, связанных с возникновением чистых экономических потерь <27>. Помимо рикошетных потерь и потерь, вызванных предоставлением недостоверных данных, они выделили случаи, связанные с так называемыми переведенными потерями (transferred loss) и потерями, вызванными закрытием рынков, транспортных коридоров и объектов общественной инфраструктуры <28>. ——————————— <27> Необходимо отметить, что данный перечень не носит всеобъемлющего характера, что признают и сами авторы. При этом другими исследователями также предлагаются иные перечни типичных ситуаций, связанных с возникновением чистых экономических потерь. <28> См.: Bussani M., Palmer V. V. The Frontier between Contractual and Tortious Liability in Europe. Insights from the Case of Compensation for Pure Economic Loss. P. 6 — 8.
По мнению М. Буссани и В. Палмера, ситуации, связанные с переведенным ущербом, часто возникают в арендных, страховых правоотношениях, при купле-продаже, т. е. по договорам, которые могут наделить несобственников правом пользования чужим имуществом либо особым образом распределить бремя несения рисков гибели или повреждения имущества. Здесь целесообразно привести выводы Е. В. Богданова относительно анализа ст. 458 — 459 ГК РФ: «Когда продавец предоставил товар в распоряжение покупателя, но последний не прибыл для его принятия, продавец считается исполнившим обязательство по передаче товара. Просрочивший покупатель в этом случае еще не является собственником товара, но уже несет риск его случайной гибели или порчи» <29>. Данный тезис вытекает из буквального толкования положений п. 1 ст. 223 ГК РФ, согласно которому право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором. При этом передачей признается вручение вещи приобретателю, а равно сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки. ——————————— <29> Богданов Е. В. Предпринимательские договоры. М., 2003. С. 108.
Из анализа приведенных норм следует, что продавец формально еще остается собственником товара, но риск гибели или повреждения товара уже перенесен на покупателя. Таким образом, в случае причинения вреда товару действиями третьего лица в качестве потерпевшего в возникшем деликтном обязательстве будет выступать покупатель-несобственник. Аналогична ситуация и в случае продажи товара в пути (п. 2 ст. 459 ГК РФ). Как утверждают М. Буссани и В. Палмер, при закрытии рынков, транспортных коридоров или объектов общественной инфраструктуры чистые экономические потери обычно возникают, если отсутствует физический вред, причиненный личности или имуществу потерпевших. Если физический вред причинен, то он связан с повреждением объектов общественной инфраструктуры, являющихся, как правило, публичной собственностью <30>. Примером может служить дело State of Louisiana ex rel. Guste vs M/V Testbank (1985). Река Миссисипи была закрыта для трафика на 20 дней в результате разлива химикатов по вине ответчика. Требования о возмещении вреда были выдвинуты владельцами яхт, причалов, ресторанов, отелей, поставщиками рыбопродуктов, но они были отклонены. Отказ в удовлетворении исков был обусловлен традиционным опасением американских судей угрозы возложения на ответчика невыносимого бремени ответственности и действием исключающего правила о недопустимости возмещения чистых экономических потерь. ——————————— <30> См.: Bussani M., Palmer V. V. The Frontier between Contractual and Tortious Liability in Europe. Insights from the Case of Compensation for Pure Economic Loss. P. 8.
Примером успешного взыскания чистых экономических потерь, вызванных закрытием рынков, можно считать решение по делу Perre vs Apand Pty Ltd (1999), анализ которого показывает, что австралийские судьи зачастую придерживаются более либерального подхода, чем их американские и британские коллеги. Дело связано с деятельност ью компании, которая выращивала экспериментальный картофель в Южной Австралии. Впоследствии было установлено, что он заражен бактериями, и введен запрет на вывоз в Западную Австралию любого картофеля, выращенного в пределах 20-километровой зоны от места заражения. Истец был лишен возможности продавать свой урожай, что явилось основанием требования компенсации потерь. Верховный суд, удовлетворяя требования потерпевшего, отметил, что в пользу истца должна быть установлена обязанность по осуществлению заботы (несмотря на то что требование было связано с чистыми экономическими потерями), так как земли истца не были заражены (отсутствовал физический вред). Интересна позиция судьи Д. Макхью, указавшего, что обязанность по осуществлению заботы должна возникать каждый раз, когда ответчик принимает во внимание интересы истца. В конечном счете судья отметил, что обязанность по осуществлению заботы установлена в связи с тем, что: 1) потери были разумно предвидимыми; 2) возложение ответственности не предполагает неопределенной ответственности; 3) возложение обязанности по осуществлению заботы не налагает неразумного бремени на автономию ответчика; 4) истец был уязвим от поведения ответчика; 5) ответчик знал, что его поведение могло вызвать вред, который был причинен истцу <31>. ——————————— <31> См.: Coveney G. Who Said You Can’t Have It All? The Perils of Ignoring Risk Allocation in Cases of Relational Economic Loss // Bond Law Review. Vol. 19. Issue 1. 2007. Art. 4. P. 89 — 90.
Таким образом, сформулировав категорию «уязвимость потерпевшего» и установив отсутствие риска неопределенного объема ответственности, австралийские судьи сочли возможным не придерживаться исключительного правила и правила «яркой линии» в вопросе определения границ деликтной ответственности, поскольку метафоры не должны подменять собой задачи деликтной ответственности и реальные потребности общественного развития. Вышеизложенное убедительно доказывает, что вопросы о допустимости компенсации чистых экономических потерь и об определении границ деликтной ответственности занимают важное место в доктрине и в правоприменительной практике. В отечественной науке гражданского права данная проблема еще не получила должного освещения. При этом, как отмечалось ранее, некоторые ученые считают невозможным компенсацию чистых экономических потерь — по правилам ст. 1064 ГК РФ по причине отсутствия физического вреда <32>. Так, О. Н. Садиков утверждает, что «концепция чисто экономических убытков, выносящая категорию убытков за рамки правового регулирования, представляется малоплодотворной. Она едва ли способна повысить эффективность норм гражданского законодательства о возмещении убытков» <33>. ——————————— <32> См.: Бекленищева И. В. Указ. соч. С. 83. <33> Садиков О. Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М., 2009. С. 33 — 34.
Однако проблема чистых экономических потерь — это вопрос о пределах, границах деликтной ответственности, сфере ее распространения, следовательно, о более полном возмещении имущественных потерь участникам гражданского оборота. Анализ данной проблематики способен обогатить отечественную цивилистическую науку и повысить эффективность правоприменительной практики, поскольку в полной мере раскроет содержание норм ГК РФ в области деликтной ответственности, а также ее пределов.
Библиографический список
Bussani M., Palmer V. V. Pure Economic Loss in Europe. Cambridge University Press, 2003. Bussani M., Palmer V. V. The Frontier between Contractual and Tortious Liability in Europe. Insights from the Case of Compensation for Pure Economic Loss. URL: http:// ssrn. com/ abstract_id= 153703. Cohen D. The Economics of Canadian National Railway v. Norsk Pacific Steamhip (The Jerwis Crown) // University of Toronto Law Journal. 1995. 45. Coveney G. Who Said You Can’t Have It All? The Perils of Ignoring Risk Allocation in Cases of Relational Economic Loss // Bond Law Review. Vol. 19. Issue 1. 2007. Art. 4. Jones M. A. Textbook on Torts. 8 ed. Oxford University Press, 2007. Parisi F., Palmer V., Bussani M. The Comparative Law and Economics of Pure Economic Loss // George Mason University School of Law. Law and Economics Working Paper Series N 05-12. URL: http:// ssrn. com/ abstract_id= 742104. Van Boom W. H. Pure Economic Loss — A Comparative Perspective // Pure Economic Loss / W. H. Van Boom, H. Koziol, C. A. Witting eds. Wien; N. Y., 2004. Zweigert K., Kotz H. An Introduction to Comparative Law. 3-rd ed. Oxford University Press, 1998. Бар К. Ответственность за предоставление информации, причинившей «чистые экономические убытки» третьим сторонам // Государство и право. 1995. N 7. Бекленищева И. В. Гражданско-правовой договор: классическая традиция и современные тенденции. М., 2006. Богданов Е. В. Предпринимательские договоры. М., 2003. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Гражданское право: В 4 т. Общая часть» (том 1) (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное). —————————————————————— Гражданское право: В 4 т. Т. 1: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд. М., 2004. Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 3 / Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. 4-е изд. М., 2004. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Статья В. К. Райхера «Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав). В особенности применительно к советскому праву» включена в информационный банк согласно публикации — «Вестник гражданского права», 2007, N 2. —————————————————————— Райхер В. К. Абсолютные и относительные права // Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института. Вып. 1. Л., 1928. Садиков О. Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М., 2009. Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории: В 2 т. М., 1998. Т. 2.
