(Габов А. В.) («Вестник гражданского права», 2011, N 4)
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О ЛИКВИДАЦИИ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ В СВЕТЕ ПРОЕКТА ИЗМЕНЕНИЙ В ГК РФ
А. В. ГАБОВ
Габов А. В., доктор юридических наук, заведующий отделом гражданского законодательства и процесса ИЗиСП.
В настоящее время идут активные дискуссии по проекту опубликованных изменений и дополнений в ГК РФ. Представленная статья посвящена анализу указанных изменений в части ликвидации юридического лица.
There are heated discussions, related to the published draft statute on changes and amendments to the Civil Code of the Russian Federation. This article is devoted to the analysis of the specified amendments to norms on liquidation of legal person.
Key words: liquidation, reorganization, the termination of legal person.
Важным вопросом гражданско-правового регулирования юридических лиц является в том числе, помимо прочего, логичное, детальное и системное описание порядка и условий их прекращения — «смерти». Ибо такая «смерть» влечет последствия для большого числа заинтересованных лиц: кредиторов, учредителей (участников), публичных образований и др. Такое регулирование играет значительную роль в обеспечении устойчивости гражданского оборота, создании благоприятного инвестиционного климата в стране. Действующее в этой области законодательство охарактеризовать вышеуказанным образом нельзя. В нем не решены многие вопросы — как принципиальные (к примеру, о том, что есть ликвидация и каково ее отличие от сходных явлений (реорганизация и т. п.)), так и технические (детальный и ясный порядок, сроки, последствия, правовая судьба различных обязательств ликвидируемого юридического лица и т. п.). Довольно продолжительное время после вступления в силу части первой ГК РФ, регулирующей соответствующие вопросы, правовое регулирование ликвидации не подвергалось существенному изменению. Это не означает, что регулирование не менялось вообще, напротив, в сам ГК РФ вносили в этой части многие изменения, принимались отдельные законы, в которых затрагивались вопросы ликвидации (главным образом в процессе банкротства и принудительной ликвидации). Однако многие из вносимых изменений и дополнений не только не меняли ситуацию в лучшую сторону, устраняя имеющиеся противоречия, но и, напротив, вели к образованию других (вдобавок к уже имеющимся) противоречий в регулировании (к примеру, введение процедуры исключения из ЕГРЮЛ недействующего юридического лица). И только в последнее время в связи с проводимой работой по совершенствованию гражданского законодательства мы наблюдаем определенные изменения в этом вопросе — попытки осмысления и изменения регулирования ликвидации юридического лица в целом, а не по отдельным фрагментам. В настоящее время опубликованы и дискутируются изменения в часть первую ГК РФ (далее — проект ГК РФ), среди которых много изменений и дополнений в положения ГК РФ, касающиеся ликвидации. В настоящей работе, выделив основные, на наш взгляд, проблемы правового регулирования ликвидации юридического лица, мы рассмотрим, каким образом они решаются в проекте ГК РФ (мы воспользуемся текстом, опубликованным на сайте Центра частного права) <1> и насколько предлагаемые изменения соответствуют ожиданиям участников гражданского оборота в части решения проблем, накопившихся в исследуемой области. ——————————— <1> http:// www. privlaw. ru/ index. php? section_id= 100
1. Определение ликвидации как самостоятельного правового явления и выявление ее отличий от сходных правовых феноменов. Одна из основных концептуальных проблем в отношении ликвидации состоит в том, как вычленить этот феномен из числа иных, сходных с ним феноменов. Обычно при такой постановке вопроса в литературе обсуждается тема сходства и различия реорганизации и ликвидации. Между тем вопрос на самом деле стоит гораздо шире. Дело в том, что первый серьезный «водораздел» должен быть проведен между понятиями «прекращение юридического лица» и «ликвидация юридического лица». На сегодня соотношение указанных институтов непонятно. Законодательство постоянно «путает» процесс и результат, причем эта проблема носит характер исторический: ни в один период развития нашего законодательства оно не давало ясного разграничения ликвидации и прекращения <1>. ——————————— <1> Подробнее об историческом аспекте проблемы см.: Габов А. В. Ликвидация юридических лиц. История развития института в российском праве, современные проблемы и перспективы. М.: Статут, 2011. С. 3 — 58.
1.1. Ликвидация и прекращение юридического лица: соотношение категорий. Действующее законодательство и судебная практика (судебные постановления и обобщения ВАС РФ) признают такое понятие, как «прекращение юридического лица». Однако с тем, что представляет собой это прекращение, ни главный гражданский закон, ни иные источники права до конца не определились. ГК РФ и целый ряд федеральных законов указывают, что прекращение выступает в качестве: а) следствия реализации определенного юридического состава <1> и одновременно б) юридического факта, завершающего юридический состав <2>. ——————————— <1> Приведем только два примера: 1) ст. 61 ГК РФ: «Ликвидация юридического лица влечет его прекращение…»; б) ст. 16 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах»: «Слиянием обществ признается возникновение нового общества путем передачи ему всех прав и обязанностей двух или нескольких обществ с прекращением последних» (выделено мной. — А. Г.). <2> К примеру, ст. 49 ГК РФ: «Правоспособность юридического лица… прекращается в момент внесения записи о его исключении из Единого государственного реестра юридических лиц» (выделено мной. — А. Г.).
Однако законодательство (и судебная практика) признает случаи прекращения юридического лица, которые не сопровождаются ликвидацией или реорганизацией. Более того, по сути некоторые из этих случаев можно рассматривать в качестве самостоятельных юридических составов — прекращения юридического лица. К числу указанных случаев можно отнести: 1) исключение недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ; 2) прекращение унитарного предприятия в связи с продажей или внесением его имущественного комплекса в уставный капитал акционерного общества (ст. 21.2 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», ст. 27 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. N 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества»); 3) прекращение учреждения в связи с внесением его имущества в уставный капитал акционерного общества (ст. 21.2 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», законодательство о приватизации); 4) прекращение унитарного предприятия или учреждения в связи с передачей имущественного комплекса унитарного предприятия или имущества учреждения в собственность государственной корпорации в качестве имущественного взноса Российской Федерации (указанная ст. 21.2, законы и подзаконные акты о создании конкретных государственных корпораций); 5) прекращение организаций федерального железнодорожного транспорта путем внесения их имущества в уставный капитал единого хозяйствующего субъекта (ст. 4 Федерального закона от 27 февраля 2003 г. N 29-ФЗ «Об особенностях управления и распоряжения имуществом железнодорожного транспорта»). Не будем подробно рассматривать каждый из них — отметим специфику первых двух. Так, согласно положениям Постановления Пленума ВАС РФ от 20 декабря 2006 г. N 67 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о банкротстве отсутствующих должников и прекращении недействующих юридических лиц» (на наш взгляд, весьма спорного) исключение недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ называется специальным основанием прекращения юридического лица, не связанным с его ликвидацией. Интересен пример прекращения унитарного предприятия в связи с продажей или внесением его имущественного комплекса в уставный капитал акционерного общества. В указанных выше нормативных актах этот состав можно описать следующим образом: а) опубликование прогнозного плана (программы) приватизации (одновременно является уведомлением кредиторов о продаже имущественного комплекса унитарного предприятия); б) принятие и рассмотрение требований кредиторов; в) подписание договора купли-продажи; г) исполнение покупателем условий договора; д) подписание с покупателем передаточного акта; е) оформление (государственная регистрация) перехода права собственности на имущественный комплекс унитарного предприятия (с момента которого прекращается унитарное предприятие); ж) внесение записи в ЕГРЮЛ. Как видно, указанный состав отличается от ликвидации в том числе и в части определения момента прекращения юридического лица: закон говорит о том, что предприятие прекращается с переходом права собственности, а не с момента внесения записи в ЕГРЮЛ. Последняя же вносится в том числе на основании «копии документа, подтверждающего государственную регистрацию перехода права собственности на имущественный комплекс». То есть запись в ЕГРЮЛ носит иной, чем при ликвидации, характер: лицо уже прекратило свое существование, а запись только фиксирует это, но не носит правопрекращающий характер (подобного род последовательность можно наблюдать и при описании прекращения в иных случаях <1>). ——————————— <1> К примеру, положения ст. 4 Федерального закона «Об особенностях управления и распоряжения имуществом железнодорожного транспорта».
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Как можно увидеть из опубликованного текста, проект изменений лишь частично «закрывает» выявленную проблему соотношения понятий «прекращение юридического лица» и «ликвидация юридического лица». Во-первых, в определении ликвидации сохранен прежний подход: его первая часть оставлена без изменения («ликвидация юридического лица влечет его прекращение…»). Соответственно, de facto ликвидация рассматривается как юридический состав, а прекращение — как следствие его реализации и как юридический факт, последний в этом составе. Во-вторых, так называемое исключение из Единого государственного реестра юридических лиц уже не рассматривается как «специальное основание прекращения юридического лица, не связанное с его ликвидацией». Напротив, такое исключение рассматривается как один из правовых режимов ликвидации <1>. Однако вот о регулировании иных составов, результатом которых может явиться прекращение юридического лица, в проекте ГК РФ сказано очень мало. Так, в ст. 60.2 проекта ГК РФ («Признание несостоявшейся реорганизации корпорации») указывается на возможность признания судом реорганизации несостоявшейся в случае «злонамеренно проведенной реорганизации юридического лица». В качестве последствия вступления в силу решения суда эта статья, в частности, называет и следующее: «восстанавливаются юридические лица, существовавшие до реорганизации, с одновременным прекращением вновь созданных юридических лиц, о чем делается запись в Едином государственном реестре юридических лиц». Об иных составах (или даже о возможности их существования) не сказано ни слова. ——————————— <1> В частности, ст. 61 проекта ГК РФ указывает: а) п. 2: «юридическое лицо ликвидируется в связи с фактическим прекращением его деятельности»; б) п. 7: «Юридическое лицо, которое в течение последних двенадцати месяцев не представляло документы отчетности, предусмотренные законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, и не осуществляло операций хотя бы по одному банковскому счету, признается фактически прекратившим свою деятельность (недействующее юридическое лицо). Такое юридическое лицо может быть исключено из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, предусмотренном законом о государственной регистрации юридических лиц».
С нашей точки зрения, в законодательстве (прежде всего в ГК РФ) целесообразно было бы навести порядок: а) прекращение юридического лица признать юридическим фактом, результатом осуществления установленного законом юридического состава; б) ликвидацию признать юридическим составом, процессом (процедурой), который направлен на прекращение юридического лица (но может им и не закончиться). В ГК РФ следовало бы закрепить положение о том, что юридическое лицо прекращается в результате проведения ликвидации и может прекратиться в результате реорганизации. Все иные процедуры (составы) так называемого прекращения юридических лиц должны быть квалифицированы как отдельные правовые режимы ликвидации и поименованы в ГК РФ (чего сегодня нет). Для каждого из тех правовых режимов ликвидации, которые будут указаны в ГК РФ, должны ясно определяться состав необходимых юридических фактов, четко определяться начало процесса и его окончание (внесение записей в ЕГРЮЛ). Таким образом, ГК РФ: 1) должен устанавливать общие положения о ликвидации; 2) должен указывать на ее специальные режимы с отнесением их регулирования на отдельные федеральные законы и в случае необходимости 3) может содержать более детальное регулирование отдельных режимов. В такой логике ликвидация будет выступать юридическим составом, а прекращение — юридическим фактом в нем. Можно возразить на предложенную логику: нет смысла именовать все составы, которые ведут к прекращению юридического лица, «ликвидация», поскольку прекращение может быть и следствием реорганизации; соответственно, могут существовать и иные составы, которые законодатель считает целесообразным закрепить в законодательстве. Наверное, такой подход допустим. Однако, если законодатель допускает возможность существования таких составов, об этом должно быть указано в ГК РФ с пояснением того, чем они отличаются от ликвидации и почему имеют право на самостоятельное существование. Но, полагаем, что в этом все-таки нет необходимости, и введение таких составов только приведет к усложнению регулирования. При любом правовом режиме ликвидации главным правовым последствием выступает прекращение юридического лица, которое осуществляется путем внесения соответствующей записи в ЕГРЮЛ. Это отличает ликвидацию от реорганизации, где прекращение реорганизуемого лица (одного из реорганизуемых лиц) вторично, а главное юридическое последствие — создание нового юридического лица. Соответственно, если главным последствием того или иного состава выступает прекращение лица, то этот состав целесообразно признать одним из возможных правовых режимов ликвидации, создавая в рамках института ликвидации общее регулирование. Еще одно замечание: ликвидация как правовой феномен существует в интересах кредиторов юридического лица, чтобы дать им возможность своевременно, перед «смертью» юридического лица, обеспечить исполнение его обязательств перед ними. Соответственно, если законодатель полагает, что прекращение юридического лица может происходить в силу иных составов (кроме ликвидации и реорганизации), более того, если предполагается, что может существовать самостоятельный состав «прекращения юридического лица», то критически необходимо обозначить существенное отличие такого состава (составов) от ликвидации. И такое различие будет проходить не по перечню и порядку реализации разнообразных юридических фактов, входящих в соответствующий состав, а по тому, в чьих интересах реализуется процедура прекращения юридического лица, какие еще юридические последствия должны получиться после реализации состава, кроме как прекращение лица. Оценивая в этой части проект ГК РФ, следует признать, что до конца проблему единства института ликвидации, а также соотношения и даже поименования различных составов, юридическим последствием которых выступает прекращение юридического лица, проект ГК РФ не решил. 1.2. Ликвидация и реорганизация юридического лица: проблемы правопреемства. Переходя к рассуждениям о сходстве и различии ликвидации и реорганизации, отметим, что главной проблемой, которая всегда здесь дискутировалась, была проблема правопреемства, что было подробно проанализировано автором настоящей работы ранее <1>. ——————————— <1> Габов А. В. Указ. соч. С. 60 — 77.
Законодательство весьма небрежно определяло и определяет отличия реорганизации от ликвидации <1>. ——————————— <1> Так, долгое время ст. 61 ГК РФ содержала формулировку о том, что ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам. Таким образом, в законодательстве как бы подчеркивалось отсутствие в последнем случае правопреемства. Между тем такого отличия на самом деле просто никогда не было, поскольку правопреемство в том или ином виде существовало и при реорганизации, и при ликвидации. Просто при ликвидации оно всегда носило сингулярный характер, в отличие от реорганизации, где правопреемство наблюдается только при способах реорганизации (выделение). Этот предрассудок был довольно расхожим и неоднократно тиражировался в юридической литературе. В действующей в настоящее время редакции ст. 61 ГК РФ (с 1 января 2011 г.) этот предрассудок частично преодолен и указано, что «ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом». Таким образом, уже действующий закон признал вещь очевидную: разделение реорганизации и ликвидации по основанию наличия (отсутствия) правопреемства невозможно и неправильно.
Что предлагается по вопросу разграничения ликвидации и реорганизации в проекте ГК РФ? С концептуальной точки зрения в части правопреемства надо признать существенный сдвиг в правильную сторону. Статья 61 проекта ГК РФ указывает следующее: «ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода в порядке универсального правопреемства его прав и обязанностей». Отмечая, что именно это и предлагалось автором настоящей статьи в вышеупомянутой работе <1>, нельзя не повториться и не проанализировать здесь аргументацию этого совершенно верного предложения разработчиков проекта ГК РФ <2>. ——————————— <1> Там же. <2> Однако даже с такой существенной концептуальной «подвижкой» в части правопреемства в проекте ГК РФ вопрос о том, чем различаются ликвидация и реорганизация, до конца решенным назвать нельзя. С нашей точки зрения, попытка разграничения по линии «универсальное — сингулярное правопреемство» не вполне решает вопрос, ибо универсального правопреемства — в том виде, в котором его понимает ГК РФ применительно к реорганизации, — просто нет. Различие же, на наш взгляд, напрашивается само собой: реорганизация представляет собой состав, прежде всего направленный на создание одного или нескольких новых юридических лиц; ликвидация же, напротив, — это состав, направленный на прекращение существования юридического лица.
Действующее законодательство использует понятие «универсальное правопреемство» применительно к организационным изменениям, только говоря о реорганизации юридического лица (ст. 129 ГК РФ). Его объяснение отчасти дает ст. 1110 ГК РФ применительно к наследованию: при наследовании имущество умершего (наследство, наследственное имущество) переходит к другим лицам в порядке универсального правопреемства, т. е. в неизменном виде как единое целое и в один и тот же момент. Очевидно, что ничего похожего при ликвидации быть не может. Однако может быть иное — частичное, сингулярное преемство в правах. К примеру, ст. 419 ГК РФ устанавливает, что обязательство прекращается ликвидацией юридического лица (должника или кредитора), кроме случаев, когда законом или иными правовыми актами исполнение обязательства ликвидированного юридического лица возлагается на другое лицо (по требованиям о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и др.). Данная статья открывает теоретическую возможность переложить любое обязательство и в любом объеме ликвидированного юридического лица на других лиц (преемство в правах). Применительно к ликвидации речь идет прежде всего о так называемой капитализации повременных платежей. И она же дает почву для сомнения в том, можно ли данное возложение рассматривать в качестве примера преемства в правах. Институт возложения исполнения обязательства на третье лицо в основном урегулирован двумя статьями действующего ГК: 313 и 403. Существенного развития этот институт в нашем праве не получил не только применительно к ликвидации, но и к иным случаям возложения <1>. ——————————— <1> В соответствии со ст. 313 ГК РФ установлены два правила: 1) исполнение обязательства может быть возложено должником на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично (в этом случае кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом); б) третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В соответствии со ст. 403 ГК РФ должник отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение, если законом не установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо.
Обычно в литературе, рассматривая институт возложения, указывают, что он не представляет собой случая перевода долга, а соответственно, нельзя говорить о каком-либо преемстве <1>. ——————————— <1> Сарбаш С. В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 194 — 195. Похожие положения мы находим и в обобщениях судебной практики (см., например, п. 12 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 29 декабря 2001 г. N 65).
Однако данный подход может быть применим ко всем иным случаям возложения исполнения, кроме рассматриваемого нами — ликвидации, поскольку во всех иных (кроме ликвидации) случаях должник продолжает существовать. В нашем же случае возникает вопрос: если основной должник ликвидирован, то на ком тогда лежит существующее еще обязательство? Очевидно, что «носителем» такого обязательства выступает третье лицо, ибо в противном случае пришлось бы признать, что существует некоторое бессубъектное (без должника) обязательство, чего не может быть. Как кажется, в такой логике выдержано и правило ст. 313, регулирующее случай исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника. ГК РФ прямо указывает, что «в этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со статьями 382 — 387 ГК». Как видно, здесь конструкция сингулярного преемства установлена прямо. Еще одним аргументом, с нашей точки зрения, является то, что с момента, когда на третье лицо возлагается обязанность по выплате повременных платежей, между этим третьим лицом и кредитором могут возникнуть вполне конкретные правоотношения, к примеру связанные с изменением суммы платежей или порядка и условий их выплаты. Такая ситуация может возникнуть, если кредитор не согласен с расчетом повременных платежей. В этих случаях кредитор не лишен права обратиться в суд <1>. Предположим, что это несогласие возникло в тот момент, когда юридическое лицо уже прекратило свое существование. Кто будет ответчиком по соответствующему требованию? Очевидно, что указанное третье лицо. Еще один аргумент в пользу нашей точки зрения представляет собой правило ст. 135 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Оно предусматривает, что «с согласия гражданина его право требования к должнику в сумме капитализированных повременных платежей переходит к Российской Федерации… В этом случае обязательства должника перед гражданином по выплате капитализированных повременных платежей переходят к Российской Федерации и исполняются Российской Федерацией в соответствии с федеральным законом в порядке, определенном Правительством Российской Федерации». Как видно, и здесь закон исходит из юридической конструкции преемства. ——————————— <1> Это право специально подчеркнуто решением ВС РФ от 8 октября 2003 г. N ГКПИ03-1056.
Вообще, очевидно, что рассматриваемые вопросы требуют своего более детального регулирования в законе. То, что называется капитализацией повременных платежей, напоминает на самом деле очень много институтов. Помимо возложения исполнения здесь можно говорить об институте правопреемства, страховании и даже проводить аналогии с завещательным отказом и завещательным возложением (ст. 1137 — 1140 ГК РФ). С нашей точки зрения, исходя из действующего законодательства, даже если и рассматривать капитализацию платежей сквозь призму такого института, как возложение исполнения, то как минимум следовало бы подумать о внесении изменений в ст. 313 ГК РФ, часть которой могла бы специально регулировать случаи возложения исполнения при ликвидации (однако в любом случае надо говорить о преемстве как переходе прав и обязанностей ликвидируемого юридического лица к третьим лицам в соответствии с указаниями закона). Между тем проект ГК РФ в части ст. 313 (ст. 403 вообще не меняется) выявленную проблему не поднимает <1>. ——————————— <1> Теперь в этой статье четыре части, которые соответственно указывают следующее: а) кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если из закона, договора или существа обязательства не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично; б) третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.), может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника; в) если иное не предусмотрено законом или договором и не вытекает из существа отношений должника и третьего лица, третье лицо, имеющее законный интерес в исполнении должником денежного обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, может исполнить это обязательство кредитору без согласия должника; г) в случаях, предусмотренных п. 2 и 3 рассматриваемой статьи (п. «а» и «б» в нашем изложении), к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в порядке, установленном ст. 382 — 387 ГК РФ. В общем, как видно, никаких радикального характера изменений в части ликвидации эта статья не претерпела, что не может не вызывать сожаления.
Существенный вопрос — описание в законодательстве самой капитализации. Институт капитализации платежей существует в нашем праве достаточно давно — с 20-х годов XX в. Однако, несмотря на довольно длительную историю, сложившиеся традиции, понятную цель существования, его регулирование нельзя назвать целостным. Процедура, условия да и само обозначение обязательств, обязанности платежей из которых подлежат капитализации, равно как и правовой режим капитализированных платежей, законодательством прописаны недостаточно четко. Законодательство не содержит определения капитализации, повременных платежей и ряда иных специфических терминов, на что справедливо обращается внимание в литературе и судебной практике; существуют также и вопросы относительно субъектов получения и управления капитализированными платежами со стороны государства. ГК РФ указывает на возможность перехода обязательств, возникших из деликта: ст. 1093 указывает, что в случае ликвидации юридического лица, признанного в установленном порядке ответственным за вред, причиненный жизни или здоровью, соответствующие платежи должны быть капитализированы для выплаты их потерпевшему по правилам, установленным законом или иными правовыми актами. Этой же статьей указывается также, что законом или иными правовыми актами могут быть установлены и другие случаи, при которых может быть произведена капитализация платежей. И такие случаи различные федеральные законы указывают: а) ст. 23 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний»; б) ст. 135 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Все три названных случая капитализации регулируют различные ситуации: 1) ст. 1093 ГК РФ предполагает капитализацию платежей за вред, причиненный жизни или здоровью (обязательства, возникшие из деликта) во всех случаях, кроме тех, которые предусмотрены специальным законодательством; 2) ст. 23 Федерального закона «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» регулирует капитализацию платежей в рамках обязательного социального страхования <1>; 3) ст. 135 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» не разграничивает отношения социального страхования и гражданско-правовые отношения по возмещению вреда между причинителем и потерпевшим, по сути указывая только на регулирование последних. ——————————— <1> Поскольку согласно ст. 1 указанного Федерального закона она регулирует отношения по возмещению вреда, причиненного жизни и здоровью застрахованного при исполнении им обязанностей по трудовому договору (контракту) и в иных установленных указанным Законом случаях, путем предоставления застрахованному в полном объеме всех необходимых видов обеспечения по страхованию, в том числе оплаты расходов на медицинскую, социальную и профессиональную реабилитацию. Об отдельных аспектах различия указанных правовых режимов см. также: Постановление КС РФ от 15 июля 2009 г. N 13-П «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 29 Закона Российской Федерации «О милиции» и статьи 1084 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Нижегородского районного суда города Нижнего Новгорода и Сормовского районного суда города Нижнего Новгорода».
Отметим различия между тремя различными правовыми режимами капитализации повременных платежей: а) Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» содержит существенное отличие — более льготный режим для кредиторов <1> (в частности, он предусматривает возможность перехода права требования кредитора-гражданина в сумме капитализированных повременных платежей с согласия гражданина к Российской Федерации <2>, чего нет в других режимах); б) только в отношении одного из названных режимов (социальное страхование) установлен специальный порядок капитализации повременных платежей <3>. Вопрос о порядке капитализации платежей — это по сути вопрос о том, когда и кому ликвидаторы перечисляют соответствующие платежи; в) су щественный вопрос — очередность удовлетворения требований кредиторов по повременным платежам. Статья 64 ГК РФ относит требования граждан, перед которыми ликвидируемое юридическое лицо несет ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, к первой очереди требований. С нашей точки зрения, учитывая, что здесь имеет место преемство, не надо относить эти требования ни к какой очереди вообще, а удовлетворять их путем капитализации во внеочередном порядке. Очередь должна существовать только для требований, неисполнение которых их погашает, т. е. тех, которые ни в каком случае не предполагают преемства. ——————————— <1> Соответствующие положения перешли в действующий Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» из ранее действовавшего Федерального закона от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ст. 107). <2> См. также п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 30 ноября 2006 г. N 57 «О некоторых вопросах установления в деле о банкротстве требований о выплате капитализированных платежей». <3> Пункт 6 Порядка внесения в Фонд социального страхования Российской Федерации капитализированных платежей при ликвидации юридических лиц — страхователей по обязательному социальному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний устанавливает, что «внесение капитализированных платежей осуществляется ликвидационной комиссией (конкурсным управляющим) по месту регистрации страхователя путем их перечисления в установленном порядке на счет страховщика».
Отметим, что в части регулирования механизма капитализации проект ГК РФ существенных нововведений не сделал. Еще одна существенная проблема, требующая обсуждения при анализе правопреемства при ликвидации, — субсидиарная ответственность. Возложение таковой, как известно, может выступать изначальным условием участия гражданина или юридического лица в другом юридическом лице <1>; также она может представлять собой и ответственность за определенные действия, санкцию (ответственность в прямом смысле этого слова) <2>. Как и в случае с капитализацией повременных платежей, относительно субсидиарной ответственности возникает вопрос о правомерности рассмотрения ее с точки зрения преемства по обязательствам ликвидированного юридического лица. Конечно, говоря о субсидиарной ответственности третьего лица (участника, собственника и т. д.), самым простым было бы сказать, что перед нами, скорее, его собственное изначальное обязательство, которое трансформируется в обязанность при определенных условиях. Однако, с нашей точки зрения, и участники, которые обязаны субсидиарно отвечать по долгам юридического лица в соответствии с законом и учредительными документами, и лица, которые вынуждены нести отрицательные последствия своего поведения в виде субсидиарной ответственности по долгам, вынуждены расплачиваться по долгам ликвидированного лица, которые при отсутствии соответствующих положений закон просто считал бы погашенными. По сути мы полагаем, что одно не исключает другое, и можно говорить о преемстве по долгам ликвидируемого юридического лица. ——————————— <1> К примеру, ст. 63 ГК РФ. <2> К примеру, ст. 50.41 Федерального закона от 25 февраля 1999 г. N 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций».
Главной проблемой субсидиарной ответственности применительно к нашей теме является порядок (механизм) ее реализации. Как и в случае с капитализацией повременных платежей, общих норм законодательства в этой области не существует. То есть неясно, какой порядок — внутренний (когда ответственность исполняется при «жизни» юридического лица) или внешний (когда ответственность реализуется после прекращения его существования) — закон имеет в виду. Действующее законодательство закладывает обе модели. Так, в отношении ответственности участников, которые субсидиарно отвечают по долгам в соответствии с законом и учредительными документами, в одних случаях применяется внутренний порядок (см. положения ст. 43 Федерального закона от 8 декабря 1995 г. N 193-ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации»), в других — внешний (ст. 24 Федерального закона от 15 апреля 1998 г. N 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан»). Такая же картина наблюдается и в отношении порядка реализации субсидиарной ответственности как санкции: некоторые нормы прямо закрепляют внешний порядок (ст. 50.41 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»), другие (в совокупности с разъяснениями судебной практики) оставляют пространство для выбора решения <1>. ——————————— <1> Пункт 22 Постановления Пленума ВС РФ N 6 и Пленума ВАС РФ N 8 от 1 июля 1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (данный комментарий был сделан относительно применения ст. 56 ГК РФ).
Законодателю надо определиться с тем, какие права и обязанности подлежат погашению еще в период существования юридического лица (период деятельности ликвидаторов), а какие права и обязанности «переживают» юридическое лицо и переходят к правопреемникам. Внутренний порядок реализации субсидиарной ответственности был бы логичен с той точки зрения, что имущество, которое поступает от ответственных лиц, поступало бы для удовлетворения требований кредиторов в соответствии с установленной очередностью. В этом смысле, наверное, логично было бы вывести субсидиарную ответственность за рамки возможного правопреемства. 1.3. Прекращение существования лица и прекращение деятельности лица. Действующее законодательство наряду с прекращением существования лица признает также такой институт, как прекращение деятельности лица. В первом случае речь идет о прекращении правосубъектности лица, во втором — по большей части о случаях временного ограничения правоспособности юридического лица со стороны уполномоченных государственных органов и лишь в единственном случае говорится о прекращении фактическом — ст. 21.1 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей». Если не брать в расчет последний случай, то в отношении регулирования всех иных случаев прекращения деятельности имеется большое разнообразие формулировок: «запрещение деятельности» <1>, «приостановление деятельности», «приостановка деятельности». Такого рода институты применяются в основном для некоммерческих организаций, однако их регулирование весьма фрагментарно. Причем интересно, что эти институты присутствуют в нашем законодательстве наряду с институтом принудительной ликвидации, пересекаясь с ним по основаниям, порядку и последствиям. ——————————— <1> К примеру, ст. 10 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности»: «В случае если деятельность профсоюза противоречит Конституции Российской Федерации, конституциям (уставам) субъектов Российской Федерации, федеральным законам, она может быть приостановлена на срок до шести месяцев или запрещена решением Верховного Суда Российской Федерации или соответствующего суда субъекта Российской Федерации по заявлению Генерального прокурора Российской Федерации, прокурора соответствующего субъекта Российской Федерации» (выделено мной. — А. Г.).
Действующий ГК РФ: а) не регулирует применение ни одной из этих мер; б) не дает привязки к институту принудительной ликвидации. Иная ситуация в праве административном (ст. 3.12 КоАП РФ), где так называемое административное приостановление деятельности регулируется в качестве общей меры воздействия <1>. Можно сказать, что в административном праве это можно и оставить. Однако по такой логике за рамки ГК РФ надо вывести и принудительную реорганизацию, и принудительную ликвидацию. Такой подход не кажется продуктивным, тем более что именно гражданское законодательство (ст. 2 ГК РФ) определяет правовое положение участников гражданского оборота, именно ст. 49 ГК РФ устанавливает общее правило о том, что юридическое лицо может быть ограничено в правах лишь в случаях и в порядке, предусмотренных законом. ——————————— <1> Оно заключается «во временном прекращении деятельности лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, юридических лиц, их филиалов, представительств, структурных подразделений, производственных участков, а также эксплуатации агрегатов, объектов, зданий или сооружений, осуществления отдельных видов деятельности (работ), оказания услуг».
Думается, что гражданское право соответствующие действия также должно урегулировать. Мало того, в ГК РФ должно быть: дано общее определение прекращению деятельности; указаны причины, по которым может быть принято соответствующее решение; указаны органы, по решению которых оно возможно; указаны временные рамки применения этой меры; указаны последствия истечения срока реализации этой меры и сделана «связка» с нормативными положениями принудительной ликвидации (или, возможно, реорганизации) <1>. ——————————— <1> К примеру, Федеральный закон от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ «О противодействии терроризму» вводит ответственность для организаций в виде их принудительной ликвидации за причастность к терроризму. Статья 24 этого Федерального закона указывает, что организация признается террористической и подлежит ликвидации (ее деятельность — запрещению) в случае, если от ее имени или в ее интересах осуществляются организация, подготовка и совершение преступлений, предусмотренных ст. 205 — 206, 208, 211, 277 — 280, 282.1, 282.2 и 360 УК РФ, а также в случае, если указанные действия осуществляет лицо, которое контролирует реализацию организацией ее прав и обязанностей. Юридическая техника этой статьи вызывает некоторые вопросы. Так, в статье зачем-то отдельно указано на ликвидацию организации и запрещение ее деятельности. Очевидно, что это разные правовые феномены. Запрещение деятельности означает только невозможность реализовывать правосубъектность организации, но не означает ее прекращения как субъекта права. Было бы понятнее, если бы в этой статье было указано, что само обращение с иском о принудительной ликвидации влечет запрещение деятельности. В любом случае оба этих института надо описывать отдельно.
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Если не брать в расчет положения ст. 61 проекта ГК РФ о том, что юридическое лицо ликвидируется в связи с фактическим прекращением его деятельности (основания для оценки наличия или отсутствия факта прекращения меняются несильно), то, к сожалению, никаких иных новаций на сей счет не вводится, никакой «связки» с положениями о принудительной ликвидации не делается. С нашей точки зрения, проект ГК РФ в этом вопросе требует своей доработки, «докодификации» с учетом различных нормативных положений федеральных законов, регулирующих деятельность юридических лиц различных организационно-правовых форм, видов и типов. 2. Правовые режимы ликвидации. Теперь перейдем от вопросов отграничения ликвидации от иных сходных институтов к проблемам дифференциации различных правовых режимов самой ликвидации. Здесь существует несколько крупных проблем: а) общее описание (в том числе и обозначение) всех существующих режимов ликвидации; б) фрагментарность и «отсылочность» при описании добровольной ликвидации; в) регулирование оснований и порядка принудительной ликвидации; г) регулирование «переходов» от одного режима ликвидации к другому. 2.1. Общее описание (в том числе и обозначение) всех существующих режимов ликвидации. Ликвидация может осуществляться: а) по доброй воле лиц учредителей, участников или органов юридического лица (в зависимости от формы, вида или типа лица); б) в силу истечения срока существования лица или достижения цели, ради которой оно было создано; в) в силу решения уполномоченных государственных органов. Соответственно, с точки зрения теории, подходов к описанию ликвидации в законе можно говорить о различных правовых режимах ликвидации. Каждый режим ликвидации представляет собой особенности регулирования: а) оснований ликвидации, т. е. тех юридических фактов, с которыми законодательство связывает начало процедуры («запуск» юридического состава) ликвидации; б) порядка ликвидации, т. е. собственно определенной совокупности юридических фактов, наступление которых необходимо для достижения юридической цели ликвидации — прекращения юридического лица; установленной законом последовательности наступления таких фактов; срока осуществления ликвидации; в) последствий ликвидации. Главным таким последствием выступает прекращение юридического лица. Однако перечень последствий этим вовсе не исчерпывается, поскольку разные правовые режимы ликвидации могут по-разному влиять на судьбу имущества, а также отдельных обязательств ликвидируемого юридического лица, в том числе влечь ответственность членов органов управления ликвидируемого лица. Идеальным вариантом конструкции правового регулирования было бы разделение регулирования всех трех режимов. Вопрос этот, конечно, как говорят, «вкусовой», но он бы позволил кодифицировать соответствующие положения о разных правовых режимах ликвидации, чего сейчас нет. Ни термина «добровольная», ни термина «принудительная» применительно к ликвидации ГК РФ не определяет (хотя и использует первый из них неоднократно по тексту <1>). ——————————— <1> См., например, ст. 92, 104, 112. Встречается этот термин и во многих федеральных законах: ст. 14 Федерального закона от 30 декабря 2004 г. N 215-ФЗ «О жилищных накопительных кооперативах»; ст. 12 Федерального закона от 30 декабря 2004 г. N 218-ФЗ «О кредитных историях»; ст. 21.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»; ст. 9 Федерального закона от 29 ноября 2001 г. N 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах»; ст. 24.2 Федерального закона от 29 июля 1998 г. N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации»; ст. 57 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»; ст. 27 Федерального закона от 8 мая 1996 г. N 41-ФЗ «О производственных кооперативах»; ст. 21 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» и т. д.).
Для описания режимов ликвидации существуют довольно несистемные правила в п. 2 — 4 ст. 61 ГК РФ. В остальных статьях ГК РФ относительно ликвидации (исключая отсылочную норму ст. 65 ГК РФ относительно ликвидации в процессе банкротства) описываются, как можно понять из их конструкции, общие для всех режимов ликвидации правила. Хотя на самом деле ничего подобного не происходит, в большей степени правила рассчитаны именно на добровольную ликвидацию; в результате такое регулирование приводит к тому, что: а) ни добровольная, ни принудительная ликвидация в законодательстве не описана системно; б) если добровольная ликвидация по большей части в ее куцем регулировании умещается в основном в положения ГК РФ, то принудительная регулируется еще дополнительно значительным массивом отдельных федеральных законов; в) ликвидация в процессе банкротства регулируется полностью федеральным законодательством о банкротстве. Еще одно замечание состоит в следующем. С момента вступления в силу ГК РФ появились организационно-правовые формы юридических лиц, правовой режим ликвидации которых не охватывается ни одним из указанных в ст. 61 ГК РФ: государственные корпорации и государственные компании. Федеральные законы, которые регулируют правовое положение указанных организаций, прямо указывают, что их ликвидация осуществляется на основании отдельного федерального закона <1> (а процедура ликвидации некоторых из них (ст. 25 Федерального закона от 21 июля 2007 г. N 185-ФЗ «О Фонде содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства») уже урегулирована законом об их создании). Таким образом, по одному из признаков, который позволяет классифицировать отдельные формы (правовые режимы) ликвидации, — основанию ликвидации — можно с полной уверенностью говорить о появлении еще одной формы ликвидации юридического лица — на основании специального федерального закона. Действующий ГК РФ (ст. 61) признает только одну специфическую черту ликвидации применительно к таким субъектам: их ликвидация в порядке банкротства возможна, только если это указано в законе. ——————————— <1> Статья 41 Федерального закона от 1 декабря 2007 г. N 317-ФЗ «О Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом», ст. 18 Федерального закона от 23 ноября 2007 г. N 270-ФЗ «О Государственной корпорации «Ростехнологии», ст. 21 Федерального закона от 30 октября 2007 г. N 238-ФЗ «О Государственной корпорации по строительству олимпийских объектов и развитию города Сочи как горноклиматического курорта», ст. 19 Федерального закона от 17 мая 2007 г. «О банке развития», ст. 26 Федерального закона от 23 декабря 2003 г. N 177-ФЗ «О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации», ст. 41 Федерального закона от 17 июля 2009 г. N 145-ФЗ «О Государственной компании «Российские автомобильные дороги» и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК? Указанный проект никак не разграничивает правовые режимы ликвидации. С юридико-технической точки зрения нормы построены по аналогии с уже существующими в действующем ГК РФ; кроме того, некоторые новации «смешивают» режимы. Общее описание режимов сведено в три абзаца — 2, 3 и 6 — ст. 61 проекта ГК РФ <1>. Если не брать в расчет то, что в них по понятным причинам не указана специфика ликвидации государственных корпораций и компаний, то надо отметить: ничего нового не предлагается. Мало того, зачем-то в пункт, регулирующий добровольную ликвидацию, включена норма о ликвидации в связи с фактическим прекращением деятельности, между тем как для описания оснований такой ликвидации выделен отдельный абз. 7 <2>. Отсюда возникает вопрос: такое исключение — это вид добровольной ликвидации? Или это отдельный режим, учитывая, что основания описаны отдельно? Невнимание к вопросам юридической техники здесь очевидно. Между тем, с нашей точки зрения, ликвидация в связи с фактическим прекращением деятельности — это по сути принудительная ликвидация — по своему результату и последствиям. Ничего «добровольного» в такой ликвидации нет и не может быть. ——————————— <1> «2. Юридическое лицо ликвидируется по решению его учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то уставом, в том числе в связи с истечением срока, на который создано юридическое лицо, с достижением цели, ради которой оно создано. Юридическое лицо ликвидируется в связи с фактическим прекращением его деятельности. 3. Юридическое лицо ликвидируется по решению суда в случае признания государственной регистрации юридического лица недействительной, в том числе в связи с допущенными при его создании грубыми нарушениями закона, если эти нарушения носят неустранимый характер, либо осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) или при отсутствии обязательного членства в саморегулируемых организациях, либо деятельности, запрещенной законом, либо с нарушением Конституции Российской Федерации, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов, либо при систематическом осуществлении некоммерческой организацией, в том числе общественной организацией, фондом или религиозной организацией, деятельности, противоречащей ее уставным целям, отсутствия у нее обособленного имущества (абзац второй пункта 4 статьи 50), а также в иных случаях, предусмотренных законом… 6. Юридические лица, указанные в законодательстве о несостоятельности (банкротстве), по решению суда могут быть признаны несостоятельными (банкротами) и ликвидированы в случаях и порядке, предусмотренных этим законодательством. Общие правила о ликвидации юридических лиц, содержащиеся в настоящем Кодексе, применяются к ликвидации юридического лица в порядке конкурсного производства в случаях, когда настоящим Кодексом или законодательством о несостоятельности (банкротстве) не установлены иные правила». <2> «Юридическое лицо, которое в течение последних двенадцати месяцев не представляло документы отчетности, предусмотренные законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, и не осуществляло операций хотя бы по одному банковскому счету, признается фактически прекратившим свою деятельность (недействующее юридическое лицо). Такое юридическое лицо может быть исключено из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, предусмотренном законом о государственной регистрации юридических лиц».
Подобного рода проблемы возникают из-за общего подхода, который был реализован при описании оснований ликвидации в действующем ГК РФ и за который почему-то упорно «держатся» разработчики проекта ГК РФ: описать все основания ликвидации в одной статье. Подход этот ущербный, он должен быть изменен — тогда и будет наведен порядок в описании ликвидации, а именно: а) должна быть выделена отдельная статья, в которой будет дано определение ликвидации и указаны ее возможные правовые режимы: добровольная, принудительная, в процессе банкротства (возможно, и еще какие-то, в частности, многое зависит от того, каков будет практический итог дискуссии о так называемых юридических лицах публичного права); б) каждый правовой режим должен быть описан в отдельной статье по предложенному принципу: основания, порядок, последствия. Естественно, что такое описание не будет идентичным для всех режимов: для одних случаев (добровольная ликвидация) оно будет наиболее полным и детальным, для других будет иметь вид отсылки к специальным законам (банкротство); будут, естественно, ссылки и на общие для всех режимов положения; в) часть статей будет носить общий характер (удовлетворение требований кредиторов, капитализация повременных платежей, вопросы субсидиарной ответственности и иные вопросы правопреемства). Предложенное построение правового регулирования ликвидации в ГК РФ поможет логично и понятно описать ликвидацию, чего, на наш взгляд, разработчики проекта ГК РФ добились не в полной степени. 2.2. Фрагментарность и «отсылочность» при описании добровольной ликвидации. Поскольку действующее законодательство не определяет «добровольную ликвидацию», ее признаки можно вывести исключительно путем толкования нормы, указанной в абз. 2 п. 2 ст. 61 ГК РФ. Исходя из нее: а) в самом общем виде добровольную ликвидацию можно определить как ликвидацию, решение о проведении которой принимается самим юридическим лицом (в лице его учредителей (участников) либо органа юридического лица) без какого-либо юридически оформленного вмешательства со стороны третьих лиц (по мотиву нецелесообразности дальнейшего существования и т. п.), а также в случае, если юридическим лицом достигнута цель, ради которой оно было создано, или истек срок, на который оно создавалось; б) главным основанием для добровольной ликвидации можно признать решение об этом учредителей (участников) либо органа юридического лица (поскольку формально истечение срока существования и достижение цели, в соответствии с действующим законодательством, «поглощаются» наличием такого решения). Смешение в одном определении безмотивной ликвидации и ликвидации, причиной которой является истечение срока или достижение цели, с нашей точки зрения, представляется спорным (скорее, даже неверным) подходом. Ведь при наступлении соответствующего факта (истечение срока, достижение цели) может возникнуть ситуация, когда органы управления (участники) не будут принимать решения о ликвидации. То есть создастся ситуация, схожая с той, которую в праве именуют «вынужденная ликвидация»: основания для дальнейшего существования юридического лица утрачены. В законодательстве нет общей нормы для такой ситуации <1>. Между тем законодательство прямо признает возможность создания юридического лица на срок или для достижения определенной цели <2>. ——————————— <1> В качестве частного случая, описывающего варианты поведения в этой ситуации, можно привести только ст. 25 Федерального закона «О Фонде содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства». <2> К примеру, ст. 2 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и многие другие.
Логику действующего ГК РФ понять можно. Ни истечение срока, ни достижение цели сами по себе не могут «запустить» процесс ликвидации — для этого необходимо либо управленческое решение, либо решение суда при его отсутствии. Отсюда и вывод: зачем выделять указанные основания, если такое решение требуется? Однако, с нашей точки зрения, такое решение все-таки небезупречно в силу специфики истечения срока деятельности и достижения цели как юридических фактов, которые дают основания для принятия соответствующего решения о добровольной ликвидации. И эта специфика должна найти свое отражение в нормах законодательства. Во-первых, должно быть выделено в отдельное основание безмотивное решение учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами о добровольной ликвидации (при этом надо скоррелировать общие положения ГК РФ в части ликвидации и правового регулирования фондов, поскольку последние, как указывает ГК РФ и другие федеральные законы, даже добровольно могут ликвидироваться только по решению суда <1>). Мотивы при этом указываться не должны. Сам факт принятия такого решения есть основание для добровольной ликвидации — мотивы же его не должны приниматься во внимание. Слово «безмотивное» здесь надо воспринимать не как предложение для закрепления в законе, а как обозначение основания для ликвидации, не обусловленное ничем иным, как волей учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами, безотносительно к тому, что послужило причиной принятия такого решения. Во-вторых, должно быть выделено отдельное основание для добровольной ликвидации юридического лица, сформулированное следующим образом: «решение его учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами, в связи с истечением срока, на который создано юридическое лицо, с достижением цели, ради которой оно создано, если в установленный законом срок указанными лицами не будет принято решение о продлении срока существования юридического лица или об установлении новой цели». В ГК РФ можно установить также примерный срок для принятия такого рода решения, общий для юридических лиц всех форм, видов и типов. То есть закон должен содержать общую норму о последствиях истечения срока (достижения цели создания юридического лица). Эта норма должна содержать обязанность принятия решения в течение определенного срока участниками (компетентным органом юридического лица) о дальнейшей его судьбе: либо продлить срок существования, либо установить новую цель, либо сделать юридическое лицо бессрочным. ——————————— <1> См.: ст. 119 ГК РФ; ст. 18 Федерального закона «О некоммерческих организациях»; ст. 10 Федерального закона от 11 августа 1995 г. N 135-ФЗ «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях».
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? указанный проект, как можно увидеть из его ст. 61, которую мы цитировали выше, не предлагает ничего нового. Конструктивно разработчики остались в логике действующего Кодекса. Впрочем, разделение и описание в нормативных актах оснований добровольной ликвидации не есть самая большая проблема в ее регулировании. Гораздо больше здесь проблем практического свойства. Первая такая проблема, которая не решена в проекте ГК РФ, — это проблема содержания решения о ликвидации. Здесь положения проекта ГК РФ не имеет смысла цитировать, поскольку они не отличаются от действующего Кодекса. Между тем здесь существует реальная проблема: какое решение должны принять лица (органы) и что оно должно содержать? Самый простой ответ на него был бы следующий: решение о ликвидации. Однако анализ законодательства показывает, что этого недостаточно: наряду с принятием решения собственно о ликвидации требуется еще и сформировать ликвидационные органы, а также определить порядок и срок ликвидации. Статья 62 ГК РФ содержит здесь следующее общее положение: «Учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, назначают ликвидационную комиссию (ликвидатора) и устанавливают порядок и сроки ликвидации в соответствии с настоящим Кодексом, другими законами». Формулировка ГК РФ не кажется нам правильной. Как видно, ГК РФ предполагает возможность отдельно принятия решения о ликвидации (неясно, о чем такое решение и зачем оно принимается в отрыве от иных решений) и решения об определении лиц, которые будут ее осуществлять, а также о ее порядке и сроках. Эта статья содержит отсылку к иным законам, положения которых нельзя назвать последовательными. В итоге согласно действующему ГК РФ можно принять решение «о ликвидации…» и на этом остановиться. А поскольку все остальные аспекты ликвидации и ГК РФ, и законы устанавливают весьма нечетко, то создаются возможность имитации ликвидации и, следовательно, большое пространство для нарушения прав и законных интересов различных заинтересованных лиц. С нашей точки зрения, «голого», бессодержательного решения о ликвидации — без назначения ликвидационной комиссии (ликвидатора) или возложения соответствующих функций на органы управления, определения детального порядка ликвидации и конкретного ее срока — быть не может; приниматься все решения (о ликвидации, ее порядке и иные сопутствующие) должны единовременно и в рамках одного вопроса повестки дня заседания компетентного органа (к примеру: «о ликвидации, порядке, сроках и условиях ее проведения»). Именно это правило и должно было быть отражено в положениях проекта ГК РФ о ликвидации. Но этого, к сожалению, не произошло. Существенный аспект, который остался за рамками общих положений ГК РФ о добровольной ликвидации, — условия принятия решения о ликвидации. О такого рода условиях в ГК РФ не только не говорится прямо, но даже не делается отсылка к специальному законодательству, т. е. предполагается по умолчанию, что соответствующее лицо имеет право принять решение о ликвидации без каких-либо ограничений (кроме тех, которые связаны с наличием признаков несостоятельности). Между тем часто принять решение о ликвидации без соблюдения определенных условий невозможно. Каким-то образом классифицировать сегодня такие условия довольно затруднительно. Анализ различных нормативных актов показывает, что они могут быть связаны: а) с видами деятельности юридического лица, имуществом, которым оно владеет, и т. п. <1>; б) с порядком принятия решения, установленным для юридического лица определенной организационно-правовой формы <2>; в) с необходимостью соблюдения публичного порядка, установленного для охраны каких-то правоотношений <3>. В общем, очевидно, что текущее законодательство признает возможность соблюдения ряда условий для принятия решения о добровольной ликвидации, и в проекте ГК РФ это должно найти свое отражение — как минимум в качестве бланкетной нормы (к примеру: «принятие решения о добровольной ликвидации и (или) его осуществление могут обусловливаться предварительным исполнением установленных законом обязанностей, в том числе публичного характера»). ——————————— <1> К примеру, ст. 10 Федерального закона от 24 июня 1998 г. N 89-ФЗ «Об отходах производства и потребления» указывает, что при ликвидации предприятий, зданий, строений, сооружений и иных объектов, в процессе эксплуатации которых образуются отходы, юридические лица обязаны, среди прочего, иметь техническую и технологическую документацию об использовании, обезвреживании образующихся отходов; ликвидация предприятий, зданий, строений, сооружений и иных объектов, эксплуатация которых связана с обращением с отходами, допускается при наличии положительного заключения государственной экспертизы, проводимой в соответствии с законодательством о градостроительной деятельности, государственной экспертизы проектной документации указанных объектов. Формулировку указанного Федерального закона особенно внятной не назовешь (по крайней мере, неясно, что имеется в виду под предприятием — объект права, субъект права или и то и другое), однако перед нами типичное условие, которое связано с осуществляемыми юридическим лицом видами деятельности. <2> Эта группа условий более многочисленна и гораздо более корректно сформулирована. Например, в соответствии со ст. 57 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» решение общего собрания участников общества о добровольной ликвидации и назначении ликвидационной комиссии принимается по предложению совета директоров (наблюдательного совета) общества, исполнительного органа или участника общества. Особая процедура взаимодействия федеральных органов государственной власти установлена при ликвидации федеральных учреждений (п. 26 — 28 Порядка создания, реорганизации, изменения типа и ликвидации федеральных государственных учреждений, а также утверждения уставов федеральных государственных учреждений и внесения в них изменений, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 26 июля 2010 г. N 539). Одновременно указанный документ требует обязательного наличия обосновывающих ликвидацию пояснительных материалов. <3> К примеру, в соответствии со ст. 34 Закона РФ от 10 июля 1992 г. N 3266-1 «Об образовании» ликвидация сельского дошкольного образовательного или общеобразовательного учреждения допускается только с согласия схода жителей населенных пунктов, обслуживаемых данным учреждением. К такого же рода условиям относится правило, установленное ст. 12 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», в соответствии с которым ликвидация организации может осуществляться только после предварительного уведомления (не менее чем за три месяца) соответствующих профсоюзов и проведения с ними переговоров о соблюдении прав и интересов членов профсоюза.
К числу пробелов действующего законодательства в части добровольной ликвидации и примеров фрагментарности и бессистемности в регулировании следует отнести вопросы: о субъекте, который должен ее осуществить, порядке его выбора, его правовом статусе и порядке деятельности, функциях и ответственности. Статья 62 ГК РФ ограничивается указанием на то, что учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, назначают ликвидационную комиссию (ликвидатора). Таким образом, закон: а) указывает только на двух субъектов, которые вправе осуществлять ликвидацию (подобная логика прослеживается и в большинстве законов); б) подразумевает, что этих лиц назначает лицо (орган), принявшее решение о ликвидации. Интересно, что некоторые федеральные законы предлагают здесь иную модель управления: в соответствии со ст. 43 Федерального закона «О сельскохозяйственной кооперации» установлено, что по «ходатайству общего собрания членов кооператива решением суда о ликвидации кооператива на его правление могут быть возложены обязанности по осуществлению ликвидации данного кооператива». Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Указанный проект вносит довольно много изменений <1>. Однако оценить положительно предложенные изменения мы не можем. Во-первых, относительно обязанностей участников (учредителей). Сама идея возложить такую обязанность, в общем, сомнения не вызывает. Собственно, почему бы и нет: создал организацию, участвуешь в ней — изволь позаботиться о ее закрытии. Однако такая логика может «сработать» для малых организаций (с небольшим числом участников), но вот как она будет работать для акционерных обществ с сотнями тысяч акционеров, акции которых котируются на организационных торговых площадках? Подумали ли о механизме такой ликвидации (а ее примеры, кстати, есть) разработчики указанного предложения? Этой нормой вводится, по сути, субсидиарная ответственность по долгам юридического лица, а ведь механизм ее применения в части ликвидации не решен ни в действующем законодательстве, ни в проекте ГК РФ. И что получится: применять этот механизм должны будут ликвидаторы, которых эти же участники и будут назначать! Это приведет к тому, что нормальные контролирующие участники просто будут менять ликвидаторов с завидной регулярностью! К тому же дальнейшее чтение проекта ГК РФ в части ликвидации показывает, что никакой логики переходов в нем нет. Предположим, нет в бюджете ликвидационной комиссии денег на проведение собрания акционеров по утверждению промежуточного ликвидационного баланса. Что должна делать ликвидационная комиссия? Обратиться к участникам? Тогда возникают иные вопросы: в какой срок, в какой форме; что последует, если не получен ответ; что делать, если получен отказ; что делать, если у одних участников есть, что взыскать, а у других нет, и т. д.? Вопросы, вопросы… А ответов на них (собственно, для чего закон и пишется, для чего и проводится кодификация) в проекте ГК РФ нет. Зато есть ответственность за неисполнение участниками (учредителями) своей обязанности — п. 5 ст. 62 проекта ГК РФ: «В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения учредителями (участниками) юридического лица обязанностей по его ликвидации заинтересованное лицо или уполномоченный государственный орган юстиции вправе потребовать в судебном порядке ликвидации юридического лица и назначения для этого арбитражного управляющего». И опять вопрос к разработчикам: что есть «неисполнение или ненадлежащее исполнение», если непонятно соотношение полномочий участников и назначенных ими ликвидаторов? Во-вторых, относительно указания на субъектов, осуществляющих ликвидацию. Проект ГК РФ сохранил здесь неизменным действующее правило: ликвидационная комиссия или ликвидатор. Представляется, что анализируемый документ не учел здесь ни действующего законодательства, ни исторические наработки советского права в части ликвидации. С нашей точки зрения, ГК РФ в вопросе о субъекте, осуществляющем ликвидацию, должен закрепить гибкий (комбинированный) подход, в соответствии с которым функции ликвидаторов могут быть возложены и на органы управления (действующие органы), и на специально образованную ликвидационную комиссию (специально образованный орган), и на назначенного ликвидатора (одно лицо). ——————————— <1> Так, ст. 62 проекта ГК РФ в качестве первого правила (п. 2) указывает здесь на то, что «учредители (участники) юридического лица солидарно обязаны за счет имущества юридического лица, а при его недостаточности — за свой счет ликвидировать юридическое лицо независимо от оснований, по которым принято решение о его ликвидации, в том числе в случае фактического прекращения деятельности юридического лица». Практически без изменений сохранено правило действующего Кодекса и о ликвидаторах (п. 3): «Учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, назначают ликвидационную комиссию (ликвидатора) и устанавливают порядок и сроки ликвидации в соответствии с законом» (выделено мной. — А. Г.). Как видно, единственным изменением стала замена слов «настоящим Кодексом, другими законами» на «законом» при указании на то, чем регулируется назначение ликвидаторов и определение порядка и сроков ликвидации.
Не менее интересный вопрос современного законодательства: откуда берутся лица, составляющие ликвидационную комиссию, кто имеет право предлагать их на соответствующую должность и кто (какие лица) вообще должен составлять этот орган? ГК РФ этот вопрос обходит молчанием, проект ГК РФ тоже. Можно предположить, что лицо (орган), которое формирует ликвидационную комиссию <1>, вправе сформировать ее из тех лиц, включение которых посчитает необходимым. Однако ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд. Согласно действующему законодательству в некоторых случаях: а) либо требуется участие в деятельности ликвидационной комиссии определенных лиц; б) либо согласование состава ликвидационной комиссии с третьими лицами (органами государственного управления) в целом. Как показывает анализ нормативных положений, в одних случаях речь идет об учете специфики ликвидации юридического лица, занимающегося определенными видами деятельности (т. е., по сути, о необходимости учета квалификации лица, осуществляющего ликвидацию), в других — об учете интересов различных участников в процессе ликвидации. Действующий Кодекс таких случаев не указывает вообще, словно этого явления не существует. Проект ГК РФ идет по тому же ущербному пути. ГК РФ как главный документ должен устанавливать все основные правила и либо определять содержательно все основные нормы, либо показывать «развилки» в регулировании, указывая, куда «смотреть» участникам отношений. В чем ценность ГК РФ в части регулирования субъектов ликвидации при существующем и предлагаемом проектом ГК РФ подходе? Не проще ли тогда было написать, что выбор субъектов ликвидации определяется федеральными законами? С нашей точки зрения, как действующее, так и предлагаемое проектом ГК РФ регулирование вопроса об определении лиц, осуществляющих ликвидацию, формировании и составе ликвидационной комиссии не является удовлетворительным. ГК РФ должен предусматривать общие правила формирования такого органа, а также возможность установления определенных квалификационных требований к лицам, предполагающим осуществлять деятельность по ликвидации организации. Основная цель такого регулирования может быть описана следующим образом. В процессе ликвидации заложена основа для конфликта между основными бенефициарами организации (собственником имущества, учредителем, участниками, лицом, которому в соответствии с законом и уставом должно после ликвидации поступить имущество) и кредиторами. Поэтому и расчеты с этими лицами идут по разным балансам и разнесены во времени: основные бенефициары получают имущество только после расчетов с кредиторами (после составления окончательного ликвидационного баланса) и могут его вообще не получить, если его будет недостаточно для расчетов с кредиторами. Соответственно, состав ликвидационной комиссии должен отражать попытку законодателя этот конфликт не решить в пользу одной из его сторон и в ущерб другой стороне, а подойти к процессу максимально объективно — обеспечить защиту интересов всех сторон при соблюдении закона. ——————————— <1> Здесь надо отметить, что во многих случаях, когда мы говорим о том, что орган юридического лица формирует состав ликвидационной комиссии, мы несколько упрощаем ситуацию, поскольку такой орган часто только соглашается с тем проектом решения, которое вынесено на голосование другим органом, это решение готовившим (см., к примеру, ст. 21 Федерального закона «Об акционерных обществах»).
Не меньше проблем в регулировании правового статуса и функций ликвидаторов. Действующий ГК РФ, закрепляя функции по ликвидации юридического лица за ликвидационной комиссией или ликвидатором, не вполне ясно регулирует их правовой статус. Проект ГК РФ остается в том же «русле». У нас не вызывает сомнений, что ликвидационная комиссия (ликвидатор) — это специально образованные органы юридического лица <1>. Кстати, это хорошо было бы отметить в положениях проекта ГК РФ, чего опять же не произошло. Высказав тезис о том, что ликвидационная комиссия (ликвидатор) — это орган юридического лица, надо разобраться с объемом его полномочий. Говоря проще, определиться с тем, какой это орган. Согласно ст. 62 ГК РФ установлено общее правило, согласно которому «с момента назначения ликвидационной комиссии к ней переходят полномочия по управлению делами юридического лица» (выделено мной. — А. Г.). Идентичная формулировка сохранена и в проекте ГК РФ. При этом и формулировка ст. 62 ГК РФ, и формулировка ст. 62 проекта ГК РФ представляются нам в корне неверными: они предполагают, что все дела юридического лица управляются только ликвидационной комиссией. Однако, как показывает изучение законодательства, при наличии у юридического лица иных органов, кроме исполнительных, их права не прекращаются, напротив, именно эти органы впоследствии утверждают промежуточный и окончательный ликвидационные балансы. С нашей точки зрения, ГК РФ должен устанавливать правило о том, как определять, полномочия каких лиц (органов) переходят к ликвидационной комиссии. ——————————— <1> Эту позицию можно встретить и в Определении КС РФ от 16 февраля 2006 г. N 51-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дрея Вячеслава Григорьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 62 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем вторым пункта 2 и пунктом 3 статьи 21 Федерального закона «Об акционерных обществах».
И действующее законодательство, и ст. 62 проекта ГК РФ определяют момент вступления в права по управлению делами юридического лица ликвидационной комиссии (ликвидатора) как «момент назначения». Законодательство не поясняет, что имеется в виду: день принятия соответствующего решения или день появления надлежащим образом оформленного (подписанного) протокола (решения). С нашей точки зрения, этот «момент», для того чтобы не возникало вопросов, должен быть в проекте ГК РФ уточнен. Ни действующее законодательство, ни проект ГК РФ совершенно не обращают внимание на такую деталь, как регулирование организационной деятельности ликвидационной комиссии. Между тем деятельность любого коллегиального органа требует регулирования кворума его заседаний, кворума для принятия решений, порядка голосования и оформления решений. Данный вопрос исходя из ст. 62 ГК РФ и ст. 62 проекта ГК РФ могут урегулировать сами лица, принимающие решение о ликвидации. Однако нам представляется целесообразным прямо в ст. 62 указать, что участники (учредители) не только определяют порядок ликвидации, но и «устанавливают порядок деятельности лиц, на которых возложено осуществление ликвидации». Такое решение должно приниматься одновременно с решением о ликвидации. Не урегулирован ни действующим законодательством, ни проектом ГК РФ вопрос о периоде деятельности ликвидационной комиссии (ликвидатора). Впрочем, это отражение общего подхода законодателя сегодня, когда не дается ответа на вопрос об общем сроке ликвидационных процедур <1> (а они могут различаться). Если соответствующие указания есть в законодательстве о банкротстве, то общие положения законодательства о ликвидации никаких положений не содержат. Не оспаривая того факта, что этот вопрос может быть решен органом (лицом), который сформировал ликвидационную комиссию (назначил ликвидатора), заметим, что такое решение не гарантирует соблюдения прав и законных интересов различных лиц, вовлеченных в процесс ликвидации, ибо как затягивание ликвидации, так и проведение ее в ускоренные сроки (вспомним контекст рекламы, которую носит на себе «человек-бутерброд» на улице, которую постоянно можно увидеть на улицах Москвы: «Ликвидация фирм с долгами!») могут способствовать: а) либо тому, что кредиторы или миноритарные участники организации не получат вовремя свое имущество (и оно потеряет в стоимости вследствие инфляции); б) либо тому, что некоторые кредиторы просто ничего не получат, не успев предъявить свои требования. В общем установление сроков ликвидации — это, очевидно, вопрос законодательного регулирования. Еще один вопрос, оставленный за рамками проекта ГК РФ, — определение последствий пропуска установленного законом или участниками (учредителями) срока. С нашей точки зрения, этот вопрос не является мелким — он достоин отдельного регулирования. ——————————— <1> ВАС РФ в одном из своих определений принципиально подчеркнул, что «регламентированный положениями статей 61 — 65 ГК РФ порядок ликвидации юридического лица не устанавливает сроки, ограничивающие осуществление указанных процедур» (Определение ВАС РФ от 4 сентября 2008 г. N 11133/08). Схожую позицию занимают и нижестоящие суды (см., например, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 30 января 2006 г. N А05-2887/2005-2).
Еще более проблемным является вопрос о функциях лиц (органов), осуществляющих ликвидацию. Обычно, когда говорят о них, подразумевают осуществление различных действий, связанных с проведением самой ликвидации. Это чаще всего обсуждают в теории вопроса <1>, где прямо подчеркивается, что цель и задача таких лиц — проведение ликвидации. Схожей логики придерживаются и суды <2>. Однако сам ГК РФ в этом вопросе противоречив: не уточняя, что имеется в виду под «управлением делами», он, по сути, возлагает на ликвидаторов всю иную деятельность организации, не принуждая к ее остановке <3>. В такой же логике написан и проект ГК РФ: вычленить из него системные положения о деятельности и ограничениях ликвидаторов невозможно. ——————————— <1> Ломакин Д. В. Очерки теории акционерного права и практики применения акционерного законодательства. М.: Статут, 2005. С. 108; Жудро К. Порядок ликвидации госпредприятий // Еженедельник советской юстиции. 1926. N 37. С. 1086; Венецианов М. Прекращение акционерных обществ (паевых товариществ) // Еженедельник советской юстиции. 1926. N 24. С. 744; Штандель Е. Н. Курс советского кооперативного права. 3-е изд. Харьков; Киев: КНИГОСПIЛКА, 1926. С. 126; Генкин Д. М., Филатов В. Б. Новый Закон о промысловой кооперации 11 мая 1927 года. С постатейными разъяснениями. М.: Издательство «Книгосоюз», 1927. С. 125; Квачевский А. О товариществах вообще и акционерных обществах в особенности по началам права, русским законам и судебной практике // Журнал гражданского и уголовного права. Издание С.-Петербургского Юридического Общества. Год десятый. 1880. Книга шестая. Ноябрь — декабрь. СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1880. С. 178. <2> К примеру, в Определении КС РФ от 16 февраля 2006 г. N 51-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дрея Вячеслава Григорьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 62 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем вторым пункта 2 и пунктом 3 статьи 21 Федерального закона «Об акционерных обществах» указано, что полномочия ликвидационной комиссии «перечисленные в статье 63 ГК Российской Федерации, обусловлены непосредственно целями ликвидации». Пункт 12 Обзора практики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций), утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 13 января 2000 г. N 50, подчеркивает, что «круг полномочий ликвидационной комиссии определен статьей 63 Кодекса» (выделено мной. — А. Г.). Еще более категоричные суждения можно встретить в решениях нижестоящих судов (см., к примеру, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29 января 2008 г. N Ф04-427/2008(1025-А03-13)). <3> Лишь в отдельных законах мы находим частные положения (см., к примеру, ст. 10 Федерального закона «О кредитной кооперации»).
С таким подходом согласиться нельзя, равно как и нельзя согласиться с исповедуемым судебной практикой подходом о том, что «правоспособность общества, находящегося в процессе ликвидации, имеет строго целевой характер и сводится к компетенции ликвидационной комиссии, определяемой в соответствии со статьей 63 Гражданского кодекса». Действительно, не дело ликвидаторов осуществлять текущую деятельность организации; не вызывает сомнения, что ликвидируемое юридическое лицо через своих ликвидаторов не должно начинать каких-то новых проектов, заключать соглашения с новыми заказчиками, подрядчиками и т. п.; очевидно, что не может продолжаться деятельность разного рода некоммерческих организаций. Однако только констатация этого факта представляла бы известное упрощение ситуации. Ведь существуют производства с непрерывным циклом; в момент деятельности ликвидаторов продолжают действовать договоры, ранее заключенные юридическим лицом, некоторые из которых относятся к длящимся, и т. д. Нельзя не отметить, что для многих ликвидируемых организаций актуальна и проблема удовлетворения требований заказчиков по ранее проданным товарам, оказанным услугам и выполненным работам в течение гарантийного срока. Представим, что требования в рамках гарантийного срока были заявлены в момент проведения ликвидации и как требования кредиторов. Каким образом ликвидационная комиссия должна поступать в этих случаях? Все действующее регулирование основано на том, что она должна произвести расчеты с кредиторами денежными средствами, однако закон ничего не говорит о том, как действовать в описанной ситуации. Между тем очевидно, что если требования предъявлены, то необходимо исправлять соответствующие недостатки товара (работы, услуги), т. е. осуществлять не что иное, как текущую деятельность. Момент, связанный с учетом текущей деятельности при ликвидации, очевидно, требует детального правового регламентирования. Такая деятельность ликвидируемого юридического лица осуществляется ликвидатором в той или иной степени все время осуществления ликвидационных процедур вплоть до подачи заявления в регистрирующий орган о внесении записи в ЕГРЮЛ о прекращении юридического лица. Совершенно очевидное невнимание проекта ГК РФ к вопросам регламентации функций ликвидаторов не может не вызывать ничего, кроме сожаления; с нашей точки зрения, положения проекта ГК РФ нуждаются здесь в существенной корректировке. К числу несомненных достижений проекта ГК РФ можно отнести урегулирование вопроса об ответственности ликвидаторов: а) п. 4 ст. 62 проекта ГК РФ указывает, что «ликвидационная комиссия обязана действовать добросовестно и разумно в интересах ликвидируемого юридического лица, а также его кредиторов»; б) п. 2 ст. 641 проекта ГК РФ указывает, что «члены ликвидационной комиссии (ликвидатор) по требованию учредителей (участников) ликвидированного юридического лица или по требованию его кредиторов обязаны возместить убытки, причиненные ими учредителям (участникам) ликвидированного юридического лица или его кредиторам, в порядке и по основаниям, предусмотренным статьей 531 настоящего Кодекса». 2.3. Основания и порядок осуществления принудительной ликвидации. Правовое регулирование принудительной ликвидации в российском праве представляется не менее проблемным, чем регулирование ликвидации добровольной. ГК РФ и самого слова «принудительная» применительно к ликвидации не использует, хотя это словосочетание можно встретить в иных законах <1>. В качестве общего положения можно констатировать, что принудительная ликвидация всегда выступает в качестве реакции государства на допущенные при создании и существовании юридического лица правонарушения как мера ответственности для юридического лица. ——————————— <1> К примеру, на «принудительную ликвидацию» кредитной организации по инициативе Банка России указывает ст. 23.1 Федерального закона «О банках и банковской деятельности»; на «принудительную ликвидацию» участника рынка ценных бумаг — ст. 51 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг».
Первой большой концептуальной проблемой принудительной ликвидации являются ее основания. Перечень оснований принудительной ликвидации юридического лица, данный в действующем ГК РФ, является наиболее систематизированным, полным и проработанным за всю историю российского права. Однако он не является идеальным; достаточно сказать, что расплывчатость формулировок некоторых оснований для принудительной ликвидации послужила поводом для проверки их конституционности <1>. ——————————— <1> См.: Постановление КС РФ от 18 июля 2003 г. N 14-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона «Об акционерных обществах», статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А. Б. Борисова, ЗАО «Медиа-Мост» и ЗАО «Московская Независимая Вещательная Корпорация»; разъяснения высших судебных инстанций, в частности: информационные письма Президиума ВАС РФ от 5 декабря 1997 г. N 23 «О применении пунктов 2 и 4 статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации», от 13 августа 2004 г. N 84 «О некоторых вопросах применения арбитражными судами статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации».
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Проект ГК РФ в этой части не делает каких-либо существенных улучшений <1>. Напротив, как можно видеть из предлагаемого перечня оснований (см. ст. 3), фактически легализована возможность указания отдельных, дополнительных «случаев» (оснований), дающих право на предъявление требования о ликвидации, в законах. Сравним: по действующему Кодексу иные основания, кроме перечисленных в ст. 61 ГК РФ, могут содержаться только в самом Кодексе. Это правило, конечно, никоим образом не выдерживалось на практике. Но проект ГК РФ, вместо того чтобы сократить основания, напротив, «легализовал» существующий сегодня порядок. ——————————— <1> Пункт 3 ст. 61 проекта ГК РФ указывает, что «юридическое лицо ликвидируется по решению суда в случае признания государственной регистрации юридического лица недействительной, в том числе в связи с допущенными при его создании грубыми нарушениями закона, если эти нарушения носят неустранимый характер, либо осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) или при отсутствии обязательного членства в саморегулируемых организациях, либо деятельности, запрещенной законом, либо с нарушением Конституции Российской Федерации, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов, либо при систематическом осуществлении некоммерческой организацией, в том числе общественной организацией, фондом или религиозной организацией, деятельности, противоречащей ее уставным целям, отсутствия у нее обособленного имущества (абзац второй пункта 4 статьи 50), а также в иных случаях, предусмотренных законом».
Смущает и то, что проект ГК РФ остался «в плену» формулировок и юридической техники действующего Кодекса при формулировании оснований. К примеру: а) оставлены «резиновые» формулировки, такие как «грубое нарушение закона или иных правовых актов». И проблема в данном случае гораздо глубже, чем споры о терминах: она в соразмерности такого радикального способа реагирования государства, как принудительная ликвидация, допущенным со стороны юридического лица правонарушениям <1>; б) неясно, зачем после слов «при систематическом осуществлении некоммерческой организацией…» добавлено «в том числе общественной организацией, фондом или религиозной организацией». У разработчиков проекта ГК РФ есть сомнения, что последние организации относятся к некоммерческим? ——————————— <1> Достаточно вспомнить здесь известный пример с иском пенсионного фонда «Лукойл-Гарант» о ликвидации ЗАО «МНВК» (ТВ-6), который получил довольно критическую реакцию в специальной литературе (Тарасенко Ю. А. Злоупотребление правом // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 459 — 460).
Появились и некоторые недостаточно обоснованные, на наш взгляд, новации. Так, добавлено такое основание, как отсутствие у некоммерческой организации, осуществляющей приносящую доходы деятельность, «обособленного имущества (абзац второй пункта 4 статьи 50)». Между прочим последняя норма указывает, что «некоммерческая организация, осуществляющая приносящую доходы деятельность, должна иметь обособленное имущество, гарантирующее интересы ее кредиторов, в размере не менее минимального уставного капитала, предусмотренного для обществ с ограниченной ответственностью (пункт 2 статьи 62)». Мы не хотим здесь пускаться в дискуссию относительно уставного капитала организации, его размера и реальной ценности для кредиторов. Однако не можем не отметить, что по действующему законодательству уставный капитал никакой гарантии кредиторам не предоставляет. Как думается, при формировании перечня оснований для принудительной ликвидации юридического лица надо исходить из принципа максимальной стабильности гражданских правоотношений, который в том числе означает и необходимость сохранения «жизни» юридического лица и применения процедуры принудительной ликвидации только в случаях реальной общественной опасности дальнейшего его существования как для самих участников гражданского оборота, так и для государства и общества в целом. Это означает, что государство должно в минимальной степени применять процедуры принудительной ликвидации для коммерческих организаций и использовать этот механизм в большей степени для организаций некоммерческих, причем не для всех, а тех, дальнейшее существование которых действительно создает опасность для существования государства, жизни и здоровья граждан. В конечном итоге государство в некоторых случаях само находит более мягкие формы воздействия, не доводя дело до принудительной ликвидации (как, к примеру, в ст. 22 Федерального закона от 1 декабря 2007 г. N 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях»). В настоящее время существуют такие организационно-правовые формы юридических лиц, которые формально не могут быть ликвидированы в принудительном порядке (как в его судебной, так и в административной форме). Речь идет о государственных корпорациях и государственных компаниях. В частности, федеральные законы, которые регулируют правовое положение государственных корпораций и компаний, прямо указывают, что их ликвидация осуществляется на основании отдельного федерального закона, а процедура ликвидации некоторых из них уже урегулирована законом об их создании. Отношение разработчиков проекта ГК РФ к указанным организационно-правовым формам известно и его нельзя не поддержать. Однако очевидно, что если дискуссия о так называемых юридических лицах публичного права закончится их «легализацией» в ГК РФ, то во избежание недоразумений формулировка ст. 61 должна каким-то образом ответить на следующий вопрос: применимы ли к таким лицам правила об основаниях принудительной ликвидации или основания для ликвидации таких субъектов должны быть установлены отдельным законом (законами)? Имеющаяся редакция проекта ГК РФ на этот вопрос не отвечает. Большой проблемой действующего законодательства, на наш взгляд, является регулирование порядка принудительной ликвидации. Скажем прямо: в действующем законодательстве системных положений по этому вопросу просто нет <1>. ——————————— <1> Действующий ГК РФ в части принудительной ликвидации содержит, по-хорошему, только два следующих правила ст. 61: 1) требование о ликвидации юридического лица по основаниям, указанным в п. 2 ст. 61, может быть предъявлено в суд государственным органом или органом местного самоуправления, которому право на предъявление такого требования предоставлено законом; 2) решением суда о ликвидации юридического лица на его учредителей (участников) либо орган, уполномоченный на ликвидацию юридического лица его учредительными документами, могут быть возложены обязанности по осуществлению ликвидации юридического лица. Иные вопросы, как-то: срок ликвидации, порядок и условия деятельности ликвидаторов — ГК РФ не регулируются.
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Собственно, ничего нового. Единственная содержательная новелла состоит в том, что ко второму из указанных в сноске правил добавлено еще одно следующего содержания: «Неисполнение решения суда является основанием для осуществления ликвидации юридического лица арбитражным управляющим (пункт 5 статьи 62) за счет имущества юридического лица. При недостаточности у юридического лица средств на расходы по его ликвидации эти расходы возлагаются на учредителей (участников) юридического лица солидарно (пункт 2 статьи 62)». Указанное дополнение следует признать правильным: отсутствие последствий неисполнения решения суда есть пробел действующего законодательства. Однако все остальные вопросы, которые можно объединить понятием «порядок ликвидации», в проекте ГК РФ проигнорированы, как и в действующем Кодексе. Концептуально, с нашей точки зрения, следует отметить необходимость не просто описания детального порядка принудительной ликвидации, но и описания его в отдельной статье. Первый вопрос здесь состоит в том, какой порядок принудительной ликвидации использовать — судебный и (или) административный. Действующее законодательство предусматривает оба порядка, хотя непосредственно ГК РФ предусматривает только судебный порядок <1>, не упоминая об административном. С одной стороны, административный порядок при его фактическом сохранении <2> установлен проектом ГК РФ, однако почему-то помещен в раздел о добровольной ликвидации. С нашей точки зрения, проект ГК РФ не ответил на важный вопрос: если даже в такой неявной форме административный порядок сохраняется, то чем это обосновано? Основанием для того, чтобы поставить вопрос именно так, является действующее законодательство. К примеру, если рассматривать случай совершения практически однотипных нарушений, то в одном случае — для фактически недействующих юридических лиц — согласно Федеральному закону «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» применяется административный порядок, а в другом (для некоторых некоммерческих организаций) — судебный <3>. Неясно, в чем логика такого избирательного подхода действующего законодательства, если и суд, и административный орган должны в итоге вынести одно и то же решение. ——————————— <1> Это замечание справедливо отмечается в проекте Концепции развития законодательства о юридических лицах, рекомендованной к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол от 16 марта 2009 г. N 68) (http:// www. privlaw. ru/ vs_info2.html). <2> Вот положения п. 7 ст. 61 проекта ГК: «Юридическое лицо, которое в течение последних двенадцати месяцев не представляло документы отчетности, предусмотренные законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, и не осуществляло операций хотя бы по одному банковскому счету, признается фактически прекратившим свою деятельность (недействующее юридическое лицо). Такое юридическое лицо может быть исключено из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, предусмотренном законом о государственной регистрации юридических лиц». Как видно, ГК РФ не указывает прямо на административный порядок, однако фактически легализует его, используя отсылку к закону, где именно такой порядок и установлен. <3> Сравним: согласно ст. 21.1 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (административный порядок) основанием выступает непредставление документов отчетности, предусмотренных законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, и неосуществление операций хотя бы по одному банковскому счету в течение последних двенадцати месяцев, предшествующих моменту принятия регистрирующим органом соответствующего решения, а вот согласно ст. 8 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» неоднократное непредставление религиозной организацией в установленный срок обновленных сведений, необходимых для внесения изменений в ЕГРЮЛ, является основанием для обращения органа, принявшего решение о государственной регистрации религиозной организации, в суд с требованием о признании данной организации прекратившей свою деятельность в качестве юридического лица и об исключении ее из ЕГРЮЛ (аналогичное правило предусмотрено ст. 29 Федерального закона от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ «Об общественных объединениях»).
Следующий вопрос — это указание на лиц, которые имеют право предъявлять соответствующие требования о ликвидации юридического лица. И действующее законодательство, и проект ГК РФ здесь довольно абстрактны, ограничиваясь указанием на государственные органы или органы местного самоуправления, которым право на предъявление такого требования предоставлено законом. В идеальной конструкции должна быть жесткая связка между конкретным основанием для принудительной ликвидации и указанным в законе государственным органом или органом местного самоуправления, который может по указанному основанию заявлять требование. Однако на практике такая связка выдерживается далеко не всегда. Перечень государственных органов и лиц, имеющих право предъявлять в суд (арбитражный суд) требование о принудительной ликвидации юридического лица, весьма широк. Вопрос выбора субъекта, имеющего право предъявлять требование о принудительной ликвидации, законодательством решается часто ситуативно, а иногда и без какой-либо логики (как в случае с Федеральным законом «О некоммерческих организациях», где две разные статьи содержат разный перечень таких субъектов). Абстрактное указание на «государственный орган» вкупе с иными положениями создает много вопросов в отношении компетенции налоговых органов и прокуратуры. Думается, что перечень государственных органов и лиц, имеющих право предъявлять в суд (арбитражный суд) требование о принудительной ликвидации юридического лица, подлежит радикальному сокращению. И именно ГК РФ мог бы положить этому начало, к примеру, ограничившись указанием на один-два государственных органа в определенной сфере деятельности, которым соответствующее право было бы дано прямо законом (остальные имели бы право вносить соответствующие представления о начале процедуры принудительной ликвидации), — к примеру, прокуратуру и (или) федеральный орган юстиции и (или) федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный осуществлять государственную регистрацию юридических лиц. Наиболее серьезной проблемой является описание законом непосредственно порядка (последовательности) действий и субъектов, осуществляющих на основании решения суда принудительную ликвидацию. Интересно, что при отсутствии соответствующих положений в ГК РФ мы не находим их и в специальном законодательстве. Практически это означает, что во многих случаях приходится руководствоваться аналогией с порядком проведения добровольной ликвидации, что на самом деле не вполне правильно в силу того, что добровольный и принудительный режимы ликвидации имеют существенные различия. С нашей точки зрения, первой проблемой здесь являются выбор субъекта осуществления принудительной ликвидации, объем его прав и полномочий. Как действующий ГК РФ, так и проект ГК РФ указывают на возможность возложить эту почетную миссию либо на учредителей (участников) юридического лица, либо на орган, уполномоченный на ликвидацию юридического лица его уставом (в действующем ГК РФ — учредительными документами). Что за «органы» имеют в виду оба документа, не вполне понятно. К примеру, если таким органом согласно уставу выступает ликвидационная комиссия, то возникает вопрос: означают ли указанные правила то, что суд формирует ликвидационную комиссию или он только может поручить это сделать участникам (учредителям)? Не вполне ясно и то, зачем указывать в норме на участников (учредителей). Не проще ли сразу указать, что принудительную ликвидацию осуществляет внешний по отношению к юридическому лицу арбитражный управляющий? Интересно и вот что. В некоторых случаях законы предусматривают соответствие лица, на которого возлагается ликвидация, определенным требованиям. К примеру, специальные требования установлены для ликвидаторов кредитных организаций (ст. 23.2 Федерального закона «О банках и банковской деятельности»). Между тем ни действующий ГК РФ, ни проект ГК РФ о возможности установления специальных требований не упоминают вообще. Не урегулирован законом и порядок деятельности ликвидаторов, на которых возложены полномочия по осуществлению принудительной ликвидации. Формально можно считать, что он не отличается от порядка деятельности при добровольной ликвидации, но это как минимум лучше было бы указать прямо в законе. Однако если такая аналогия еще применима к случаям возложения функций на учредителей (участников) и органы юридического лица, то вот порядок деятельности арбитражного управляющего, коль скоро проект ГК РФ его упоминает, лучше было бы описать более детально. Не регулируется действующим законодательством и проектом ГК РФ и срок осуществления принудительной ликвидации <1>. ——————————— <1> Такие сроки указывают сегодня отдельные федеральные законы.
Как видно из представленного описания, детально урегулированного порядка принудительной ликвидации через судебное решение действующее законодательство не содержит. Принудительная ликвидация — это санкция за неправомерное поведение лиц, составляющих органы управления юридического лица, однако негативные последствия ее испытывают все, условно говоря, «бенефициары» этого юридического лица. Между тем законодательство совершенно не предусматривает здесь никаких механизмов их защиты и ответственности тех лиц, по вине которых юридическое лицо было принудительно ликвидировано. К числу таких пострадавших «бенефициаров» можно отнести, к примеру, владельцев ценных бумаг, по которым обязалось юридическое лицо, прежде всего акционеров и владельцев облигаций. Эта проблема пока не получила своего широкого освещения. Не «видит» ее и проект ГК РФ. Однако это не значит, что ее нет. С точки зрения защиты прав акционеров и облигационеров (прежде всего миноритарных), очевидно, требуется создание механизмов защиты их прав в этих случаях, — возможно, в форме предоставления права на иск к лицам, деятельность которых привела к принудительной ликвидации, установления обязанности таких лиц возместить убытки владельцам ценных бумаг, установления субсидиарной ответственности по долгам ликвидируемых юридических лиц. 2.4. Регулирование «переходов» от одного режима ликвидации к другому. Действующее законодательство и судебная практика предусматривают целый ряд случаев, когда ликвидация, которая осуществляется в рамках одного правового режима, в силу указанных законом обстоятельств должна осуществляться в рамках другого правового режима. В этих случаях мы говорим о «переходе» от одного режима ликвидации к другому. Статья 61 ГК РФ указывает, что, если стоимость имущества юридического лица недостаточна для удовлетворения требований кредиторов, оно может быть ликвидировано только в порядке несостоятельности (банкротства). Как можно понять из анализа положений ГК РФ, данной нормой регулируется «переход» от добровольной и принудительной ликвидации к ликвидации в процессе банкротства. Однако сами правила «перехода» не установлены в достаточно ясном порядке. В самом деле в статье не говорится: а) ни о порядке действий органов (в том числе ликвидационной комиссии); б) ни о последствиях несоблюдения указанного правила. Вызывает вопросы формулировка «стоимость имущества… недостаточна для удовлетворения требований кредиторов». На каком этапе ликвидации это можно выявить? Статья построена таким образом, что предполагает возможность обнаружения недостаточности стоимости на любом этапе ликвидации. Но понять соотношение размеров требований кредиторов и располагаемых денежных средств и иного имущества можно только после истечения сроков для получения требований кредиторов <1>. Исходя из общих правил, непонятно и то, какой субъект должен определить стоимость имущества. Ведь у ликвидаторов по общему правилу нет обязанности провести оценку имущества <2>. Соответственно, неясно, как при отсутствии такой оценки стоимость может быть определена <3>. ——————————— <1> Собственно, на эту мысль наталкивают и положения некоторых подзаконных актов, к примеру п. 3.2 Положения Банка России от 16 января 2007 г. N 301-П «О порядке составления и представления промежуточного ликвидационного баланса и ликвидационного баланса ликвидируемой кредитной организации и их согласования территориальным учреждением Банка России». <2> К числу редких случаев, когда оценка имущества требуется, можно отнести правила ст. 10 Федерального закона «О кредитной кооперации» и ст. 14 Федерального закона «О жилищных накопительных кооперативах», в соответствии с которой в случае ликвидации кооператива проводится обязательная оценка имущества. <3> О проблемах применения этого правила также см.: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 14 марта 2007 г. N Ф04-735/2007(31575-А45-24).
Интересно, что уже судебная практика <1> выявила возможность и необходимость регулирования еще одного перехода — от добровольной к принудительной ликвидации, закрепив положение о том, что наличие решения о добровольной ликвидации юридического лица не исключает возможности обращения в суд с иском о его принудительной ликвидации, если указанное решение не выполняется и имеются основания, предусмотренные п. 2 ст. 61 ГК РФ (основания принудительной ликвидации). И судебная же практика выработала норму о запрещении подобного рода «перехода», если решение о добровольной ликвидации реализуется (т. е. имеются основания для принудительной ликвидации, но юридическое лицо приняло решение о добровольной ликвидации и реализует его в полном соответствии с законом <2>). В судебной же практике сформулирован запрет «перехода» от режима несостоятельности к режиму принудительной ликвидации (п. 14 Обзора практики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций), утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 13 января 2000 г. N 50) <3>. ——————————— <1> Пункт 7 Обзора практики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций), утвержденного информационном письмом Президиума ВАС РФ от 13 января 2000 г. N 50. <2> См., например, Постановление ФАС Московского округа от 12 июля 2006 г. N КГ-А41/6077-06. <3> Иск о ликвидации коммерческой организации в связи с осуществлением ею деятельности с неоднократными и грубыми нарушениями закона и иных правовых актов не подлежит рассмотрению, если решением арбитражного суда по ранее рассмотренному делу эта организация признана несостоятельной (банкротом).
Не регулирует действующее законодательство и переход от добровольной к принудительной ликвидации в случае имитации первой <1>. Отсутствие срока ликвидации, отрицательных последствий пропуска этого срока, возможность осуществления в этой связи ликвидации только для вида влекут потенциальную возможность нарушения прав и охраняемых законом интересов участников гражданских правоотношений <2>. Этот вопрос требует своего законодательного решения. ——————————— <1> Так, пункт 8 Обзора практики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций), утвержденного информационном письмом Президиума ВАС РФ от 13 января 2000 г. N 50, указывает: «Невыполнение решения учредителей (участников) юридического лица либо органа юридического лица о добровольной его ликвидации не является основанием для возбуждения иска о принудительной ликвидации этого юридического лица, если в его деятельности не установлены неоднократные или грубые нарушения закона или иных правовых актов». Такое разъяснение применительно к действующему законодательству можно признать верным, однако признать нормальной саму ситуацию вряд ли возможно. <2> Для иллюстрации этого можно привести выдержку из Определения КС РФ от 16 февраля 2006 г. N 51-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дрея Вячеслава Григорьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 62 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем вторым пункта 2 и пунктом 3 статьи 21 Федерального закона «Об акционерных обществах»: «Как следует из жалобы В. Г. Дрея, необходимость сохранения в процессе ликвидации АОЗТ «Сочиагростройинвестсервис» полномочий по управлению обществом и контролю за его деятельностью за такими его органами, как общее собрание, совет директоров и ревизионная комиссия, заявитель обосновывает тем, что в течение всего срока ликвидации (более восьми лет) общество фактически продолжает осуществление хозяйственной деятельности». Совершенно очевидно, что восемь (!) лет ликвидировать организацию при нормальном развитии процесса ликвидации невозможно, и суд рассматривал своего рода вопиющий случай издевательства над законом, иначе и не назовешь. Речь идет, по сути, о том, что организация, прикрываясь правовым режимом ликвидации, осуществляла свою текущую деятельность, притом с прекращением полномочий всех органов, что привело к полному устранению акционеров из процесса принятия каких-либо решений.
Как видно, вопросов в части регулирования «переходов» от одного правового режима ликвидации к другому накопилось более чем достаточно. Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Собственно, не так много. Интересно, что разработчики проекта ГК РФ даже не кодифицировали в документ наработки судебной практики и никаких общих системных правил «перехода» не установили. Более того, путаница с правовыми режимами ликвидации прямо вытекает из положений проекта ГК РФ. Так, ст. 63 проекта ГК РФ (п. 3) указывает: «В случае возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) юридического лица ликвидационная комиссия обязана уведомить об этом всех известных ей кредиторов. Осуществление ликвидации прекращается. Требования кредиторов рассматриваются в порядке, установленном законодательством о несостоятельности (банкротстве)». Установление обязанности информирования кредиторов об изменении правового режима ликвидации можно признать правильным делом. Однако почему «осуществление ликвидации прекращается»? Откуда это взяли разработчики проекта ГК РФ? Оно ведь на самом деле не прекращается — прекращается добровольная ликвидация и начинается ликвидация в процессе банкротства! Статья 61 проекта ГК РФ (п. 4) указывает, что, «если ликвидационной комиссией установлена недостаточность имущества юридического лица для удовлетворения всех требований кредиторов, дальнейшая ликвидация юридического лица допускается в порядке, установленном законодательством о несостоятельности (банкротстве)». В такой редакции есть как плюсы, так и минусы. К числу первых можно отнести уход от понятия «стоимость имущества», проблемы с определением которого мы указали выше. Формулировка же проекта ГК РФ, очевидно, взята из законодательства о банкротстве <1>. ——————————— <1> Так, в соответствии со ст. 9 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», в случае если при проведении ликвидации юридическое лицо стало отвечать признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества, ликвидационная комиссия обязана обратиться в арбитражный суд с заявлением в течение десяти дней с момента выявления каких-либо из указанных признаков. Содержание обоих признаков раскрывается в ст. 2 указанного Федерального закона. Под «недостаточностью имущества» понимается превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника; под «неплатежеспособностью» — прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств (недостаточность денежных средств предполагается, если не доказано иное). Законодательство, впрочем, знает и иные подходы. Статья 35 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» указывает, что, в случае если при проведении ликвидации государственного или муниципального предприятия установлена его неспособность удовлетворить требования кредиторов в полном объеме, ликвидационная комиссия должна обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании государственного или муниципального предприятия банкротом. Как видно, данный Закон устанавливает иное, чем ГК РФ и Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)».
К числу минусов можно отнести вот что: только путем толкования можно установить, на каком этапе ликвидаторы могут установить такую недостаточность, а именно после того как им станут известны все заявленные требования кредиторов. Но почему об этом не написать в проекте ГК РФ прямо, указав, что «если ликвидационной комиссией (ликвидатором) после истечения срока заявления требований его кредиторами установлена…» и далее по тексту? И хорошо бы еще ввести критерии «недостаточности имущества» во избежание различных толкований. В общем, подводя итог, отметим: проект ГК РФ не решил большинство проблем в регулировании «переходов» от одного режима ликвидации к другому. Он нуждается в этой части в серьезной корректировке и дополнении. Совершенно не затронуты документом: а) возможность «перехода» от правового режима добровольной ликвидации к принудительной; б) возможность «перехода от правового режима несостоятельности к режиму принудительной ликвидации. «Переход» от добровольной и принудительной ликвидации к ликвидации в процессе банкротства вновь, как и в действующем Кодексе, урегулирован неполно и несистемно. Подводя итоги рассмотрению правовых режимов ликвидации в свете положений проекта ГК РФ, отметим и еще одну важную деталь. Законодатель регулирует начало процесса ликвидации, его окончание, но совершенно не предусматривает, исключая конкурсное производство, обратный ход для процесса ликвидации (добровольной и принудительной). Неясно, как этот процесс может осуществляться и может ли осуществляться вообще. Этому вопросу проект ГК РФ также не уделил никакого внимания. 3. Промежуточный ликвидационный баланс; отражение требований кредиторов; расчеты с ними; расходы на реорганизацию. Расчеты с кредиторами, а в последующем и с участниками (учредителями) организации или решение вопросов распоряжения имуществом ликвидируемого юридического лица иным образом в соответствии с законом, правопреемство по определенным обязательствам, о чем писалось выше, упираются в правовое регулирование порядка составлении и утверждения ликвидационных балансов. Действующее законодательство признает два таких баланса: промежуточный ликвидационный и ликвидационный балансы. Промежуточный ликвидационный баланс должен быть составлен после окончания срока для предъявления требований кредиторами. Собственно, для расчетов с последними он и составляется. Для решения этой задачи ликвидатор обязан поместить в органах печати, в которых публикуются данные о государственной регистрации юридического лица, информацию о его ликвидации и о порядке и сроке заявления требований его кредиторами. Этот срок не может быть менее двух месяцев с момента публикации о ликвидации. Закон предписывает для ликвидаторов также обязанность письменно уведомить кредиторов о ликвидации юридического лица. Таким образом, в идеале предполагается, что все имеющиеся кредиторы заявят свои требования в указанный срок, ликвидаторы их рассмотрят, примут решение о включении (невключении) в промежуточный ликвидационный баланс, после утверждения которого рассчитаются с кредиторами. Однако вопросы отражения кредиторской задолженности все же остаются. Во-первых, каким образом отражать при ликвидации будущие возможные претензии, возникшие из ранее заключенных и исполненных договоров? Прежде всего речь идет о гарантийных сроках — проблеме, которой мы уже касались выше <1>. В некоторых случаях установление гарантийного срока — это обязанность, а не право. Если гарантийный срок еще не истек, а подрядчик ликвидировался, неясно, кому предъявлять соответствующие претензии. Во-вторых, остается неопределенной судьба требований кредиторов по обязательствам, возникшим из деятельности ликвидационной комиссии. Ведь деятельность ликвидаторов — это тоже расходы, но закон никак не регулирует расчеты с ликвидаторами. ——————————— <1> К примеру, ст. 5 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 «О защите прав потребителей» указывает, что изготовитель (исполнитель) вправе устанавливать на товар (работу) гарантийный срок — период, в течение которого в случае обнаружения в товаре (работе) недостатка изготовитель (исполнитель), продавец, уполномоченная организация или уполномоченный индивидуальный предприниматель, импортер обязаны удовлетворить требования потребителя, установленные ст. 18 и 29 указанного Закона.
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Ничего. Проблемы гарантий проект ГК РФ не видит. Его положения скорее усложняют и без того непростое положение владельцев таких гарантий. Ведь очевидно, что заказчики в полной мере через некоторое время после окончания ликвидации могут ощутить на себе все ее негативные последствия. Причем повлиять на ситуацию в момент проведения ликвидации заказчик, как правило, никак не может. Пункт 4 ст. 61 проекта ГК РФ устанавливает общую норму о том, что «с момента принятия решения о ликвидации юридического лица срок исполнения его обязательств перед кредиторами считается наступившим». При желании эту норму можно рассматривать и применительно к гарантийным обязательствам. Нам подобное решение вопроса кажется неверным. Здесь имеется существенный пробел при подготовке проекта ГК РФ. Вопрос о судьбе гарантий должен найти специальное решение в законе. Мы полагаем правильным установить положение о том, что по обязательствам по такого рода гарантиям должно быть установлено преемство. Без предоставления доказательств указанного преемства ликвидация не может состояться. Соответственно, ликвидаторы должны провести инвентаризацию ранее исполненных договоров, выявить объем возможных требований по гарантиям и выделить их в отдельном разделе промежуточного баланса, а затем уведомить о факте ликвидации заказчиков по существующим гарантиям, указав возможных преемников по исполнению обязательств по ним. Ситуация с расчетами с ликвидаторами в проекте ГК РФ несколько сложнее. Если действующий ГК РФ эти вопросы не регулирует вовсе, то в проекте ГК РФ появилось несколько регулирующих положений (см. сноску) <1>. В идеале все эти несистемные положения означают следующее: а) законодательство признает текущие расходы на проведение ликвидации, хотя и не указывает, кто должен (и должен ли) утвердить бюджет ликвидации; б) погашение текущих расходов имеет приоритет перед расчетами с прочими кредиторами. То есть перед нами очевидный конфликт интересов, разрешенный в пользу интересов ликвидаторов; в) ликвидаторам предоставлена возможность взыскать недостающие средства на ликвидацию с участников (учредителей). При этом не описан механизм ее осуществления. Как видно, некоторые положительные подвижки здесь есть. По крайней мере, закон признает расходы ликвидаторов и ставит их интересы выше интересов кредиторов. Но тогда логично было бы сделать и следующий шаг: участники (учредители) или иной орган юридического лица или суд при принудительной ликвидации должны быть наделены обязанностью в установленный законом срок утвердить размер текущих расходов на ликвидацию. В противном случае мы опять наблюдаем управленческий «провал» в проекте ГК РФ: о расходах говорится, конфликт интересов понятен, а вот кто утверждает эти расходы, неясно. ——————————— <1> Во-первых, как уже было отмечено выше, появилось общее обязательство для учредителей (участников) юридического лица солидарно за счет имущества юридического лица, а при его недостаточности — за свой счет ликвидировать юридическое лицо независимо от оснований, по которым принято решение о его ликвидации. Во-вторых, введена норма п. 6 ст. 62 проекта ГК РФ о том, что «при невозможности ликвидации юридического лица ввиду отсутствия средств на расходы по его ликвидации и невозможности возложить эти расходы на его учредителей (участников) юридическое лицо подлежит исключению из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, предусмотренном законом о государственной регистрации юридических лиц». В-третьих, п. 1 ст. 64 проекта ГК РФ, указывающий на порядок удовлетворения требований кредиторов, начинается теперь так: «При ликвидации юридического лица после погашения текущих расходов, необходимых для осуществления ликвидации, требования его кредиторов удовлетворяются в следующей очередности…»
Еще одно существенное замечание состоит в следующем. Ни действующий ГК РФ, ни проект ГК РФ не дают возможности распоряжения имуществом ликвидаторам для покрытия расходов на ликвидацию. Его отчуждение для изыскания денежных средств для расчетов с кредиторами допускается только после утверждения промежуточного ликвидационного баланса. Предположим чисто гипотетическую ситуацию: надо провести собрание акционеров и утвердить промежуточный баланс, денег в ликвидационном бюджете нет. Ликвидаторы по прямому указанию положений проекта ГК РФ должны обратиться к акционерам и потребовать от них компенсировать соответствующие расходы. Вот тут и начнется самое интересное! Как мы уже указывали, закон не говорит даже того, в какой форме к ним нужно обратиться, какой срок им дать для выполнения обязанностей. Предположим, обратились, дали срок, срок истек. Понятно, что дальнейшее действие ликвидатора — идти в суд. И на кого он будет подавать в суд? На акционеров, которые включены в соответствующий список на какой день?! Хоть кто-нибудь из разработчиков проекта ГК РФ подумал о таких «мелочах»? А может, проще надо: к примеру, предоставить право ликвидатору продать определенное имущество для покрытия расходов (возможно, с предварительного согласия органов юридического лица или суда)? Законодательство отдельно регулирует вопрос о том, что происходит с требованиями кредиторов, которые не были признаны ликвидатором <1>. По вопросу о включении требований кредиторов через суд в реестр требований имеется многочисленная практика. Однако ее положения не столь интересны, чтобы заслуживать какого-то отдельного рассмотрения. Гораздо интереснее проанализировать то положение, в которое статья 64 ГК РФ ставит кредиторов. Это положение можно с полной уверенностью назвать дискриминацией. Положения статьи, по сути, позволяют безнаказанно для ликвидаторов игнорировать требования кредиторов. Кредиторы же даже при доказанности своей правоты будут вынуждены «довольствоваться» остатками имущества. Понятно, что эти остатки могут быть столь малы, что кредитор не сможет удовлетворить свои интересы. ——————————— <1> Согласно ст. 64 ГК РФ в случае отказа ликвидационной комиссии в удовлетворении требований кредитора либо уклонения от их рассмотрения кредитор вправе до утверждения ликвидационного баланса юридического лица обратиться в суд с иском к ликвидационной комиссии. По решению суда требования кредитора могут быть удовлетворены за счет оставшегося имущества ликвидируемого юридического лица.
Проект ГК РФ сохранил указанные положения. Формально проблема может быть «закрыта» общими положениями об ответственности ликвидаторов, которые теперь предусмотрены в ст. 64.1 проекта ГК РФ. Однако мы бы здесь пошли дальше и усилили ответственность ликвидаторов именно в указанном случае. С нашей точки зрения, было бы логично в таких случаях возлагать на членов ликвидационных комиссий (ликвидаторов) субсидиарную ответственность по долгам ликвидированного юридического лица. Эта ответственность должна нестись теми лицами, которые принимали решение об отказе в удовлетворении требований кредиторов или уклонялись от рассмотрения требований кредиторов. Промежуточный баланс в самом общем виде должен содержать сведения о составе имущества ликвидируемого юридического лица, перечне предъявленных кредиторами требований, а также о результатах их рассмотрения. Законодательство не содержит иных требований к промежуточному балансу. Нет в нем в качестве общих положений и требований о форме и составе такого документа, а также о дате, на которую он составляется. Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Ничего существенного. Проект ГК РФ ограничивается воспроизведением положений действующего ГК РФ. Между тем было бы целесообразно выделить отдельную статью, в которой следовало бы дать определение этому балансу, детально и предметно урегулировать его содержание и порядок составления, детально урегулировать порядок утверждения. Кроме указания в нем обязательств кредиторов и, как мы предлагаем, отдельно гарантийных обязательств, есть еще проблема определения имущества, которое не может быть продано или после расчетов с кредиторами передано участникам. Оно должно быть индивидуализировано. Не решает проект ГК РФ (в настоящее время это п. 5 ст. 63 проекта ГК РФ) и проблему расчетов с кредиторами. Он вновь, как и действующий ГК РФ, предполагает возможность только денежных расчетов с ними («выплата денежных сумм кредиторам ликвидируемого юридического лица производится ликвидационной комиссией в порядке очередности, установленной статьей 64…»). Не совсем понятно, почему проигнорирована возможность передачи кредиторам иного имущества. Говоря об интересах кредиторов, отметим, что действующее законодательство (ст. 22 Федерального закона «Об акционерных обществах») в противоречие общим положениям ГК РФ (ст. 63) признает возможность игнорирования процедуры составления промежуточного баланса. Указанная статья говорит о следующем: «В случае если на момент принятия решения о ликвидации общество не имеет обязательств перед кредиторами, его имущество распределяется между акционерами». Норма построена таким образом, что лица, принимающие решение о ликвидации, уже в момент принятия (и даже до него) знают об отсутствии у общества кредиторов, т. е., по сути, содержит положения, отменяющие необходимость опубликования соответствующего уведомления для кредиторов. С нашей точки зрения, такое положение нельзя признать верным: определить в момент принятия решения, имеются или не имеются у акционерного общества кредиторы, невозможно. Собственно, для этого и делается соответствующее уведомление. Если же эта норма направлена на сокращение сроков ликвидации, то закон должен содержать правила о том, кто удостоверяет на момент принятия решения отсутствие у общества кредиторов под свою ответственность перед позднее обнаружившимися кредиторами (к примеру, аудитор). Однако наличие подобных положений в законодательстве проигнорировано проектом ГК РФ, что, очевидно, опять приведет к ситуации, когда в части регулирования ликвидации ГК РФ будет существовать сам по себе, а практика — сама по себе. Еще одна существенная проблема действующего ГК РФ в части ликвидации — это порядок отчуждения имущества ликвидаторами после утверждения промежуточного баланса <1>. ——————————— <1> Как указывает общее правило в ст. 63 ГК РФ, «если имеющиеся у ликвидируемого юридического лица (кроме учреждений) денежные средства недостаточны для удовлетворения требований кредиторов, ликвидационная комиссия осуществляет продажу имущества юридического лица с публичных торгов в порядке, установленном для исполнения судебных решений» (выделено мной. — А. Г.). По сути, с учетом системного толкования это положение означает, что никакого детального регулирования торгов при ликвидации сегодня нет.
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Проект ГК РФ предлагает здесь существенные положительные изменения: п. 4 ст. 63 указывает: «Если имеющиеся у ликвидируемого юридического лица (кроме учреждений) денежные средства недостаточны для удовлетворения требований кредиторов, ликвидационная комиссия осуществляет продажу имущества юридического лица с торгов, за исключением объектов, цена которых в соответствии с утвержденным промежуточным ликвидационным балансом не превышает сто тысяч рублей». Нельзя не признать существенное облегчение для ликвидаторов при введении этой нормы. Однако часть вопросов осталась нерешенной. А именно: если не удалось реализовать имущество на торгах и, соответственно, денежных средств недостаточно для удовлетворения требований кредиторов, является ли это основанием для направления в арбитражный суд заявления о признании организации банкротом? Совершенно очевидно, что проект ГК РФ в этой части требует своего уточнения. Вообще, с нашей точки зрения, законодательство здесь должно пойти на расширение прав ликвидаторов (допустить не только отчуждение на торгах, но и иные формы отчуждения), естественно, обеспечив защиту прав и законных интересов различных участников процесса ликвидации. 4. Раскрытие информации о ликвидации. Ликвидация затрагивает интересы многих заинтересованных лиц, но прежде всего кредиторов и участников (учредителей) юридического лица. Соответственно, для максимального обеспечения интересов этих лиц требуются жесткие правила относительно раскрытия информации о ликвидации. Действующее законодательство предусматривает множество правил о раскрытии информации о ликвидации, которые, впрочем, нельзя назвать системными. Первое, о чем должна быть раскрыта информация, — это информация о принятии решения о ликвидации. В соответствии со ст. 62 ГК РФ учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, обязаны незамедлительно письменно сообщить об этом в уполномоченный государственный орган для внесения в ЕГРЮЛ сведения о том, что юридическое лицо находится в процессе ликвидации. Указанная «незамедлительность» трансформируется в конкретный срок ст. 20 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»: в течение трех рабочих дней после даты принятия решения о ликвидации юридического лица они обязаны уведомить в письменной форме об этом регистрирующий орган по месту нахождения ликвидируемого юридического лица с приложением решения о ликвидации <1>. Указанные лица также должны уведомить регистрирующий орган о формировании ликвидационной комиссии или о назначении ликвидатора, а также о составлении промежуточного ликвидационного баланса. Отдельная ситуация с ликвидацией федеральных учреждений (см. п. 28 Порядка создания, реорганизации, изменения типа и ликвидации федеральных государственных учреждений, а также утверждения уставов федеральных государственных учреждений и внесения в них изменений, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 26 июля 2010 г. N 539) <2>. Как видно, в силу специфики ликвидации учреждений (один орган принимает решение о ликвидации, второй осуществляет все действия по его исполнению) орган, осуществляющий права учредителя, не является органом, который принял решение о ликвидации. Кроме того, обратим внимание и на такой технический момент: доводится не информация о ликвидации, а принятый правовой акт. ——————————— <1> Статья 23 НК РФ также указывает на необходимость (обязанность налогоплательщиков (плательщиков сборов)) налогоплательщиков-организаций письменно сообщать в налоговый орган по месту нахождения о ликвидации организации в течение трех дней со дня принятия такого решения. Эта норма, очевидно, будет актуальна в том случае, если налоговые органы прекратят выполнять функции регистрирующих органов в отношении юридических лиц. <2> В нем, в частности, указано: «После издания правового акта федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции и полномочия по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в установленной сфере деятельности, о ликвидации федерального учреждения федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции и полномочия учредителя: а) в 3-дневный срок доводит указанный правовой акт до сведения регистрирующего органа для внесения в Единый государственный реестр юридических лиц сведения о том, что учреждение находится в процессе ликвидации…»
Для решения задачи выявления всех кредиторов юридического лица ликвидационная комиссия помещает в органах печати, в которых публикуются данные о государственной регистрации юридического лица, публикацию о его ликвидации и о порядке и сроке заявления требований его кредиторами. Однако этим уведомлением дело не ограничивается. Закон предписывает для ликвидаторов обязанность письменно уведомить кредиторов о ликвидации юридического лица. Данным требованием закон прежде всего обеспечивает интересы кредиторов: все известные кредиторы должны быть отдельно уведомлены о том, что организация находится в процессе ликвидации. Законодательство предусматривает необходимость своевременного уведомления лиц, с которыми ликвидируемое юридическое лицо состоит в трудовых отношениях <1>. ——————————— <1> ТК РФ содержит здесь несколько ключевых сроков: 1) о предстоящем увольнении в связи с ликвидацией организации работники предупреждаются работодателем персонально и под роспись не менее чем за два месяца до увольнения (ст. 180); 2) о предстоящем увольнении в связи с ликвидацией организации работники, заключившие трудовой договор на срок до двух месяцев, предупреждаются работодателем в письменной форме под роспись не менее чем за три календарных дня (ст. 292); 3) о предстоящем увольнении в связи с ликвидацией организации работники, занятые на сезонных работах, предупреждаются работодателем в письменной форме под роспись не менее чем за семь календарных дней (ст. 296).
Данные правила являются общими для всех юридических лиц, однако для некоторых из них законодательство предусматривает дополнительные требования. В частности: а) акционерные общества, обязанные в соответствии с нормативными актами раскрывать информацию в форме ежеквартального отчета и сообщений о существенных фактах, также в качестве информации о сведениях, которые могут оказать существенное влияние на стоимость ценных бумаг акционерного общества, обязаны раскрывать информацию о направлении акционерным обществом заявления о внесении в ЕГРЮЛ записи о реорганизации и (или) прекращении деятельности (ликвидации) акционерного общества <1>. Моментом наступления указанного события является дата направления акционерным обществом в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, заявления о внесении в ЕГРЮЛ записи о реорганизации и (или) прекращении деятельности (ликвидации) акционерного общества. Впрочем, с нашей точки зрения, в части регулирования раскрытия информации указанное выше Положение не является оптимальным, поскольку не предусматривает детального регулирования раскрытия различных обстоятельств, сопровождающих саму ликвидацию; б) акционерный инвестиционный фонд, в соответствии со ст. 9 Федерального закона «Об инвестиционных фондах», обязан о принятом решении о ликвидации уведомить федеральный орган исполнительной власти по рынку ценных бумаг не позднее пяти рабочих дней с даты принятия указанного решения <2>; г) управляющая компания в течение одного рабочего дня с даты принятия решения о ликвидации обязана уведомить Пенсионный фонд и ФСФР России о принятом решении <3>; д) управляющая компания обязана уведомить уполномоченный федеральный орган о принятии решения о ее ликвидации не позднее рабочего дня, следующего за датой принятия решения о ликвидации управляющей компании <4>; е) законодательство об исполнительном производстве предусматривает в косвенной форме необходимость направления уведомления судебному приставу-исполнителю <5>; ж) ст. 11 Федерального закона «О кредитных историях» указывает, что в случае принятия бюро кредитных историй на период проведения ликвидационных процедур решения о приостановлении получения информации от источников формирования кредитных историй и (или) представления кредитных отчетов оно в течение трех рабочих дней со дня принятия решения обязано уведомить об этом источники формирования кредитных историй, представляющие ему такую информацию, а также разместить соответствующую информацию в общероссийском периодическом печатном издании и местном периодическом печатном издании по местонахождению ликвидируемого бюро кредитных историй. ——————————— <1> См. Положение о раскрытии информации эмитентами эмиссионных ценных бумаг, утвержденное Приказом ФСФР России от 10 октября 2006 г. N 06-117/пз-н. <2> К уведомлению должна прилагаться копия принятого решения о ликвидации; в) в соответствии со ст. 23 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» в случае прекращения деятельности кредитной организации на основании решения ее учредителей (участников) Банк России по ходатайству кредитной организации принимает решение об аннулировании лицензии на осуществление банковских операций. Порядок представления кредитной организацией указанного ходатайства регулируется нормативными актами Банка России. <3> Пункт 16 Типового договора доверительного управления средствами пенсионных накоплений между Пенсионным фондом Российской Федерации и управляющей компанией, утвержденного Приказом Министерства финансов Российской Федерации от 5 ноября 2009 г. N 113н. <4> Пункт 33 Типового договора доверительного управления накоплениями для жилищного обеспечения военнослужащих, утвержденного Приказом ФСФР России от 2 апреля 2009 г. N 09-11/пз-н. <5> Норма ст. 96 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» сформулирована, впрочем, весьма нечетко: «При получении копии решения арбитражного суда о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства (а также когда должник находится в процессе ликвидации) судебный пристав-исполнитель оканчивает исполнительное производство, в том числе по исполнительным документам, исполнявшимся в ходе ранее введенных процедур банкротства, за исключением исполнительных документов о признании права собственности, компенсации морального вреда, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о применении последствий недействительности сделок, а также о взыскании задолженности по текущим платежам. Одновременно с окончанием исполнительного производства судебный пристав-исполнитель снимает наложенные им в ходе исполнительного производства аресты на имущество должника и иные ограничения по распоряжению этим имуществом». Однако, как видно, весьма предметно установлены последствия, в связи с чем было бы целесообразно скорректировать и сделать более ясными положения Федерального закона «Об исполнительном производстве».
Законодательство при этом, очевидно, содержит пробел в части указания на субъект уведомлений при принудительной ликвидации. Здесь можно отметить полный пробел законодательства в части информационного обеспечения этого процесса — раскрытия информации о различных юридических фактах, возникающих в процессе такой ликвидации <1>. ——————————— <1> В свое время ВАС РФ (п. 11 Обзора практики разрешения споров, связанных с ликвидацией юридических лиц (коммерческих организаций), утвержденного информационном письмом Президиума ВАС РФ от 13 января 2000 г. N 50) даже вынужден был дать по этому вопросу следующее разъяснение: «В практике арбитражных судов возник вопрос о том, кто обязан направлять информацию о принятом решении о ликвидации юридического лица в случаях осуществления ликвидации принудительно, в судебном порядке. Указания, содержащиеся в пункте 1 статьи 62 Кодекса, относятся к случаям, когда решения о ликвидации юридического лица принимаются его учредителями (участниками) либо органом, уполномоченным на то учредительными документами, и не распространяются на судебные органы. Вместе с тем с целью соблюдения прав и законных интересов третьих лиц и для обеспечения государственного контроля за проведением ликвидации юридического лица, осуществляемой по решению суда, судам рекомендуется направлять в порядке информации вынесенные решения о ликвидации юридических лиц соответствующим государственным органам, осуществляющим их государственную регистрацию».
Как видно, положения об информационном обеспечении ликвидации весьма несистемны и «разбросаны» по разным нормативным актам. Причем ГК РФ, основываясь прежде всего на интересах кредиторов, предусматривает исключительно их информирование о ликвидации, не указывая на необходимость информирования иных заинтересованных лиц. Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? По нему, к сожалению, проект ГК РФ не содержит существенных улучшений. Пункт 1 ст. 62 проекта ГК РФ предусматривает, что «учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, обязаны в течение трех рабочих дней после даты принятия этого решения письменно сообщить об этом в уполномоченный государственный орган юстиции, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, для внесения в Единый государственный реестр юридических лиц записи о том, что юридическое лицо находится в процессе ликвидации». Как видно, разработчики проекта ГК РФ учли несоответствие положений ГК РФ и специального законодательства и убрали лишенную смысла обязанность уведомления о факте принятия решения «незамедлительно». Однако не решена гораздо более важная проблема — о субъекте уведомления. Сам факт наличия обязанности его направить понятен. Понятна и цель — соблюдение публичных интересов. Понятен и субъект — тот, кто принимает решение. Однако если учредитель (участники) юридического лица с небольшим числом участников еще может выполнить функцию по направлению уведомления, то вот как это сделает, к примеру, собрание акционеров акционерного общества? С нашей точки зрения, такое решение лишено смысла как в действующем законодательстве, так и в проекте ГК РФ. Очевидно, что подобная функция должна находиться в ответственности исполнительных органов (интересно, что ст. 43 Федерального закона «О сельскохозяйственной кооперации» предусматривает, что такое сообщение может быть направлено «правлением кооператива по поручению общего собрания членов кооператива…») или ликвидаторов (чаще всего так и происходит на практике), которые после принятия соответствующего решения направляют информацию в регистрирующий орган, тем более что в проекте ГК РФ (п. 1 ст. 63) сохранено правило и том, что «ликвидационная комиссия помещает в органах печати, в которых публикуются данные о государственной регистрации юридического лица, публикацию о его ликвидации и о порядке и сроке заявления требований его кредиторами». Обратим внимание, что, несмотря на имеющиеся разъяснения высших судебных инстанций, в проекте ГК РФ вновь ничего не сказано о том, кто и в какой форме обязан уведомить о принятом решении о принудительной ликвидации. Это тем более интересно, поскольку судебные процессы по этому вопросу могут идти довольно продолжительное время и заинтересованные лица должны знать об их ходе. Вызывает недоумение и то, что проект ГК РФ вновь проигнорировал обязательность направления всех иных указанных выше уведомлений. Как минимум следовало бы указать, что в случаях, предусмотренных законом, лица (органы), осуществляющие ликвидацию, обязаны информировать об этом не только кредиторов, но и иных лиц, а также осуществлять обязанности по раскрытию иной информации о ликвидации. Очевидно, что разработчики проекта ГК РФ не выполнили в этой части собственно ту функцию, которая на них была возложена, — кодификацию соответствующих нормативных положений. В числе новелл можно отметить здесь появление правила п. 3 ст. 63 проекта ГК РФ: «В случае возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) юридического лица ликвидационная комиссия обязана уведомить об этом всех известных ей кредиторов». Само появление этой обязанности можно признать правильным, если бы только это положение было более системным, а именно учитывало бы все возможные «переходы» от одного правового режима ликвидации к другому. 5. «Воскрешение» ликвидированного юридического лица: возможность и целесообразность. В идеальной ситуации ликвидация представляет собой с точки зрения последствий безвозвратный уход, «смерть» юридического лица. Собственно, здесь хороша аналогия с лицом физическим: после смерти последнего его нельзя «оживить» — право не может здесь заменить законов биологических. Однако в отношении «оживления» лиц юридических в последние годы идет оживленная, в свою очередь, дискуссия среди ученых и юристов-практиков <1>. Эта проблема возникла в основном при оценке решений судов о признании недействительными актов регистрации правопреемников при реорганизации, одним из последствий которой являлось прекращение (ликвидация) реорганизованного юридического лица. Точки зрения часто противоположны. Одни авторы полагают, что «восстановление статуса» юридического лица невозможно. Другие считают, что признание недействительным решения о государственной регистрации ликвидации юридического лица является основанием для внесения в ЕГРЮЛ соответствующей записи о его восстановлении. ——————————— <1> См., например: Дуканов С. Аннулирование государственной регистрации как основание для ликвидации юридического лица // Хозяйство и право. 2002. N 7(306). С. 127 — 128; Вольнов А., Фролова Л. Ликвидация юридических лиц // Российская юстиция. 1998. N 12. С. 15 — 17; Муртазалиев З. И. Недействительность актов государственной регистрации юридических лиц // Арбитражная практика. 2003. N 7. С. 25 — 27.
Норм ГК РФ, которые бы регулировали указанную ситуацию, к сожалению, нет вообще. Статья 22 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» относительно случая исключения недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ содержит норму, косвенно предполагающую «воскрешение» ликвидированного лица <1>. Весьма противоречива судебная практика. В одних актах (косвенно) восстановление признается возможным <2>, в других — отрицается <3>. ——————————— <1> В частности, в ней указано, что соответствующее исключение может быть обжаловано кредиторами или иными лицами, чьи права и законные интересы затрагиваются в связи с исключением недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ, в течение года со дня, когда они узнали или должны были узнать о нарушении своих прав. Закон прямо не указывает, что может быть последствием удовлетворения такой жалобы; очевидно, что им может быть и восстановление юридического лица. <2> Определение ВАС РФ от 15 июня 2007 г. N 6932/07 «Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации»; Постановление ФАС Поволжского округа от 17 апреля 2009 г. N А12-5366/06. <3> Постановление ФАС Поволжского округа от 17 апреля 2009 г. N А12-5366/06; Постановления ФАС Северо-Кавказского округа: от 24 сентября 2009 г. N А63-986/2005, от 24 ноября 2008 г. N Ф08-6956/2008, от 8 августа 2007 г. N Ф08-4836/2007, от 23 июля 2007 г. N Ф08-3550/2007, от 2 апреля 2007 г. N Ф08-1495/2007, от 18 июля 2006 г. N Ф08-2986/2006, от 2 марта 2006 г. N Ф08-309/2006, от 22 февраля 2006 г. N Ф08-309/2006, от 26 декабря 2005 г. N Ф08-5589/2005, от 25 ноября 2005 г. N Ф08-4620/2005; Постановления ФАС Уральского округа: от 22 августа 2007 г. N Ф09-6748/07-С5, от 24 августа 2006 г. N Ф09-2150/06-С4; Постановление ФАС Центрального округа от 18 декабря 2007 г. N А23-3831/01Б-7-275-17-121.
Что предлагается по этому вопросу в проекте ГК РФ? Здесь вносится довольно много новаций, см., в частности, п. 5 ст. 64 проекта ГК РФ <1>. Как можно понять из вводимого правила (а также из ранее процитированного правила ст. 602 проекта ГК РФ в части последствий злонамеренной реорганизации), проект ГК РФ принял позицию возможности «воскрешения» ранее ликвидированного юридического лица. Как относиться к этой новации? Вопрос о возможности восстановления ликвидированного юридического лица, как кажется, имеет две стороны (позиции). Первая состоит в том, что такого рода действие не может иметь места с точки зрения права, поскольку субъект права прекратил свое существование и это зафиксировано компетентными регистрирующими органами. Более того, само воскрешение «покойника» в полноценном виде невозможно, поскольку его органы не будут функционировать (трудовые и иные отношения прекратились). Кроме того, такого рода «воскрешения» начисто подрывают определенность — важнейшее качество позитивного права, создают неуверенность участников гражданского оборота, не способствуют его устойчивости, что само по себе достаточный аргумент «против» <2>. ——————————— <1> Процитируем п. 5 ст. 64 проекта ГК РФ: «В случае обнаружения имущества ликвидированного юридического лица, исключенного из Единого государственного реестра юридических лиц (в том числе в результате признания его несостоятельным — банкротом), заинтересованное лицо или уполномоченный государственный орган вправе обратиться в суд с заявлением о возобновлении (назначении) процедуры ликвидации такого юридического лица для распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право. К указанному имуществу относятся также требования ликвидированного юридического лица к третьим лицам, в том числе возникшие из-за нарушения очередности удовлетворения требований кредиторов, вследствие которого заинтересованное лицо не получило исполнение в полном объеме. В этом случае суд назначает ликвидатора из числа арбитражных управляющих. Возобновление (назначение) процедуры ликвидации допускается в течение трех лет с момента внесения записи в государственный реестр юридических лиц об исключении юридического лица из этого реестра при наличии достаточных средств для ее возобновления (назначения) и возможности распределения обнаруженного имущества среди заинтересованных лиц». <2> О проблемах в гражданском обороте, связанных с восстановлением ликвидированного ранее юридического лица, см. Постановление Президиума ВАС РФ от 24 января 2006 г. N 6623/05.
На эту «чистую» конструкцию, однако, можно привести разумный контраргумент: юридическое лицо — это фикция и не более того. Право в некоторых случаях для облегчения процесса передачи прав, обязанностей и имущества даже идет на признание существования «фантомов» (в ходе совмещенной реорганизации в соответствии со ст. 19.1 Федерального закона «Об акционерных обществах»). Соответственно, если для этого есть существенные аргументы практического свойства (необходимость защиты прав и законных интересов каких-либо лиц), ничто не препятствует принятию решения о восстановлении ликвидированного юридического лица. Это тоже будет фикция для решения определенных проблем. Приведем здесь практические примеры. Одна из главных проблем — ликвидация юридического лица «с долгами» с целью избежать выполнения публично-правовых требований об уплате налогов и иных обязательных платежей, а также различных гражданско-правовых обязательств. Одним из аспектов этой проблемы может быть ликвидация, проведенная с существенными нарушениями или при наличии сговора между работниками регистрирующего органа и ликвидаторами и проведенная на основании фальсифицированных документов. Другая проблема: предположим, что миноритарному акционеру реорганизуемого акционерного общества в ходе распределения (конвертации) в силу ошибки компьютерной программы (или в результате намеренных действий) не распределили (не осуществили конвертацию) ценных бумаг. То есть до момента внесения записи в ЕГРЮЛ лицо было собственником ценных бумаг, а после — перестало быть таковым без каких-либо правовых оснований. Вопрос: каким образом этот участник будет восстанавливать свои права, к кому и какого рода иски он должен предъявлять? Теоретически у такого лица всегда остается возможность предъявить иск о возмещении убытков правопреемникам ликвидированного в ходе реорганизации юридического лица, однако этот иск не направлен на восстановление положения, существовавшего до нарушения права. Признавая справедливость вышеуказанных аргументов в пользу возможности «воскрешения» ранее ликвидированного юридического лица, хочется все-таки не согласиться с разработчиками проекта ГК РФ. С нашей точки зрения, позитивное право должно включать для таких случаев иные способы защиты нарушенных прав и законных интересов, в том числе: а) в виде преемства по обязательствам; б) в виде компенсаторных институтов на случай, к примеру, устранения ошибки или правонарушения, «освященного» актом регистрации ликвидации в ЕГРЮЛ, связанного с нераспределением (непроведением конвертации) ценных бумаг участнику ликвидированного юридического лица, вплоть до проведения принудительной эмиссии для восстановления нарушенных прав (обязывания приобрести ценные бумаги на рынке и т. п.).
* * *
Подводя краткие итоги рассмотрения положений проекта ГК РФ в части ликвидации юридических лиц, хочется отметить следующее: — в законодательство внесено некоторое количество важных и весьма полезных изменений, которые, безусловно, способны существенно улучшить правовое регулирование прекращения существования юридических лиц; — однако в представленном проекте не решены как многие концептуальные вопросы (ликвидация и иные составы прекращения юридического лица и т. д.), так и многие важные организационные вопросы; — причем именно слабое внимание разработчиков проекта ГК РФ к организационным вопросам способно «перечеркнуть» его положительные моменты. К сожалению, следует признать, что разработчики положений проекта ГК РФ не обратили внимание на многие «мелочи» (на первый взгляд), которые давно подмечены исследователями вопроса и судебной практикой; — следует отметить, что разработчики проекта ГК РФ остались «в плену» юридической техники действующего Кодекса и не решились на радикальную ломку нормативных положений (прежде всего их структуры) о ликвидации. Понятно, что они руководствовались положением «не навреди», но, на наш взгляд, следование ему сыграло плохую роль, ибо цель, которая ставилась при новой кодификации, — прежде всего сама кодификация — разработчиками в части ликвидации не достигнута. Итогом же станет следующее: ГК РФ в обновленном виде будет существовать сам по себе, а специальное законодательство и практика применения, которую явно придется обильно «сдабривать» разъяснениями высших судебных инстанций, — сами по себе. В перспективе же это снова может привести к дискуссии о необходимости принятия специального закона о ликвидации, в котором, с нашей точки зрения, при нормальной кодификации соответствующих положений в ГК РФ, собственно, нет смысла.
