(Микрюков В. А.) («Российский юридический журнал», 2012, N 2)
ОБРЕМЕНЕНИЯ В СВЕТЕ КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В. А. МИКРЮКОВ
Микрюков Виктор Алексеевич, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского и семейного права Московской государственной юридической академии им. О. Е. Кутафина, адвокат (Москва).
Обозначена актуальная научно-практическая задача генерализации норм об обременениях гражданских прав, предложены конкретные пути ее решения. Автор рассматривает легальное и теоретическое понимание обременения и смежных категорий, формулирует его признаки и возможные варианты законодательного закрепления. Подробно рассмотрены положения Концепции развития гражданского законодательства РФ в части модификации статей общей части ГК, дана их критическая оценка применительно к определению категории «обременение».
Encumbrance in the light of concept of development of civil legislation in the Russian Federation V. A. Mikryukov
The author outlines the task of generalizing standards of encumbrance on civil-law rights and proposes specific ways to resolve this topical problem of theory and practice. Legal and theoretical understanding of encumbrance and similar categories is examined, its traits and possible variants of its legislative fixation are analyzed. The provisions of the Concept of development of civil legislation of the Russian Federation concerning the modification of the general articles of the Civil Code are considered in details, their critical evaluation in relation to the definition of the category of «encumbrance» is given.
Key words: encumbrance under civil law, compliance property, restriction, concept.
По словам разработчиков, в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации <1> (далее — Концепция) были поставлены в том числе следующие цели: выявление и обобщение многочисленных конкретных потребностей совершенствования гражданского законодательства; восполнение обнаружившихся пробелов путем превращения в общие нормы ряда частных правил, пополнения законодательства новыми институтами и уточнения норм, допускающих неоднозначное толкование; нормативное закрепление средств обеспечения добросовестного и надлежащего осуществления гражданских прав и исполнения гражданских обязанностей. ——————————— <1> Одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ. 2009. N 11.
Одной из важнейших проблем, требующих внимания в свете масштабного реформирования гражданского законодательства, видится проблема создания сбалансированного режима различных гражданско-правовых обременений. Как известно, категория «обременение» до настоящего времени не получила четкой законодательной и научной дефиниции. Хотя сам термин «обременение» встречается в актах гражданского законодательства достаточно часто, его использование законодателем крайне непоследовательно. В одних случаях из содержания закона ясно, что обременения — это субъективные гражданские права, которые устанавливаются дополнительно к более сильному праву и определенным образом стесняют его (ст. ст. 460, 740 ГК РФ, п. п. 2, 4 ст. 22 ЖК РФ, п. 5 ст. 36 ЗК РФ и др.). Но остается непонятным, в чем именно проявляются обременяющие свойства этих прав и чем они отличаются от иных гражданских прав. В других случаях закон дает вполне четкое представление о том, что обременения — это особые, устойчивые права (ст. ст. 209, 275, 353, 568, 700, 1019, 1137 ГК РФ). Обременяющий характер сервитута, залога, ренты, ссуды, права проживания и других прав-обременений обусловлен их прикреплением к объекту (свойством следования), сохранением и неизменностью при смене субъекта основного права. Нередко понятие «обременение» законодатель отождествляет со сходным термином «ограничение» и использует для обозначения группы разнородных ущемлений гражданских прав, подлежащих государственной регистрации, а также сигнализирующих о необходимости соблюдения правообладателем каких-либо иных формальностей (ст. 1 ФЗ от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» <2>, ст. ст. 1, 9 ФЗ от 14 марта 2009 г. N 31-ФЗ «О государственной регистрации прав на воздушные суда и сделок с ними» <3>, ст. 31 ФЗ от 21 декабря 2001 г. N 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» <4>, ст. 18 ФЗ от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» <5>, ст. 7 ФЗ от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» <6> и др.). В перечисленных нормах к числу обременений (ограничений) отнесены не только дополнительные права, прикрепляющиеся к объекту основного права, но и права, не наделенные таким свойством; стеснения отрицательного характера, представляющие собой лишь сужение границ поведения обладателя основного права при отсутствии каких-либо дополнительных гражданских прав третьих лиц; заявления о требованиях, правопритязания. ——————————— <2> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594. <3> Там же. 2009. N 11. Ст. 1260. <4> Там же. 2002. N 4. Ст. 251. <5> Там же. N 48. Ст. 4746. <6> Там же. 1996. N 17. Ст. 1918.
Наконец, имеют место случаи, когда законодатель использует понятие «обременение» непоследовательно, не разъясняя, какой именно смысл придается данному термину (ст. 1452 ГК РФ, подп. «д» п. 1 ст. 5 ФЗ от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» <7>, ст. 76 ФЗ от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» <8>, п. 14 ст. 21 ФЗ от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» <9>, ст. 13.2 ФЗ от 29 ноября 2001 г. N 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах» <10>). Здесь законодатель употребляет термин «обременение» с позиции обывателя, в бытовом значении, как некое «стеснение», «затруднение» <11>. ——————————— <7> Там же. 2001. N 33. Ч. I. Ст. 3431. <8> Там же. 1996. N 1. Ст. 1. <9> Там же. 1998. N 7. Ст. 785. <10> Там же. 2001. N 49. Ст. 4562. <11> Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 2006. Т. 2: И — О. С. 620.
Противоречия и неясности нормативной базы в части регулирования различных обременений гражданских прав, отсутствие доктринальной определенности в этой сфере влекут существенные трудности в правоприменении и договорной практике. Суды разного уровня сталкиваются с необходимостью отыскивать с очевидностью не вытекающий из закона смысл категории «обременение» и порой приходят к прямо противоположным выводам в схожих ситуациях <12>. ——————————— <12> Весьма наглядно остроту проблемы выработки понятия «обременение» обозначил Конституционный Суд РФ в Определении от 21 декабря 2004 г. N 425-О (официально не опубликовано) // СПС «КонсультантПлюс»).
Участники гражданского оборота вполне обоснованно задаются вопросом о юридической возможности обременения корпоративных прав условиями акционерных соглашений и договоров об осуществлении прав участников обществ с ограниченной ответственностью. Возникает потребность в действенном правовом инструменте обременения объектов долевой собственности правами, вытекающими из соглашения сособственников о порядке владения и пользования общим имуществом и распределения плодов, продукции и доходов от его использования. Предпринимаются попытки наделить свойством прикрепления к объекту право приобретения какого-либо имущества в рамках предварительного договора <13> или установить это свойство для иных «ожидаемых прав» <14>. Нет четкого представления о механизме обременения имущества, подаренного в общеполезных целях по договору пожертвования <15>. Участники оборота вынуждены всякий раз при осуществлении договорной работы определять смысл, вкладываемый в понятие «обременение» в конкретном соглашении сторон <16>. ——————————— <13> Серова В. К. Споры, связанные с исполнением предварительных договоров // Арбитражные споры. 2010. N 3. С. 33 — 46. <14> Емелькина И. А. Вещные «ожидаемые права» в гражданском праве России и зарубежных стран // Вестн. гражданского права. 2010. N 6. С. 35 — 57. <15> В литературе имеется указание на то, что установленная в договоре пожертвования общеполезная цель обременяет пожертвованное имущество (Гражданское право: Учеб.: В 3 т. / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2009. Т. 2. С. 148), но существует также мнение о том, что такая цель выступает ограничением права собственности одаряемого (Казанцев М. Ф. Проблема подвластности абсолютных вещных отношений гражданско-правовому договорному регулированию // Науч. ежегодн. Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. Вып. 7. С. 259, 260). <16> Фокс Ч. Составление договоров: чему не учат студентов. М., 2007. С. 44, 45.
Необходимость закрепления в законодательстве четкой трактовки понятия «обременение» и его сущностных признаков явно назрела. Система гражданско-правового регулирования нуждается в этом важном инструменте обеспечения оптимального баланса интересов правообладателя и третьих лиц в процессе реализации и применения права, поскольку использование участниками гражданского оборота провозглашенной в России свободы и многовариантности экономического поведения и, как следствие, усложнение структуры хозяйственных связей сегодня обусловливают несостоятельность гражданско-правовой формулы «одно благо — одно право». Отсутствием у законодателя достаточного опыта и традиций в вопросе системной регламентации отношений, связанных с обременением не только права собственности, но и иных видов гражданских прав, объясняется важность создания целостной концепции регулирования различных гражданско-правовых обременений, которая должна послужить основой для формирования адекватного современным реалиям законодательного регулирования и непротиворечивой практики применения права. Очевидно, что достижение поставленных перед авторами Концепции целей — это не только весьма удобный путь последующего законодательного наведения порядка в важном секторе понятийного аппарата цивилистики, опосредующего обозначение различных ущемлений гражданских прав, но и средство преодоления множества конкретных технико-юридических несостыковок и сущностных противоречий, уже возникших или имеющих предпосылки к возникновению вследствие распространенного ныне бессистемного применения категории «обременение» в законотворчестве и правоприменении. На данный момент юридической наукой не предложено готового решения названной проблемы. Правоведы неоднозначно оценивают содержание понятия «обременение», по-разному характеризуют место описываемой им правовой сущности в механизме гражданско-правового регулирования. Закон не дает точных ориентиров для понимания того, к какому роду явлений относятся обременения (субъективное право, предел его осуществления, притязание, норма, юридический факт, правоотношение), что именно обременяется (право, объект, субъект), каково соотношение понятий «обременение» и «ограничение» (тождественны, синонимичны, различны условно, различны кардинально), в чью пользу устанавливаются обременения (в пользу неопределенного круга лиц, в частных интересах), поэтому ученые высказывают на этот счет весьма противоречивые мнения <17>. Примечательно, что даже сторонники обусловленного теоретическими и технико-юридическими причинами четкого и последовательного разграничения понятий «ограничение» и «обременение» так или иначе возвращаются к их сближению, формулируя одно через другое или подбирая для трактовки общее родовое понятие <18>. ——————————— <17> О разнообразии подходов к пониманию гражданско-правовых обременений и ограничений см.: Долинская В. В. Ограничения права собственности: понятие и виды // Закон. 2003. N 11; Камышанский В. П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000; Лужина А. Н. Ограничения и обременения прав на недвижимое имущество в России и Франции. М., 2009; Сенчищев В. И. О понятии обременения права // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. N 5. <18> Белов В. А. Гражданское право. Общая часть: Учеб. М., 2011. Т. I: Введение в гражданское право. С. 340; Савельев А. А. Ограничения и обременения права собственности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2007. С. 8.
Думается, что оптимальным путем выстраивания механизма обременений гражданских прав было бы закрепление на уровне общей части ГК РФ понятия обременений как установленных законом, договором или односторонним актом правообладателя дополнительно к основному праву прав третьих лиц, обладающих свойством прикрепления к объекту основного права, сохраняющихся, не изменяющихся и подлежащих защите независимо от смены субъекта основного права. Такая формулировка означала бы признание того, что сочетания «обременение права», «обременение имущества», «обременение правообладателя» синонимичны, наиболее корректным выступает «обременение права». Полагаем, что ограничения и обременения нужно рассматривать как различные правовые явления. В отличие от ограничений, лишь устанавливающих предел возможностей правообладателя и лишающих его определенной суммы полномочий вне связи с конкретными правами иных лиц, обременения носят активный, положительный характер. Для активного участника отношений, связанных с обременением права, обременение — это своего рода право участия в выгодах от чужого имущества. С позиции субъекта обремененного права обременение представляет собой выдел, перераспределение части правомочий в пользу третьих лиц. Наиболее ярким отражением именно такого подхода законодателя к сущности обременений являются, к примеру, положения ст. 700 ГК РФ, согласно которым ссудодатель вправе произвести отчуждение вещи или передать ее в возмездное пользование третьему лицу, при этом к новому собственнику или пользователю переходят права по ранее заключенному договору безвозмездного пользования, а его права в отношении вещи обременяются правами ссудополучателя. Как и любая получаемая субъектом гражданского права выгода от использования чужого имущества или совершения обязанным контрагентом какого-либо действия, выгода от осуществления права-обременения должна презюмироваться возмездной для субъекта обремененного права, который, если иное не предусмотрено законом или договором, вправе получить компенсацию за причиненные обременением неудобства. К примеру, возмездными выступают такие обременения, как права ренты, аренды, сервитута. Необходимо отказаться от неконструктивного смешения понятий «обременение» и «ограничение» даже в технических целях осуществления процедуры регистрации прав или соблюдения иных формальностей, а также внести в законодательные акты изменения для исключения легальной возможности отождествления с обременениями дополнительных к основному прав, не обладающих свойством следования за объектом, и обязанностей публичного характера (обязанность по уплате налогов и сборов; бремя внесения таможенных платежей, обязанность по уплате обязательных страховых взносов и т. п.), с которыми не корреспондируют гражданские правомочия третьих лиц (так называемые публичные обременения). В сфере вещных отношений в качестве обременений резонно квалифицировать любые вещные права лиц, не являющихся собственниками, так как согласно п. 3 ст. 216 ГК РФ все они обладают свойством следования за вещью. Более того, все следующие за вещью обременения нужно признавать ограниченными вещными правами, в связи с чем перечень вещных прав, установленный сейчас в п. 1 ст. 216 ГК РФ, требуется расширить путем включения в него всех прав, наделенных законом свойством следования, все вещные права надлежит прямо поименовать обременениями. Примечательно, что при таком подходе встречающееся в литературе и некоторых правовых актах словосочетание «вещное обременение» применительно к праву собственности и другим вещным правам в действительности представляет собой тавтологию (ибо невещных обременений вещных прав не существует <19>) и может использоваться лишь для обозначения того, что речь в конкретном случае идет об обременении вещных, а не иных прав. Заимствование же из германского права термина «вещное обременение» в узком смысле (как самостоятельной разновидности вещного права на земельный участок — reallasten) <20> с терминологической точки зрения полагаем нежелательным, поскольку это может привести к еще большей путанице в понятиях. ——————————— <19> Высказанное В. А. Беловым мнение о существовании неких «невещных», привязывающихся к лицу, а не к вещи обременений представляется неубедительным, поскольку неясно, чем вызванные такими обременениями усечения юридических возможностей собственника будут отличаться от обязанностей (Белов В. А. Указ. соч. С. 342). <20> Емелькина И. А. Вещные обременения как ограниченные вещные права на недвижимое имущество // Вестн. гражданского права. 2009. N 3. С. 42 — 64.
Признание любого ограниченного вещного права обременением и, наоборот, всякого вещного обременения — вещным правом не только решает теоретический спор о перечне ограниченных вещных прав, особенностях вещной правовой природы некоторых из них (прав залога, удержания, аренды, найма, безвозмездного пользования), но и подтверждает невозможность произвольной квалификации отдельных полномочий в качестве таковых (прав доверительного управления, преимущественной покупки, приобретения имущества по предварительному договору, владения и пользования концессионера по концессионному соглашению), а также с практической точки зрения принципиально ограничивает участников гражданского оборота в конструировании обременений, потому что исчерпывающий перечень ограниченных вещных прав закреплен в законе. Сколь бы широко ни трактовался принцип свободы договора, правообладатель при предоставлении прав на свое имущество третьим лицам вправе наделять их свойством следования лишь в случаях, когда это напрямую допускает закон <21>. ——————————— <21> В случае законодательного закрепления признаков вещных прав становится сомнительной целесообразность существования в законе исчерпывающего перечня вещных прав в виде списка. Если четко обозначить невозможность произвольного (при отсутствии прямого разрешения закона) наделения конкретных прав вещными свойствами (и самым характерным из них — свойством следования за вещью), опасений, что будет нарушен принцип numerus clausus в отношении вещных прав, не возникнет.
Несмотря на то что большинство законодательно поименованных обременений относится к сфере вещного права, обозначенное понимание обременений можно и нужно применять и к соответствующим стеснениям иных гражданских прав. Категория «обременение» формирует общую часть гражданского права, имеет значение для всей отрасли. В этом смысле важно подчеркнуть, что вывод о признании всех вещных обременений вещными правами отнюдь не может быть истолкован как предложение об упразднении категории вещного права с заменой его конструкцией обременения. Вполне правомерно говорить о возможности обременения любого гражданского права путем установления на его объект дополнительных прав третьих лиц, обладающих сходными с основным правом юридическими характеристиками и следующих за объектом. Проблему обременения права нужно решать именно через определение возможностей его реализации. Сам по себе факт закрепления законом допустимости отчуждения обязательственного права и распоряжения им таким образом, что в отношении его объекта появится право третьего лица, зависимое от основного права и следующее за объектом независимо от смены субъекта (ст. ст. 336, 382 ГК РФ), означает разрешение обременять обязательственное право. Близость правовой природы и функций права собственности на вещи и прав на интеллектуальную собственность предопределяет возможность и необходимость применить выводы о правовой природе вещных обременений для регулирования соответствующих ущемлений исключительных прав <22>. Обременение исключительного права подразумевает трансляцию некоторых составляющих его правомочий пользователям с сохранением перераспределенных прав в потенциальном виде у правообладателя вследствие предоставления прикрепляющихся к объекту прав по лицензионному договору, установления права преждепользования, права доступа, права свободного использования <23>. Примечательно, что такая трактовка обременений отвечает современному пониманию ценности все более виртуализирующихся гражданских прав <24>. Становится важным не только «продавать» право, но и обременять его. ——————————— <22> Так, И. С. Чупрунов совершенно справедливо проводит аналогию между рентными платежами и роялти, указывая, что придание роялти статуса обременения исключительного права в наибольшей степени соответствует интересам отчуждателя исключительного права, а также нуждам гражданского оборота в целом (Чупрунов И. С. Договор об отчуждении исключительного права и лицензионный договор как формы распоряжения исключительным правом // Вестн. гражданского права. 2008. N 1. С. 119, 120). <23> Отметим, что термин «обременение» уже «просочился» в сферу регулирования интеллектуальных прав, прозвучав в п. 7 ст. 1452 ГК. Все чаще данное понятие применительно к участию одного лица в исключительном праве другого используется учеными (Чупрунов И. С. Указ. соч.; Кириллова М. Я., Крашенинников П. В., Рузакова О. А. и др. Авторские и смежные с ними права: Постатейный комментарий глав 70 и 71 Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. П. В. Крашенинникова. М., 2010; Валеева Н. Г., Добрынин О. В., Кастальский В. Н. и др. Патентное право: Постатейный комментарий главы 72 Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. П. В. Крашенинникова. М., 2010). <24> Мозолин В. П. Современная доктрина и гражданское законодательство. М., 2008. С. 56, 59.
Указанный вариант законодательного закрепления гражданско-правовых обременений позволил бы не только реализовать замысел авторов Концепции о создании комплекса взаимосвязанных институтов вещного права, но и гармонизировать регулирование случаев пересечения нескольких прав на результаты интеллектуальной деятельности, обязательственные требования, решить ряд технико-юридических противоречий, связанных с государственной фиксацией обременений прав на недвижимое имущество, акции, доли в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью, исключительных патентных прав. Закрепление общей нормы об обременениях избавило бы от необходимости дублировать законодательные положения об основаниях возникновения и юридических свойствах различных обременений. Можно было бы в конкретном случае определять лишь нюансы режима обременения, устанавливать более точные границы действия обременений (временные и иные пределы прикрепления обременения к объекту, доходный, компенсационный характер возмездности или безвозмездность обременения и др.). Именно такой подход к созданию инструмента обеспечения баланса интересов обладателей пересекающихся гражданских прав хотелось бы обнаружить в положениях Концепции, поскольку реформирование норм гражданского законодательства об обременениях права собственности и других гражданских прав видится не менее важной задачей, чем, к примеру, повышение эффективности применения гражданско-правовой ответственности или уточнение перечня организационно-правовых форм и статуса отдельных видов юридических лиц. Правильное, сбалансированное регулирование обременений не только существенно влияет на статику гражданского оборота путем закрепления общего понятия «обременение» и установления границ содержания обременений вещных, обязательственных и исключительных прав, но и в значительной степени обусловливает динамику его развития вследствие фиксации свойств и пределов действия обременения как результата процесса осуществления права, определения иерархии нескольких обременений одного объекта. С большим сожалением приходится констатировать, что в ряде пунктов Концепции так или иначе затрагиваются лишь отдельные вопросы, связанные с установлением гражданско-правового режима обременений, при этом все эти положения относятся исключительно к сфере вещного права и не отличаются логической безупречностью. 1. Концепция содержит принципиальные положения о том, что: а) вещные права обременяют вещь (имущество), обеспечивают их обладателям господство над соответствующей вещью (имуществом) и следуют за вещью (п. 2.2 разд. IV Концепции); б) необходимо в ГК РФ закрепить исчерпывающий перечень вещных прав (п. 2.3 разд. IV Концепции), который включает ряд неизвестных действующему законодательству прав (эмфитевзис, суперфиций, узуфрукт, право приобретения чужой недвижимой вещи, право вещных выдач), но не содержит некоторые следующие за вещью и обладающие вещными признаками права, природа которых является предметом не прекращающихся научных дискуссий (право аренды, найма, ссуды, удержания, ренты недвижимости, пользования имуществом по завещательному отказу, не подлежащего регистрации залога). Эти положения означают, что авторы Концепции считают все ограниченные вещные права обременениями права собственности, но не наоборот, в силу чего фактически признают существование в отношении вещей неких обременений обязательственного характера, допускают конструирование обязательственных прав, наделенных свойством следования. Едва ли такой подход можно назвать логичным и последовательным. Дело не только и не столько в том, что, к примеру, не объясняется разница между поименованным в качестве обременения учтенным залоговым правом и обладающим такими же признаками, но не признаваемым обременением зарегистрированным правом аренды недвижимости. При таком подходе квалификация ограниченных вещных прав как обременений лишается практического смысла, так как обозначение «обременение» охватывает не только эти права, но и принципиально отличающиеся от них явления (зачем именовать ограниченные права обременениями, если применительно к каждому из них дополнительно формулируется правило о следовании за вещью?). Наконец, разработчики Концепции вынуждены признать, что конструкция вещного права предполагает известную устойчивость (большую по сравнению с обязательствами), которая обеспечивается не чем иным, как свойством следования за вещью — обременением вещи (основного права на нее). В частности, при конструировании в качестве ограниченного вещного права не направленного непосредственно на вещь права вещных выдач (права на получение из стоимости недвижимой вещи периодических платежей или иных имущественных предоставлений) в п. 10.1 Концепции подчеркивается, что от обязательства право вещных выдач отличается тем, что оно создает обременение, лежащее на собственнике вещи, и следует за вещью. Аналогично в п. 8.1 Концепции отмечается, что регулирование получившего двойственную оценку законодателя и ученых права залога как права, обременяющего вещь и следующего за ней, должно осуществляться положениями вещного права (предлагается в разделе о вещных правах указать на залог (ипотеку) как на ограничение вещных прав, установить основания его возникновения, определить ряд основных положений, регулирующих залог как вещное обременение), хотя регламентация договора залога должна оставаться в сфере обязательственного права. Это ли не признание свойства следования за вещью индикатором вещного характера конкретного субъективного права? Что мешает так же подойти к решению спорного вопроса о природе права аренды или ссуды, регулирование договорного основания возникновения которых может осуществляться положениями об обязательствах, а режим вещного обременения — нормами вещного права? Что касается самого по себе расширения законного круга вещных прав, то на первый взгляд предложение выглядит разумным. В ряде случаев действительно необходимо предоставить участникам оборота больше вариантов обременения принадлежащего им имущества, позволить собственникам вовлекать в оборот ценность вещи помимо ее отчуждения. Но важно помнить, что к определению содержания, границ действия новых вещных обременений следует подходить максимально внимательно. Как верно отметил в свое время И. А. Покровский, «при установлении подобных обременений собственность теряет всегда нечто такое, что никому из обоих участников договора не идет на пользу, — совершенно так же, как в том случае, если бы собственник картины вырезал из нее часть для продажи: картина потеряла бы в своей ценности гораздо больше, чем было бы приобретено той или другой стороной. Истинной ценой, которою покупается каждое подобное ограниченное право на чужую вещь, является урезанное, морально и экономически подорванное право собственности» <25>. ——————————— <25> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. 3-е изд., стереотип. М., 2001. С. 210.
2. В Концепции предложено дополнить ст. 133 ГК РФ о неделимой вещи правилами, характеризующими правовой режим составной части сложной вещи. Вслед за введением понятия составной части сложной вещи как всего того, что относится к ее составу согласно представлениям участников гражданского оборота и не может быть отделено от вещи без ее разрушения, повреждения или изменения ее функционального назначения, указана необходимость закрепить положения о том, что: а) право собственности на вещь, включаемую в качестве составной части в иную (основную) вещь, должно прекращаться без правопреемства; б) с прекращением права собственности на вещь должны прекращаться иные вещные права на нее (читаем — все вещные обременения), включая право залога; в) выделение отдельной составной части должно приводить к первоначальному возникновению права собственности на новую вещь, при этом в целях стабильности оборота в ряде случаев закон может предусматривать, что на новую вещь распространяются те же обременения (например, право залога), которые были установлены на сложную вещь (п. 3.1 разд. II Концепции). Эти положения показывают, что для обеспечения возможности участия сложной вещи в гражданском обороте разработчики Концепции стремятся освободить такую вещь от обременений, установленных на ее составные части. Однако такой подход нуждается в оценке при сопоставлении с позицией, изложенной применительно к правилам об осуществлении вещных прав и состоящей в том, что раздел, объединение вещей либо присоединение вещи, обремененной вещным правом, к другой вещи не влекут прекращения соответствующего вещного права (обременения), если иное не установлено законом или соглашением сторон (п. 2.5 разд. IV Концепции) <26>. ——————————— <26> О соотношении положений разд. II (об объектах гражданских прав) и разд. IV (о вещных правах) Концепции см.: Димитриев М. А. К вопросу об ограниченных вещных правах // Налоги. 2010. N 36. С. 21 — 28.
Приходится констатировать, что системный подход к решению вопросов обременения различных видов гражданских прав при разработке Концепции не был применен, в обобщенном виде проблема регламентации гражданско-правовых обременений внимания авторов Концепции не удостоилась. Между тем создание юридических форм, которые обеспечивали бы возможность достаточно устойчивого участия одного лица в имуществе другого, необходимо не только в сфере вещного права. Обеспечение стабильности гражданско-правового регулирования и устойчивости гражданского оборота, достижение баланса в соотношении частных и публичных элементов в гражданском праве в целом без генерализации ряда имеющих общеотраслевое значение частных норм о вещных обременениях не видится возможным. Поиск правильных путей развития гражданского законодательства России должен продолжаться.
Bibliography
Belov V. A. Grazhdanskoe pravo. Obshhaya chast’: Ucheb. M., 2011. T. I. Vvedenie v grazhdanskoe pravo. Chuprunov I. S. Dogovor ob otchuzhdenii isklyuchitel’nogo prava i licenzionnyj dogovor kak formy rasporyazheniya isklyuchitel’nym pravom // Vestn. grazhdanskogo prava. 2008. N 1. Dal’ V. I. Tolkovyj slovar’ zhivogo velikorusskogo yazyka: V 4 t. M., 2006. T. 2: I — O. Dimitriev M. A. K voprosu ob ogranichennyx veshhnyx pravax // Nalogi. 2010. N 36. Dolinskaya V. V. Ogranicheniya prava sobstvennosti: ponyatie i vidy // Zakon. 2003. N 11. Emel’kina I. A. Veshhnye «ozhidaemye prava» v grazhdanskom prave Rossii i zarubezhnyx stran // Vestn. grazhdanskogo prava. 2010. N 6. Emel’kina I. A. Veshhnye obremeneniya kak ogranichennye veshhnye prava na nedvizhimoe imushhestvo // Vestn. grazhdanskogo prava. 2009. N 3. Foks Ch. Sostavlenie dogovorov: chemu ne uchat studentov. M., 2007. Grazhdanskoe pravo: Ucheb.: V 3 t. / Pod red. A. P. Sergeeva. M., 2009. T. 2. Kamyshanskij V. P. Pravo sobstvennosti: predely i ogranicheniya. M., 2000. Kazancev M. F. Problema podvlastnosti absolyutnyx veshhnyx otnoshenij grazhdansko-pravovomu dogovornomu regulirovaniyu // Nauch. ezhegodn. Instituta filosofii i prava Ural’skogo otdeleniya Rossijskoj akademii nauk. Vyp. 7. Kirillova M. Ya., Krasheninnikov P. V., Ruzakova O. A. i dr. Avtorskie i smezhnye s nimi prava: postatejnyj kommentarij glav 70 i 71 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii / Pod red. P. V. Krasheninnikova. M., 2010. Luzhina A. N. Ogranicheniya i obremeneniya prav na nedvizhimoe imushhestvo v Rossii i Francii. M., 2009. Mozolin V. P. Sovremennaya doktrina i grazhdanskoe zakonodatel’stvo. M., 2008. Pokrovskij I. A. Osnovnye problemy grazhdanskogo prava. 3-e izd., stereotip. M., 2001. Savel’ev A. A. Ogranicheniya i obremeneniya prava sobstvennosti: Avtoref. dis. … kand. yurid. nauk. Krasnodar, 2007. Senchishhev V. I. O ponyatii obremeneniya prava // Vestn. Vysshego Arbitrazhnogo Suda RF. 2003. N 5. Serova V. K. Spory, svyazannye s ispolneniem predvaritel’nyx dogovorov // Arbitrazhnye spory. 2010. N 3. Valeeva N. G., Dobrynin O. V., Kastal’skij V. N. i dr. Patentnoe pravo: Postatejnyj kommentarij glavy 72 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii / Pod red. P. V. Krasheninnikova. M., 2010.
