Сенюк Георгий Владимирович, помощник юриста международной юридической фирмы CMS, Россия.
В предлагаемой читателям статье автор предпринимает попытку определить понятие интереса в акционерном обществе, а также направления развития институтов ответственности мажоритарных акционеров за виновное нарушение законных интересов миноритарных акционеров.
Развитие рыночной экономики неизбежно приводит к усложнению корпоративных структур. В условиях плановой экономики не существует потребности в изощренных видах юридических лиц (хозяйственные партнерства, например) и в еще более изощренных способах регламентации внутренних отношений участников таких корпоративных структур (акционерные соглашения и др.). Законы рынка повышают ответственность каждого предпринимателя за принимаемые им решения, поэтому и существует спрос на распределение и уменьшение экономических потерь. Тем не менее, несмотря на поправки в федеральные законы о хозяйственных обществах, а также введение новых видов юридических лиц для увеличения инвестиционной привлекательности России, практикующие юристы в сфере корпоративных споров каждый день сталкиваются с ситуациями злоупотребления правом со стороны мажоритарных акционеров. Более того, простой поиск в системе «КонсультантПлюс» по ключевым статьям Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — ФЗ «Об АО»), которые регулируют порядок предъявления косвенных исков к директорам компаний и привлечения к ответственности материнских компаний за причиненные дочерним компаниям убытки, показывает мизерное количество рассмотренных дел — около двух сотен. При этом не надо быть судебным юристом, чтобы знать, какое количество исков из этих двух сотен было удовлетворено. Причин здесь как минимум две: судьи не любят данные статьи, так как в них надо разбираться не один месяц, а юристы, ссылающиеся на них в обоснование своих требований, не умеют вести процесс доказывания. К сожалению, другой ситуации с корпоративным законодательством быть и не могло. Мы утверждаем, что большинство институтов корпоративного законодательства являются революционными для нашего, во многом социалистического, правосознания. Более 70 лет мы пропускали уроки корпоративного права, а теперь оказались у разбитого корыта. Ситуация усугубляется также катастрофическим уровнем высшего образования. Стоит заметить, что сегодня сложная ситуация складывается в отношении более-менее разработанных институтов: вещного права, процессуального права, отчасти права договорного. Про корпоративное право и говорить не приходится. В такой ситуации не остается ничего, кроме планомерного набивания шишек на пути урегулирования корпоративных отношений. Данная статья направлена на инициирование широкой дискуссии по вопросам ответственности большинства перед меньшинством в акционерном обществе. Существующая литература по этому вопросу ограничивается лишь общими местами, а авторы этих произведений нарочно избегают усложненных ситуаций. Примеры такого сглаживания углов будут приведены ниже.
Интересы в обществе
Представляется, что категория законного интереса является ключевой для корпоративного права. Под таким интересом мы будем понимать нечто среднее между простым интересом и субъективным правом. Законный интерес уже не просто интерес, так как предусматривает способы его защиты. Но это и не субъективное право, поскольку нет корреспондирующей ему субъективной обязанности. Вопрос о существовании интересов акционерного общества как самостоятельной единицы привлекает сегодня большое внимание научного сообщества <1>. С одной стороны, наличие интереса у общества отвечает теории «реальности» юридического лица. Согласно этой теории юридическое лицо обладает своими собственными правами и обязанностями, а также пользуется всеми средствами правовой защиты, которыми обладают лица физические (например, возможностью обращения в КС РФ или в ЕСПЧ), в той мере, в какой это не противоречит природе самих прав. В то же время следование теории «реальности» повышает риск не увидеть конечного бенефициара у сложной корпоративной структуры, который, думается, всегда в ней наличествует. Как бы нам ни хотелось выстроить систему автономии юридического лица, за этой автономией всегда будет стоять реальный субъект — акционер, учредитель и другие лица. В этом свете теория Ф. Савиньи о «фикции» юридического лица не является чистой юридической схоластикой. ——————————— <1> См., напр.: Плешков Д. В. Интерес акционерного общества в контексте статьи 71 Закона об АО // Вестник ВАС РФ. 2011. N 1.
Проблему конечного бенефициара уже давно осознали страны с развитыми правопорядками, и именно такое осознание привело к появлению теории снятия корпоративной вуали — piercing the corporate veil <2>. Сегодня в России возможна ситуация, когда за сложной корпоративной структурой вполне может спрятаться конечный бенефициар, ибо суды по той или иной причине неохотно идут на анализ группы лиц. Посредством сложной структуры, которая иногда насчитывает 40 компаний и более, включая офшоры, учредители уходят от ответственности за причиненные убытки. ——————————— <2> Шиткина И. Гражданско-правовая ответственность основного общества по долгам дочернего // Корпоративный юрист. 2005. N 1.
Классическим считается подход, согласно которому волю акционерного общества формируют органы его управления. Каждый из них имеет свою компетенцию, вмешиваться в которую другие органы не вправе. Вопрос, находящийся в компетенции совета директоров, не может быть решен общим собранием акционеров, и т. д. Волю общества по важнейшим для него вопросам должны определять акционеры на общем собрании. Однако может ли воля общества не совпадать с волей акционеров? Представляется, что нет. Фактически разрыв между действительной волей акционеров и действиями исполнительных органов может произойти, например, вследствие оппортунистического поведения директора общества. В этом случае директор принимает решение, исходя не из потребностей общества, а из соображений личной выгоды. Такие действия являются не волей общества, а обычным деликтом и влекут за собой ответственность. Несовпадение воли на первый взгляд может иметь место в публичных компаниях «в правопорядках с так называемой дисперсной (распыленной) системой корпоративной собственности» <3>. Этот феномен называется директорским превосходством. Здесь следует отметить, что директор даже публичной компании должен так или иначе действовать в интересах всех акционеров. Навязывания воли директора здесь не происходит, а производятся действия в интересах (по воле) большинства в условиях, когда выявлять эту волю в каждом случае нецелесообразно или невозможно. ——————————— <3> Степанов Д. И. Феномен корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2009. N 3. С. 148.
С учетом всего вышеназванного невозможно согласиться с мнением Д. В. Плешкова о том, что акционерное общество имеет волю, отличную от воли его акционеров. Именно теория реальности юридического лица, возведенная в абсолют, приводит к такому ошибочному мнению и в результате к отказу в защите прав и законных интересов миноритарных акционеров. Представляется, что различие интересов существует не между обществом и его акционерами, а только между акционерами. Здесь целесообразно выделять два вида таких интересов по источнику их происхождения — интересы всех акционеров и интересы той или иной группы (мажоритариев или миноритариев). Мы уверены, что есть такая группа интересов, которая присуща всем без исключения разумным акционерам, как то: улучшение финансовых показателей компании, ее поступательное развитие, максимизация прибыли и др. В связи с этим представляет интерес формулировка ст. 172 Закона Великобритании о компаниях (The UK Companies Act 2006), где закреплена обязанность директора способствовать успеху компании для выгоды ее участников как единого целого <4>. Наряду с общими интересами существуют интересы группы акционеров, и, естественно, они могут противоречить интересам остальных групп. Задача правоприменителя в таком случае состоит в том, чтобы разработать тест, который позволил бы отграничить обычные действия лиц, обладающих корпоративным контролем над управлением обществом, от действий, направленных на причинение вреда другим акционерам. Никто не станет отрицать, что мажоритарный акционер имеет право проводить свою политику в отношении общества — на то он и обладатель контрольного пакета. Однако такие действия должны отвечать принципам разумности и добросовестности, чтобы не причинять вред другим. Этому критерию, к примеру, совершенно не отвечают действия по выводу на себя активов посредством заключения заведомо невыгодных сделок. ——————————— <4> The UK Companies Act 2006. Art. 172: «A director of a company must act in the way he considers, in good faith, would be most likely to promote the success of the company for the benefit of its members as a whole» // www. legislation. gov. uk/ ukpga/2006/46/ pdfs/ukpga_20060046_en. pdf.
Необходимо признать путем введения презумпции, что целью всех акционеров является последующее развитие компании и рост рыночной стоимости акций. Убытки миноритарным акционерам головной компании могут быть нанесены и в результате заключения обычных сделок по продаже акций или имущества дочерних предприятий по заниженным ценам в пользу компаний, подконтрольных мажоритариям. Учитывая, что мажоритарные акционеры по понятным причинам не будут иметь претензий к законности сделок, таких претензий не будет иметь и сама материнская компания, представляемая лояльным исполнительным органом. Миноритариям же материнской компании остаются туманные перспективы по оспариванию сделок «дочек» по основаниям недействительности, ведь правом оспаривания в рамках корпоративных процедур они не наделены. У них в таком случае лишь два выхода: предъявлять косвенные иски к единоличному исполнительному органу дочерней компании или требовать возмещения основным обществом убытков, причиненных по его вине дочернему обществу.
Перспективы предъявления косвенных исков
Кульминацией темы правомерности/противоправности действий директора компании является вопрос о привлечении его к ответственности перед самим акционерным обществом. Возможность предъявления исков к члену совета директоров, единоличному исполнительному органу или к члену коллегиального исполнительного органа о возмещении причиненных обществу убытков предусмотрена ст. 53 ГК РФ, а также ст. 71 ФЗ «Об АО». В литературе высказано немало точек зрения о возможном процессуальном положении общества и акционера по таким искам <5>. В связи с этим хотелось бы лишь отметить несколько принципиальных моментов. Как бы мы ни разрешили вопрос о процессуальном положении общества в таких исках (третье лицо, истец или соистец), главным вопросом остается желание самого общества. Никого нельзя заставить войти в процесс в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования, истца или соистца. Как правильно отмечает В. И. Добровольский, никто не может заставить общество сформулировать требования перед судом <6>. Придание же обществу статуса третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, не соответствует теории процесса. По косвенным искам выгодоприобретателем всегда будет само общество, а не заявитель-акционер. Согласно теории процесса для третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, вынесенное судебное решение имеет лишь преюдициальную силу. ——————————— <5> См., напр.: Грось А. А., Дедов Д. И. Проблемы реализации косвенных исков // Закон. 2007. N 3; Ярков В. Косвенные иски: проблемы теории и практики // Корпоративный юрист. 2007. N 11. <6> Добровольский В. И. Применение корпоративного права: практическое руководство для корпоративного юриста // СПС «КонсультантПлюс».
Тут мы и подходим к указанной выше однобокости в оценке возможностей тех или иных институтов корпоративного права. Все законодательные построения в области косвенных исков имеют какое-то значение лишь при условии, что директор, член совета директоров или член правления действуют в своих интересах против интересов всех акционеров, например, по указанию конкурентов. В этой ситуации общество увольняет или выводит из состава лицо, причинившее убытки, и вчиняет иск к нему уже от лица нового директора. Именно с позиции собственного интереса директора рассматривает ситуацию с косвенными исками Г. С. Шапкина <7>. Автор анализирует случаи, когда директор заинтересован в неиспользовании своего права на иск от имени общества либо косвенно, либо прямо. Р. М. Курмаев, автор статьи о проблемах ответственности органов управления в хозяйственных обществах, также нарочно или случайно упрощает проблему корпоративной ответственности <8>. Он рассматривает в своей статье предмет доказывания по косвенным искам, а также трудности, сопряженные с необходимостью доказать отсутствие разумности и добросовестности. Эти проблемы действительно существуют, причем в отношении любых процессов о доказывании убытков, но дело в том, что в случае настоящей корпоративной войны между мажоритарием и миноритарием до доказывания убытков дело вообще не доходит. ——————————— <7> Шапкина Г. С. Применение акционерного законодательства // СПС «КонсультантПлюс». <8> Курмаев Р. М. К проблеме ответственности органов управления хозяйственных обществ // Закон. 2011. N 3.
По нашему глубокому убеждению, директоров, которые будут причинять убытки обществу без поддержки мажоритарных акционеров, гораздо меньше, чем тех, кто осуществляет такую противоправную деятельность с их ведома. Что делать миноритарным акционерам, когда генеральный директор причиняет вред обществу, а мажоритарный акционер его всячески поддерживает? Никакого содействия от общества здесь ждать не приходится. Наоборот, общество будет приносить в суд разного рода объяснения и отказы от претензий к генеральному директору. Недостаток отечественной доктрины заключается в том, что большинство исследователей ответственности единоличного или коллегиального исполнительного органа не хотят видеть эту проблему объемно. Везде и всюду рассматривается ситуация, когда органы управления причиняют убытки обществу лишь по своему желанию <9>. Однако жизнь всегда гораздо сложнее. В большинстве случаев директор, если он хочет оставаться на своем посту и дальше, не будет действовать противоправно без поддержки акционеров. Более того, директор является физическим лицом, обращение взыскания на имущество которого сильно ограничено Федеральным законом от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве». Чаще всего директор заранее готовится к возможным претензиям со стороны акционеров и переписывает имущество на третьих лиц — без субсидиарной ответственности здесь не обойтись. ——————————— <9> Корпоративное право / Отв. ред. И. С. Шиткина. М., 2007 (автор главы — Е. А. Молотников).
Такая проблема не является секретом для В. И. Добровольского, который предлагает дополнить ст. 71 ФЗ «Об АО» нормой о субсидиарной ответственности общества перед акционером в случае отказа общества от подачи иска о взыскании убытков или его неподачи в течение 30 дней со дня выражения согласия <10>. Данное решение вопроса является очень разумным, но поможет оно, лишь если после осуществления вывода активов мажоритарием в обществе останется хоть какое-то имущество для получения возмещения. В случае причинения вреда директором компании миноритарным акционерам по указанию мажоритария речь идет чаще всего о серьезном корпоративном конфликте, при котором вывод активов из общества является одной из главных целей недобросовестных акционеров. Собственно говоря, вред акционерам в подавляющем большинстве случаев будет заключаться в обесценивании акций не путем дополнительной эмиссии, а путем отчуждения наиболее ликвидных активов. ——————————— <10> Добровольский В. И. Указ. соч.
Выход из сложившейся ситуации видится в частичном объединении требований к директору с требованиями к мажоритарному акционеру, который дает вредоносные указания исполнительному органу. Положения ст. 71 ФЗ «Об АО» должны дополниться ссылкой на субсидиарную ответственность материнской компании, по указанию которой генеральный директор причинил убытки акционерам зависимого общества. Эффективность косвенных исков во многом стоит под вопросом из-за ограниченного объема имущества у физического лица. Субсидиарная ответственность материнской компании решит эту проблему. Такая же ответственность должна действовать в случае необращения дочернего общества в суд за возмещением убытков по указанию материнской компании. Эти дополнения гармонизируют со ст. ст. 6 и 71 ФЗ «Об АО», когда лицо, занимающее в обществе соответствующую должность, следует указаниям мажоритария, забывая о своих обязанностях действовать разумно и добросовестно. Только при таком порядке защита в рамках косвенных исков будет эффективной. Стоит ли говорить, что сегодняшнее законодательство подобного порядка не предусматривает, но идеи его имплементации уже давно витают в доктрине корпоративного права <11>. ——————————— <11> См., напр.: Степанов Д. Ответственность акционера перед акционером: возможна ли постановка такой проблемы? // Корпоративный юрист. 2008. N 11.
Не менее важной задачей является развитие оснований ответственности исполнительных органов общества. Сегодня только ленивый не говорит о сложностях оценки действий генерального директора с точки зрения их добросовестности и разумности. Действительно, данные понятия являются «каучуковыми», но без них в современном праве никуда. Судья должен в каждом конкретном деле давать квалификацию действиям ответчиков, а для этого необходима выработка специальных судебных тестов. Одним из возможных выходов здесь может стать применение по умолчанию норм так называемого мягкого права. Например, судьи ВАС РФ в одном из своих определений о передаче дел в Президиум применили критерии, содержащиеся в Кодексе корпоративного поведения ФКЦБ России <12> (Определение о передаче дела в Президиум ВАС РФ от 12.12.2011 N ВАС-12505/11). Подобные правила поведения должны развиваться и дальше. Другой возможный подход заключается в законодательном закреплении ряда обязанностей генерального директора вместе с пояснением их содержания. Уже упоминавшийся Закон Великобритании о компаниях содержит в себе семь видов обязанностей генерального директора по отношению к обществу и его участникам с раскрытием их содержания <13>. ——————————— <12> Кодекс корпоративного поведения, утвержденный распоряжением Федеральной комиссии по ценным бумагам от 04.04.2002 N 421/р. <13> Глава 2 Закона Великобритании о компаниях: действовать в пределах полномочий; способствовать успеху компании; принимать независимые решения; действовать с разумной осторожностью, умением и осмотрительностью; избегать конфликта интересов; обязанность не принимать вознаграждения от третьей стороны; предупреждать о наличии и характере заинтересованности в совершении сделки // www. legislation. gov. uk/ ukpga/2006/ 46/pdfs/ukpga_20060046_en. pdf.
Иски против материнских компаний
Пункт 2 ст. 6 ФЗ «Об АО» признает общество дочерним, если основное общество в силу преобладающего участия в уставном капитале, либо в соответствии с заключенным договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые дочерним обществом. Акционеры дочернего общества вправе требовать возмещения убытков основным обществом, только если основное общество виновно использовало имеющиеся у него право или возможности в целях совершения дочерним обществом действия, зная, что вследствие этого дочернее общество понесет убытки. Данное положение возлагает на акционеров дочернего общества непосильное бремя доказывания вины (злого умысла) материнской компании и состава убытков. Также необходимо доказать, что вред был причинен именно действиями основного общества, а не исполнительным органом дочернего общества самостоятельно (Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 19.10.2009 N 08АП-6149/2009 по делу N А70-4379/2009). Если, например, генеральный директор намеренно не выплатил сумму займа при фактическом наличии такой возможности, суд, скорее всего, признает недопустимой ссылку на материнскую компанию, так как генеральный директор де-юре может принимать самостоятельные решения. Непонятно, почему законодатель установил такой высокий порог доказывания: материнская компания должна действовать не только виновно, но и должна знать, что дочернее общество понесет убытки. Таким образом, речь здесь идет не просто о вине, а об умысле. Это тем более странно в сравнении с основаниями ответственности единоличного исполнительного органа компании — в соответствии со ст. 71 ФЗ «Об АО» он несет ответственность за виновные действия (бездействие), т. е. и за проявленную неосторожность. Вина, как известно, включает в себя умысел и неосторожность, и, несмотря на то что далее ГК не разделяет виды умысла и неосторожности, совершенно очевидна разница — в первом случае есть намерение причинить убытки, во втором случае такого намерения нет, но есть обязанность учитывать возможность наступления негативных последствий при принятии решений. Предложение некоторых исследователей закрепить опровержимую презумпцию ответственности в случае 100-процентного участия в капитале компании представляется нам вполне обоснованным <14>. Судя по всему, без переложения бремени доказывания с миноритариев на материнскую компанию не обойтись. ——————————— <14> Чеховская С. А. Вопросы ответственности в условиях экономической зависимости (влияния) хозяйственных обществ в проекте изменений в раздел I ГК РФ // Закон. 2011. N 3. С. 37.
Законодатель искусственно разделил понятия «возможность определения решений» и «дача обязательных указаний». Совершенно очевидно, что первое поглощает второе <15>. Тем не менее правовые последствия наступают разные. Если в случае с определением решений общество может признаваться дочерним по многим основаниям — преобладающее участие в капитале, заключенный договор, устав и др., то дача обязательных указаний может иметь место только в том случае, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества. Абсолютно неясно, зачем было включать в законодательство настолько формальные и от этого неэффективные критерии. Получается, что солидарная ответственность материнской компании по сделкам дочерней компании ставится в зависимость от того, были ли подобные отношения формализованы. Суды, ориентируясь на формулировки Закона, полагают, что подчиненность обязательно должна быть закреплена либо в уставе, либо в договоре (Постановление ФАС Московского округа от 14.01.2008 N КГ-А40/13892-07). Нам встречался акт, где суд пришел к парадоксальному, но формально законному выводу: несмотря на то что ответчик владел долей в размере 100%, «отсутствуют доказательства, свидетельствующие о том, что ответчик имел право давать ООО «Экоцентр» обязательные для него указания» (Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 09.12.2009 по делу N А33-1695/2007). Возникает ситуация, когда права де-факто нарушены, но де-юре что-то сделать невозможно. Можно ли обусловливать наступление ответственности закреплением соответствующего положения в уставе или договоре? Если материнская компания требует от дочерней компании заключения сделки и действует виновно, должна наступать солидарная ответственность по таким сделкам. ——————————— <15> Кавелина Н. Ю. Ответственность основного общества при несостоятельности дочернего акционерного общества // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. N 7.
Практика арбитражных судов в вопросе ответственности материнской компании не является устойчивой. Справочно-правовая система «КонсультантПлюс» насчитывает 126 дел по ст. 105 ГК РФ и 25 дел по ст. 6 ФЗ «Об АО» <16>. Около 70% дел, в которых были признаны отношения «материнская — дочерняя компания», составляют случаи преобладающего участия в уставном капитале такой компании (более 50%). Встречаются судебные акты, где наличие материнской компании определяется только через преобладающее участие в уставном капитале общества, без учета иных возможных форм — договора или положения устава (Постановление ФАС Поволжского округа от 09.03.2007 по делу N А55-11613/2006-27). Еще в одном деле суд расценил письмо материнской компании к дочерней компании о заключении договора не как обязательное указание, а как «содействие дочернему обществу в выборе субподрядчика» (Постановление ФАС Московского округа от 31.12.2009 N КГ-А40/12712-09 по делу N А40-52329/08-137-545). ——————————— <16> Данные приводятся по состоянию на октябрь 2011 г.
Суды в своих актах не указывают, какие виды договоров могут быть заключены, чтобы можно было говорить о наличии подчиненности одной компании другой. К сожалению, даже суды кассационной инстанции боятся формулировать общее правило, которое могло бы стать ориентиром для будущих споров. Проблема заключается в том, что, во-первых, чаще всего подобных договоров вообще нет, а есть разовые указания на заключение сделок, а во-вторых, если они и есть, их наличие тщательно скрывается сторонами. Можно прибегнуть к помощи суда и истребовать данный договор, но эффективность этого шага крайне мала. Резюмируя все вышесказанное, отметим несколько принципиальных моментов. Преобладающее участие одного общества в другом должно означать презумпцию возможности определения решений дочерней компании. При этом не должны разделяться понятия «определение решений» и «дача обязательных указаний». Также не должны игнорироваться и другие источники подобных отношений: устав, договор, разовое указание.
Заключение
Главной проблемой сегодня является абсолютизация категорий и понятий права. Суды в силу своей косности склонны преувеличивать роль тех или иных теоретических построений. Безусловно, теория реальности юридического лица очень полезна для развития бизнеса, так как ограничивает ответственность его учредителей. Однако ни в чем не стоит доходить до крайностей. Точно такая же теория может прикрывать злоупотребления со стороны учредителей или материнских компаний. Не случайно одним из оснований для снятия корпоративной вуали является смешение средств и активов дочерней и материнской компаний <17>. Одним словом, в целом ряде случаев необходимо взглянуть на всю корпоративную структуру целиком. ——————————— <17> По материалам российско-американского круглого стола в ВАС РФ по корпоративному законодательству штата Делавэр // www. arbitr. ru/ press-centr/news/36073.html.
Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что бремя доказывания, которое закон возлагает на ищущих правды миноритариев, ложится на них непосильной ношей. Таким акционерам необходимо доказать целый ряд фактов, которые в условиях информационной блокады очень сложно собрать и проанализировать. В рамках привлечения единоличного исполнительного органа общества или его материнской компании необходимо доказать вину, убытки и причинную связь между действиями (бездействием) и причиненными убытками. Как было показано выше, привлечение генерального директора к ответственности за причиненные убытки является не только процессом трудоемким, но и малополезным. Для увеличения эффективности этого института необходимо привлекать к субсидиарной ответственности не только само общество, которое по воле мажоритария отказывается поддерживать исковое заявление против директора, но и самого мажоритарного акционера, который нарушает права остальных акционеров. Существуют интересы всех акционеров и интересы определенных их групп. Чистых же интересов общества как таковых не существует. При анализе интересов группы акционеров необходимо выявлять правомерность подобных интересов, т. е. законодательство должно элиминировать случаи злоупотребления правом со стороны сильного. Если какой-либо орган управления общества заявляет под давлением мажоритарного акционера об отсутствии вреда обществу (отсутствии убытков), это не должно автоматически означать, что вред действительно не нанесен. Суду в таких делах необходимо принимать во внимание интересы остальных акционеров, заключающихся в развитии общества. Способны ли правоприменители к гибкому подходу, покажет время. В законодательстве должен быть закреплен институт как косвенных исков, так и исков против материнской компании. Убытки акционерам могут быть причинены тремя разными способами, а именно: 1) по вине генерального директора без ведома акционеров компании; 2) по вине генерального директора с ведома акционеров компании; 3) по вине материнской компании без участия директора. Для эффективной защиты прав в первом случае необходимо разработать подробные критерии оценки действий генерального директора, ибо общие условия привлечения к ответственности в законодательстве уже закреплены. Во втором случае необходимо не только разработать критерии оценки действий, но и ввести субсидиарную ответственность мажоритариев перед обществом. В третьем случае необходимо убрать из законодательства ссылку на заведомое знание об убытках, устранить различия между «определением решений» и «дачей обязательных указаний» вместе с формальными критериями их наличия, а также перераспределить обязанности по доказыванию фактов. Институты должны дополнять друг друга. Если были причинены убытки, их обязательно должны возместить. Если директор ссылается на отсутствие своей вины, ответственность должна быть возложена на материнскую компанию, и наоборот. Конечно, это не касается ситуаций, когда убытки возникли вследствие нормального хозяйственного риска.
