Право потребителя предъявлять требования в связи с дефектами в товарах не только продавцу, но и производителю как отступление от принципа относительности обязательственных прав

(Коблов А. С., Фетисова Е. М.) («Вестник гражданского права», 2012, N 6)

ПРАВО ПОТРЕБИТЕЛЯ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ ТРЕБОВАНИЯ В СВЯЗИ С ДЕФЕКТАМИ В ТОВАРАХ НЕ ТОЛЬКО ПРОДАВЦУ, НО И ПРОИЗВОДИТЕЛЮ КАК ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ ПРИНЦИПА ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ПРАВ

А. С. КОБЛОВ, Е. М. ФЕТИСОВА

Коблов А. С., слушатель Российской школы частного права.

Фетисова Е. М., слушатель Российской школы частного права.

В настоящем исследование проводится анализ допустимости наделения потребителя правом предъявлять требования в связи с недостатками купленного товара не только к непосредственному контрагенту — продавцу, но и к третьему лицу — производителю товара. В статье проводится сравнительно-правовой анализ законодательства по защите прав потребителей в разных странах и обосновывается возможность отступления от принципа относительности обязательства в рассмотренном случае.

Ключевые слова: потребитель, недостатки товара, относительность обязательства.

The article presents an analysis of the admissibility of empowering the consumer by a right to present claims for a lack of quality in goods not only to the direct counterparty — the seller of goods, but also to the third party — the manufacturer of goods. The article contains a comparative analysis of the legislation on consumer rights protection in different countries and the possibility of derogation from the principle of privity of contract in the considered case.

Key words: consumer, defects in the goods, privity of contract.

Одной из основополагающих идей гражданского права является концепция относительности обязательственных и абсолютности вещных прав <1>. В правовой доктрине указывается, что обязательство никоим образом не затрагивает права и обязанности лиц, им не связанных. Иное означало бы нарушение формальной свободы личности, произвол каждого, обязывание свободных лиц самовольно, без учета их желания. Данное положение, к примеру, нашло свое частичное отражение в ст. 308 ГК РФ, согласно которой по общему правилу обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). ——————————— <1> Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Н. Д. Егоров, И. В. Елисеев, А. А. Иванов и др.; Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Ярославль: Проспект, 2003. Т. 1 (автор раздела — А. А. Павлов) (СПС «КонсультантПлюс»).

Таким образом, обязательство в силу своей относительности возникает лишь между конкретными субъектами, которые самим обязательством и определяются. Третьими лицами для обязательства, следовательно, являются все лица, которые им не персонализированы <1>. ——————————— <1> См.: Gernheber J. Das Schuldverhaltnis. Mohr Siebeck, 1989. S. 12 — 13, 460.

Принцип относительности обязательства имеет глубокие корни: его основополагающие постулаты известны еще римскому праву. В классической немецкой пандектистике отмечалось, что в римском праве не допускалось создание договором прав и обязанностей для лиц, не являющихся его субъектами <1>. ——————————— <1> Zimmermann R. The Law of Obligations, Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford University Press, 1996. P. 34; Schmoeckel M., Ruckert J., Zimmermann R. Historisch kritischer Kommentar zum BGB. Bd. II. Schuldrecht: Allgemeiner Teil. Mohr Siebeck, 2007. S. 1938 ff.

В то же время, как и любой базовый принцип права, идея относительности обязательственной связи знает целый ряд исключений. В силу уже упоминавшейся ст. 308 ГК РФ обязательство может создавать права у третьего лица в случаях, предусмотренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон. Наличие в законах ряда примеров, подтверждающих саму возможность существования исключений из принципа относительности, ставит серьезные вопросы об оправданности таких отступлений от устоявшейся догматики обязательственного права. Представляется, что отступление от принципа относительности договорной связи возможно лишь при наличии достаточно веских и обоснованных политико-правовых доводов, указывающих на принципиальную необходимость такого отступления. При этом отступление от указанного правового принципа также потребует соответствующего догматического обоснования, возможно, выделения нового правового института или правовой конструкции, ранее неизвестной правовой науке. Комплексное рассмотрение вопроса об отступлении от принципа относительности не может быть осуществлено в настоящей статье ввиду обширности данной темы. Поэтому в рамках настоящего исследования будет рассмотрена ситуация отступления от принципа недопустимости возложения прав и обязанностей на лиц, не участвующих в соглашениях, которая предусматривается в области защиты прав потребителей в случаях обнаружения недостатков в товаре. Так, согласно ст. 18 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 «О защите прав потребителей» (далее — Закон) потребитель имеет право: — требования замены на товар этой же марки (модели, артикула); — требования замены на такой же товар другой марки (модели, артикула) с соответствующим перерасчетом покупной цены; — потребовать соразмерного уменьшения покупной цены; — потребовать незамедлительного безвозмездного устранения недостатков товара или возмещения расходов на их исправление потребителем или третьим лицом; — отказаться от исполнения договора купли-продажи и потребовать возврата уплаченной за товар суммы. Кроме того, независимо от способа защиты нарушенных прав потребитель вправе потребовать также полного возмещения убытков, причиненных ему вследствие продажи товара ненадлежащего качества. Наиболее интересным в свете рассматриваемого вопроса представляется указание в Законе субъектного состава лиц, к которым потребитель вправе предъявлять заявленные требования. Согласно п. 2 ст. 18 Закона все перечисленные требования предъявляются потребителем продавцу либо уполномоченной организации или уполномоченному индивидуальному предпринимателю. При этом под уполномоченной организацией (индивидуальным предпринимателем) понимаются организация, осуществляющая определенную деятельность, или организация, созданная на территории Российской Федерации изготовителем (продавцом), в том числе иностранным изготовителем (иностранным продавцом), выполняющие определенные функции на основании договора с изготовителем (продавцом) и уполномоченные им на принятие и удовлетворение требований потребителей в отношении товара ненадлежащего качества, либо индивидуальный предприниматель, зарегистрированный на территории Российской Федерации, выполняющий определенные функции на основании договора с изготовителем (продавцом), в том числе с иностранным изготовителем (иностранным продавцом), и уполномоченный им на принятие и удовлетворение требований потребителей в отношении товара ненадлежащего качества (преамбула Закона). Кроме того, в указанном нормативном правовом акте дополнительно определен круг лиц, с которыми покупатель не состоит в договорных отношениях, однако вправе предъявлять ряд требований, связанных с недостатками товара: такими лицами являются изготовитель или импортер товара (п. 3 ст. 18 Закона). От указанных лиц покупатель вправе требовать: — замены некачественного товара на товар этой же марки (модели, артикула); — незамедлительного безвозмездного устранения недостатков товара или возмещения расходов на их исправление потребителем или третьим лицом. Вместо предъявления этих требований потребитель вправе возвратить изготовителю или импортеру товар ненадлежащего качества и потребовать возврата уплаченной за него суммы. В то же время потребитель не вправе предъявлять к изготовителю требования о соразмерном уменьшении покупной цены и отказываться от исполнения договора, требуя возврата уплаченных за товар денежных средств. Действительно, все эти требования неразрывно связаны с заключенным между сторонами договором купли-продажи, следовательно, изготовитель, как третье лицо, не может создавать правовые последствия для сторон этого договора. Представляется странным в таком случае наделение потребителя правомочием возвратить изготовителю товар и требовать уплаченной за него суммы (абз. 2 п. 3 ст. 18 Закона). Во-первых, возникает вопрос, чем данное правомочие принципиально отличается от права потребителя отказаться от исполнения договора с продавцом и потребовать возврата уплаченной суммы за некачественный товар (абз. 6 п. 1 ст. 18 Закона)? В случае с изготовителем потребитель не может отказаться от исполнения договора, поскольку между указанными лицами не существует каких-либо договорных обязательств. Таким образом, законодатель именно данный аспект установил в качестве различия в объемах предъявляемых потребителем требований. Следовательно, возможность требования возврата уплаченной суммы может быть реализована как через продавца, так и через изготовителя некачественного товара. Но данный тезис не всегда приводит к рациональным выводам. Если сумма уплачена продавцу, то у последнего возникнет неосновательное обогащение в случае взыскания денежных средств с изготовителя. Возможно, законодатель имел в виду, что возврат товара должен осуществляться изготовителю, в то время как предъявлять требования о возврате денежных средств необходимо к продавцу как стороне договора, получившей оплату? Должного обоснования для такого смелого предположения представить нельзя, однако иное понимание рассматриваемой нормы приведет к абсурду, что недопустимо в отношении норм закона. Возврат товара в соответствии с абз. 6 п. 1 ст. 18 Закона осуществляется за счет продавца, в то время как регулирование вопросов расходов на возврат товара изготовителю отсутствует. Однако буквальное толкование указанных норм приведет к пробелу в праве в отношении возврата товара изготовителю, что недопустимо. Расходы потребителя на возврат некачественного товара являются убытками, причиненными ему вследствие продажи такого товара, которые в соответствии с п. 2 ст. 13 Закона подлежат полному возмещению, следовательно, расходы по возврату товара изготовителю должны быть компенсированы последним. В любом случае предъявление потребителем указанных требований к третьему лицу, не являющемуся стороной обязательства, с первого взгляда не вписывается в концепцию относительности обязательственных прав (см. схему 1).

Схема 1

Приобретение товара Приобретение товара у продавца по у изготовителя договору розничной по договору Покупатель — купли-продажи поставки потребитель < Продавец < Изготовитель

/\ Предъявление требований к изготовителю товара, минуя продавца, у которого непосредственно приобретался товар

Надлежащего правового обоснования возможности обращения потребителя с требованиями непосредственно к производителю в российской правовой науке не представлено. Чаще всего такой подход обосновывается исключительно тем, что указанная возможность защиты прав потребителя непосредственно закреплена в законе. Однако это не снимает вопрос о предпосылках введения в российское законодательство ответственности третьих лиц перед потребителем, с которым они не состоят в правоотношениях. Безусловно, принятие тех или иных правовых норм не носит хаотичный характер. В силу правовой добросовестности следует утверждать, что за каждым принятым решением и выработанным законоположением стоят серьезные аргументы. Данный тезис уходит корнями в римское право и обозначается как ratio legis, «что указывает на присущую закону разумность, т. е. на его целесообразность и обозначает закон как продукт осмысленной решимости» <1>. ——————————— <1> Данкварт Г. Гражданское право и общественная экономия: Этюды / Пер. с нем. П. П. Цитовича. СПб.: Издание Заленского и Любарского, 1866. С. 160.

Следует признать, что рассматриваемый в настоящей статье механизм предъявления потребителем требований в связи с недостатками товара не вписывается в концепцию относительности обязательственных прав и является явным исключением из него. В то же время причины введения такой аномалии в законодательство, как представляется, лежат в плоскости экономики права. Многие правовые явления имеют значительное сходство с рыночным выбором, поэтому экономический анализ права зачастую может выявить необходимость установления того или иного законоположения. Данный сугубо функциональный подход в отдельных случаях может быть единственным решением, несмотря на критику со стороны европейского доктринализма, ставящего во главу угла толкование закона и сглаживание его внутренних противоречий, а не исследование права с экстерналистских позиций <1>. ——————————— <1> Грехениг К., Гелтер М. Трансатлантические различия в правовой мысли: американский экономический анализ права против немецкого доктринализма // Вестник гражданского права. 2010. Т. 10. N 6 (СПС «КонсультантПлюс»).

Основным тезисом экономического анализа права является идея рационального выбора. То есть подразумевается, что каждое лицо при принятии того или иного решения действует рационально, взвешивает все за и против, выбирая то, что в наибольшей степени отвечает поставленной цели. Причем причины такого выбора могут находиться и вне плоскости экономики. Спектр указанных причин может быть настолько разнообразным, что порою сложно говорить об объективной рациональности выбора. Из этого следует вывод, что в частном праве должен действовать принцип невмешательства государства в общественные отношения и стремление к минимизации императивных норм, поскольку стороны, руководствуясь критерием рациональности, всегда заключают договор на взаимовыгодных условиях. Однако данный вывод может быть верен в случае, когда стороны заключают контракт без каких-либо сопутствующих транзакционных издержек (что уже воспринимается как маловероятная, утопическая идея). При этом наличие указанных издержек приводит к необходимости урегулирования отношений именно императивными правовыми предписаниями, а не волей сторон. Транзакционные издержки, проистекающие из факторов договорной обстановки и в связи с отдельными посредниками, могут быть настолько высокими, что препятствуют заключению договора или вынуждают заключить его на неэффективных условиях. В качестве общей поправки договорное право может предоставить набор заранее определенных условий договора, которые принимают в расчет эти транзакционные издержки и оставляют на усмотрение сторон стоимость уточнения этих условий каждый раз, когда они ведут переговоры по заключению какого-либо соглашения <1>. ——————————— <1> Улен Т. С. Теория рационального выбора в экономическом анализе права // Вестник гражданского права. 2011. Т. 11. N 3; Защита прав потребителей финансовых услуг / М. Д. Ефремова, В. С. Петрищев, С. А. Румянцев и др.; Отв. ред. Ю. Б. Фогельсон. М.: Норма; Инфра-М, 2010. Гл. 6 (СПС «КонсультантПлюс»).

Среди причин, повышающих транзакционные издержки, можно назвать монопольное положение продавца на рынке либо неравные переговорные возможности субъектов (что всегда можно предположить в случае с профессиональным участником рыночных отношений и потребителем). В этой ситуации продавец вправе навязать последнему невыгодные условия контракта, которые потребитель — как слабая сторона договора — не сможет оспорить. Кроме того, потребитель обладает неустойчивыми и нетранзитивными предпочтениями в силу отсутствия специальных знаний, поэтому не всегда может оценить выгодность переговоров и конкретных договорных условий <1>. ——————————— <1> Улен Т. С. Указ. соч.

Таким образом, право — в рассматриваемой ситуации — может скорректировать недостатки рынка и обеспечить баланс интересов сторон, в том числе путем отступления от принципа относительности обязательства, если предположить, что издержки по такому отступлению будут значительно ниже тех издержек, которые могли бы быть в ситуации, когда потребитель обладает правом предъявления требований в связи с некачественностью товара лишь к продавцу. В этом отношении совершенно справедливо отмечает Я. М. Магазинер, что «право есть не что иное, как система распределения рисков, которая изменяет и исправляет стихийно складывающееся их распределение на основе естественных законов экономики» <1>. ——————————— <1> Магазинер Я. М. Общая теория права на основе советского законодательства // Правоведение. 1999. N 1. С. 136.

В том же ключе рассуждает Л. И. Петражицкий о важности прикладной функции права: «Юриспруденция и право существуют не ради логики, а ради практических надобностей, поэтому первую следует подчинять последним» <1>. ——————————— <1> Петражицкий Л. И. Иски о «незаконном обогащении» в I ч. X т. (к характеристике современной юриспруденции) (начало) // Вестник права. 1900. N 1. С. 2.

Положения закона отражают тот тезис, что риски должны возлагаться на сторону, которой проще и дешевле их минимизировать. Важность указанного принципа отмечается многими авторами. Так, Л. Г. Ефимова указывает на то, что «законодательство должно в первую очередь возлагать обязанность нести убытки на лицо, у которого больше возможностей их предотвратить» <1>. ——————————— <1> Ефимова Л. Г. Ответственность и распределение убытков в расчетных отношениях // Государство и право. 1995. N 12. С. 30.

Аналогичный подход можно встретить и у М. М. Агаркова, согласно которому «риск следует возлагать на того, кто может своими действиями, принятием тех или иных мер этот риск если не устранить, то по крайней мере уменьшить» <1>. ——————————— <1> Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. С. 122 — 123.

В силу этого представляется, что возможность предъявления потребителем требования к изготовителю обусловлена прежде всего тем, что данный механизм позволяет предотвратить большее количество убытков (в связи с некачественностью товара), заменив их меньшими издержками — на проявление изготовителем должной заботливости и осмотрительности. Кроме того, именно изготовитель обладает наибольшей возможностью в сравнении с продавцом заменить производимый им товар на такой же и той же марки. В то же время возможность замены потребителю товара на товар иной марки зачастую у изготовителя может отсутствовать ввиду того, что данная марка производится его конкурентом, вследствие чего указанное требование потребителя может быть удовлетворено лишь продавцом. Следует отметить, что изготовитель обладает большими возможностями для устранения недостатков товара: в отличие от продавца, он способен более оперативно выявить их причину и способы устранения, имея налаженное производство. В качестве обоснования введения правила о возможности предъявлять требования, вытекающие из некачественного товара, к его производителю в литературе указывается на следующие обстоятельства: — нахождение качества товара в зоне контроля его производителя; — наибольшая информированность производителя товара в вопросе о качестве товара; — возможность экономически стимулировать производителя выпускать качественный товар <1>; ——————————— <1> Подробнее см.: Познер Р. Экономический анализ права: В 2 т. Т. 1. СПб., 2004. С. 498 — 499.

— стремление защитить потребителя как экономически слабую сторону отношений, предоставив ему возможность предъявить требования не только к продавцу товара, но и к его производителю, тем самым несколько обезопасив его от кредитных рисков, связанных с продавцом. Из указанного можно сделать вывод о том, что исполнение обязательства третьим лицом перед потребителем обусловливается патерналистскими предпосылками, в том числе необходимостью защиты экономически слабой стороны в договоре, интересом в повышении качества товаров в обороте и т. д. Представляется, что наиболее важным тезисом в данной ситуации является именно стремление законодателя защитить слабую сторону в гражданском обороте, пусть и в обход классических представлений об относительности правоотношений. Даже кажущийся более рациональным довод о том, что производство товара в большей степени находится под контролем его изготовителя, не играет столь важной роли. Очевидно, что предъявление потребителем требования непосредственно к производителю в определенной мере экономит процессуальные средства, так как дает тот же экономический эффект, что и последовательное предъявление требования потребителя к продавцу, а от продавца к производителю на основе регресса. Зачастую в поддержку возможности предъявления требований потребителя непосредственно к производителю выдвигается тезис о многочисленных злоупотреблениях, с которыми может столкнуться потребитель при обращении к продавцу-посреднику. В качестве обоснования поясняется, что мошеннические мероприятия со стороны производителя менее вероятны, чем со стороны продавца, так как первый имеет налаженное производство и более стабилен в финансовом отношении. Этот тезис также подкрепляется констатацией общей нестабильности рынка во время принятия закона, низкого уровня правосознания населения и заботы об экономически слабых потребителях <1>. ——————————— <1> При этом нельзя не согласиться с Тюрго, утверждавшим, что «предполагая, что все потребители — простофили, а все торговцы и фабриканты — мошенники, мы разрешаем им быть таковыми и унижаем всю работающую часть нации» (Кенэ Ф., Тюрго А. Р.Ж., Дюпон де Немур П. С. Физиократы: избранные экономические произведения. М., 2008. С. 557 — 558).

Следует признать, что рассматриваемое исключение из общего принципа относительности обязательственных прав не всегда находит свое отражение в зарубежном законодательстве. В европейском союзном законодательстве права потребителя, вытекающие из недостатков товара, урегулированы в Директиве ЕС от 25 мая 1999 г. N 1999/44/EC «О некоторых аспектах продажи потребительских товаров и предоставляемых гарантиях» (Directive 99/44/EC of the European Parliament and of the Council of 25 May 1999 on certain aspects of the sale of consumer goods and associated guarantees). Потребитель вправе в соответствии с данной Директивой в случае обнаружения недостатков в товаре: — требовать замены товара; — требовать устранения недостатков. Однако, если указанные действия невозможно совершить в разумный срок, покупателю предоставляется право: — требовать уменьшения покупной цены товара; — расторгнуть договор. Аналогичный подход был отражен в проекте Директивы ЕС от 23 июня 2011 г. N 2008/0196 (COD) «О правах потребителя» (Proposal for a Directive 2008/0196 (COD) of the European Parliament and of the Council of 23 June 2011 on consumer rights). Исходя из содержания Директивы, потребитель вправе предъявить указанные требования лишь к продавцу. В ст. 4 данного документа закреплено, что продавец вправе в свою очередь предъявлять регрессные требования к лицам, являющимися ответственными в «контрактной цепочке». Такими лицами могут быть как контрагент продавца, являющийся поставщиком некачественного товара, так и непосредственный производитель товара. В то же время в ряде европейских стран установлено законодательное регулирование правомочий потребителя, аналогичное российскому: потребитель наделяется правом предъявлять требования в связи с недостатками товара непосредственно к производителю. К таким странам относятся Франция, Бельгия, Португалия, Латвия, Болгария, Литва, Италия, Испания (для Испании — только в случае предъявления требований о замене товара или устранении недостатков, когда указанные требования будет невозможно или дорогостояще удовлетворить через продавца). В Италии указанное право действует в течение года с момента предъявления соответствующих требований потребителем, а в Испании — в течение года с момента удовлетворения таких требований <1>. ——————————— <1> EC Consumer Law Compedium (Comparative Analysis). February, 2008 / Ed. by prof. Dr. H. Schulte-Notke, Dr. Chr. Twigg-Flesner, Dr. M. Ebers. P. 695 (http://ec. europa. eu/consumers/rights/docs/consumer_law_compendium_comparative_analysis_en_final. pdf).

Интересны причины отсутствия единообразия в законодательствах различных стран в отношении механизма предъявления претензий потребителем в связи с некачественностью товара. Зачастую право идет по пути, предполагающему возникновение особых субъективных прав не только из договора, но и непосредственно из правового статуса этих лиц, которые не могут предоставляться иным участникам гражданских правоотношений, такого статуса не имеющим. Таким образом, особенности субъективных прав потребителей при приобретении ими некачественного товара следуют не из особенностей правоотношений по их приобретению, а из специальной правосубъектности потребителей. Можно выдвинуть гипотезу о том, что механизм предъявления потребителем требований в связи с некачественностью товара к третьему лицу не получил повсеместного распространения в связи с тем, что во многих европейских странах под понятие «потребитель» подпадает более широкий круг лиц, чем в российском законодательстве, в том числе в ряде случаев и юридические лица. В национальном праве ряда европейских стран понятие «потребитель» носит более широкий характер. К примеру, при определенных условиях юридическое лицо признается потребителем в Греции, Франции, Великобритании, Австрии, Бельгии, Чехии, Дании, Венгрии, Испании. Основополагающие признаки потребителя отражены в законодательстве различных стран: — потребителем является конечный получатель благ (Испания, Греция, Венгрия) <1>; ——————————— <1> Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). Full Edition / Chr. von Bar, E. Clive (eds.). Vol. I. Sellier, 2009. P. 96.

— потребителями являются лица, заключающие сделку не в предпринимательских целях (Франция, Польша, Латвия, Люксембург, Великобритания, Италия) <1>. ——————————— <1> Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). Full Edition / Chr. von Bar, E. Clive (eds.). Vol. I. Sellier, 2009. P. 96 — 97.

Однако ряд стран придерживается более узкой трактовки понятия «потребитель», изложенной в приведенных выше Директивах ЕС. В этой связи в таких странах, как Кипр, Германия, Эстония, Финляндия, Ирландия, Италия, Латвия, Литва, Люксембург, Мальта, Нидерланды, Польша, Словения, Швеция, потребителем признается лишь физическое лицо <1>. Такой же подход доминирует и на уровне права ЕС. Так, в соответствии с Директивами ЕС 93/13/EC, 97/7/EC, 1999/44/EC, 2000/31/EC, 2002/65/EC потребителем является физическое лицо, совершающее действия не в связи с торговлей, бизнесом и (или) профессиональными интересами <2>. ——————————— <1> Ibid. P. 98. <2> Ibid. P. 94.

Итак, можно ли увидеть каузальную взаимосвязь между принятием узкого подхода к понятию «потребитель» и предоставлением потребителю прав на предъявление требований к производителю товара? Анализ законодательства стран ЕС указывает на отсутствие такой причинно-следственной связи. Например, некоторые из указанных выше стран, в которых потребителем признается лишь физическое лицо, не предоставляют потребителю права предъявлять требования к изготовителю некачественного товара, и наоборот, в ряде стран, где потребителем в равной степени являются юридические лица (Франция, Испания), законодательством закреплено соответствующее отступление от принципа относительности обязательства. Таким образом, говорить о том, что российское законодательство закрепило право потребителя предъявлять требования к третьим лицам лишь в силу его особого правового статуса, нельзя. Примечательно, что компаративный анализ потребительского законодательства ряда стран бывшего СССР показывает, что в основной своей массе возможность обращения с требованиями к изготовителю включалась в национальные законы о защите прав потребителей. Так, указанное право закреплено в ст. 14 Закона Украины от 1993 г. «О защите прав потребителей», ст. 20 Закона Республики Беларусь от 2002 г. «О защите прав потребителей», ст. 14 — 17 Закона Республики Узбекистан от 1996 г. «О защите прав потребителей» и аналогичным Законом Республики Таджикистан от 2004 г. Страны бывшего СССР попытались принять более жесткие меры в национальном законодательстве для защиты прав слабой стороны — потребителя, пусть и с введением такой аномалии, как вторжение третьего лица в относительность обязательства. Таким образом, аргумент о возможности обращения потребителя непосредственно к производителю некачественного товара ввиду политико-правовых соображений, направленных на снижение социальной напряженности в обществе через усиление защиты экономически слабых лиц за счет экономически сильных организаций, является достаточно рациональным и обоснованным. В то же время зачастую различные авторы пытаются объяснить указанное явление с точки зрения догматики права. Попытки описать его в рамках существующих правовых конструкций, тем самым вписав возможность обращения потребителя с требованием непосредственно к производителю в конкретный «пандектный ящик», условно исходят из двух различных посылок. Первая состоит в том, что наделение третьего лица правами, вытекающими из обязательства, в котором данное третье лицо не участвует, не является нарушением принципа относительности обязательства. Целью второго направления является приведение доводов в пользу нарушения универсального частноправового принципа privity of contract без отрицания факта отступления от указанного правового принципа. Остановимся подробнее на каждом из направлений. Авторы, полагающие, что наделение потребителя правом предъявлять требования к изготовителю некачественного товара не является нарушением принципа относительности обязательства, аргументируют свою точку зрения следующим образом. В ситуации, когда потребитель предъявляет требования к изготовителю, он тем самым как бы занимает место продавца в правоотношениях с изготовителем, т. е. он (потребитель) включается в это обязательство своей волей. При отсутствии нарушения автономии воли контрагентов и третьего лица биполярность обязательства не нарушается <1>. ——————————— <1> Munchener Kommentar zum BGB. Schuldrecht: Allgemeiner Teil. 5. Aufl, C. H. Beck, 2007. Einleitung. Rn. 27.

Данный подход сложно назвать удачным, поскольку потребитель при таком обосновании займет не свойственное ему место продавца товара, осуществляющего предпринимательскую деятельность по купле-продаже товаров. Но при такой конструкции отношений с натяжкой можно говорить об автономности воли изготовителя, который не изъявлял своего согласия на замещение фигуры продавца в правоотношениях по продаже товара фигурой потребителя. Такой тезис нарушает логику законодательства о защите прав потребителя, так как предоставляет правовую защиту потребителю не как слабой стороне в договоре, а как представителю в силу закона продавца товара в его отношениях с изготовителем. Представляется, что правовой инструментарий, закрепленный в Законе, не может быть применим к отношениям предпринимателей, тем более что предоставление потребителю серьезных законодательных льгот при защите его прав и законных интересов как представителю продавца товара и непредоставление таких льгот самому продавцу товара противоречит природе вещей и логике правоотношений изготовителя и покупателя товара (в терминологии статьи — «продавца товара»). Следует признать, что данный тезис не может быть поддержан, так как не вытекает из особенностей потребительских отношений, единственно для которых характерны рассматриваемые особенности предъявления требований. В качестве еще одного аргумента можно привести теорию о том, что договорные права являются своеобразной собственностью, которая должна защищаться возможностью предъявления требований не только к контрагенту, но и к лицу, по вине которого возникло нарушение договора <1>. ——————————— <1> Lee P.-W. Inducing breach of contract, conversion and contract as property // Oxford Journal of Legal Studies. 2009. Vol. 29. No. 3.

Несмотря на классическое разделение прав на in rem и in personam, такое разделение, по мнению В. Хофельда (W. Hohfeld), является неубедительным. И те, и другие права противопоставляются лицам, права in rem не всегда возникают из предметов материального мира. Такие требования могут вытекать с равным успехом из интеллектуальной собственности, защиты репутации, конфиденциальности и т. д. Единственное различие — это круг субъектов: в то время как права in rem возникают в отношении неопределенного круга лица, права in personam действуют в отношении конкретных субъектов права <1>. Такой подход рассматривает собственность в качестве набора отношений. Так, например, допустимо присутствие права владения, права пользования, права управления, права получения доходов от вещи и т. д. Необязательно наличие всей совокупности прав, вследствие чего права из договора могут быть расценены в качестве собственности, состоящей из «пучка» различных прав. ——————————— <1> Hohfeld W. N. Fundamental Legal Conceptions as Applied in Judicial Reasoning II // Yale Law Journal. 1913. Vol. 23.

Нельзя также отрицать факт тесной взаимосвязи вещных и обязательственных прав в имущественном обороте <1>. Возникновение, изменение и прекращение вещных прав в гражданском обороте обусловливается обязательственно-правовыми конструкциями (чаще всего — договорами). Так, возникновение права собственности происходит при исполнении договоров купли-продажи, дарения, мены, займа и т. п. <2>. Параллельное существование между субъектами правоотношений как абсолютной, так и относительной правовой связи может влечь за собой иллюзию смешения абсолютных и относительных прав, а как следствие — отрицание базового деления прав на вещные (in rem) и обязательственные (in personam) <3>. ——————————— <1> Michaels R. Sachzuordnung durch Kaufvertrag: Traditionsprinzip, Konsensprinzip, ius ad rem in Geschichte, Theorie und geltendem Recht. Berlin, 2002. S. 52; Wieacker F. Die Forderung als Mittel und Gegenstand der Vermogenszuordnung // Kleine juristische Schtiften. Eine Sammlung zivilrechtlicher Beitrage aus den Jahren 1932 bis 1986. Schwartz, 1988. S. 240 — 260. <2> В этом плане интересное мнение приводится в: Munchener Kommentar zum BGB. Schuldrecht: Allgemeiner Teil. 5. Aufl, Einleitung. Rn. 16 — 21. Из этой функциональной связи следует, что защита обязательственных прав выводится из абсолютной защиты прав вещных. Это очень ярко проявлялось в систематике Гая, воспринятой Австрийским гражданским уложением, где вещи делятся на телесные и бестелесные (обязательства). Это тезис о том, что по своей сути все гражданское право направлено на защиту собственности как абсолютного права. Защищая обязательственные права участников оборота, оно таким образом одновременно защищает их собственность. Такая позиция характерна для публичных отраслей права (см., например, ст. 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1955 г.). <3> Райхер В. К. Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав) // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. N 2 (СПС «КонсультантПлюс»).

В то же время рассмотренный подход подвергается обоснованной критике <1>. Дж. Пеннер (J. Penner) указывает, что существо собственности заключается в использовании вещи, в то время как контрактные права берут свое начало в отношениях по сделке и их содержание определяется конкретной личностью обладателя данных прав. ——————————— <1> Penner J. The Idea of Property in Law. Oxford University Press, 2000.

Таким образом, как и в случае с правом собственности, договор в ряде случаев предоставляет одной из сторон долю исключительного контроля. В этом случае договорные права могут быть отнесены к «собственности». Однако указанная единственная аналогия не является достаточной для подтверждения названного тезиса и аргументированного вывода об отсутствии отступления от принципа относительности обязательства. Данный подход весьма распространен в рамках общего права, но зачастую поддерживается и в континентально-правовой традиции. Так, в архаичном римском праве превалировало материалистическое представление об обязательстве <1>. Также и В. К. Райхер указывал на возможность нарушения обязательства третьим лицом по аналогии с нарушением права собственности <2>. Однако в римском праве такое представление об обязательственных правах в классический период его развития было изжито, а взгляды В. К. Райхера не нашли широкой поддержки в правовой доктрине. ——————————— <1> Гарсия Гарридо М. Х. Римское частное право: Казусы, иски, институты / Пер. с исп.; Отв. ред. Л. Л. Кофанов. М.: Статут, 2005. С. 415. <2> Райхер В. К. Указ. соч.

Следует признать, что большинство авторов все же пытаются догматически обосновать право потребителя предъявлять требования к изготовителю некачественного товара, не отрицая при этом тот факт, что рассматриваемое правонаделение является отступлением от принципа относительности обязательства. Одним из аргументов, основанных на такой начальной посылке, является довод о том, что закрепление российским законодательством соответствующих прав потребителей является частью публичного права и никак не связано с частноправовыми конструкциями обязательственных правоотношений. Многие гражданско-правовые нормы в области договорных отношений не могут быть объяснены какими-либо «внутренними» частноправовыми доктринами, а являются произвольным усмотрением законодателя, преследующего те или иные социальные цели. Такая «произвольность» правотворческого усмотрения является характерной особенностью скорее публичного права. Поэтому иногда примеры такого «произвольного» правотворчества объясняются цивилистами интеграцией в частное право публично-правовых элементов. Данная аргументация снимает вопрос о правовом основании обращения требования из некачественного товара непосредственно к его производителю, с которым потребитель не вступал в обязательственную связь. Публичное право как проявление властной воли законодателя может предусматривать любое регулирование общественных отношений, если это обусловлено публичными интересами. Если предположить, что потребительское право в этой части — это исключительно проявление воли государства в защите публичного интереса, тогда попытки обоснования абсолютного действия обязательственных отношений в данном конкретном случае теряют смысл; равным образом не имеет смысла искать частноправовое обоснование обязанности уплатить штраф в пользу государства при совершении какого-либо административного правонарушения или преступления. На публично-правовую природу данных отношений указывает возможность предъявления таких требований только лицами, обладающими определенным правовым статусом — потребителя как лица, в подавляющем числе случаев являющегося слабой стороной договора. Для частного права нехарактерно наделение определенной категории лиц особыми правами, так как это противоречит одному из основополагающих принципов гражданского права — равенства участников оборота. В то же время рассматриваемую точку зрения на требования потребителя к производителю как на проявление публичного права легко опровергнуть. Само по себе частное право не сводится исключительно к принципу свободы договора. Включение законодателем в частноправовое регулирование различных положений, позволяющих сглаживать определенные проявления нерационального поведения контрагентов при заключении соглашений (недействительность кабальных сделок, снижение неустоек, laesio enormis), не есть проявление публично-правового начала. Не всякое внедрение суверена в частные отношения свободных лиц является следствием властной воли суверена, так как разграничение публичного и частного права не может происходить лишь по признаку метода правового регулирования <1>. ——————————— <1> Белов В. А. Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. I. Общая часть. Введение в гражданское право. М.: Юрайт, 2012. С. 24 — 34.

Таким образом, само по себе ограничение принципа относительности обязательственной связи не есть внедрение публичного права в частноправовые отношения. Иное сводило бы все частное право к набору из двух-трех правовых принципов, что приводит нас посредством reductio ad absurdum к утверждению о том, что в данной ситуации отступление от принципа относительности обязательственных отношений не вызвано внедрением публичного права в частноправовые отношения. Среди аргументов, в основе которых лежит довод о том, что в рассматриваемой ситуации следует констатировать отступление от принципа относительности обязательства, можно выделить деликтную или квазиделиктную теорию соответствующих прав потребителей. Очевидно, что право на иск к производителю, с которым потребитель не находится в непосредственной договорной связи, не возникает в силу договора, но также имеет частноправовую обязательственную природу. В этой ситуации в качестве деликта (квазиделикта) можно рассматривать сам факт приобретения потребителем некачественного товара. Ситуация с приобретением товара, причинившего вред имуществу или здоровью потребителя, здесь не рассматривается, так как очевидно, что требования потребителя в этом случае будут основаны на тривиальной ситуации причинения вреда, последствия которой прямо урегулированы в § 3 «Возмещение вреда, причиненного вследствие недостатков товаров, работ или услуг» гл. 59 ГК РФ. В результате приобретения некачественного товара потребителю наносится имущественный вред в размере стоимости этого товара или соответствующего уменьшения его цены в связи с невозможностью извлекать из него определенные полезные свойства. Вина производителя в данном случае предполагается, так как именно изготовитель данного товара имеет максимальные возможности по контролю за качеством выпускаемой продукции, а не продавец, который выполняет лишь посредническую функцию по передаче товара потребителю за плату. В то же время нельзя не отметить, что в определенных случаях качество товара напрямую зависит от условий его хранения и перевозки, что чаще всего находится в пределах контроля именно продавца, выступающего экономическим посредником. Поэтому в рамках деликтной интерпретации интересующего нас феномена следует выяснять, могли ли возникнуть недостатки только по вине производителя. Иное противоречило бы принципам справедливости и равенства участников гражданского правоотношения. С уверенностью можно утверждать, что требование потребителя все же имеет больше сходных черт с деликтными, чем с договорными правоотношениями, исходя хотя бы из того, что непосредственно между потребителем и производителем дефектного товара отсутствует гражданско-правовое соглашение (договор). Также деликтные правоотношения возникают не из соглашения сторон, а непосредственно из положений закона <1>, что характерно и для рассматриваемой ситуации. Очевидно, что между потребителем и производителем товара не заключается соглашение, если этот товар приобретается непосредственно у продавца (см. схему 1). Изготовитель товара становится обязанным в этой ситуации не по своей воле, что вновь имеет сходство с деликтом. ——————————— <1> Гражданское право: Учебник: В 4 т. / В. В. Витрянский, В. С. Ем, С. М. Корнеев и др.; Под ред. Е. А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008. Т. 1. С. 38; Т. 4. С. 613.

В правовой доктрине отмечается, что деликтам присуща компенсационная (восстановительная) и превентивная (воспитательная) функции <1>, что также можно наблюдать в ситуации предъявления требования потребителем к производителю некачественного товара. С одной стороны, изготовитель возмещает имущественные потери потребителя, с другой стороны, требования потребителя стимулируют недопущение подобных дефектов продукции в будущем. ——————————— <1> Гражданское право: Учебник: В 4 т. / В. В. Витрянский, В. С. Ем, С. М. Корнеев и др.; Под ред. Е. А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. Т. 4. С. 616; Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Н. Д. Егоров, И. В. Елисеев, А. А. Иванов и др.; Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Т. 1. С. 582.

Сложности возникают с определением вреда, наносимого производителем потребителю, и причинно-следственной связи между действиями изготовителя товара и причиненным ущербом. В ситуации приобретения у продавца-посредника некачественного товара обоснование имущественного ущерба, создаваемого производителем потребителю, требует определенных допущений и упрощений. Так, при приобретении некачественной вещи у продавца очевидно возникновение требования к продавцу из договора, тогда как нанесение производителем ущерба потребителю вещью, которая могла долгое время находиться во владении посредников и продавца, в конечном итоге продавшего ее потребителю, довольно сложно обосновать с доказательственной точки зрения. Как уже указывалось, товар мог потерять часть своих качественных характеристик в процессе хранения и перевозки продавцом или посредниками по цепочке от производителя. При этом не следует забывать, что контроль производителя над вещью чаще всего заканчивается сразу после ее отгрузки оптовым посредникам. Следует принимать во внимание и то, что различные продавцы могут устанавливать разную цену за продаваемую вещь, которая может значительно отличаться одна от другой. В то же время ответственность ее изготовителя перед потребителем в этой ситуации никак не лимитирована, несмотря на то, что, продавая ее продавцам-посредникам в этой цепочке, изготовитель продавал ее по меньшей цене, чем покупал потребитель (торговая наценка посредников тем самым перекладывается на производителя товара). К примеру, производитель продает продавцу игрушки по цене 100 руб. за штуку, тогда как продавец игрушек реализует их по цене 130 руб. за штуку, включая в эту цену свои издержки и торговую наценку, к которым производитель экономически не имеет никакого отношения. Потребитель, приобретая эту игрушку у продавца по цене 130 руб., может предъявить к производителю требования на сумму 130 рублей, что экономически необоснованно, так как изготовитель в рассматриваемой ситуации отвечает лишь за ущерб в размере 100 руб. (см. схему 2). Описанная ситуация может усугубляться в случае более длинных цепочек передачи товара, на каждой стадии которых неизбежно возникнет торговая наценка, и в ситуации продажи товара продавцом-посредником по завышенным ценам, превышающим закупочные в несколько раз.

Схема 2

130 руб. 100 руб. Покупатель — < Продавец < Изготовитель потребитель /\

130 руб.

С точки зрения минимизации указанных несправедливых последствий применения потребительского законодательства правовое регулирование удовлетворения требований потребителя в некоторых западных правопорядках, не знающих права потребителя на прямой иск к производителю, представляется более разумным. Имеется в виду используемая там правовая конструкция последовательного предъявления требований потребителя к продавцу-посреднику, а того — к производителю товара. На второй стадии этой цепочки изготовитель может выдвигать свои возражения касательно цены, размера ущерба, своей вины в дефектах товара и причинно-следственной связи. В российском праве предъявление таких возражений в спорах с потребителями невозможно, так как Закон прямо говорит о праве на предъявление прямого иска к производителю, подразумевая тот объем притязаний, который потребитель бы имел и в отношении своего непосредственного контрагента (продавца). Интересно отметить, что российская судебная практика отрицательно относится к возможности предъявления регрессного требования продавца-посредника к производителю товара, если к продавцу были предъявлены требования потребителя, связанные с некачественным товаром <1>. ——————————— <1> Определение ВАС РФ от 12 апреля 2011 г. N ВАС-3902/11 по делу N А72-19873/2009; Постановления ФАС Поволжского округа от 18 июля 2011 г. по делу N А55-4041/2010, от 25 ноября 2010 г. по делу N А72-19873/2009 (СПС «КонсультантПлюс»).

Суды это обосновывают тем, что по смыслу Закона продавец является самостоятельным субъектом ответственности перед потребителем за реализацию последнему некачественного товара, а не возмещает вред, причиненный изготовителем либо предыдущими поставщиками товара. Законом такая обязанность на продавца не возлагается. Следовательно, в данном случае не могут быть применены положения п. 1 ст. 1081 ГК РФ о праве регресса, так как в правоотношениях с потребителем именно продавец является лицом, причинившим вред. Однако продавец может предъявить соответствующие требования к изготовителю (или к другому продавцу, от которого он получил некачественный товар), основываясь на нарушении последним своих обязательств из договора в отношении качества товара. В данном случае определенные сомнения в верности правовой квалификации требований потребителя как вытекающих из деликта (квазиделикта) могут возникнуть, так как имущественный вред потребителю наносится производителем очень опосредованно. Не во всех случаях приобретения некачественного товара его можно выявить. В качестве аргумента, ставящего под сомнение квалификацию требования потребителя к производителю как вытекающую из деликта (квазиделикта), можно указать на различный характер требований потребителя при приобретении некачественного товара к производителю и к продавцу: если в первом случае необходимо предъявлять деликтное требование, то во втором — договорное, несмотря на то, что оба требования вытекают из одного и того же юридического факта приобретения некачественного товара. При определении рассматриваемого требования в качестве деликтного с неизбежностью приходится признать и допустить существование конкуренции исков различной правовой природы к различным лицам. Такая ситуация кажется странной и нелогичной, что препятствует ее признанию в российской правовой доктрине <1>. ——————————— <1> Гражданское право: Учебник: В 4 т. / В. В. Витрянский, В. С. Ем, С. М. Корнеев и др.; Под ред. Е. А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. Т. 3. С. 593 — 594.

Помимо деликтной (квазиделиктной) теории обоснования отступления от принципа относительности обязательственной связи, можно предположить, что соответствующие права потребителей могут быть обусловлены некой подразумеваемой гарантией качества произведенного товара — своеобразной латентной обязанностью производителя <1> (см. ст. 4 и 6 Закона). ——————————— <1> Там же. С. 276.

Такое предположение могло бы обосновать наличие между производителем и потребителем некой квазидоговорной правовой связи. Так, производитель в силу закона (вернее, исходя из сути и природы потребительских отношений) обязуется (гарантирует, заверяет), что его товар имеет определенный уровень качества. При этом возникает некое латентное обязательство изготовителя товара перед потребителем, не зависящее от наличия между ними классической договорной связи, о том, что данный товар соответствует определенным нормам качества. При нарушении этой гарантии (заверения) между указанными лицами возникает обязательственная связь, минуя посредника в договорных отношениях купли-продажи — продавца. Несмотря на общий запрет отступления от принципа относительности обязательства (в силу чего недопустимо предъявлять требования потребителем к третьим лицам) в общем праве, анализ правоприменительной практики демонстрирует наличие иной позиции <1>. Можно встретить судебные акты (хотя их и не большинство), в которых указывается, что, несмотря на противоречие возложения ответственности на производителя, не являющегося стороной договора, принципу относительности обязательства, указанная тенденция права необходима для того, чтобы соответствовать современным реалиям. ——————————— <1> Ford Motor Co. v. Lonon, 398 S. W.2d 240 (Tenn. 1966).

Данная теория обосновывает возможность предъявления требований потребителя к изготовителю тем, что производитель предоставил определенную гарантию качества на произведенный товар. Соответственно, он обязался отвечать перед любым, кто к нему обратится в связи с несоответствием качества товара такой гарантии <1>. ——————————— <1> Подробнее по данному вопросу см.: Raines J. N. Privity of Contract as Requirement of Manufacturer’s Liability in Tennessee // Mem. St. U. L. Rev. 1970 — 1971. Vol. 1. P. 142.

В теории зачастую указывают на сущностную обособленность таких гарантийных обязательств от других относительных прав. Отдельные специалисты <1> предлагают выделять среди всех относительных правоотношений специальные правоотношения ожидания (гарантийные правоотношения), поясняя, что такие обязательства несводимы к договорным, деликтным или квазиделиктным. Примечательно, что в некоторых иностранных правопорядках такие виды обязательств даже в национальных кодификациях указываются особо <2>. ——————————— <1> Наиболее ярким представителем такой точки зрения является профессор В. А. Белов (см.: Белов В. А. Указ. соч. С. 98). <2> К примеру, ст. 185 — 193 ГК Нидерландов выделяют специальное обязательство производителя, возникающее перед потребителем (productenaansprakelijkheid, products liability) при выпуске продукции ненадлежащего качества (приводится по: Гражданское и торговое право зарубежных государств: В 2 т. / Отв. ред. Е. А. Васильев, А. С. Комаров. 4-е изд., испр. и доп. Т. I. М.: Международные отношения, 2008. С. 424).

Относительно механизма защиты прав потребителей при таком подходе к рассматриваемой проблеме можно указать следующее. К примеру, в английском праве нарушение заверений и гарантий (representations and warranties) в определенных случаях может служить основанием для признания договора незаключенным или же требовать одностороннего отказа от договора, возврата покупной цены и возмещения убытков <1>. Однако рассмотреть подробно вопрос об использовании такой правовой конструкции в российском праве в этой работе представляется невозможным в связи с чрезмерной обширностью темы исследования. ——————————— <1> Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М.: Статут, 2005. С. 69 — 70.

Также можно предположить, что закрепление российским законодательством соответствующих прав потребителей является частным случаем договора в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ). Данное предположение предусматривает, что изготовитель товара при заключении договора с продавцом фиксирует свое обязательство охранительного свойства в пользу неопределенного круга третьих лиц, соответствующих характеристикам потребителя и приобретшим этот товар у посредников-продавцов. Такое предположение позволяет обосновать наличие договорной связи между производителем и потребителем и возможность предъявления требований последнего к первому. Однако данное предположение имеет ряд важных недостатков. В первую очередь следует сказать, что схема договорных связей по передаче товара может иметь самую различную конфигурацию — от самой простой (передача товара «транзитом» через одного продавца) до длинных и запутанных цепочек продавцов-посредников. В последнем случае изготовитель и конечный продавец не вступают в непосредственные отношения, ввиду чего сложно предположить возможность регулирования отношений ст. 430 ГК РФ. Также не следует забывать, что такая конструкция, как договор в пользу третьего лица, может применяться лишь в ситуации, когда обязательство в пользу третьего лица прямо предусмотрено в законе или договоре. Это не всегда происходит в договорах купли-продажи между производителем и продавцом, тем более что продавец может закупать товары по договору поставки, а потребитель будет их приобретать, используя правовую модель договора розничной купли-продажи, что с трудом укладывается в рамки конструкции договора в пользу третьего лица. Кроме того, возможность предъявления требования потребителя к изготовителю вытекает непосредственно из положений Закона, тогда как соглашение между продавцом и производителем может не содержать никаких намеков на принятие обязательств в пользу третьего лица. В целом можно утверждать, что практически все из перечисленных попыток догматически обосновать введенное законодателем исключение из принципа относительности обязательства имеют свои недостатки. В этой связи назревает вопрос: стоит ли искусственно пытаться привязать то или иное явление к конкретному «ящику пандектного шкафа»? Так ли уж необходимы указанные объяснения или стоит допустить, что любой частноправовой принцип может иметь свои исключения? Вероятно, представленные аргументы могут использоваться при дальнейшем исследовании института предъявления требований потребителя непосредственно к производителю, при научном обосновании возможности отступления от принципа относительности обязательства, в судебных спорах и т. д. С целью показать практическую важность внимательного изучения случаев отступления от принципа относительности обязательств в данной статье приводятся два практических вопроса, непосредственно связанные с ее темой. Прежде всего возникает вопрос о возможности прямого урегулирования договором с потребителем порядка предъявления претензий в связи с некачественностью товара. С одной стороны, руководствуясь положениями ст. 421 ГК РФ о свободе договора, можно предположить, что стороны такого договора могут закрепить в договоре возможность предъявления претензий по недостаткам товара лишь к продавцу (или изготовителю). Тем самым стороны закрепят иное правовое регулирование, нежели то, которое содержится в ст. 18 Закона. В то же время через все российское законодательство, так или иначе опосредующее потребительские правоотношения, красной нитью проходит положение о недопустимости ограничения прав потребителей по сравнению с теми, которые предоставлены ему законом. Так, в п. 1 ст. 16 Закона закреплено, что условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными. Сходный тезис закреплен и в п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 1994 г. N 7 «О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей». Кроме того, включение в договор условий, ущемляющих установленные законом права потребителя, влечет также наступление административной ответственности в соответствии со ст. 14.8 КоАП РФ. Таким образом, закрепленное ст. 18 Закона право потребителя предъявлять определенные требования не может быть ограничено договорными условиями. На аналогичных позициях стоит и судебная практика. Так, в одном из дел условиями договора купли-продажи было закреплено, что при обнаружении недостатков потребитель обращается непосредственно в сервисный центр. Указанное условие было расценено как ущемляющее права потребителя, установленные в ч. 1 ст. 18 Закона, а также ограничивающее круг лиц, установленный ч. 3 ст. 18 Закона, к которым потребитель вправе обратиться за реализацией прав, указанных в ч. 1 ст. 18 Закона <1>. ——————————— <1> Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 11 июля 2011 г. по делу N А58-1533/2011 (СПС «КонсультантПлюс»).

В связи с установлением в ст. 18 Закона права потребителя предъявлять по своему усмотрению требования как к продавцу, так и к изготовителю возникает вопрос: не закрепляется ли таким образом солидарность обязательств указанных лиц? Согласно ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) или солидарное требование возникает, если солидарность обязанности или требования предусмотрена договором или установлена законом, в частности при неделимости предмета обязательства. Обязанности нескольких должников по обязательству, связанному с предпринимательской деятельностью, равно как и требования нескольких кредиторов в таком обязательстве, являются солидарными, если законом, иными правовыми актами или условиями обязательства не предусмотрено иное. Таким образом, в предпринимательских отношениях действует презумпция солидарности обязанности нескольких должников. Установление солидарности обязанности влечет определенные последствия: — кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга (п. 1 ст. 323 ГК РФ); — кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников (п. 2 ст. 323 ГК РФ); — солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью (п. 2 ст. 323 ГК РФ). Анализ содержания ст. 322 ГК РФ позволяет сделать следующий вывод. Если опираться на п. 1 указанной нормы, то для установления солидарности обязанности необходимо прямое закрепление соответствующего положения в законе или договоре. Однако закон не устанавливает соответствующего правила, следовательно, можно предположить, что солидарность, установленная п. 1 ст. 322 ГК РФ, не распространяется на обязанности продавца и изготовителя перед потребителем. Но является ли изготовитель некачественного товара должником потребителя? При положительном ответе на этот вопрос (как бы это ни было обосновано) следует сделать вывод о том, что возможна солидарная ответственность продавца и изготовителя перед потребителем в рассматриваемом случае. Кроме того, если встать на позицию сторонников деликтной правовой природы иска к изготовителю, то в ситуации предъявления солидарных требований к продавцу и к производителю товара возникнет коллизия деликтного (квазиделиктного) и договорного требования, причем к различным лицам. Этот вывод также делает совершенно невозможной с доктринальной точки зрения солидарность таких требований. Ибо как могут быть солидарными деликтные и договорные требования? Однако в судебной практике уже имеются примеры, допускающие возникновение такой солидарности <1>. ——————————— <1> Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17 июня 2009 г. N 15АП-4128/2009 по делу N А32-5909/2009; Определение Московского городского суда от 14 июля 2011 г. по делу N 33-22051 (СПС «КонсультантПлюс»).

В то же время имеются и примеры противоположной правовой позиции <1>. ——————————— <1> См.: Определение Московского городского суда от 4 августа 2011 г. по делу N 33-24572 (СПС «КонсультантПлюс»).

Солидарность обязательств по общему правилу не упоминается и в иностранных правопорядках. Однако из указанного правила есть исключения. Во Франции и Бельгии считается, что в этом случае изготовитель и продавец несут солидарную ответственность перед потребителем; аналогичная позиция сложилась и в судебной практике в Испании <1>. ——————————— <1> EC Consumer Law Compendium (Comparative Analysis). February, 2008 / Ed. by prof. Dr. H. Schulte-Notke, Dr. Chr. Twigg-Flesner, Dr. M. Ebers. P. 696.

Таким образом, представленный в настоящей статье анализ аргументаций в пользу допущения предъявления потребителем претензий в связи с некачественностью товара к третьим лицам выявляет более обширные темы для исследования. В настоящее время можно констатировать, что приведенные примеры отступления от принципа относительности обязательственной связи с доктринальной точки зрения пока не могут быть объяснены должным образом — без каких-либо противоречий и нерешенных вопросов. В то же время можно с уверенностью указать на те политико-правовые причины, которые привели к законодательному закреплению возможности потребителя предъявлять требования к изготовителю некачественного товара, минуя продавца, у которого этот товар непосредственно был приобретен. Данный факт правовой действительности требует своего доктринального обоснования, что предполагает два пути для дальнейшего исследования: 1) устранение противоречий в существующих теориях доктринального обоснования отступления от принципа относительности обязательственной связи, а также парирование контраргументов, выдвигаемых против применения одной из таких теорий; 2) создание (либо заимствование в иностранной доктрине) новой для российской науки правовой конструкции, способной предложить надлежащее научное обоснование рассматриваемого факта правовой действительности.

——————————————————————