(Лоскутов С. М.) («История государства и права», 2014, N 1)
ВНУТРЕННЯЯ АГЕНТУРА В БОРЬБЕ С ТЕРРОРОМ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
С. М. ЛОСКУТОВ
Лоскутов Сергей Михайлович, аспирант Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).
В статье рассматривается внутренняя агентура как один из методов борьбы с террором во времена Российской империи. Автор раскрывает развитие этого метода, выделяя основные этапы: зарождение подобной идеи, разработка неписаных правил, закрепление практики использования внутренней агентуры в специальных инструкциях и циркулярах.
Ключевые слова: внутренняя агентура, секретная полиция, инструкции, циркуляры, противодействие террору, Российская империя.
Internal agents in the struggle against terror in the Russian empire at the end of the XIX — beginning of the XX centuries S. M. Loskutov
The article considers the internal agency as a method to fight terror in the times of the Russian Empire. The author reveals the development of this method, highlighting its main stages: emergence of such idea, development of unwritten rules, consolidation of practice of use the internal agency in special instructions and circulars.
Разрастание террористических идей в Российской империи во второй половине XIX в. привело к появлению такого института, как внутренняя агентура, которая занималась сбором сведений о террористах и готовящихся покушениях изнутри революционной среды. Однако образование нового подразделения не произошло внезапно. Сперва правительство пыталось бороться с террористической угрозой с помощью внешнего наблюдения и тотальных обысков, но такие меры постепенно доказывали свою неэффективность. Первые зачатки внутренней агентуры как средства борьбы с террором можно обнаружить после убийства террористами императора Александра II. В декабре 1882 г. было утверждено «Положение об устройстве секретной полиции в Империи», в соответствии с которым во главе нового подразделения становился товарищ министра внутренних дел. На него возлагался «высший надзор за розыскной деятельностью по делам о государственных преступлениях», который он должен был осуществлять через Департамент государственной полиции. Для осуществления этой розыскной деятельности на местах товарищ министра мог учреждать «особые розыскные отделения в составе жандармских управлений или в ведомстве общей полиции», в которые командировались как чины корпуса жандармов, так и гражданские чиновники, причисляемые к штату полиции. Ближайшее руководство секретной полицией осуществлял назначаемый товарищем министра инспектор, который должен был действовать на основании специальной инструкции <1>. Согласно данной инструкции, утвержденной в январе 1883 г., инспектор секретной полиции имел право: ——————————— <1> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 79. Д. 310. Л. 212.
1) участвовать в розыскной деятельности по государственным преступлениям; 2) вступать в непосредственное заведование местными агентурами; 3) перемещать часть личного состава агентур из одной местности в другую; 4) участвовать в решении вопроса об отпуске агентурам денежных средств; 5) командировать на места в случае осложнения розыскных действий особо доверенных лиц; 6) требовать, чтобы «в течение известного времени, без соглашения с ним не производили ни обысков, ни арестов, ни вообще гласных следственных действий» <2>. ——————————— <2> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 79. Д. 310. Л. 213.
Первым инспектором секретной полиции был назначен «пионер политического розыска России» <3> Г. П. Судейкин. После назначения на эту должность он подготовил циркуляр, согласно которому при полицейском ведомстве создавалось «особое учреждение, заведывающее активным воздействием на революционную среду». Циркуляр перечислял цели нового учреждения: ——————————— <3> Григорьев Б. Н., Колоколов Б. Г. Повседневная жизнь российских жандармов. М.: Молодая гвардия, 2007. С. 216.
1) «возбуждать с помощью особых активных агентов ссоры и распри между различными революционными группами»; 2) «распространять ложные слухи, удручающие и терроризирующие революционную среду»; 3) «передавать через тех же агентов, а иногда с помощью приглашений в полицию, кратковременных арестов, обвинения наиболее опасных революционеров в шпионстве, вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и разные органы печати, придавая им значение агентурной, провокационной работы» <4>. ——————————— <4> Богучарский В. Я. Из истории политической борьбы в 70 — 80-х годах XIX века. М.: Русская мысль, 1912. С. 311.
Как отмечает Е. И. Щербакова, именно с личностью Судейкина связывается появление нового поколения деятелей политического сыска. Широкомасштабная вербовка внутренней агентуры и ее внедрение в организационные структуры нелегальных партий позволяли, по мысли инспектора секретной полиции, не только контролировать революционное движение, но и манипулировать им. Даже «провал» секретного сотрудника правительства был бы ему на руку, подтачивая силы революционного лагеря, сея в нем подозрительность и неуверенность в своих бойцах. Подрыв бастионов противника следовало вести изнутри, внешнее давление должно было оставаться незаметным. Повальные обыски и скоропалительные аресты сменила тщательно продуманная филерская опека над объектом наблюдения, предварительное установление его связей и т. д. При самой массовой ликвидации о ком-то намеренно «забывали» — свечу оставляли гореть на подоконнике, увлекая все новые жертвы в искусно расставленные сети <5>. ——————————— <5> Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX — начало XX вв.): Сборник документов. Серия «Первая публикация» / Под ред. Г. А. Бордюгова. М.: АИРО-XX, 2001. С. 16.
Однако намеченные в Положении об устройстве секретной полиции меры не были реализованы. 16 декабря 1883 г. Судейкин был убит завербованным им агентом С. П. Дегаевым, членом военного центра «Народной воли». Его должность осталась незамещенной, а новые охранные отделения в этот период созданы не были <6>. ——————————— <6> Перегудова З. И. Политический сыск России (1880 — 1917 гг.). М.: РОССПЭН, 2000. С. 119.
В последующий период правления Александра III внутренняя агентура не получила достойного развития, на что в 1892 г. попытался обратить внимание заведовавший заграничной агентурой Департамента полиции П. И. Рачковский. Выходец из обедневших дворян, он прошел в полицейско-сыскных органах школу под руководством Г. П. Судейкина и стал заметной фигурой российского сыска <7>. Во многом разделяя взгляды своего учителя, Рачковский весьма критически оценивал деятельность полиции и 24 ноября 1892 г. предоставил директору Департамента полиции П. Н. Дурново докладную записку «О постановке работы органов сыска», в которой поделился своим мнением по данному вопросу. ——————————— <7> Суворов А. И. Антитеррористическая деятельность в дореволюционной России // СоцИс. 2000. N 12. С. 104.
Рачковский отмечал, что «предстоящая эпоха, по всем данным, грозит неминуемыми катастрофами». Этот тезис руководитель заграничной агентуры основывал на том, что разобщенные после разгрома «Народной воли» революционеры «отыскали способы организоваться без помехи со стороны политической полиции», которая оказалась не способна с ними бороться. По мнению Рачковского, без освещения внутренней жизни революционеров даже «самая блестящая постановка наружного наблюдения не может дать необходимых результатов». Напротив, изолированная от внутренних настроений революционеров, «наружка» имеет значительные недостатки. Во-первых, без внутренней подпитки наружное наблюдение «лишь производит путаницу, нанизывая бесконечный ряд ничего не говорящих имен и поддерживая рискованное напряжение агентурных сил». Во-вторых, революционная среда стала адаптироваться к внешнему наблюдению: «Печальный опыт показал, что под давлением одного наружного наблюдения она только изощряется обманывать полицию», — отмечал глава заграничной агентуры. Выход из сложившейся ситуации Рачковский видел в преобразовании политической полиции при условии, что она: 1) признает, что «революционное движение приобрело уже постоянный характер, несмотря на временные затишья или отдельные удачные репрессалии»; 2) создаст «прочную, контрреволюционную организацию, под непосредственным руководством Департамента полиции»; 3) будет находиться «не позади возникающих революционных предприятий», а идти «им навстречу». Для этого политической полиции необходимо с помощью внедрения агентов в революционную среду объединить замкнутые революционные кружки в отдельных местностях, чтобы иметь возможность контролировать их деятельность и пресекать преступные замыслы, став благодаря этому «распорядителями положения, а не… рабами революционных предприятий». Отдельно руководитель заграничной агентуры останавливался на подборе агентов из революционной среды и их последующей «идейной» подготовке, отмечая при этом, что даже провалы при вербовке, если таковые станут известны революционерам, «отзовутся тем хуже на них в моральном отношении и, порождая взаимную подозрительность, принесут гораздо больше пользы, чем самое идеальное наружное наблюдение». По мнению Рачковского, такой подход является «единственным способом предотвратить те невыразимые катастрофы, которые обещает видимая постановка нарождающегося внутри России революционного движения. Вне организационной деятельности органов политической полиции с помощью внутренних агентов остается только один рискованный расчет на благоприятные случайности» <8>. ——————————— <8> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 90. Д. 888. Л. 31 — 35.
Как показали дальнейшие события, прогнозы Рачковского оказались верными, однако на тот момент никаких существенных сдвигов в организации внутренней агентуры в революционной среде не произошло. Первые шаги в этой области произошли лишь в конце XIX в. и связаны с Московским охранным отделением и его руководителем С. В. Зубатовым, который лично занимался подбором секретных сотрудников, действуя при этом методом убеждения. После каждого ареста революционеров он внимательно и подолгу беседовал с каждым из них (именно беседовал, а не допрашивал), говорил о вреде ниспровергательской деятельности и, находя в некоторых из арестованных отклик, выступал с предложениями помогать правительству в борьбе с революцией. Многие из арестованных, если даже не становились «сотрудниками», все равно отходили от революционных кружков и организаций и становились полезными гражданами общества <9>. ——————————— <9> Григорьев Б. Н., Колоколов Б. Г. Указ. соч. С. 292.
При работе с секретными сотрудниками охранные отделения следовали ряду неписаных правил. Во-первых, требовалось сохранять инкогнито сотрудников. Только руководители должны были знать настоящие имена агентов. Все свои сообщения осведомители должны были подписывать псевдонимами. Во-вторых, встречи руководителей с сотрудниками не должны были проводиться в местах, которые могли бы скомпрометировать агентов. Поэтому для таких «свиданий» использовались конспиративные квартиры, которые регулярно менялись. В-третьих, личность сотрудников должна была тщательно скрываться от агентов наружного наблюдения. Целью такой меры было гарантировать, чтобы сведения, поступающие в службы наружного и внутреннего наблюдения, были совершенно независимы и дополняли друг друга <10>. ——————————— <10> См.: Васильев А. Т. Охрана: Русская секретная полиция // Охранка. Воспоминания руководителей охранных отделений / Сост. З. И. Перегудова. М.: Новое литературное обозрение, 2004. Т. 2. С. 360 — 361.
Следуя этим правилам, С. В. Зубатов смог вывести внутреннюю агентуру на новый уровень. «Осведомленность отделения была изумительна, — вспоминал А. И. Спиридович. — Его имя сделалось нарицательным и ненавистным в революционных кругах… Заниматься в Москве революционной работой считалось безнадежным делом» <11>. Успехи этого периода деятельности С. В. Зубатова отмечались в Департаменте полиции и уже после его отставки. В «Справке о служебной деятельности отставного надворного советника С. В. Зубатова», составленной не ранее ноября 1912 г., отмечалось, что «во время службы в охранном отделении Зубатов проявил исключительные способности по склонению революционеров к даче откровенных показаний и оказанию ими секретных услуг политическому розыску…» <12>. ——————————— <11> Спиридович А. И. Записки жандарма. Репринтное воспроизведение издания 1930 года. М., 1991. С. 51. <12> Овченко Ю. Ф. «Хмурый» полицейский. Карьера С. В. Зубатова // Вопросы истории. 2009. N 4. С. 7.
В начале XX в. развитие внутренней агентуры продолжилось, при этом особое внимание стало уделяться созданию нормативной базы этой деятельности и борьбе с провокациями. Так, параграф 23 Положения «Об охранных отделениях» обязывал начальников последних «тщательно проверять» сведения, поступающие от секретных агентов, и «основательно разрабатывать их наружным наблюдением», памятуя о том, что «розыскные органы должны руководить секретными сотрудниками, а не наоборот» <13>. Подобные указания были нелишними с учетом расцвета провокации. 10 мая 1907 г. Департамент полиции выпустил по этому поводу специальный совершенно секретный циркуляр «О степени участия секретных сотрудников в деятельности революционных организаций». Данный документ разъяснял, что секретные сотрудники «ни в коем случае не должны заниматься… «провокаторством», т. е. сами создавать преступные деяния и подводить под ответственность за содеянное ими других лиц, игравших в этом деле второстепенные роли, или даже совершенно невиновных». Участие в активной работе допускалось только в самых крайних случаях, когда того требовало сохранение сотрудником своего положения в организации, и только с предварительного разрешения лица, заведывающего агентурой. Последнее при этом должно было «принять все меры, чтобы совершенно обезвредить задуманное предприятие, т. е. предупредить его, с сохранением интересов сотрудника». В случае нарушения секретным сотрудником данных требований циркуляр обещал привлекать того к ответственности на общих основаниях, а его вредную деятельность относить «на вид заведывающего розыском» <14>. ——————————— <13> Перегудова З. И. Указ. соч. С. 397. § 23. <14> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 206. Д. 259. Л. 121 — 121 (об.).
Основу же нормативной базы деятельности внутренней агентуры составила утвержденная П. А. Столыпиным 10 февраля 1907 г. совершенно секретная Инструкция «По организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения», состоящая из 41 параграфа, разработка которой велась под руководством директора Департамента полиции М. И. Трусевича при непосредственном участии начальника Московского охранного отделения Е. К. Климовича и руководителя одного из отделений Особого отдела Департамента полиции А. М. Еремина <15>. Данный документ называл внутреннее наблюдение единственным надежным средством, обеспечивающим осведомленность, в связи с чем все усилия лица, ведающего розыском, должны были быть направлены на приобретение и сбережение внутренней агентуры. Инструкция крайне подробно описывала обязанности лиц, ведающих розыском: способы приобретения сотрудников, правила встречи с ними на конспиративных квартирах, особенности ведения разговора с сотрудниками, документирования и использования полученных от них сведений, правила проведения ликвидаций, при которых сотрудники должны были оставаться вне подозрений со стороны революционной среды и т. п. Инструкция подробно останавливалась на оплате деятельности сотрудников и выделяла постоянных осведомителей и «штучников». Первым надлежало отдавать предпочтение, последних — склонять к постоянной работе, не пренебрегая тем не менее полученными от них сведениями. Инструкция также предостерегала от использования сотрудников для различных «провокаций», требовала избегать погони «за отличиями, открытием и арестом отдельных средств пропаганды», отмечая, что лучшим показателем успешной и плодотворной работы лиц, ведающих розыском, «будет то, что в местности, вверенной их надзору, совсем не будет ни типографий, ни бомб, ни складов литературы, ни агитации, ни пропаганды» <16>. ——————————— <15> Перегудова З. И. Указ. соч. С. 204. <16> Инструкция по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения. Публикация Лурье Ф. М., Перегудовой З. И. // Из глубины времен. 1992. N 1. С. 71 — 83.
В дополнение к указанной Инструкции 4 октября 1907 г. Департамент полиции разослал начальникам всех охранных отделений секретный циркуляр «О мерах по усилению агентурного наблюдения за революционными организациями», которые сводились к следующему: 1) секретные сотрудники должны были отстаивать и распространять «направление, наиболее смягчающее революционное движение»; 2) перед собраниями розыскным органам следовало «устранять хотя бы на короткое время лиц», которые придерживаются крайних воззрений; 3) начальники розыскных учреждений должны были принять меры к приобретению новых сотрудников из «серьезных представителей»; 4) следовало обратить самое пристальное внимание на деятельность «с формальной стороны легализированных предприятий», вроде профсоюзов, через которые революционные организации могли осуществлять свою деятельность; 5) при обнаружении осуществляющих подобную деятельность организаций надлежало предотвратить их расширение «путем арестования и высылок инициаторов и главарей», не расширяя при этом общий размер ликвидаций в этой области; 6) обратить особое внимание на борьбу с террором и пропагандой в войсках и среди крестьян <17>. ——————————— <17> Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX — начало XX вв.): Сборник документов. С. 266 — 268.
Необходимо отметить, что в дальнейшем Департамент полиции продолжал усиленную борьбу с провокацией и издавал циркуляры, в которых выступал против ее использования. Однако полностью избежать провокаций так и не удалось, а наиболее ярким разоблачением секретных сотрудников стало дело Азефа <18>. Разоблачение последнего вынудило Департамент полиции 5 февраля 1909 г. разослать начальникам местных розыскных органов секретный циркуляр «О мерах по сохранению секретной агентуры в связи с разоблачением Е. Азефа». В нем Департамент указывал на необходимость сохранения внутренней агентуры, а также в очередной раз предостерегал сотрудников от провокаций. В циркуляре отмечалось, что любая провокационная деятельность будет разоблачена, и за ее осуществление сотрудники «будут предаваться неукоснительно в руки правосудия без всякой надежды на снисхождение» <19>. ——————————— <18> См.: Донесения Азефа в Департамент полиции и представителям политического сыска. Письма Азефа 1893 — 1917 / Сост. Д. Б. Павлов, З. И. Перегудова. М., 1994. С. 14 — 129. <19> См.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 26. Л. 12 — 13.
Тем не менее несмотря на провокации, погоню за наградами и отдельные провалы, секретная агентура зарекомендовала себя как прекрасное средство борьбы с террором, что в сочетании с другими методами (внешнее наблюдение, перлюстрация и т. п.) позволило не просто реагировать на уже свершившиеся террористические акты, но и раскрывать подобные преступления на стадии подготовки. Именно с этим связано постепенное развитие данного метода борьбы с террором. Возникнув в 1882 г. в качестве идеи одного государственного деятеля, внутренняя агентура прошла путь постепенного становления, обрастая сперва неписаными, а затем и закрепленными в инструкциях и циркулярах правилами и приемами.
Литература
1. Богучарский В. Я. Из истории политической борьбы в 70 — 80-х годах XIX века. М.: Русская мысль, 1912. 2. Васильев А. Т. Охрана: Русская секретная полиция / Охранка. Воспоминания руководителей охранных отделений / Сост. З. И. Перегудова. М.: Новое литературное обозрение, 2004. Т. 2. 3. Григорьев Б. Н., Колоколов Б. Г. Повседневная жизнь российских жандармов. М.: Молодая гвардия, 2007. 4. Овченко Ю. Ф. «Хмурый» полицейский. Карьера С. В. Зубатова // Вопросы истории. 2009. N 4. 5. Перегудова З. И. Политический сыск России (1880 — 1917 гг.). М.: РОССПЭН, 2000. 6. Суворов А. И. Антитеррористическая деятельность в дореволюционной России // СоцИс. 2000. N 12. 7. Спиридович А. И. Записки жандарма // Репринтное воспроизведение издания 1930 года. М., 1991.
