Гарантии работникам, входящим в состав выборных профсоюзных коллегиальных органов и не освобожденным от основной работы

(Покровская М. М., Строгович Ю. Н.)

(«Кадры предприятия», 2004, N 7)

ГАРАНТИИ РАБОТНИКАМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ ВЫБОРНЫХ ПРОФСОЮЗНЫХ

КОЛЛЕГИАЛЬНЫХ ОРГАНОВ И НЕ ОСВОБОЖДЕННЫМ ОТ ОСНОВНОЙ РАБОТЫ

М. М. ПОКРОВСКАЯ, Ю. Н. СТРОГОВИЧ

М. М. Покровская, юрист.

Ю. Н. Строгович, юрист.

Установление для работников, входящих в состав выборных профсоюзных коллегиальных органов организации и не освобожденных от основной работы, определенных дополнительных гарантий в трудовых отношениях — и прежде всего механизма эффективного контроля за правомерностью действий работодателя при их увольнении — обусловлено тем обстоятельством, что свободное осуществление такими лицами трудовой деятельности может быть затруднено в силу необходимости сочетания работы с выполнением иных функций, причем весьма значимых для государства и общества, а именно функций по защите интересов работников и по их представительству в системе социального партнерства.

В этой связи подчеркнем, что осуществление указанных функций базируется на важнейших конституционных положениях. Так, согласно части 1 статьи 30 Конституции РФ каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов; свобода деятельности общественных объединений гарантируется. При этом, как неоднократно указывал в своих решениях Конституционный Суд РФ, из названной конституционной нормы вытекает обязанность государства обеспечивать свободу деятельности профсоюзов в целях надлежащего представительства и защиты социально-трудовых прав граждан, связанных общими профессиональными интересами.

Очевидно, что закрепление в законодательстве в отношении названных работников повышенных по сравнению с иными работниками мер социальной защиты имеет весьма существенное значение для реализации права на создание профсоюзов как самостоятельных и независимых объединений трудящихся — одного из основных прав в демократическом правовом государстве.

Гарантии профсоюзным лидерам

В настоящее время гарантии работникам, входящим в состав выборных профсоюзных коллегиальных органов и не освобожденным от основной работы, определены статьей 374 Трудового кодекса РФ. Как известно, данной статьей предусматриваются следующие меры.

Во-первых, в соответствии с ее частями первой и второй возможность увольнения с работы по инициативе работодателя в соответствии с пунктом 2, подпунктом «б» пункта 3 и пунктом 5 статьи 81 Кодекса руководителей (их заместителей) выборных профсоюзных коллегиальных органов организации, ее структурных подразделений (не ниже цеховых и приравненных к ним), не освобожденных от основной работы, предусмотрена только с предварительного согласия соответствующего вышестоящего выборного профсоюзного органа. Если же вышестоящий выборный профсоюзный орган отсутствует, увольнение указанных работников производится с учетом мотивированного мнения выборного профсоюзного органа организации в порядке, установленном статьей 373 Трудового кодекса РФ. При этом согласно статье 376 Трудового кодекса РФ только с соблюдением порядка, установленного статьей 374 Кодекса, допускается расторжение трудового договора по инициативе работодателя по указанным основаниям и с руководителем выборного профсоюзного органа данной организации и его заместителями в течение 2 лет после окончания срока их полномочий.

Во-вторых, частью третьей статьи 374 Трудового кодекса РФ установлена обязательность освобождения от работы для участия в качестве делегатов созываемых профессиональными союзами съездах, конференциях, а также для участия в работе их выборных органов членов этих органов, также не освобожденных от основной работы в данной организации. При этом условия освобождения от работы и порядок оплаты времени участия в указанных мероприятиях определяются коллективным договором, соглашением.

Представляется важным оговорить следующее. Как известно, в свое время в статье 25 Федерального закона от 12.01.1996 N 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» (с изм. на 08.12.2003) получил закрепление более широкий круг гарантий работникам, входящим в состав профсоюзных органов и не освобожденным от основной работы. Данной статьей, помимо мер по освобождению от работы для выполнения профсоюзных обязанностей и участия в профсоюзных мероприятиях, которые по существу аналогичны мерам, закрепленным частью второй статьи 374 Трудового кодекса РФ, предусмотрено, в частности, что:

работники, входящие в состав профсоюзных органов и не освобожденные от основной работы, не могут быть подвергнуты дисциплинарному взысканию без предварительного согласия профсоюзного органа, членами которого они являются, руководители профсоюзных органов в подразделениях организаций — без предварительного согласия соответствующего профсоюзного органа в организации, а руководители профсоюзных органов в организации, профорганизаторы — органы соответствующего объединения (ассоциации) профсоюзов;

перевод указанных профсоюзных работников на другую работу по инициативе работодателя не может производиться без предварительного согласия профсоюзного органа, членами которого они являются;

увольнение по инициативе работодателя работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, допускается помимо общего порядка увольнения только с предварительного согласия профсоюзного органа, членами которого они являются, профгрупоргов — соответствующего органа подразделения организации (при его отсутствии — соответствующего профсоюзного органа в организации), а руководителей и членов профсоюзных органов в организации, профорганизаторов — только с предварительного согласия соответствующего объединения (ассоциации) профсоюзов;

привлечение к дисциплинарной ответственности уполномоченных профсоюза по охране труда и представителей профсоюза в создаваемых в организации совместных комитетах (комиссиях) по охране труда, перевод их на другую работу или увольнение по инициативе работодателя допускаются только с предварительного согласия профсоюзного органа в первичной профсоюзной организации;

члены профсоюзных органов, не освобожденные от основной работы, уполномоченные профсоюза по охране труда, представители профсоюза в создаваемых в организациях совместных комитетах (комиссиях) по охране труда освобождаются от основной работы для выполнения профсоюзных обязанностей в интересах коллектива работников, а также на время краткосрочной профсоюзной учебы. Условия освобождения от основной работы и порядок оплаты времени выполнения профсоюзных обязанностей и времени учебы указанных лиц определяются коллективным договором, соглашением.

Однако, как видно из содержания статьи 374 Трудового кодекса РФ, предоставление гарантий, касающихся наложения дисциплинарных взысканий, переводов на другую работу, а также увольнения с работы по инициативе работодателя по любому основанию всех работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, ею не предусматривается.

В силу части третьей статьи 423 Трудового кодекса РФ Федеральный закон «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» применяется постольку, поскольку он не противоречит Кодексу. Поэтому перечисленные положения статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» фактически не должны применяться после введения в действие Трудового кодекса РФ, то есть с 1 февраля 2002 года.

Говоря об установленных статьей 374 Кодекса гарантиях работникам, входящим в состав выборных профсоюзных коллегиальных органов и не освобожденным от основной работы, нельзя не признать, что основные сложности в их применении касаются именно гарантии по ограничению увольнения указанных в части первой данной статьи работников по соответствующим основаниям.

Действия работодателя при возникновении необходимости

увольнения профсоюзных лидеров

Рассмотрим подробнее, какие дополнительные действия следует предпринимать работодателю помимо соблюдения общего порядка увольнения по соответствующим основаниям в случае возникновения необходимости увольнения с работы работников, являющихся руководителями (их заместителями) выборных профсоюзных коллегиальных органов организации, ее структурных подразделений (не ниже цеховых и приравненных к ним), не освобожденных от основной работы, по основаниям, предусмотренным:

пунктом 2 статьи 81 ТК РФ — в случае сокращения численности или штата работников организации;

подпунктом «б» пункта 3 статьи 81 ТК РФ — в случае несоответствия работника занимаемой должности или выполняемой работе вследствие недостаточной квалификации, подтвержденной результатами аттестации;

пунктом 5 статьи 81 ТК РФ — в случае неоднократного неисполнения работником без уважительных причин трудовых обязанностей, если он имеет дисциплинарное взыскание.

Как видно из содержания части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ, согласие вышестоящего профсоюзного органа работодатель обязан получить до издания приказа об увольнении с работы соответствующего работника. Следовательно, обращение в вышестоящий выборный профсоюзный орган может последовать после соблюдения иных процедурных правил увольнения по указанным основаниям.

В частности, поскольку в силу части второй статьи 81 ТК РФ увольнение по основаниям, указанным в ее пунктах 2 и 3, допускается, если невозможно перевести работника с его согласия на другую работу, вопрос об обращении в вышестоящий выборный профсоюзный орган может возникнуть при увольнении по одному из этих оснований лишь в том случае, если оказалось невозможным перевести работника с его согласия на другую работу (и уж во всяком случае после вручения этому работнику персонального письменного уведомления о предстоящем увольнении по пункту 2 статьи 81 ТК РФ).

В этой связи еще раз обратим внимание на то, что в настоящее время Трудовым кодексом РФ, в отличие от положений КЗоТ РФ (часть первая статьи 235), не предусмотрено необходимости получения предварительного согласия какого-либо профсоюзного органа при переводе на другую работу работников, избранных в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, включая работников, являющихся руководителями этих органов, при их переводе на другую работу, в том числе в случаях перевода в другое структурное подразделение организации.

Законодательством не установлено какой-либо обязательной формы документа, который должен быть направлен работодателем в вышестоящий выборный профсоюзный орган в целях получения его согласия на увольнение указанных работников. Тем не менее представляется, что в этом документе по крайней мере должны содержаться однозначным образом выраженные:

1) намерение работодателя уволить соответствующего работника по конкретному основанию — одному из перечисленных в части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ;

2) просьба, обращенная к профсоюзному органу;

3) причины, обосновывающие такое решение работодателя (например, проведение организационно-штатных мероприятий в организации, признание работника по результатам аттестации не соответствующим занимаемой должности), в том числе его попытки перевести работника с его согласия на другую работу с указанием предлагавшихся вакансий и с приложением копии штатного расписания организации с указанием всех имеющихся на момент рассмотрения вопроса вакансий.

Кроме того, в вышестоящий профсоюзный орган также целесообразно представить те же документы, которые согласно части первой статьи 373 ТК РФ работодатель должен направить в выборный профсоюзный орган организации при принятии решения о возможном расторжении трудового договора в соответствии с пунктом 2, подпунктом «б» пункта 3 и пунктом 5 статьи 81 ТК РФ с работником, являющимся членом профессионального союза, для выражения мотивированного мнения по этому вопросу (проект приказа, копии документов, являющихся основанием для принятия указанного решения). Во всяком случае при возникновении судебных разбирательств позиции работодателя этим могут быть только усилены.

При издании приказа об увольнении указанных работников работодателям необходимо помнить и о следующем. Как это вытекает из содержания пункта 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 N 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации», решая вопрос о законности увольнения в тех случаях, когда оно произведено с согласия вышестоящего выборного профсоюзного органа, суды будут исходить из того, что работодатель, в частности, должен представить доказательства того, что профсоюзный орган дал согласие по тем основаниям, которые были указаны работодателем при обращении в профсоюзный орган, а затем в приказе об увольнении.

Кроме того, Трудовой кодекс РФ не установил срока, в течение которого работодатель, получивший согласие вышестоящего выборного профсоюзного органа на увольнение соответствующего работника, вправе расторгнуть с ним трудовой договор. Однако, как констатировано в названном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ (пункт 25), в данной ситуации судам при рассмотрении трудовых споров применительно к правилам части пятой статьи 373 Кодекса следует исходить из того, что и в рассматриваемом случае увольнение также может быть произведено не позднее 1 месяца со дня получения согласия вышестоящего выборного профсоюзного органа на увольнение. При этом, поскольку возможность перерыва или приостановления этого срока не предусмотрена законом, временная нетрудоспособность работника, нахождение его в ежегодном отпуске и другие обстоятельства не влияют на течение данного срока.

В этой связи возникает закономерный вопрос, как поступить работодателю в случае болезни увольняемого работника, начавшейся, например, незадолго до даты предполагаемого увольнения и уже после того, как согласие вышестоящего профсоюзного органа в надлежащем порядке им было получено, период которой может продолжаться достаточно долго, в том числе и после истечения указанного месячного срока, предусмотренного частью пятой статьи 373 Трудового кодекса РФ: нужно ли ему в подобной ситуации повторно получать мотивированное мнение выборного профсоюзного органа или же нет?

Как следует из содержания приведенного пункта 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ, судебная практика при разрешении данного вопроса идет по пути признания необходимости руководствоваться формальными требованиями закона. Иными словами, в указанной ситуации работодателю необходимо вновь обратиться в выборный профсоюзный орган за получением подтверждения высказанного им ранее мнения. Определенные потери работодателя в этом случае, как представляется, будут компенсированы уверенностью в том, что при возможном возникновении трудового спора, его позиции в суде, как основанные на точном соблюдении буквы закона, окажутся достаточно прочными.

Рассматривая предусмотренную частью первой статьи 374 Трудового кодекса РФ гарантию работникам, входящим в состав выборных профсоюзных коллегиальных органов и не освобожденным от основной работы либо являвшимся ранее (в установленных статьей 376 пределах) членами выборного профсоюзного органа, нельзя оставить без внимания и вопрос о том, насколько же реальным оказывается расторжение трудового договора с такими работниками по указанным основаниям.

Действительно, со значительной степенью уверенности можно предположить, что на практике в абсолютном большинстве случаев соответствующими профсоюзными органами просьба работодателя дать согласие на их увольнение не будет удовлетворена.

При этом, как следует из буквального содержания статьи 374 Кодекса, наряду с тем что на работодателя возложена обязанность получить согласие профсоюзного органа сам профсоюзный орган не обязан каким-либо образом обосновывать свое решение в случае отказа дать это согласие либо представить свое решение работодателю в течение какого-либо определенного разумного срока. Иными словами, при таком понимании данной нормы ничто не препятствует профсоюзному органу по существу блокировать увольнение соответствующего работника, мотивируя свой отказ в согласии на его увольнение, например, по пункту 2 статьи 81 Кодекса тем, что, по мнению профсоюзного органа, сокращение занимаемой работником должности является нецелесообразным или же попросту оставив без ответа обращение работодателя.

Судебная же практика идет по тому пути, что, как подчеркнул Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 17.03.2004 N 2 (пункт 26), в случае несоблюдения работодателем требований закона о предварительном (до издания приказа) получении согласия соответствующего вышестоящего выборного профсоюзного органа на расторжение трудового договора с работником, когда это является обязательным, увольнение работника является незаконным и он подлежит восстановлению на работе.

Оговоримся, что исключение может составить лишь случай злоупотребления работником правом — в частности, при сокрытии им того обстоятельства, что он является руководителем (заместителем руководителя) выборного профсоюзного коллегиального органа организации, ее структурных подразделений (не ниже цеховых и приравненных к ним), не освобожденным от основной работы, и ему должна быть обеспечена гарантия, установленная статьей 374 Трудового кодекса РФ. При установлении данного факта суд может отказать в удовлетворении иска такого работника о восстановлении на работе, поскольку в указанном случае работодатель не должен отвечать за неблагоприятные последствия, наступившие вследствие недобросовестных действий со стороны работника (пункт 27 названного Постановления Пленума Верховного Суда РФ).

Следовательно, по общему правилу при рассмотрении трудового спора об увольнении с работы работника из числа указанных в статьях 374 и 376 Трудового кодекса РФ для признания судом увольнения незаконным и необоснованным достаточно лишь подтверждения того обстоятельства, что работодателем не было получено обязательное предварительное согласие соответствующего профсоюзного органа, без какой-либо оценки других обстоятельств. Работодатель при этом во всяком случае будет обязан оплатить работнику время вынужденного прогула, а также — по решению суда — возместить ему моральный вред, причиненный увольнением. Кроме того, уполномоченное лицо, непосредственно издавшее приказ об увольнении, может быть привлечено к материальной ответственности, то есть на него может быть возложена обязанность возместить ущерб, причиненный организации в связи с оплатой времени вынужденного прогула и выплатой денежных сумм в возмещение морального вреда.

Однако определенные возможности реализовывать принадлежащие работодателю полномочия, касающиеся принятия необходимых кадровых решений в целях рационального управления деятельностью организации (подбор, расстановка, увольнение персонала), в случаях немотивированного отказа вышестоящего профсоюзного органа дать согласие на увольнение соответствующего работника либо уклонения от разрешения данного вопроса все же имеются, и определяются они содержанием ряда решений Конституционного Суда РФ.

Решения Конституционного Суда РФ

Об увольнении по основаниям, предусмотренным пунктом 2, подпунктом «б» пункта 3 и пунктом 5 статьи 81 ТК РФ 4 декабря 2003 года Конституционным Судом РФ было принято Определение N 421-О по запросу Первомайского районного суда города Пензы о проверке конституционности положения части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ, в котором был выявлен конституционно-правовой смысл указанной нормы.

Как следует из содержания данного Определения, Первомайский районный суд города Пензы, рассматривая трудовой спор о восстановлении на работе по иску гражданина Ю. В. Цыпина — главного инженера ОАО «Молочный комбинат «Пензенский» (избранного в феврале 2003 года председателем местного комитета профсоюзной организации) и уволенного в марте этого же года с работы в связи с сокращением штата работников, установил, что вышестоящий выборный профсоюзный орган, в который работодатель, как того требует часть первая статьи 374 Трудового кодекса РФ, обратился после принятия решения о сокращении штатной единицы главного инженера в связи с реорганизацией структуры управления, согласие на его увольнение не дал.

При рассмотрении данного дела названный суд общей юрисдикции пришел к выводу о том, что указанное положение части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ не соответствует Конституции РФ, в частности ее статьям 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 118, и обратился в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке его конституционности.

В названном Определении Конституционного Суда РФ подчеркнуто, что обязанность государства обеспечивать указанным выше категориям граждан надлежащую защиту против любых дискриминационных действий, направленных на ущемление свободы объединения профсоюзов в области труда, согласуется с международно-правовыми нормами, в частности положениями статей 2 и 3 Конвенции МОТ N 87 1948 года о свободе ассоциации и защите права на организацию, подпункта «б» пункта 2 статьи 1 Конвенции МОТ N 98 1949 года о применении принципов права на организацию и на введение коллективных договоров, статей 1 и 2 Конвенции МОТ N 135 1971 года о защите прав представителей трудящихся на предприятии и предоставляемых им возможностях, а также с пунктом «а» статьи 28 Европейской социальной хартии (пересмотренной) от 03.05.1996, которая подписана Российской Федерацией 14.09.2000.

На основе анализа приведенных конституционных положений и норм международного права, Конституционный Суд РФ пришел к выводу о том, что установление законодателем для работников, входящих в состав профсоюзных органов (в том числе их руководителей) и не освобожденных от основной работы, дополнительных гарантий при осуществлении ими профсоюзной деятельности, как направленных на исключение препятствий такой деятельности, следует рассматривать в качестве особых мер их социальной защиты. По сути указанная норма части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ устанавливает абсолютный запрет на увольнение перечисленных категорий профсоюзных работников без реализации установленной в ней специальной процедуры прекращения трудового договора.

В то же время Конституционный Суд РФ посчитал, что в целях осуществления работодателем эффективной экономической деятельности организации, усовершенствования ее организационно-штатной структуры путем сокращения численности или штата работников он обязан представить для получения согласия вышестоящего выборного профсоюзного органа на увольнение работника, являющего руководителем (его заместителем) выборного профсоюзного коллегиального органа и не освобожденного от основной работы, мотивированное доказательство того, что предстоящее увольнение такого работника обусловлено именно указанными целями и не связано с осуществлением им профсоюзной деятельности.

С другой стороны, в Определении подчеркнуто, что в случае отказа вышестоящего профсоюзного органа в согласии на увольнение работодатель вправе обратиться в суд с заявлением о признании его необоснованным. Суд общей юрисдикции при рассмотрении такого дела выясняет, производится ли в действительности сокращение численности или штата работников, связано ли намерение работодателя уволить конкретного работника с изменением организационно-штатной структуры организации или с осуществляемой этим работником профсоюзной деятельностью.

При этом, исходя из состязательности сторон, участвующих в судебном процессе, соответствующий профсоюзный орган обязан представить суду доказательства того, что его отказ основан на объективных обстоятельствах, подтверждающих преследование данного работника со стороны работодателя по причине его профсоюзной деятельности, т. е. увольнение носит дискриминационный характер. Тем самым судебная проверка правомерности решения профсоюзного органа уже не сводится только к выяснению вопросов о том, вправе ли данный профсоюзный орган выносить указанное решение, принято ли оно коллегиально, надлежащим составом и в установленном порядке.

Как представляется, при рассмотрении такого рода дел важное значение будет иметь установление судами фактических обстоятельств, характеризующих конкретную профсоюзную деятельность работника:

в чем непосредственно она выражается;

какие именно мероприятия им реально осуществлялись;

как долго работник выполняет соответствующие функции, осуществление которых дает ему право на гарантии, установленные частью первой статьи 374 Трудового кодекса РФ;

не связано ли по существу избрание его на выборную профсоюзную должность с желанием «уберечь» от возможного увольнения по перечисленным основаниям.

Обратим внимание на то, что мотивы, которыми профсоюзный орган вправе обосновывать свой отказ в удовлетворении просьбы работодателя дать согласие на увольнение соответствующего работника, не могут быть произвольными: такой отказ может быть связан лишь с указанными причинами. С другой стороны, этот отказ ни в коей мере не может объясняться, например, нецелесообразностью, по мнению профсоюзного органа, проведения организационно-штатных мероприятий, сокращения тех или иных должностей и т. п. (за исключением того случая, когда полномочия по участию в решении подобного рода вопросов вытекают из коллективного договора, соглашения, что на практике, разумеется, можно встретить крайне редко).

В подобных ситуациях суд, рассматривающий заявление работодателя о признании необоснованным отказа соответствующего профсоюзного органа дать согласие на увольнение работника, входящего в состав выборного профсоюзного коллегиального органа и не освобожденного от основной работы, придя к выводу о том, что действия работодателя не связаны с вмешательством в профсоюзную деятельность, выносит решение об удовлетворении требований работодателя, который только после этого вправе издать приказ об увольнении работника.

С учетом изложенного Конституционный Суд РФ определил, что норма части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ, предусматривающая увольнение по инициативе работодателя в соответствии с пунктом 2 статьи 81 данного Кодекса руководителей (их заместителей) выборных профсоюзных коллегиальных органов организации, ее структурных подразделений (не ниже цеховых и приравненных к ним), не освобожденных от основной работы, только с предварительного согласия вышестоящего профсоюзного органа, по своему конституционно-правовому смыслу и целевому предназначению направлена на защиту государством свободы профсоюзной деятельности и не препятствует судебной защите прав работодателя на свободу экономической (предпринимательской) деятельности в случае отказа соответствующего вышестоящего профсоюзного органа дать предварительное мотивированное согласие на увольнение такого работника.

Представляется важным подчеркнуть также следующее. Выявленный Конституционным Судом РФ в Определении от 04.12.2003 N 421-О конституционно-правовой смысл указанной нормы в силу статьи 6 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (с изм. на 15.12.2001) является общеобязательным, что исключает любое иное ее истолкование в судебной и иной правоприменительной практике.

Остановимся еще на нескольких вопросах, которые могут возникнуть в ходе реализации работодателем изложенной процедуры и непосредственного ответа на которые в Определении не содержится и содержаться не могло, учитывая установленную Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» специфику осуществляемого им конституционного судопроизводства.

Первый такой вопрос, разумеется, заключается в том, по каким правилам работодателю следует оформлять свое заявление в суд, поскольку трудовой спор как таковой на данный момент времени еще не возник. На первый взгляд речь в данном случае идет об оспаривании действия или бездействия (если вышестоящий профсоюзный орган вообще никак не отреагирует на обращение к нему работодателя). Однако согласно Гражданскому процессуальному кодексу РФ оспаривание действий или бездействия возможно только по делам, вытекающим из публичных правоотношений, к которым данный Кодекс относит, в частности, дела по заявлениям об оспаривании решений и действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих (статья 245, глава 25). В данном же случае имеют место не публичные, а частные правоотношения.

Как следует из содержания пункта 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20.01.2003 N 2 «О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации», ГПК РФ, в отличие от ГПК РСФСР и Закона РФ от 27.04.1993 N 4866-I «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» (с изм. на 14.12.1995), не допускает возможности оспаривания в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, решений и действий (бездействия) учреждений, предприятий, организаций, их объединений и общественных объединений (включая профсоюзы). Следовательно, с 01.02.2003 (даты вступления в силу Гражданского процессуального кодекса РФ) дела об оспаривании решений и действий (бездействия) учреждений, предприятий, организаций, их объединений и общественных объединений должны рассматриваться по правилам искового производства (статьи 131 и 132 ГПК РФ), в том числе с соблюдением общих правил подсудности, как дела по спорам о защите права.

При этом такие дела согласно статьям 22 (подпункт 1 части первой) и 23 (пункт 6 части первой) Гражданского процессуального кодекса РФ, как дела, возникающие из трудовых отношений, но не являющиеся делами о восстановлении на работе и о разрешении коллективных трудовых споров, подсудны мировому судье в качестве суда первой инстанции.

Отметим, что в случае, если вышестоящий профсоюзный орган не дает никакого ответа на обращение работодателя с просьбой дать согласие на увольнение соответствующего работника и тем самым по существу попросту игнорирует его, заявление о нарушении права работодателя таким бездействием профсоюзного органа может быть подано в суд, как представляется, по крайней мере не ранее истечения срока, установленного частью второй статьи 373 Трудового кодекса РФ для рассмотрения вопроса о выражении мотивированного мнения выборным профсоюзным органом организации по поводу возможного расторжения трудового договора с работником, являющимся членом профсоюза (с учетом времени, необходимого для доставки корреспонденции), то есть не ранее истечения 7 рабоч их дней (с указанной поправкой) со дня получения профсоюзным органом необходимых документов.

Другим вопросом является вопрос о том, в течение какого срока после получения работодателем положительного для себя решения суда, признавшего отказ профсоюзного органа дать согласие на увольнение по пункту 2 статьи 81 Трудового кодекса РФ работника из числа указанных в части первой статьи 374 и статье 376 Кодекса не обоснованным, как указано в Определении Конституционного Суда РФ от 04.12.2003 N 421-О, он может издать приказ об увольнении такого работника. Порядок расторжения трудового договора в этом случае, в том числе срок, в течение которого работодатель может воспользоваться указанным правом, в Определении не оговорен (что также объясняется особенностями деятельности Конституционного Суда РФ).

Логично предположить, что и в этом случае по аналогии следует учитывать позицию Пленума Верховного Суда РФ, содержащуюся в пункте 25 его Постановления от 17.03.2004 N 2, которая была изложена ранее. Иными словами, и в данном случае во избежание возможных осложнений расторжение трудового договора нужно произвести не позднее месячного срока со дня вступления в законную силу решения суда, если в самом решении не будет указан иной порядок разрешения данного вопроса.

Но вернемся еще раз к содержанию Определения Конституционного Суда РФ от 04.12.2003 N 421-О. Как видно, при его вынесении Судом был выявлен конституционно-правовой смысл нормы части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ, предусматривающей увольнение по инициативе работодателя в соответствии с пунктом 2 статьи 81 Кодекса руководителей (их заместителей) выборных профсоюзных коллегиальных органов организации, ее структурных подразделений (не ниже цеховых и приравненных к ним), не освобожденных от основной работы, только с предварительного согласия вышестоящего профсоюзного органа. Однако содержащееся в той же части первой статьи 374 Кодекса положение о допустимости увольнения с работы перечисленных работников по основанию, предусмотренному подпунктом «б» пункта 3 статьи 81, по своей правовой сути является аналогичным нормативному положению статьи 374 Кодекса, бывшего предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ при вынесении названного Определения.

Следовательно, на наш взгляд, в силу части второй статьи 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» это положение не должно применяться судами, другими органами и должностными лицами в противоречие с указанной правовой позицией Конституционного Суда РФ.

Иными словами, в случае отказа вышестоящего профсоюзного органа в согласии на увольнение работника из числа поименованных в части первой статьи 374 и в статье 376 Трудового кодекса РФ в соответствии с подпунктом «б» пункта 3 статьи 81 Кодекса (несоответствие работника занимаемой должности или выполняемой работе вследствие недостаточной квалификации, подтвержденной результатами аттестации) либо уклонения названного органа от разрешения данного вопроса работодатель со ссылкой на выраженную в названном Определении Конституционного Суда РФ правовую позицию также вправе обратиться с заявлением о признании необоснованным такого решения профсоюзного органа в суд, представив мотивированное доказательство того, что предстоящее увольнение работника обусловлено именно указанной причиной и не связано с осуществлением им профсоюзной деятельности.

Аналогичным образом профсоюзный орган при рассмотрении данного дела также будет обязан представить доказательства того, что его отказ основан на объективных обстоятельствах, подтверждающих преследование данного работника работодателем по причине его профсоюзной деятельности.

Вынесение судом решения, удовлетворяющего требование работодателя, позволит ему издать приказ об увольнении.

Об увольнении по основанию, предусмотренному

пунктом 5 статьи 81 ТК РФ

Рассмотрим еще одно содержащееся в части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ положение — о допустимости увольнения с работы перечисленных в ней работников по основанию, предусмотренному пунктом 5 статьи 81 Кодекса (за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей, если работник имеет дисциплинарное взыскание). По нашему мнению, при оценке возможности его применения следует руководствоваться еще одним решением Конституционного Суда РФ — его Постановлением от 24.01.2002 N 3-П по делу о проверке конституционности положений части второй статьи 170 и части второй статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункта 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» в связи с запросами Зерноградского районного суда Ростовской области и Центрального районного суда города Кемерово.

Напомним, что до введения в действие Трудового кодекса РФ статьей 235 (часть вторая) КЗоТ РФ закреплялись нормы, согласно которым увольнение по инициативе работодателя, причем по любому из установленных законодательством оснований, выборных профсоюзных работников допускалось лишь с предварительного согласия соответствующих профсоюзных органов, подобно тому как это закреплено упоминавшейся выше статьей 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности».

В названном Постановлении Конституционный Суд РФ констатировал, в частности, что установленный частью второй статьи 235 КЗоТ РФ и пунктом 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» запрет на увольнение работника, совершившего противоправное деяние, являющееся законным основанием для расторжения трудового договора по инициативе работодателя, представляет собой несоразмерное ограничение прав работодателя как стороны в трудовом договоре и в то же время субъекта экономической деятельности и собственника. Такого рода ограничение не обусловлено необходимостью защиты прав и свобод, закрепленных статьями 30 (часть 1), 37 (часть 1) и 38 (части 1 и 2) Конституции РФ, нарушает свободу экономической (предпринимательской) деятельности, право собственности, искажает существо принципа свободы труда и в силу этого противоречит предписаниям статей 8, 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции РФ. Оспариваемые положения предоставляют работникам, входящим в состав профсоюзных органов и не освобожденным от основной работы, необоснованные преимущества по сравнению с другими работниками и создают возможность злоупотребления правом, что несовместимо и с положениями статьи 19 Конституции РФ о равенстве всех перед законом и судом и о гарантиях равенства прав и свобод человека и гражданина.

Отсутствие возможности доказывать в суде необходимость и обоснованность увольнения таких недобросовестных работников, совершивших дисциплинарный проступок, а в случае расторжения трудового договора с работником, входящим в состав профсоюзных органов и не освобожденным от основной работы, — и неправомерность отказа профсоюзного органа дать согласие на его увольнение по сути лишает работодателя возможности защищать в судебном порядке свои права и законные интересы, т. е. существенно ограничивает его конституционное право на судебную защиту.

Данным Постановлением, в частности, были признаны не соответствующими Конституции РФ часть вторая статьи 235 КЗоТ РФ и пункт 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» в той части, в какой ими не допускалось без предварительного согласия соответствующих профсоюзных органов увольнение работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя.

Рассматриваемая норма части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ — в той мере, в какой она не допускает наложения дисциплинарного взыскания за нарушение трудовой дисциплины на указанных в ней работников без предварительного согласия соответствующего профсоюзного органа — по своей правовой сути аналогична нормативным положениям, признанным Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ.

Приведенная правовая позиция, выраженная в Постановлении Конституционного Суда РФ от 24.01.2002 N 3-П, сохраняет свою силу и в полной мере применима при оценке этой нормы части первой статьи 374 Трудового кодекса РФ. Поэтому, на наш взгляд, также в силу части второй статьи 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» эта норма не должна применяться судами, другими органами и должностными лицами в противоречие с указанной правовой позицией Конституционного Суда РФ.

Тем не менее, несмотря на содержание правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в указанном Постановлении, законодателем при принятии Трудового кодекса РФ было установлено правило о допустимости увольнения по пункту 5 статьи 81 Кодекса работников, перечисленных в части первой статьи 374 Кодекса, только с предварительного согласия вышестоящего выборного профсоюзного органа. Кроме того, Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 17.03.2004 N 2 вообще не дал оценки применению этой нормы.

С учетом всего сказанного, по нашему мнению, работодатель, намеревающийся уволить с работы работника из числа поименованных в части первой статьи 374 и статье 376 Трудового кодекса РФ по пункту 5 статьи 81 Кодекса, может действовать двумя способами.

В первом случае при установлении факта неоднократного неисполнения без уважительных причин трудовых обязанностей работником, который имеет дисциплинарное взыскание, не предпринимать никаких дополнительных действий, помимо предусмотренных статьей 193 Кодекса, определяющей порядок применения дисциплинарных взысканий, и, основываясь на правовой позицией, выраженной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 24.01.2002 N 3-П, издать приказ о расторжении трудового договора. При этом работодателю следует иметь в виду, что в случае предъявления работником иска о восстановлении на работе правомерность своих действий он должен обосновывать, ссылаясь именно на указанное Постановление.

Во втором случае работодатель может все же проявить определенную осторожность в указанной ситуации и на «всякий случай» предварительно обратиться в вышестоящий профсоюзный орган за получением согласия на увольнение работника; при отказе профсоюзного органа дать такое согласие либо уклонения профсоюзного органа от разрешения данного вопроса — обратиться в суд с заявлением о признании необоснованным решения профсоюзного органа в суд в изложенном выше порядке.

Конечно, невозможно определить заранее, как будут разрешаться такого рода дела в каждом из перечисленных случаев судами общей юрисдикции, к исключительным полномочиям которых относится применение и истолкование законов, включая оценку того, какая именно норма закона подлежит применению в конкретном деле, но в том, что такие дела должны разрешаться с учетом правовых позиций Конституционного Суда РФ, сомневаться не приходится.

——————————————————————

«Обзор судебной практики о судебных решениях и некоторых определениях Военной коллегии Верховного Суда РФ, вынесенных в феврале 2004 года»

(Редакционный материал)

(«Право в Вооруженных Силах», 2004, N 7)

СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА

О СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЯХ И НЕКОТОРЫХ ОПРЕДЕЛЕНИЯХ

ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ,

ВЫНЕСЕННЫХ В ФЕВРАЛЕ 2004 Г.

Пункты 1 — 8 статьи 221 Инструкции о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных Силах Российской Федерации признаны не подлежащими применению в части временных ограничений.

Решение Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2004 г. N ВКПИ04-8 по заявлению Д.

Д. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением, в котором просил признать незаконными некоторые положения ч. 3 ст. 221 Инструкции о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденной Приказом Министра обороны Российской Федерации от 20 августа 2003 г. N 200.

По мнению Д., ч. 3 ст. 221 Инструкции в части слов «…возникновение или обретение которых может быть связано с воздействием комплекса неблагоприятных факторов» противоречит п. «в» ст. 41 Постановления Правительства РФ от 25 февраля 2003 г. N 123 «Об утверждении Положения о военно-врачебной экспертизе», поскольку в Постановлении Правительства РФ такие обстоятельства не содержатся.

Применив в ч. 3 ст. 221 Инструкции формулировку «комплекс неблагоприятных факторов» Министр обороны Российской Федерации необоснованно расширил причинную связь «радиационного фактора» или «радиационного фактора с иными вредными последствиями», указанных в ст. 24 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС».

В п. п. 1 — 8 ч. 3 ст. 221 Инструкции необоснованно введено временное ограничение наступления заболеваний 2 и 5 годами. Это противоречит положениям ч. 6 п. 8 ст. 24 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» от 15 мая 1991 г. N 1244-1.

——————————————————————

КонсультантПлюс: примечание.

В официальном тексте документа, видимо, допущена опечатка: имеется в виду ч. 6 ст. 24 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» от 15 мая 1991 г. N 1244-1, т. к. данная статья не содержит пунктов.

——————————————————————

Верховный Суд Российской Федерации нашел жалобу подлежащей удовлетворению в части оспаривания заявителем сроков возникновения и обострения заболеваний, установленных п. п. 1 — 8 ч. 3 оспариваемой статьи Инструкции по следующим основаниям.

Как установлено судом, для выполнения предписаний Положения о военно-врачебной экспертизе, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 25 февраля 2003 г. N 123, Министр обороны Российской Федерации 20 августа 2003 г. издал Приказ N 200, который утвердил Инструкцию о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных Силах Российской Федерации. При этом в оспариваемой заявителем ст. 221, п. п. 1 — 8, Инструкции, наряду с перечнем заболеваний, которые могли быть получены освидетельствуемым при исполнении обязанностей военной службы в связи с аварией на Чернобыльской АЭС, установлены сроки возникновения таких заболеваний после прекращения работ по ликвидации катастрофы.

Однако п. «в» ст. 41 названного выше Постановления Правительства РФ от 25 февраля 2003 г. N 123 и ст. 23 Закона РФ от 15 мая 1991 г. N 1244-1, во исполнение которых разработана и утверждена Министром обороны РФ Инструкция, не предусмотрели временных периодов, в течение которых могут возникнуть заболевания при исполнении обязанностей военной службы в связи с аварией на Чернобыльской АЭС. Согласно этому пункту военно-врачебная комиссия выносит заключение о причинной связи увечий, заболеваний с формулировкой «заболевание получено освидетельствуемым при исполнении обязанностей военной службы в связи с аварией на Чернобыльской АЭС», если увечье, заболевание получено освидетельствуемым при выполнении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Ст. 24, ч. 8, Закона РФ от 15 мая 1991 г. N 1244-1 предусмотрено, что причинная связь между ухудшением здоровья, заболеванием, смертью, частичной либо полной потерей трудоспособности граждан, пострадавших вследствие чернобыльской катастрофы, признается установленной независимо от величины дозы облучения или отсутствия данных по облучению, медицинского анамнеза до событий чернобыльской катастрофы, продолжительности периода между окончанием работы или проживания в зонах радиоактивного загрязнения и наступлением вредных последствий, если наступившие вредные последствия могли быть вызваны неблагоприятными факторами, возникшими вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, если межведомственными экспертными советами, военно-врачебными комиссиями, а также другими органами, определяемыми Правительством РФ, не подтверждено отсутствие такой связи.

Поскольку обжалованные п. п. 1 — 8 ст. 221 Инструкции затрагивают права многих граждан и рассчитаны на неоднократное применение и в них, помимо перечня заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в связь с выполнением определенных работ по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, введены также не предусмотренные нормативными актами сроки установления таких заболеваний двумя и пятью годами после прекращения работ, Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу о незаконности указанных пунктов в части установления сроков, в связи с чем они не подлежат применению со дня утверждения Инструкции.

Что касается остальных требований заявителя, то они удовлетворению не подлежат. Слова «…возникновение или обострение которых может быть связано с воздействием комплекса неблагоприятных факторов», содержащиеся в ч. 3 ст. 221 Инструкции, как видно из содержания приведенной выше ст. 24 Закона РФ от 15 мая 1991 г. N 1244-1, ей не противоречат.

Пункт 40 Инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденной Приказом Министра обороны РФ от 15 февраля 2000 г. N 80, не противоречит действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 13 февраля 2004 г. N ВКПИ04-7 по заявлению Д.

Д. обратилась в Верховный Суд Российской Федерации, считая, что п. 40 Инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в Вооруженных Силах Российской Федерации противоречит Жилищному кодексу РСФСР и Федеральному закону «О статусе военнослужащих», а также нарушает ее жилищные права, поскольку устанавливает, что ордер на заселение жилого помещения КЭЧ района выдается непосредственно военнослужащему.

В судебном заседании заявитель Д. и ее представитель пояснили, что Приказ Министра обороны РФ от 15 февраля 2000 г. N 80 в оспариваемой части противоречит требованиям ст. 47 ЖК РСФСР, ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и лишает заявительницу права на получение ордера на жилое помещение, выделенное жилищной комиссией воинской части еще до расторжения ее брака с военнослужащим.

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации оставила заявление без удовлетворения по следующим основаниям.

Согласно п. 40 Инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в Вооруженных Силах Российской Федерации после оформления ордеров на заселение жилого помещения КЭЧ района выдает ордер непосредственно военнослужащему (лицу гражданского персонала Вооруженных Сил), которому предоставляется жилое помещение, а в исключительных случаях по доверенности передает их под расписку представителям воинских частей для вручения лицам, которым предоставляется жилое помещение.

В соответствии с п. 1 Положения о Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 11 ноября 1998 г. N 1357, ч. 2 ст. 1 Указа Президента Российской Федерации «О системе федеральных органов исполнительной власти» от 14 августа 1996 г. N 1176 Министерство обороны Российской Федерации является федеральным органом исполнительной власти, проводящим государственную политику и осуществляющим государственное управление в области обороны.

Согласно ст. 13 Закона Российской Федерации «Об основах федеральной жилищной политики» порядок и условия предоставления жилого помещения по договору найма гражданам, нуждающимся в улучшении жилищных условий, определяют органы государственной власти и управления Российской Федерации, субъектов Российской Федерации в соответствии с существующей очередью на улучшение жилищных условий, а также с учетом льгот по предоставлению жилых помещений, установленных органами государственной власти и управления Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации.

В п. 1 и подп. 21 п. 7 Положения о Министерстве обороны Российской Федерации указано, что Министерство обороны Российской Федерации является федеральным органом исполнительной власти, одной из функций которого является осуществление расквартирования войск и управление жилищным фондом, закрепленным за данным Министерством.

В соответствии с ч. 3 ст. 30 Жилищного кодекса РСФСР порядок учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, а также определение очередности предоставления гражданам жилых помещений устанавливается данным Кодексом и другим законодательством Российской Федерации.

Приведенные нормы свидетельствуют о наличии у Министра обороны права издавать нормативные акты, определяющие порядок и условия предоставления жилых помещений, закрепленных за Министерством обороны, включая регламентирование вопросов, связанных с выдачей ордеров на эти жилые помещения.

Как установлено ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, и совместно проживающим с ними членам их семей предоставляются жилые помещения по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, с учетом права на дополнительную жилую площадь за счет государственного или муниципального жилищного фонда, закрепляемого за Министерством обороны Российской Федерации (иным федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба).

Согласно ст. 2 указанного правового акта к членам семей военнослужащих, на которых распространяются льготы, гарантии и компенсации, предусмотренные данным Федеральным законом, федеральными конституционными законами, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, относятся супруга (супруг); несовершеннолетние дети; дети старше 18 лет, ставшие инвалидами до достижения ими возраста 18 лет; дети в возрасте до 23 лет, обучающиеся в образовательных учреждениях по очной форме обучения; лица, находящиеся на иждивении военнослужащих.

Из изложенного следует, что реализация предусмотренных законодательством и иными нормативными актами Российской Федерации льгот, гарантий и компенсаций для военнослужащих, в том числе связанная с обеспечением жилыми помещениями, ставится в зависимость от принадлежности граждан к членам семьи военнослужащего.

Что касается вопроса о выдаче ордера непосредственно военнослужащему, то данное положение Инструкции соответствует как ст. ст. 47, 49 ЖК РСФСР, так и п. п. 49, 50 действующих Примерных правил учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений, утвержденных Постановлением Совета Министров РСФСР от 31 июля 1984 г. N 335.

Согласно названным положениям ордер выдается непосредственно гражданину, которому предоставляется жилое помещение, или, в исключительных случаях, другому лицу по доверенности, удостоверенной в установленном порядке.

При получении ордера должны быть предъявлены паспорта (свидетельства о рождении) или другие заменяющие их документы на всех членов семьи, подлежащих включению в ордер, а также письменное согласие всех совершеннолетних членов семьи на переселение в предоставленное жилое помещение.

Выдача ордера на жилое помещение может быть приостановлена в случаях, когда фактический состав семьи не соответствует указанному в решении о предоставлении жилого помещения, выявления других обстоятельств, которые могли повлиять на решение вопроса о предоставлении жилого помещения.

Таким образом, оспариваемое положение ведомственного нормативного акта не противоречит как Федеральному закону «О статусе военнослужащих», так и жилищному законодательству, в том числе и потому, что не лишает гражданина — члена семьи военнослужащего, а также переставшего быть таковым, реализовать свои жилищные права в порядке, предусмотренном Жилищным кодексом РСФСР, а также путем обращения за защитой своих гражданских прав в районный суд.

Постановление Правительства Российской Федерации от 25 февраля 2000 г. N 160 «О предоставлении путевок в лечебно-оздоровительные учреждения военнослужащим, сотрудникам органов внутренних дел, государственной противопожарной службы и сотрудникам уголовно-исполнительной системы, выполняющим (выполнявшим) задачи по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Северо-Кавказского региона, и членам их семей» признано не противоречащим законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 4 февраля 2004 г. N ВКПИ03-122 по заявлению воинской части.

Решением Тамбовского гарнизонного военного суда от 13 июня 2001 г. в удовлетворении жалоб П., Ц. и Я. о признании незаконными действий командира воинской части, связанных с отказом в выплате им денежной компенсации взамен не предоставленных путевок в лечебно-оздоровительные учреждения в 2000 г., отказано.

В кассационном порядке решение суда первой инстанции не обжаловалось.

Постановлением президиума Московского окружного военного суда от 22 января 2003 г. по протесту председателя этого суда вышеуказанные действия командира части признаны незаконными и на нее возложена обязанность выплатить заявителям денежную компенсацию взамен непредоставленных путевок в лечебно-оздоровительные учреждения.

Воинская часть обратилась в Верховный Суд РФ с заявлением, в котором указано, что оспариваемое Постановление противоречит Закону РФ от 21 января 1993 г. N 4328-1 «О дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполнявшим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах», так как возлагает на воинскую часть обязанность по выплате указанной денежной компенсации всем военнослужащим, выполнявшим специальные задачи на территории Северо-Кавказского региона, тогда как ст. 5 приведенного Закона прямо определяет, что право на получение денежной компенсации взамен непредоставленных путевок в лечебно-оздоровительные учреждения имеют только военнослужащие, выполнявшие задачи в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера на территории Чеченской Республики и на непосредственно прилегающих к ней территориях Северного Кавказа, отнесенных к зоне вооруженного конфликта.

Далее указывалось, что Постановлением Правительства РФ от 26 декабря 2001 г. N 896 «О зонах вооруженных конфликтов» к выполнению задач в зоне вооруженного конфликта постановлено относить их выполнение на всей территории Чеченской Республики в период с декабря 1994 г. по декабрь 1996 г.

Заявители же выполняли специальные задачи (обслуживание авиационной техники) по проведению контртеррористической операции на территории, непосредственно прилегающей к Чеченской Республике (г. Буденовск и г. Моздок), но не являющейся зоной вооруженного конфликта, следовательно, на них указанные льготы не распространяются.

Льготы этим лицам, по мнению представителя воинской части, установлены Федеральным законом от 25 июля 1998 г. N 130 «О борьбе с терроризмом» и Постановлением Правительства РФ от 22 января 1997 г. N 58, в которые оспариваемая льгота по санаторно-курортному обеспечению не входит.

В заявлении также указано, что преамбула оспариваемого Постановления не содержит указания на основания его принятия, данное Постановление не обеспечено финансированием, поскольку его действие приостановлено на 2002 г. Постановлением Правительства РФ от 24 августа 2002 г. N 630 и целевое финансирование по статье расходов, предназначенных на выплату компенсации, в настоящий момент не производится.

Противоречит данное Постановление и Федеральному закону «О ветеранах», который не содержит указанных льгот. Военная коллегия Верховного Суда нашла заявление не подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

Правовые основы и порядок введения на территории Российской Федерации чрезвычайного положения определены в Российской Федерации Федеральным конституционным законом от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении».

Социально-правовые гарантии защиты военнослужащих, проходящих военную службу на территориях стран Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполняющих задачи в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах, установлены Законом Российской Федерации от 21 января 1993 г. N 4328-1.

Статьей 5 указанного Закона установлено, что военнослужащим, выполнявшим задачи в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера на территории Чеченской Республики и на непосредственно прилегающих к ней территориях Северного Кавказа, отнесенных к зоне вооруженного конфликта, наряду с гарантиями и компенсациями, предусмотренными настоящим Законом, предоставляется целый ряд льгот, в том числе при наличии медицинских показаний этим лицам в первоочередном порядке предоставляются путевки в лечебно-оздоровительные учреждения соответствующих федеральных органов исполнительной власти или денежная компенсация в размере стоимости путевки.

Федеральным законом от 16 мая 1995 г. N 75-ФЗ «О распространении действия Закона Российской Федерации «О дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполнявшим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах» на военнослужащих, а также лиц рядового и начальствующего состава, курсантов и слушателей учебных заведений Министерства внутренних дел Российской Федерации, выполняющих и выполнявших задачи в условиях вооруженного конфликта в Чеченской Республике» действие рассматриваемого Закона распространено на военнослужащих, а также лиц рядового и начальствующего состава, курсантов и слушателей учебных заведений Министерства внутренних дел Российской Федерации, выполняющих и выполнявших задачи в условиях вооруженного конфликта в Чеченской Республике, а Правительству РФ предписано определить зону вооруженного конфликта в Чеченской Республике, время выполнения задач в этой зоне и порядок предоставления им дополнительных гарантий и компенсаций.

Во исполнение указанного Федерального закона Правительство Российской Федерации приняло Постановление от 11 декабря 1995 г. N 1210, согласно которому к зоне, на которую распространяется действие Закона Российской Федерации N 75-ФЗ, отнесена вся территория Чеченской Республики, а Министерству обороны Российской Федерации, Министерству внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службе безопасности Российской Федерации и Федеральной пограничной службе Российской Федерации с учетом предложений других федеральных органов исполнительной власти, в которых законом предусмотрена военная служба, предоставлено право относить совместными решениями к зоне вооруженного конфликта отдельные местности, прилегающие к территории Чеченской Республики, при возникновении в этих местностях вооруженных конфликтов.

Вместе с тем в целях упорядочения предоставления гарантий и компенсаций, предусмотренных названным Законом, Правительством РФ принято Постановление от 26 декабря 2001 г. N 896 «О зонах вооруженных конфликтов», которым признано утратившим силу ранее принятое Постановление от 11 декабря 1995 г. N 1210 и в соответствии с которым к выполнению задач в зоне вооруженного конфликта отнесено выполнение задач на территориях Республики Северная Осетия — Алания и Республики Ингушетия в октябре — ноябре 1992 г. и на всей территории Чеченской Республики в период с декабря 1994 г. по декабрь 1996 г.

Правовые и организационные основы борьбы с терроризмом в Российской Федерации, а также основы правовой и социальной защиты лиц, участвующих в борьбе с терроризмом, установлены Федеральным законом от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» и Постановлением Правительства РФ от 22 января 1997 г.

Как верно указано в заявлении представителя воинской части, эти нормативные акты не устанавливают для лиц, привлекаемых к выполнению специальных задач, связанных с проведением мероприятий по борьбе с терроризмом, права на первоочередное получение путевок в лечебно-оздоровительные учреждения и получение соответствующей компенсации.

Положение о предоставлении путевок в лечебно-оздоровительные учреждения военнослужащим, сотрудникам органов внутренних дел, Государственной противопожарной службы и сотрудникам уголовно-исполнительной системы, выполняющим (выполнявшим) задачи по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Северо-Кавказского региона, и членам их семей утверждено Постановлением Правительства Российской Федерации от 25 февраля 2000 г. N 160.

Действительно, в указанном Постановлении нет указания на то, что оно принято в развитие Закона N 4328-1. Вместе с тем отсутствие названного указания само по себе основанием для признания оспариваемого нормативного акта незаконным не является.

Не может являться таким основанием и тот факт, что действие оспариваемого Постановления в части выплаты денежной компенсации в 2002 — 2003 гг. приостановлено на основании постановлений Правительства РФ от 24 августа 2002 г. N 630 и от 14 октября 2003 г. N 625.

Анализ норм рассматриваемого Постановления позволяет прийти к выводу о том, что оно распространяется и на лиц, выполняющих задачи в условиях чрезвычайного положения и вооруженных конфликтов, поскольку для данной категории граждан рассматриваемая льгота прямо установлена Законом N 4328-1.

Вместе с тем толкование применения оспариваемого Постановления и распространение его действия, если оно даже имеет место в судебной практике, на более широкий круг лиц, чем тот, который установлен Законом Российской Федерации N 4328-1, в том числе и на лиц, привлекаемых к выполнению специальных задач, связанных с проведением мероприятий по борьбе с терроризмом, не может служить основанием для признания его незаконным в связи с нижеследующим.

В соответствии со ст. 115 Конституции Российской Федерации Правительство РФ на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение.

Статьей 16 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» от 17 декабря 1997 г. N 2-ФКЗ к полномочиям Правительства Российской Федерации в социальной сфере отнесено принятие мер по реализации прав граждан на охрану здоровья, по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия.

На основании п. 9 ст. 13 Федерального закона «О статусе военнослужащих» от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ Правительством Российской Федерации могут устанавливаться надбавки и дополнительные выплаты военнослужащим, которые не предусмотрены настоящим Законом.

Таким образом, Правительство Российской Федерации в рамках указанной конституционной нормы, Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» и Федерального закона «О статусе военнослужащих», принимая соответствующее Постановление и определяя круг лиц, на которых распространяется указанная льгота, действовало в пределах своих полномочий и компетенции, установленной Законом.

Заявление с ходатайством признать не подлежащим применению абзац 1 пункта 7 Положения о денежном и материальном обеспечении личного состава, направляемого Министерством обороны СССР, Комитетом государственной безопасности и Министерством внутренних дел СССР за границу для оказания технической помощи и выполнения иных обязанностей, оставлено без удовлетворения.

Решение Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2004 г. N ВКПИ03-107 по заявлению Ц.

Постановлением Совета Министров СССР от 17 февраля 1988 г. N 223-57 утверждено Положение о денежном и материальном обеспечении личного состава, направляемого Министерством обороны СССР, Комитетом государственной безопасности и Министерством внутренних дел СССР за границу для оказания технической помощи и выполнения иных обязанностей.

Абзацем 1 пункта 7 названного Положения установлено, что военнослужащим (кроме военнослужащих срочной службы), лицам рядового и начальствующего состава органов внутренних дел, рабочим и служащим, направляемым за границу на один год и более, выплачивается подъемное пособие в советских рублях в размере месячного оклада (тарифной ставки), получаемого в СССР по основной штатной должности перед направлением за границу, а лицам офицерского состава и начальствующего состава органов внутренних дел, прапорщикам и мичманам — также оклада по воинскому (специальному) званию. При этом для лиц офицерского состава в расчет принимается оклад по должности вместе с прибавкой взамен продовольственного пайка.

В заявлении Ц. отмечал, что приведенная правовая норма ограничивает размер подъемного пособия одним окладом месячного содержания, а также устанавливает дополнительные условия его выплаты перед направлением военнослужащего за границу, и потому противоречит п. 3 ст. 13 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» и затрагивает его права и законные интересы в получении пособия военнослужащего, убывшего к новому месту военной службы на территорию иностранного государства.

Кроме того, по мнению заявителя Положение, норма которого оспаривается, не содержит сведений, составляющих государственную тайну или сведения конфиденциального характера, однако официально не было опубликовано для всеобщего сведения и в соответствии с ч. 3 ст. 15 Конституции Российской Федерации, п. 1 Указа Президента РФ от 23 мая 1996 г. N 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти» не должно применяться.

Поэтому заявитель просит признать эту норму незаконной и не действующей с момента вступления в силу Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», то есть с 1 января 1998 г.

Верховный Суд Российской Федерации нашел заявление Ц. не подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

Согласно исследованным в судебном заседании документам Ц. временно проходил военную службу в российском воинском контингенте в Боснии и Герцеговине в период с 12 февраля по 30 октября 2001 г.

В силу ч. 4 ст. 12 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» особенности обеспечения денежным довольствием отдельных категорий военнослужащих определяются отдельными федеральными конституционными законами, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Направление воинских формирований Вооруженных Сил РФ для участия в миротворческой операции многонациональных сил в рамках выполнения Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине осуществлено решением Президента РФ на основании Постановления Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 5 января 1996 г. N 772-1.

Пунктом 3 Указа Президента РФ от 21 декабря 1998 г. N 1615 «О продлении срока использования контингента Вооруженных Сил Российской Федерации в миротворческой операции многонациональных сил по стабилизации в рамках выполнения Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине» Правительству РФ поручено осуществлять в установленном порядке финансирование расходов, связанных с участием российского воинского контингента в миротворческой операции многонациональных сил по стабилизации в рамках выполнения Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине от 14 декабря 1995 г., в рублях и иностранной валюте, предусмотрев материальное обеспечение и денежное довольствие военнослужащих российского воинского контингента, включая дополнительные гарантии и выплату компенсаций, в том числе членам их семей, в соответствии с федеральными законами.

Во исполнение данного Указа Президента РФ Правительством РФ принят ряд постановлений: от 3 апреля 1996 г. N 402, от 3 июля 1997 г. N 797, от 28 декабря 1998 г. N 1565, от 26 июля 2001 г. N 553, которыми установлено материальное и денежное обеспечение этого контингента военнослужащих Вооруженных Сил РФ. Причем в каждом из этих постановлений указано, что материальное и денежное обеспечение военнослужащих Вооруженных Сил РФ, направленных для участия в миротворческой операции многонациональных сил по стабилизации в рамках выполнения Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине, осуществляется в порядке, применяемом в отношении военных специалистов, направленных за границу Министерством обороны Российской Федерации для оказания технического содействия и другой помощи.

Поскольку Президент Российской Федерации поручил Правительству Российской Федерации предусмотреть материальное обеспечение и денежное довольствие военнослужащих российского воинского контингента, направленного для участия в миротворческой операции многонациональных сил по стабилизации в рамках выполнения Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине от 14 декабря 1995 г., Правительство Российской Федерации, устанавливая такое обеспечение, вправе было распространить на него действие Постановления Совета Министров СССР от 17 февраля 1988 г. N 223-57.

Утверждение Ц. о несоответствии абз. 1 п. 7 Постановления Совета Министров СССР от 17 февраля 1988 г. N 223-57 Федеральному закону «О статусе военнослужащих» от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ, поскольку в нем не предусмотрена выплата при переезде к новому месту военной службы за пределы территории Российской Федерации подъемного пособия в размере двух окладов денежного содержания, а также имеется дополнительное по сравнению с Федеральным законом условие выплаты — прохождение военной службы за границей один год и более, не может быть признано состоятельным, поскольку Правительство Российской Федерации, как об этом указано выше, в пределах своей компетенции, определяя нормы и порядок выплаты денежного довольствия военнослужащим российского воинского контингента, а также устанавливая им дополнительные гарантии и компенсации, в том числе и членам их семей, применило иной принцип их материального и денежного обеспечения, который нисколько не ухудшил их положение.

Что касается утверждения Ц. о том, что Положение, норма которого оспаривается, не содержит сведений, составляющих государственную тайну, или сведений конфиденциального характера, однако официально не было опубликовано для всеобщего сведения в соответствии с ч. 3 ст. 15 Конституции Российской Федерации, п. 1 Указа Президента Российской Федерации «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти» от 23 мая 1996 г. N 763, то оно также несостоятельно, так как действующим на момент издания этого акта Постановлением Совета Министров СССР «О порядке опубликования и вступления в силу постановлений и распоряжений Правительства СССР» от 20 марта 1959 г. N 239 обязательное опубликование нормативных правовых актов Правительства СССР, касающихся прав и свобод граждан, не предусматривалось.

В силу ст. 1 Закона РСФСР «О действии актов органов Союза ССР на территории РСФСР» от 24 октября 1990 г. акты Совета Министров СССР, принятые в пределах полномочий, переданных Российской Федерацией Союзу ССР в соответствии с Декларацией о государственном суверенитете РСФСР и постановлением Съезда народных депутатов РСФСР «О разграничении функций управления организациями на территории РСФСР», действуют на территории РСФСР непосредственно.

Согласно п. 2 Заключительных и переходных положений Конституции Российской Федерации законы и другие правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации.

Поэтому данный акт Правительства СССР подлежит применению в части, не противоречащей законодательству Российской Федерации.

Поскольку приведенные выше данные свидетельствуют, что Правительство Российской Федерации, определяя нормы и порядок выплаты денежного довольствия российскому воинскому контингенту, участвующему в миротворческой операции в Боснии и Герцеговине, а также устанавливая им дополнительные гарантии и компенсации, в том числе и членам их семей, всесторонне подошло к решению этих вопросов, никаких оснований считать, что права указанной категории военнослужащих, касающиеся материального обеспечения, были нарушены, не имеется, в связи с чем заявление Ц. о признании нормы оспариваемого Положения, утвержденного постановлением Совета Министров СССР, не соответствующей действующему законодательству удовлетворению не подлежит.

Определение по гражданскому делу

Месячные оклады по воинской должности выплачиваются в соответствии с тарифным разрядом по этой должности и не зависят от воинского звания военнослужащего.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 26 февраля 2004 г. N 2Н-13/4 по заявлению Ч.

Старший мичман Ч. 30 ноября 2001 г. был назначен на должность старшего инспектора-ревизора финансовой инспекции, для которой штатом предусмотрено воинское звание «майор». Ч. установили 9-й тарифный разряд, хотя названной должности соответствовал 10-й тарифный разряд, а с 1 июля 2002 г. — 18-й тарифный разряд.

Полагая, что ему необходимо выплачивать денежное довольствие в соответствии с тарифным разрядом согласно занимаемой им должности, Ч. обратился с жалобой в суд, в которой просил обязать командира воинской части и его помощника по финансово-экономической работе произвести соответствующий расчет и выплатить ему соответствующее денежное довольствие в полном объеме.

Решением Гаджиевского гарнизонного военного суда, оставленным без изменения Северным флотским военным судом, в удовлетворении требований Ч. отказано.

Президиум Северного флотского военного суда 20 октября 2003 г. состоявшиеся по делу судебные постановления в связи с существенным нарушением норм материального права частично отменил и принял по делу новое решение, которым обязал указанных должностных лиц с 1 июля 2002 г. произвести Ч. соответствующий перерасчет денежного довольствия, исходя из месячного оклада согласно занимаемой Ч. должности старшего инспектора-ревизора по 18-му тарифному разряду, применив к сумме задолженности сводный индекс потребительских цен, рассчитанный государственными органами статистики по Мурманской области на день фактической выплаты.

В обоснование принятого решения Президиум Северного флотского военного суда указал, что согласно п. 1 Приказа Министра обороны N 245 от 28 июня 2002 г. военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, с 1 июля 2002 г. выплачиваются месячные оклады в соответствии с занимаемыми должностями, размер которых зависит исключительно от тарифного разряда по этой должности и не связан с имеющимся у военнослужащего воинским званием.

Вместе с тем Президиум констатировал, что нормы действовавшего ранее Положения о денежном довольствии военнослужащих Советской Армии и Военно-Морского Флота (пункт 32), введенного в действие Приказом Министра обороны СССР от 14 августа 1978 г. (с последующими изменениями этого пункта), вошли в противоречие с положениями Приказа Министра обороны РФ N 245 от 28 июня 2002 г., но лишь с 1 июля 2002 г.

Военная коллегия нашла, что состоявшиеся по делу судебные постановления, в части отказа в удовлетворении требований Ч. о выплате ему денежного довольствия по 10-му тарифному разряду, подлежат отмене по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, применяемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

Статья 37 Конституции Российской Федерации гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина, в том числе и право на вознаграждение за труд без какой-либо дискриминации.

Частью 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации запрещены любые формы ограничения граждан, в том числе по признакам социальной принадлежности.

Кроме того, п. 32 Положения о денежном довольствии военнослужащих Советской Армии и Военно-Морского Флота (с последующими изменениями этого пункта) решением Верховного Суда Российской Федерации от 8 ноября 2001 г. признан незаконным и недействующим с момента вступления в силу Федерального закона «О статусе военнослужащих» — с 1 января 1998 г.

Таким образом, указанная норма Положения, носящая дискриминационный характер, не подлежала применению при рассмотрении гражданского дела по жалобе Ч.

Принимая во внимание, что по делу не требовались собирание и дополнительная проверка доказательств, обстоятельства дела установлены полно и правильно, но судами допущена ошибка в применении норм материального права, Военная коллегия вынесла новое решение об удовлетворении требований Ч. о выплате ему с 11 декабря 2001 г. по 1 июля 2002 г. соответствующего перерасчета согласно 10-му тарифному разряду, который ему надлежало установить по воинской должности старшего инспектора-ревизора финансовой инспекции войсковой части 90419 с 11 декабря 2001 г.

Определения по уголовным делам

Начальник медицинского пункта — врач воинской части признан должностным лицом, несущим уголовную ответственность за получение взятки и превышение должностных полномочий.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 17 февраля 2004 г. N 1-03/04 по уголовному делу П.

П., являясь начальником медицинского пункта — врачом воинской части, в течение 2002 г., используя свое служебное положение, из корыстной заинтересованности неоднократно лично и через посредников получал взятки за совершение незаконных действий в пользу военнослужащих по призыву. В частности, П. получил от рядового Г. 500 долларов США, от рядового Ч. и его отца — 25 тысяч рублей, от матери рядового М. — 15 тысяч рублей, от отца рядового Б. — 1000 долларов США за создание видимости их болезненного состояния и предоставление им фиктивных свидетельств о болезни, на основании которых они признаны негодными к военной службе и уволены из Вооруженных Сил Российской Федерации.

Указанные действия П. явно выходили за пределы его полномочий и повлекли существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства. Кроме того, своими действиями П. организовал уклонение рядового Ч.

Защитник осужденного в кассационной жалобе утверждал, что в силу занимаемой должности П. не имел права увольнять с военной службы военнослужащих и это обстоятельство свидетельствует об отсутствии в его действиях признаков составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 286 и 290 УК РФ. Необоснованно, по мнению защитника, и обвинение П. в организации и пособничестве в уклонении военнослужащих от исполнения обязанностей военной службы, поскольку в приговорах, которыми осуждены Ч. и Г., фамилия П. не упоминается. Военная коллегия нашла, что П. обоснованно осужден Московским окружным военным судом за получение взятки за незаконные действия, организацию и пособничество в уклонении военнослужащих от исполнения обязанностей военной службы и за действия, явно выходящие за пределы его полномочий, повлекшие существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства.

Судом достоверно установлено, что досрочное увольнение военнослужащих по призыву рядовых Г., Ч., Б. и М. произошло в результате незаконных действий должностного лица — начальника медицинского пункта воинской части капитана П., предоставившего оформленные в отношении каждого из указанных лиц заведомо фиктивные свидетельства о болезни с заключением военно-врачебной комиссии об их ограниченной годности к военной службе. Совершение этих действий стало возможно лишь в силу занимаемой им должности и его функциональных обязанностей, которые позволили обеспечить своими действиями условия, необходимые для незаконного освобождения от службы данных военнослужащих.

При этом П., являясь должностным лицом, совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий, повлекшие существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, поэтому содеянное им суд обоснованно квалифицировал по ст. ст. 286 и 290 УК РФ.

Вопреки доводам защитника, на законность и обоснованность приговора не влияет то обстоятельство, что П. не принимал непосредственное участие в подготовке и написании приказов о досрочном увольнении указанных выше военнослужащих с военной службы, поскольку эти действия не входят и не могли входить в круг его должностных обязанностей.

Постановленные Московским гарнизонным военным судом в отношении Ч. и Г. приговоры не свидетельствуют об отсутствии в действиях П. составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 33 и ч. 2 ст. 339 УК РФ и ч. 5 ст. 33 и ч. 2 ст. 339 УК РФ, а, наоборот, в соответствии со ст. 90 УПК РФ, имеют для настоящего дела преюдициальное значение. К тому же, вопреки утверждению в жалобе защитника, ссылка в приговоре в отношении Ч. на фамилию П. имеется.

Условное осуждение не учитывается при признании рецидива преступлений, если оно не отменялось и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 3 февраля 2004 г. N 5-02/03 по уголовному делу С. и др.

С. и М., осужденные к лишению свободы условно, в период испытательного срока совершили преступление, предусмотренное подп. «б» и «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Постановляя приговор, Балтийский флотский военный суд учел как отягчающее наказание обстоятельство рецидив преступлений.

Исключая это отягчающее обстоятельство, Военная коллегия исходила из п. «в» ч. 4 ст. 18 УК РФ (в редакции Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ), согласно которому при признании рецидива преступлений не учитываются судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным, если оно не отменялось и лица, в данном случае С. и М., не направлялись для отбывания наказания в места лишения свободы.

Переквалификация формы хищения чужого имущества с растраты на присвоение признана выходом за пределы предъявленного обвинения.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 19 февраля 2004 г. N 3-74/03 по уголовному делу Д.

Областной военный комиссар полковник Д. признан Приволжским окружным военным судом виновным, наряду с другими преступлениями, в хищении с использованием служебного положения 15 тысяч рублей путем присвоения.

Между тем, по выводам органов предварительного следствия, это хищение совершено путем растраты.

Имея приговор, Военная коллегия указала: «Приведенными доказательствами вина Д. в хищении вверенного ему чужого имущества, совершенном им с использованием своего служебного положения, в судебном заседании доказана, и его преступные действия по п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ квалифицированы правильно.

Вместе с тем, правильно установив, что Д. совершил хищение с использованием служебного положения, для чего вначале принял меры к противоправному изъятию государственного имущества, а затем обратил его в свою пользу, суд в то же время не вправе был самостоятельно изменять вмененную Д. органами предварительного следствия форму хищения денег в виде растраты на присвоение, которая представляет собой более тяжкое обвинение, в связи с чем приговор в этой части подлежит изменению».

Судья вправе изменить меру пресечения на заключение под стражу в ходе предварительного слушания, если об этом ходатайствует прокурор.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2004 г. N 1-0056/03 по уголовному делу Т.

Органами предварительного следствия Т. обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 285, ч. 3, 283, ч. 1, и 222, ч. 1, УК РФ.

1 декабря 2003 г. по ходатайству подсудимого Т. судья Московского окружного военного суда провел предварительное слушание, по итогам которого назначил закрытое судебное заседание, о чем вынес соответствующее постановление.

Этим же постановлением по ходатайству прокурора ранее избранная Т. мера пресечения — подписка о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу.

В кассационных жалобах Т. и его защитники выражали несогласие с постановлением судьи о назначении судебного заседания в части изменения Т. меры пресечения.

При этом Т. считал, что п. 6 ч. 2 ст. 231 УПК РФ и ч. 3 этой же статьи запрещает судье в постановлении о назначении судебного заседания одновременно разрешать вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.

Этот вопрос, по мнению подсудимого, мог быть решен вынесением отдельного постановления об избрании меры пресечения и только в случае возвращения уголовного дела прокурору.

Т. также просил учесть, что 19 декабря 2003 г. Дмитровским городским судом Московской области отказано в продлении срока содержания его под стражей, под которой он находился по подозрению в совершении другого преступления. В связи с этим Т. считал, что его арест в Московской области не мог являться основанием для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу по делу, находившемуся в производстве Московского окружного военного суда.

Адвокаты Т. полагали, что судья не имел права рассматривать вопрос об изменении их подзащитному меры пресечения, так как этот вопрос не входит в перечень оснований для проведения предварительного слушания, установленный ст. 229 УПК РФ.

Кроме того, они указывали в жалобе, что в соответствии с ч. 3 ст. 110 УПК РФ мера пресечения, избранная в ходе досудебного производства прокурором, может быть отменена или изменена только с согласия вышестоящего прокурора. Что касается ходатайства прокурора об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, заявленного им в ходе предварительного слушания, то оно не могло быть принято во внимание, поскольку не было согласовано с Главным военным прокурором или его заместителем и рассмотрено в окружном военном суде, а не гарнизонном, как того требует п. 10 ч. 1 ст. 448 и ст. 450 УПК РФ.

Адвокаты также считали, что судья при рассмотрении вопроса об изменении меры пресечения действующему адвокату нарушил принцип подсудности и требования гл. 52 УПК РФ, предусматривающей особый порядок производства дел в отношении адвокатов.

По мнению Т. и его защитников, помимо процессуальных нарушений, допущенных при принятии решения об изменении меры пресечения, судьей не учтены и фактические обстоятельства дела, в частности то, что постоянное место жительства Т. не покидал, а его выезды за пределы Москвы были обусловлены профессиональной адвокатской деятельностью. При этом какой-либо преступной деятельностью он не занимался, от суда не скрывался и осуществлению правосудия не препятствовал. Что касается имеющихся в материалах дела приглашений в Великобританию, то их нельзя расценивать как основание для изменения их подзащитному меры пресечения.

Военная коллегия нашла постановление судьи Московского окружного военного суда от 1 декабря 2003 г. о назначении судебного заседания по итогам предварительного слушания и об изменении Т. меры пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на заключение под стражу обоснованным.

Предварительное слушание по делу проведено по ходатайству обвиняемого Т. и в соответствии с требованиями гл. 34 УПК РФ, а постановление отвечает требованиям ст. ст. 227, ч. 2, 236, ч. 3, указанного Кодекса.

Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену или изменение постановления, судом не допущено.

Доводы о том, что ранее избранную меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении Т. не нарушал, не соответствуют действительности.

Как видно из представленных материалов, 24 марта 2003 г. в отношении Т. ранее избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Однако он нарушил письменное обязательство без разрешения соответствующих органов не покидать постоянное или временное место жительства, выехал за пределы города Москвы в Московскую область, где 22 октября 2003 г. был задержан по подозрению в совершении другого преступления, предусмотренного ст. 222, ч. 1, УК РФ.

Вопреки утверждению Т., в этот же день по данному факту следственным управлением при УВД Дмитровского района возбуждено уголовное дело и 31 октября 2003 г. по нему он привлечен в качестве обвиняемого по ст. 222, ч. 1, УК РФ. В связи с этим 24 октября 2003 г. Дмитровским городским судом Т. была избрана мера пресечения — заключение под стражу.

На момент проведения предварительного слушания 1 декабря 2003 г. в Московском окружном военном суде и назначения судебного заседания уголовное дело в установленном законом порядке не прекращалось.

Учитывая, что Т. обвинялся в совершении нескольких преступлений, одно из которых отнесено законом к категории тяжких, у судьи Московского окружного военного суда имелись все основания полагать, что Т. может скрыться от суда или воспрепятствовать производству по данному уголовному делу.

Эти обстоятельства, в соответствии со ст. 110 УПК РФ, уже сами по себе являлись основанием для изменения меры пресечения на более строгую.

Что касается постановления судьи Дмитровского городского суда Московской области от 19 декабря 2003 г., то оно вынесено после принятия судьей Московского окружного военного суда решения о заключении Т. под стражу. К тому же основанием к вынесению такого решения послужило не отсутствие доказательств его виновности в совершении преступления, предусмотренного ст. 222, ч. 1, УК РФ, а его нахождение в следственном изоляторе города Москвы по постановлению судьи Московского окружного военного суда о заключении под стражу по другому уголовному делу и отсутствие у него возможности скрыться и воспрепятствовать установлению истины, о чем прямо сказано в постановлении судьи Дмитровского городского суда Московской области от 19 декабря 2003 г.

Порядок изменения в отношении Т. меры пресечения судом не нарушен.

В соответствии с п. 1 ст. 450 УПК РФ после возбуждения уголовного дела следственные и иные процессуальные действия в отношении адвоката производятся в общем порядке. Поэтому ссылка в кассационных жалобах адвокатов на то обстоятельство, что их подзащитный является действующим адвокатом, в отношении которого предусмотрен особый порядок производства по делу, является беспредметной.

Что касается ходатайства государственного обвинителя в ходе предварительного слушания по делу Т. об изменении Т. меры пресечения, то оно заявлено им с соблюдением требований ст. ст. 234, ч. 1, 236, ч. 3, и 271 УПК РФ в пределах предоставленных ему полномочий и в установленном порядке.

При этом решение по этому ходатайству правильно принято судьей окружного военного суда в соответствии с ч. 10 ст. 108 УПК РФ, поскольку именно он рассматривал дело по существу в качестве суда первой инстанции, и только ему принадлежало право рассмотрения заявленных по делу ходатайств.

Вынесение судьей одного постановления, в котором судья одновременно принял решение о назначении судебного заседания и изменении в отношении Т. меры пресечения, а не двух, о чем указывается в кассационных жалобах, не может рассматриваться как существенное нарушение уголовно-исполнительного закона, влекущее безусловную отмену судебного решения, поскольку не указано в качестве оснований в ст. 381 УПК РФ.

Данные о личности Т. и его семейное положение были известны судье при проведении предварительного слушания и принятии решения об изменении меры пресечения.

При таких обстоятельствах Военная коллегия не усмотрела оснований для отмены либо изменения постановления судьи Московского окружного военного суда от 1 декабря 2003 г.

По смыслу ч. 2 ст. 255 УПК РФ, в случае обжалования приговора период после вынесения приговора до рассмотрения дела в кассационном порядке не входит в шестимесячный срок содержания подсудимого под стражей.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 2 февраля 2004 г. N 5-30/03 по уголовному делу Ж.

Согласно обвинительному заключению, Ж. во время выполнения служебного задания в составе разведгруппы 1 октября 2001 г. в Ножай-Юртовском районе Чеченской Республики под воздействием воспоминаний об убийстве друга и о виденных зверствах боевиков расстрелял из автомата задержанных группой О. и Б. и отрезал им ушные раковины.

Органами предварительного следствия Ж. избрана мера пресечения — заключение под стражу.

Уголовное дело с обвинительным заключением поступило в Северо-Кавказский окружной военный суд 16 августа 2002 г., и 20 сентября того же года в отношении Ж. вынесен обвинительный приговор, то есть в период нахождения дела в суде до постановления приговора он содержался под стражей один месяц и 4 дня.

24 июня 2003 г. Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации приговор был отменен в кассационном порядке с направлением дела на новое рассмотрение в тот же суд, при этом мера пресечения оставлена без изменения.

В ходе судебного разбирательства 25 сентября и 16 декабря 2003 г. мера пресечения — заключение под стражу также оставлена без изменения.

В кассационной жалобе Ж. считал незаконным его содержание под стражей, поскольку с момента поступления уголовного дела в суд истекло 17 месяцев, однако вопрос о продлении срока его содержания под стражей по истечении шести месяцев не рассматривался и названный срок не продлевался.

В судебных решениях от 25 сентября и 16 декабря 2003 г. указано лишь об отказе в удовлетворении ходатайств об освобождении его из-под стражи без определения конкретного срока содержания под стражей по истечении шести месяцев.

Военная коллегия нашла, что вывод суда о законности и обоснованности содержания под стражей в качестве меры пресечения Ж., вопреки его доводам, не противоречит требованиям закона, поскольку он вытекает из обвинения в совершении особо тяжкого преступления, его последствий и других обстоятельств, исследованных и оцененных судом первой инстанции в постановлении.

Как видно из протоколов судебных заседаний и судебных решений, суд в ходе разбирательства уголовного дела неоднократно рассматривал ходатайства об изменении меры пресечения и правомерно не усмотрел оснований для их удовлетворения.

Ссылку Ж. на то, что он незаконно содержался под стражей семнадцать месяцев после поступления дела в суд, также нельзя признать состоятельной, так как, по смыслу ч. 2 ст. 255 УПК РФ, в случае обжалования приговора период после вынесения приговора до рассмотрения в кассационном порядке в шестимесячный срок содержания подсудимого под стражей не входит.

После отмены приговора судом кассационной инстанции 26 июня 2003 г. окружной военный суд дважды рассматривал вопрос о законности содержания Ж. под стражей, и каждый раз мера пресечения оставалась без изменения.

То, что в судебных решениях не указан конкретный предельный срок содержания под стражей после вынесения названных решений, нельзя признать существенным нарушением уголовно-процессуального закона и прав подсудимого, влекущим безусловное освобождение Ж. из-под стражи.

——————————————————————