(Аксенов С. Г.) («История государства и права», 2006, N 3)
МЕРЫ БОРЬБЫ С ПОЖАРАМИ НА РУСИ В IX — XIV ВЕКАХ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)
С. Г. АКСЕНОВ
Аксенов С. Г., ученый секретарь УЮИ МВД России.
Анализируются проблемы, связанные с мерами борьбы с пожарами на различных этапах исторического развития русских земель. Рассматриваются проблемы деятельности силовых структур по борьбе с пожарами в IX — XIV веках. Исследуется законодательство по наказанию за нарушение мер пожарной безопасности. С древнейших времен у многих народов мира почетное место отводилось культу огня. Ему поклонялись, его воспевали в песнях и легендах. Почему это происходило, почему огонь, с которым мы теперь нередко боремся, находился тогда на такой высокой ступени поклонения? Ответ один — огонь был не просто источником тепла и света, он приносил неисчислимые потери и бедствия. Древние люди видели разрушающую силу огня и не знали, как противодействовать ему. В честь огня сооружались храмы, и одного из древних богов почитали как бога огня. Так, Б. А. Рыбаков упоминал о культе Сварожича (бога огня) под овином, где зажигался огонь для просушки снопов. Оберегая снопы от уничтожения огнем, славяне бросали в него необмолоченный сноп ржи как жертву огню <*>. Н. М. Карамзин писал: «Славяне в VI веке поклоняются Творцу молнии, Богу вселенныя. Величественное зрелище грозы, когда небо пылает и невидимая рука бросает, кажется, с его свода быстрые огни на землю» <**>. ——————————— <*> См.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. С. 34. <**> Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1 / Под ред. А. Н. Сахарова. М.: Наука, 1989. С. 76.
Большое количество пожаров происходило в Древнерусском государстве, начало образования которого, как известно, относится к IX столетию. В это время в процессе распада первобытно-общинного строя зарождались феодальные отношения. Формирование феодального общества происходило в обстановке острой классовой схватки, где огонь выступал как важное средство борьбы между феодалами, холопами и смердами. Появляются и первые законодательные акты, связанные с противопожарными мерами. В законодательстве Киевской Руси основное место занимали акты княжеской власти, которые отражали потребности развития общественного строя. В. О. Ключевский писал, что «жизнь древнейшей Руси полно и верно отразилась в древнейших памятниках русского права» <*>. Н. И. Карамзин утверждал, что «законы суть дополнения летописей» <**>. ——————————— <*> Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 1: Курс русской истории. Ч. 1 / Под ред. В. Л. Янина. М.: Мысль, 1987. С. 214. <**> Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. II — III / Под ред. А. Н. Сахарова. М.: Наука, 1991. С. 40.
Одним из важнейших законодательных памятников Древнерусского государства, связанных с наказанием обывателей за неправомерное использование огня, являлась Русская Правда. Наряду с Русской Правдой следует назвать и княжеские уставы. Русская Правда и некоторые другие уставы были известны в нескольких редакциях. Правда Ярослава и Правда Ярославичей создавались князьями, законодательной властью, а переписчик затем объединил эти законы в один документ, который мы называем Краткой редакцией Русской Правды. Правда Ярославичей представляла собой отдельный от Правды Ярослава законодательный акт, принятый князьями Изяславом, Святославом и Всеволодом вместе с боярами. В этом законе значительно сильнее, чем в Правде Ярослава, выступала правотворческая деятельность князей, изменявшая традиционные нормы уголовного и процессуального права в интересах феодальных земельных собственников. Так, ст. 32 (по академическому списку) гласила: «А въ княже борти 3 гривне, любо пожгуть любо изудруть» <*>. ——————————— <*> Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 79; Русская Правда // Российское законодательство X — XX вв. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 48.
Статья устанавливала штраф за порчу княжеской борти и ярко подчеркивала особую охрану законодателем княжеского имущества. Что касалось Пространной редакции Русской Правды, то она представляла собой свод более развитого феодального права, в котором нашли свое отражение нормы уголовного и гражданского права и процесса. В частности, ст. 83 гласила: «Аже зажьжеть (зажгуть) гумно, то на потокъ и на грабежъ (грабежь) домъ его, переби пагубу исплатившаю (исплатившю), а въ проце князю поточити (источити) и; тако же аже кто дворъ зажьжеть» <1>. По мнению А. А. Зимина, эта статья стояла в ряду других статей Русской Правды, устанавливавших за поджог высшую кару — «поток» и «разграбление» <2>. В. О. Ключевский отмечал, что за «тяжкое уголовное преступление, то есть за поджогъ преступникъ подвергался не въ определенной денежной пене въ пользу князя, а потере всего имущества съ лишениемъ свободы» <3>. Аналогично отражено в ст. 27 (по Толстовскому IV списку Сокращенной редакции): «Аще кто зажжетъ гумно, то на потокъ и на грабежъ домъ его, а въ первее пагуба исплативше; а кто дворъ зажжетъ, тако же; а въ проце князю поточити и…» <4>. ——————————— <1> Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 117; Русская Правда // Российское законодательство X — XX вв. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 70. <2> Следует отметить, что «поток» и «разграбление» — высший вид наказания, которого не знала Краткая редакция Русской Правды. «Поток» (от слова «поточити») и «разграбление», очевидно, продажа в рабство (позднее — заточение или ссылка) и конфискация всего имущества. См.: Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 141 — 142. <3> Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 1. Ч. 1: Курс русской истории / Под ред. В. Л. Янина. М.: Мысль, 1987. С. 247; Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. Изд. 5-е. М.: Императорский Московский университет, 1906. С. 44. <4> Памятники русского права. Вып. 1.: Памятники права Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; Сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 199.
Феодалы добивались принятия законодательством постановления, карающего «потокомъ» и «разграблениемъ» лиц, пытавшихся открыто выступать против них. Н. И. Костомаров полагал, что «независимо отъ платежа виры за некоторыя преступления, какъ напримеръ, за разбойничество и зажигательство, виновный подвергался потоку и разграблению — древнему народному способу наказания преступника» <*>. ——————————— <*> Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Вып. 1: X — XIV столетия. Отд. 1.: Господство дома Св. Владимира. СПб., 1873. С. 64.
Следовательно, за поджог хранилища собранного урожая — гумна или двора (т. е. основного комплекса хозяйственных или жилых построек, в который входили усадьба, дом, клеть с пристроями) виновный подвергался «потоку» и «разграблению». Таким образом, эта архаичная высшая мера наказания относилась только к преступлениям, которые ставили под угрозу саму возможность существования древнерусской семьи. Историки, прежде всего Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, С. В. Юшков и А. А. Зимин, утверждали мнение об официальном, светском происхождении Русской Правды и связывали ее возникновение с процессами феодального развития Древней Руси <*>. ——————————— <*> См.: Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. 406 с.; Тихомиров М. Н. Исследования о Русской Правде. Гл. 25. М. — Л., 1941. 495 с.; Юшков С. В. Русская Правда. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1950. 380 с.; Зимин А. А. Феодальная государственность и Русская Правда // Исторические записки. Т. 76. М., 1965. С. 120 — 126.
Конечно, древнерусское право не оставалось неизмененным. Об этом свидетельствовали новые законодательные памятники, самым значительным из которых был Устав князя Ярослава Мудрого «О церковных судах». В нем имелись нормы, знакомые по Русской Правде, — о поджоге гумна или двора. Так, ст. 13 Краткой редакции Устава гласила: «Аже кто зажжеть (зажьжеть) дворъ, или гумно, или что иное, епископу 100 гривенъ, а князь казнить» <*>. Появление здесь вышеизложенной статьи, предусматривавшей ответственность перед епископом за совершение поджога, могла указывать на то, что она была включена в Устав позже других статей. Тот факт, что ст. 13 Устава сформулирована аналогично ст. 83 Пространной редакции Русской Правды, — свидетельство получения церковного права участия в доходах от дел, связанных с поджогами. ——————————— <*> Устав князя Ярослава // Российское законодательство X — XX вв. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 169; Памятники Русского права. Вып. 1: Памятники Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 175.
Наряду со списками Краткой редакции иные были списки Пространной редакции Устава. Так, ст. 14 Пространной редакции Устава гласила: «Аще кто зажжеть (зажьжеть) гумно, или дворъ, или иное что, митрополиту 40 гривенъ, а опитемию (епитью) подоимуть (подоиметь), а князь казнить» <*>. Статья 14 соответствовала ст. 13 Краткой редакции. Поджог наказывался высокой ставкой штрафа в пользу митрополита, равной вире (40 гривен). Санкция Пространной редакции также включила упоминание епитимьи, отсутствующее в Краткой редакции Устава. ——————————— <*> Устав князя Ярослава // Российское законодательство X — XX вв. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 169; Памятники русского права. Вып. 1: Памятники Киевского государства. X — XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. С. 175.
Статья о поджоге выглядела в Уставе посторонней, вероятно, она появилась позднее других статей, когда в основном структура закона уже сложилась. Очевидно, статья касалась вотчинной сферы церковной юрисдикции (т. е. имела в виду крестьян, сидящих на принадлежавших землях). Следовательно, за поджоги, происходившие в церковных селах, судили и наказывали церковные власти с участием представителей княжеской власти. Возникновение церковной земельной собственности на рубеже XI и XII вв. позволяло датировать эту статью первой половиной — серединой XII в., ибо со второй половиной века можно связывать возникновение Пространной редакции Устава. Одним из важнейших правовых документов Новгорода периода феодальной республики была Судная грамота. В историческом памятнике раскрыты преступления, совершенные гражданами Новгородской республики, в том числе и действия с использованием огня. Показаны также меры, применяемые к нарушителям. В частности, ст. 36 Судной грамоты гласила: «А кому будетъ дело до владычия человека, или до боярьскаго, или до житейскаго, или до купетцкаго, или до монастырьскаго, или до кончанскаго, или до улитцьскаго, въ волости… о пожозе… а кто будетъ крестъ целовалъ на сей грамоте, ино ему речи правое слово а рука дать по крестному целованью, тотъ человекъ тать и разбоиникъ, или грабезжщикъ, или пожегщикъ…; ино въ коей волости будетъ отъ владыки волостель, или поселникъ, ино имъ поставить того человека у суда; а боярину и житьему и купцю, и монастырьскаму заказщику и поселнику, и кончанскаму и улитцьскаму, также своихъ людей ставить у суда; а срокъ взять на сто верстъ три недели, а ближе и дале по числу; а до суда надъ нимъ силы недеять, а кто силу доспеетъ ино тымъ его и обинить» <*>. ——————————— <*> Новгородская Судная грамота // Российское законодательство X — XX вв. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 307 — 308.
В статье рассматривалась процедура привлечения к ответственности за наиболее тяжкие преступления (т. е. поджог), совершенные в новгородских волостях. Грамота требовала принесения истцом специальной присяги в подтверждение того, что обвиняемый (т. е. поджигатель) действительно являлся преступником. После этого дело рассматривалось представителями владыческого суда («будетъ отъ владыки волостель, или поселникъ ино имъ поставить того человека у суда»). Для доставки в суд поджигателя устанавливался срок — «на сто верстъ три недели». Грамота запрещала произвол, расправу («а до суда надъ нимъ силы не деять, а кто силу доспеетъ ино тымъ его и обинить (т. е. обвинить)»). Статья свидетельствовала о широкой юрисдикции владыческого суда в Новгороде. Она интересна также тем, что требовала доставки в суд поджигателя официальными должностными лицами («ино въ коей волости будетъ отъ владыки волостель, или поселникъ, ино имъ поставить того человека у суда»). Если же это человек боярина, «или житьего, или купца, или монастырскаго заказщика» (т. е. управителя), обязанность доставки возлагалась на них. То же требование обращалось и к выборным лицам: «поселнику, кончанскаму и улитцьскаму» старостам. Как подчеркивал М. Ф. Владимирский-Буданов, все виды уголовных мер в древнерусском праве развивались из «потока» и «разграбления» — наиболее тяжкого наказания по Русской Правде, обращаемого на личность и на имущество преступника <*>. Наказания, выросшие из «потока» и «разграбления», составляли группу наказаний по новгородскому уголовному праву в сравнении с Русской Правдой. На личность преступника (т. е. поджигателя) обращалась такая кара, как смертная казнь. Очень редко применялось сожжение. ——————————— <*> См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Изд. 7-е. Пг.-Киев, 1915. С. 330 — 331.
Новгородская летопись сохранила рассказ о сожжении четырех волхвов в 1227 г.: «Сожгоша вълхвы 4, творяхуть съ потворы дающе, а богъ весть» <*>. Как подметил историк Я. Н. Щапов, даже сам летописец сомневался в справедливости этой кары по отношению к волхвам <**>. ——————————— <*> Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М. — Л., 1952. С. 65. <**> См.: Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. М.: Наука, 1972. С. 48.
Это была единственная в Новгородской республике аналогия западноевропейским расправам над еретиками. О. В. Мартышин отмечал, что и в 1442 г. на пожаре побросали в огонь мнимых поджигателей, правда, это было не вечевое решение, а действие разъяренной толпы <*>. ——————————— <*> См.: Мартышин О. В. Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право феодальной республики. М.: Российское право, 1992. С. 292 — 293.
Ценнейшим памятником Новгорода являлось «Рукописание князя Всеволода». В нем речь шла о создании при князе Всеволоде Мстиславовиче на Петрятине дворе уникальной каменной церкви святого Иоанна. «Рукописание», по преданию князя Всеволода, было составлено в первой половине XII в., однако, будучи пронизано многочисленными анахронизмами относительно времени его деятельности, в действительности закрепляло порядок, сложившийся в Новгороде не ранее второй трети XIII в. Законодательный памятник известен в двух изводах — Троицком и Археографическом. В деревянном городе, каким был средневековый Новгород, каменные церкви постоянно использовались прихожанами для хранения в них различных товаров и ценностей, что и являлось причинами загораний. Примером может служить пожар 1299 г., где, по летописным источникам, сгорело 12 церквей <*>. Статьи «Рукописания» предупреждали об этом. ——————————— <*> Новгородская Первая летопись старшего и младшего извода. М. — Л., 1952. С. 90, 329.
Так, ст. 18 Троицкого извода гласила: «А въ дому святаго Иоанна не дръжати никому ничего же, разве свечи и темъяна» <*>. О том же упоминалось в ст. 18 Археографического извода: «А въ дому святаго Иоанна великаго не держати никому ничего же, развее свечь и темиана» <**>. ——————————— <*> Рукописание князя Всеволода // Российское законодательство X — XX веков. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 264. <**> Там же. С. 266.
Вышеперечисленные статьи «Рукописания» запрещали хранить в церкви святого Иоанна какие-либо товары и ценности, кроме свечей и тимьяна, чтобы избежать загораний. Данные юридические нормы исторического документа являлись первыми прообразами противопожарных инструкций на Руси. До середины XIV в. в Новгородскую республику входила Псковская земля. Уже в начале XIII в. в Пскове утвержден особый княжеский стол. В 1348 г. Псков отделился от Новгорода, также став самостоятельной феодальной республикой. Среди исторических документов Пскова особое место занимала Псковская Судная грамота, относящаяся к XIV — XV вв. Она являлась крупнейшим законодательным памятником эпохи феодальной раздробленности на Руси и отражала основные особенности феодальной государственности и права Псковской земли. Если в центре внимания Русской Правды — феодальная вотчина, противостоящая окружающему ее миру крестьянских общин, то Псковская Судная грамота прежде всего имела дело с миром городской общины, а действующими лицами в ней являлись члены этой общины, формально равноправные. Такую среду мы видим в феодальном законодательстве впервые, в этом — большое значение Судной грамоты как источника не только по истории русского права, но и по истории общественно-экономических отношений средневековой Руси. Так, ст. 7 Псковской Судной грамоты гласила: «А крим(с)кому татю и коневому и переветнику и зажигалнику темъ живота недати» <*>. В данной юридической норме вводился новый вид наказания, незнакомый по Русской Правде, — смертная казнь. За поджог с этого времени денежный штраф — «продажа» — хотя еще широко применялся как наказание, но уже отошел на второй план. ——————————— <*> Псковская Судная грамота // Российское законодательство X — XX веков. В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 332.
Поджог как опасное преступление, которое каралось по Русской Правде «потокомъ» и «разграблением» (т. е. наиболее суровой мерой наказания), наказывался по Псковской Судной грамоте смертной казнью. Конкретного вида смертной казни тогда еще не было, но в Пскове применялась смертная казнь через сожжение, повешение и утопление. Таким образом, население древней и средневековой Руси и его исторические преемники вели борьбу против таких опаснейших преступников, как поджигатели. Поджигатели подвергались самым суровым мерам наказания. Развивалось на Руси и строительство, но не регламентировалось каким-либо законодательством. Селения строились тесно. Никаких охранительных расстояний между строениями не выдерживалось. К избе вплотную примыкали хозяйственные постройки. В степных районах крыши крылись соломой. В городах дома строились вплотную друг к другу, переулки оставались узкими. В отличие от западноевропейских городов города Руси были деревянными, что определялось и условиями климата, и обилием самого строительного материала. Сооружались кольцевые укрепления — кром, или кремль. В 1367 г. в Москве возведен белокаменный Кремль, с длиной стен около 2 тысяч метров <*>. Использование белого камня при возведении кремлевских стен и башен явилось крупным шагом вперед в создании в необычно короткий срок мощных оборонительных сооружений и в широком освоении нового огнестойкого строительного материала. ——————————— <*> См.: Латышева Г. П., Рабинович М. Г. Москва и Московский край в прошлом. М., 1973. С. 71 — 72.
Из летописных и других исторических источников известно, что бессчетно горели города Владимир, Киев, Новгород, Суздаль, Москва. Причины пожаров были различны, но все они носили опустошительный характер, отражались в стихийных бедствиях, засухах, междоусобных и захватнических войнах. Так, например, в 1365 г. жителей Москвы постигло великое несчастье: «Того же лета бысть пожаръ на Москве, загореся церковь Всехъ Святыхъ и отъ того погоре весь градъ Москва, и посадъ, и Кремль, и загородье и заречие. Бяше бо тогда было варно въ то время и засуха велика и знойно, еще же къ тому востала буря ветренаа велика, за десять дворовъ метало головни и берна съ огнемъ кидаше буря; единъ дворъ гасях у людие, и инуда чресъ десять дворовъ и въ десяти местахъ огнь загорашется, датемъ людие не возгоша огня оугасити, не токмо не могли дворовъ и хоромовъ отнимати, но и имении своихъ кто же не успелъ вымчати и прииде пожаръ и погуби вся и поястъ я огнь и пламенемъ испепелишиися. И тако въ единъ часъ или въ два часа весь градъ безъ останка погоре. Такова же пожара прежде того не бывало, то ти словеть велины пожаръ, еще отъ всехъ святыхъ» <*>. ——————————— <*> Полное собрание русских летописей. Т. 15. СПб., 1913. С. 80.
Жгли русские города и селения различные племена, а также сами русские князья при междоусобных войнах. В удельно-вечевой период, когда Русь была раздроблена на ряд самостоятельных княжеств, враждующих между собой, не было такого правителя, который бы не сжег владений врага. Половцы и печенеги тоже не упускали случая пользоваться огнем как главным подспорьем мечу. Так, например, в 1017 г. при вторжении князя Ярослава в Киев были учинены поджоги города, пострадало множество церквей и храмов «ввиде въ Кыевъ, и погорища церкви» <*>. Н. М. Карамзин приводил пример, как княгиня Ольга (945 — 957 гг.) начала свое правление с того, что отомстила древлянам за убийство своего мужа киевского князя Игоря (912 — 945 гг.). По ее указанию в 946 г. сожгли в бане древлянских послов, а потом с помощью голубей и воробьев той же участи обрекли город Коростень, спалив его дотла. Птицы были взяты в виде дани с осажденных, а потом с привязанным к хвосту огнем их отпустили в свои голубятни и гнезда; они возвращались и таким образом поджигали город <**>. Этот прием неоднократно повторялся в истории войн <***>. «Птица мира» служила войне, но виноваты в том были только люди. ——————————— <*> РГАДА, ОРИ, Рук. 356. <**> См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1 / Под ред. А. Н. Сахарова. М.: Наука, 1989. С. 120 — 122. <***> Исландский историк Стурлусон Снорри (Стурлезон Снорри) отмечал, что начальник дружины константинопольских варягов норвежский принц Гаральд, зять Ярослава Великого (1019 — 1054 гг.), в первой половине XI в. при взятии одного из городов Сицилии также по примеру княгини Ольги употребил птиц, привязав к ним смолу с серой. См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1 / Под ред. А. Н. Сахарова. М.: Наука, 1989. С. 269.
В период нашествия татаро-монгольских и литовских завоевателей принимались организационные и законодательные меры по борьбе с пожарами. Побеждал тот, кто имел возможность больше сжечь. Поджигался участок леса, причем старались сжечь его вокруг стоянки противника, чтобы живьем уничтожать врага. В свою очередь противник, защищаясь от огня, пользовался попутным ветром: поджигая лес навстречу пожарам, он таким образом спасался сам. Строились первые поселения вблизи берегов рек и озер. Зная непримиримость воды и огня, во время пожара сбегались все жители селения. Взрослые мужчины при помощи деревянных сосудов, наполненных водой, заливали огонь. Помогали им женщины и дети. Однако они умели заливать только небольшие пожары. Когда пожар достигал больших масштабов, они физически и технически были слабы в его тушении. Даже от разгулявшейся огненной стихии не всегда могли спастись в воде. Пожары в селениях, городах охватывали иногда настолько большие площади, что жители еще не загоревшихся домов покидали свои жилища, понимая их обреченность, уходили в поле и селились табором под открытым небом. Все ценное они укрывали в подвалах, погребах или закапывали в землю. В то время это был единственный надежный способ спасения имущества от огня. Во время огненного бедствия применяли и такие меры. Люди перекидывали через горящее здание пасхальные куриные яйца, тушили пожар молоком только что отелившейся коровы. При большой «огненной беде» население выходило с молебствием, крестным ходом, вздымая иконы святителей и великомучениц <*>. Все это связывалось с религиозностью людей. К великой радости, в тушении пожаров помогали проливные дожди. ——————————— <*> См.: Трачук М. П. Из истории развития пожарной охраны в России: Учебное пособие. Львов: ЛПТУ МВД СССР, 1959. С. 9; Рябинин Б. С. Укротители огня. Свердловск, 1979. С. 22.
В. О. Ключевский отмечал, что «Русь вынесла 90 внутренних усобиц и до 160 внешних войн при частных поветриях, неурожаях и неисчислимых пожарах» <*>. ——————————— <*> Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 2. Курс русской истории. Ч. 2 / Под ред. В. Л. Янина. М.: Мысль, 1987. С. 45.
Древнерусское государство разделялось на удельные княжества, каждое из которых подразделялось на административные округа, на городские и сельские общества. На удельного князя как на верховного правителя была возложена ответственность за управление в волости. Князь содержал при себе силовую структуру — дружину, которая в свою очередь кроме военных функций выполняла полицейские полномочия по поддержанию охраны общественного порядка, организации и участию в тушении пожаров, а также контролировала использование огня в населенных пунктах княжества. Управляющим города был воевода, или тысяцкий, назывался он так потому, что из населения крупных городов составлялись полки, или тысячи, подразделявшиеся на сотни и десятки (т. е. батальоны и роты) с сотскими и десятскими во главе. Эти городские полки по тем временам являлись главной силой в обеспечении охраны общественного порядка и борьбы с пожарами наравне с дружиной. В небольших городах княжества, где не было княжеских столов или резиденций, вместо князя правили наместники (т. е. посадники). Они также имели свою вооруженную охрану, которая с помощью необученного и неорганизованного взрослого мужского населения вела борьбу с пожарами. В своих исследованиях В. О. Ключевский, С. В. Юшков отмечали, что еще в X в. на Руси наряду с дворцово-вотчинной существовала так называемая численная или десятичная система местного управления, возникшая как военно-административная и превратившаяся в административно-полицейскую. При этом она теряла математическую форму: тысяцкие превращались в воевод, сотские и десятские возглавляли мелкие административно-территориальные единицы, поселения, их части. В Новгородской республике полицейские функции исполняли старосты в пятинах, городских концах. Со временем система десятичного и концово-уличного управления превратились в организацию административно-полицейского самоуправления на городских посадах и у чернотяглых крестьян <*>. ——————————— <*> См.: Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. Изд. 5-е. М.: Императорский Московский университет, 1906. С. 38 — 39, 77 — 79; Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М. — Л.: АН СССР, 1939. С. 219 — 228.
Таким образом, меры борьбы с пожарами на Руси предпринимались, но носили прерывистый, нерегулярный характер. Законодательные акты были направлены прежде всего на меры наказаний за поджоги государственного и частного имущества. В княжествах отсутствовали пожарные инвентари и технические средства. Для тушения пожаров не формировались специальные команды. Княжеские дружины и сотни не обучались пожарному ремеслу. Тушение проводилось самостоятельно, без каких-либо руководящих правил и инструкций. В большинстве случаев к тушению пожаров привлекалось необученное и неорганизованное взрослое мужское население. Вместе с тем частые и опустошительные пожары продолжали уничтожать деревянные постройки городов и сел, подрывая экономическое развитие Руси.
