Аксенов С. Г., начальник кафедры конституционного права Уфимского юридического института МВД России, кандидат юридических наук, член Российской академии юридических наук, член Ассоциации юристов России.
Анализируются проблемы, связанные с обеспечением пожарной безопасности в России в первой половине XIX в. Рассматриваются проблемы деятельности специальных структур по борьбе с пожарами. Исследуется законодательство, предусматривающее наказание за поджоги и нарушение правил пожарной безопасности.
В первой половине XIX в. по-прежнему поджигались жилые и подсобные постройки, росло число погорельцев.
В 1831 г. решением министра финансов выдавались пособия до 500 рублей крестьянам удельного ведомства, которые лишались своих строений от пожаров [1], а в 1833 г. министр финансов предоставил право назначать денежные ссуды в размере 150 рублей однодворцам и разным «казенным» поселянам в случае разорения от пожара [2].
В 1839 г. последовало Положение Кабинета министров об оказании в пожарных случаях пособия живущим в «казенных» селениях бессрочноотпускным нижним чинам и вдовам и женам солдат. Установлено было, чтобы погорельцы представляли документы от администрации селения, и им разрешалось получать пособие от 25 до 50 рублей на семейство или на одно лицо [3].
Наказания за поджоги для государственных крестьян устанавливал Сельско-судебный устав 1839 г. [4].
Вследствие частых поджогов в 1840 г. в Санкт-Петербурге была учреждена особая Временная комиссия, на которую возлагалось изыскание и применение мер к охранению безопасности столицы.
Всех взятых с поджигательными снарядами и вещественными доказательствами или по подозрению в поджигательстве судили военно-полевым судом.
Принятое в 1845 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (позднее редакции 1857, 1866 и 1885 гг.) представляло собой обширный кодекс и более четко определяло действие уголовного законодательства во времени и пространстве, а также принцип личной ответственности [5].
Так, например, ст. 289 главы 1 «О сопротивлении распоряжениям правительства и неповиновении установленным от оного властям» раздела 4 «О преступлениях и проступках против порядка управления» Уложения определяла, что если в период восстания населения против государственных властей причинялись поджоги, то виновные в этом злодеянии подвергались самому тяжкому после смертной казни наказанию — лишению всех прав состояния и бессрочной каторге, а для лиц, не изъятых от наказаний телесных, еще и наказанию плетьми и клеймению.
Нормативный акт также предусматривал наказание за поджоги для лиц, отбывающих уголовные наказания в виде лишения свободы (ст. ст. 335, 336 части 2 главы 5 «О взломе тюрем, уводе и побеге находящихся под стражею и надзором» раздела 4 «О преступлениях и проступках против порядка управления» Уложения).
Следовательно, статьями Уложения предусматривалось, что если в период побега из-под стражи осужденные совершали поджоги, то в наказание их направляли на бессрочные каторжные работы и клеймили.
Наказания за поджоги определялись:
а) для лиц, совершивших преступления против имущества граждан и нарушивших правила пожарной безопасности (глава IX «О нарушении правил осторожности от пожаров», раздел VIII «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния» Уложения);
б) для лиц, совершивших поджоги и признанных невменяемыми (ст. ст. 101, 102 главы 3 «О определении наказаний по преступлениям» раздела 1 «О преступлениях, проступках вообще»). Их помещали в дома умалишенных, а больных, страдающих припадками умоисступления, — в больницы.
Степень ответственности за охрану лесных массивов от пожаров распространялась в нормативном акте на лесничих и пожарных старост (ст. 1000 Уложения). В 1852 г. эта норма дополнялась.
За поджог — умышленное истребление обитаемого здания — устанавливалась каторга от 8 до 10 лет с телесным наказанием (ст. 2106 Уложения). Виновный в поджоге церкви (если нет богослужения или она закрыта), дворца, принадлежащего императору или членам его фамилии, большей части города, особенно тех мест, где находились хранилища пороха, больницы, или если известно, что поджигавший уже ранее был уличен в умышленном поджоге, приговаривались к каторге на 15 — 20 лет и телесному наказанию. За поджог присутственного места, государственных зданий, суда, архива учебных заведений, библиотек, театров, селения, кораблей, продовольственных магазинов или военных либо морских снарядов, а также учиненный шайкой злонамеренных наказанию подвергались зачинщики, подговорщики или главные виновные (ст. 2107 Уложения).
За поджог рудников, если там не было людей, предусматривалось лишение всех прав состояния, каторжная работа в рудниках до 15 лет или ссылка в крепости до 12 лет со ссылкой в Сибирь на поселение, наказанием плетьми и наложением клейм. Если же там были люди, то следовала бессрочная каторга, 100 ударов плетьми и наложение клейм (ст. 2108 Уложения).
Сожжение карантинных зданий или оцепленных домов влекло смертную казнь. Поджог нежилого строения (то есть конюшни, амбара, сарая, погреба) кроме лишения прав и преимуществ наказывался отдачей в исправительно-арестантскую роту сроком от 5 до 6 лет [6].
Если подожженное строение было близко от села или были подожжены лавки, кладовые, магазины, то за это преступление предусматривалась каторга от 4 до 6 лет, а за поджог в ночное время — каторга от 8 до 10 лет (ст. ст. 2106 — 2109 Уложения).
Умышленный поджог чужого леса влек за собой лишение всех особенных, как лично, так и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылку в отдаленнейшие места Сибири. Если это преступление совершалось шайкой, или в засуху, или когда в лесу находились люди, дети либо объектами поджога были обитаемые строения или селения, наказание увеличивалось на две или на три степени (ст. 2113 Уложения).
За умышленное истребление огнем чужого хлеба на корню или в снопах, в скирдах, в поле, в гумне, в овине или в ином необитаемом строении, а равно фруктовых садов, хмельников или сенокосов, сена или иных трав, дров, торфяных земель виновные подвергались помимо лишения всех прав состояния и ссылки в Сибирь на поселение наказанию плетьми и отдаче в исправительно-арестантские роты на срок до 4 лет либо заключению в тюрьму до 2 лет (ст. 2114 Уложения). За умышленное «по злобе или мщению» истребление огнем всякого другого, кроме перечисленного, имущества (то есть чужие животные, движимые вещи, телеги, лодки и т. д.) полагалась тюрьма, арест или денежный штраф до 100 рублей (ст. 2115 Уложения).
Сожжение собственного застрахованного имущества для получения страховой премии, если при этом не было опасности для жизни и имущества других лиц, влекло лишение всех прав состояния, ссылку в Сибирь и телесные наказания. В случае отягощающих вину обстоятельств наказание усиливалось (ст. 2112 Уложения).
Поджог считался таким тяжким преступлением, что приготовление к нему наказывалось временным, до 1 года, заключением в тюрьму с лишением всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ с ссылкой в сибирские деревни с запрещением выезда до 10 лет и розгами. В том случае, если начавшийся пожар был потушен самим раскаявшимся поджигателем, наказание могло быть уменьшено на одну или две степени (ст. 2110 Уложения).
В состав угрозы входило сообщение одним лицом другому на словах или в письме о том, что над ним будет совершено преступление — поджог, если он не подложит в назначенное место сумму денег, либо вещь, либо письменный акт, либо что-нибудь иное, или же не примет на себя какие-либо невыгодные обстоятельства, или откажется от какого-либо законного права. Такая угроза влекла лишение всех прав состояния и ссылку на каторжные работы на срок от 4 до 6 лет, плети до 70 ударов и наложение клейм (ст. 2035 Уложения). Угроза должностному лицу кроме лишения всех особенных, как лично, так и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, влекла отдачу в исправительно-арестантскую роту на срок от 4 до 5 лет (ст. 2036 Уложения). Угроза начальнику, или господину, или же лицу, которым виновный был облагодетельствован, наказывалась степенью выше; за угрозу отцу, матери или иному родственнику по прямой восходящей линии наказание повышалось на три степени (ст. 2038 Уложения).
Следовательно, Уложение содержало крайне громоздкую систему наказаний и не представляло собой достаточно четкого, юридически разработанного кодекса. В то же время нельзя не отметить его значительного отличия и усовершенствования по сравнению с прежним уголовным законодательством Российского государства.
Таким образом, в первой половине XIX в. развивалось российское законодательство, предусматривающее деятельность пожарной охраны.
Литература
1. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. VI. Отд. 2. N 4808. С. 57 — 58.
2. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. VIII. Отд. 1. N 6382. С. 463 — 464.
3. ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XIV. Отд. 1. N 12860. С. 834 — 836.
4. СЗ РИ. Т. XII.
5. СЗ РИ. Т. XV. Кн. 1. N 850.
6. Следует отметить, что исправительно-арестантские роты назначались для лиц низших сословий. Закон предусматривал использование труда осужденных из крестьян и мещан. Лица других сословий могли заниматься работами по собственному желанию. См.: Развитие русского права в первой половине XIX века / Под ред. А. Е. Скрипилева. М.: Наука, 1994. С. 169.
