(Кинжибаев Д. Р.) («История государства и права», 2008, N 16)
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОРИЗМ ПРИ АЛЕКСАНДРЕ II. ПРИЧИНЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ)
Д. Р. КИНЖИБАЕВ
Кинжибаев Д. Р., юрисконсульт ООО «Техремгаз», аспирант 3-го года обучения Астраханского государственного университета, кафедра теории и истории государства и права.
Сейчас перед мировым сообществом особенную остроту приобрела проблема распространения терроризма. Но в настоящее время многие и не задумываются над тем, что терроризм имеет давние корни. Одна из его волн, например, пришлась на последние годы правления Александра II, названные в журнале «Былое» 1906 г. одним из наиболее рельефных периодов русского революционного движения <1>. Почему же именно этот период, столь богатый на различные преобразования, и стал временем, к которому обращаются многие исследователи при рассмотрении вопроса становления террористических идей в России? Ведь первая половина XIX в. тоже была ознаменована и развитием политической мысли, и открытым выступлением против царизма. Вот, например, отрывок из статьи М. Лемке: «Николаю I едва ли не больше всех своих предшественников пришлось испытать, что значит дрожь и лихорадка предсмертного страха. 14 декабря… он не рассчитывал вернуться живым. Затем агенты учрежденного им для своей охраны III отделения не раз доносили о заговорах на жизнь «обожаемого монарха» <2>. Но при Александре II терроризм как тактика борьбы стал неотъемлемой частью антиправительственных выступлений. Г. В. Плеханов писал, что «террористическое движение открыло собою новую эпоху в развитии нашей революционной партии — эпоху сознательной политической борьбы с правительством» <3>. Точкой же его начала можно считать покушение В. Засулич, стрелявшей в январе 1878 г. в петербургского градоначальника Трепова. По словам Н. А. Троицкого, после него «повсюду разлилась волна не просто революционных, а именно террористических настроений…» <4>. Выстрел Засулич стал началом серии политических покушений и убийств, совершенных в отношении высокопоставленных чинов государства, в числе которых был и сам Александр II. Излишне напоминать, что все это кончилось его убийством, совершенным членами «Народной воли» 1 марта 1881 г. И именно при Александре II вопросу целесообразности терроризма начали уделять особое внимание во многих журналах и газетах антиправительственного толка. Здесь можно упомянуть журнал «Набат», где содержание со временем стало носить большей частью террористическое направление, журнал «Община», где кроме всего прочего уделялось внимание и оправданию совершения террористических актов и т. д. <5>. В числе тех, кто на страницах печати занимался обоснованием идеологии политического терроризма, был, например, П. Н. Ткачев. В одной из статей «Что же теперь делать?», опубликованной в номерах «Набата» в 1879 г., он подчеркивал, что «революционеры должны, сомкнувшись в боевую централистическую организацию, направить все свои усилия к подорванию правительственного авторитета, к дезорганизации и терроризации правительственной власти». А для этого «необходимо наносить ему удары с систематической последовательностью и неуклонным постоянством…» <6>. ——————————— <1> См.: Любатович О. Далекое и недавнее // Былое. 1906. N 5. С. 205. <2> Лемке М. Бакунинские цареубийцы // Былое. 1906. N 5. С. 242. <3> Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. Наши разногласия. Л.: Государственное издательство политической литературы, 1939. С. 8. <4> Троицкий Н. А. Царские суды против революционной России. Политические процессы в 1871 — 1880 гг. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1976. С. 74. <5> См., например: Кириченко Т. М. Из истории русской революционной периодической печати 70-х гг. XIX в. Ч. 1. М.: Тип. УПП МИД, 1971. <6> Ткачев П. Н. Т. 3. 1873 — 1879. М.: Издательство всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1933. С. 442, 445.
Так что же послужило тогда развитию политического терроризма? Не вызывает сомнения, что на его становление повлияли разнообразные факторы. Ведь терроризм в силу своей многогранности может быть обусловлен политическими, национальными, психологическими и другими причинами. Это одинаково характерно как для прошлого, так и для настоящего времени. Например, в России сегодняшней к причинам, порождающим террористическую деятельность, относят: противоречия в экономической сфере, социальную дифференциацию населения, усиление криминализации общества и влияния исламского фундаментализма и т. п. <7>. Многообразие причин, способствовавших распространению терроризма при Александре II, также неоднократно подчеркивается исследователями. Здесь выделяют и усилившиеся противоречия между самодержавием и оппозиционными слоями общества, и революционные события, произошедшие в некоторых странах Европы («Идейное общение между Россией и Европой, — отмечал С. Степняк-Кравчинский в «Подпольной России», — никогда не прерывалось…» <8>), и даже ослабление влияния нравственных норм православия <9> (в связи с этим представляет интерес один из секретных циркуляров департамента государственной полиции, предназначавшийся начальникам губернских жандармских управлений, в котором давались указания по правилам предоставления ежегодных политических обзоров местностей и отмечалось, что необходимо обратить внимание не только на настроения умов, на вредные с правовой точки зрения личности и т. п., но и на политическое и нравственное направления духовенства <10>). Несомненно, что большое влияние оказали и сложности работы в народе, оказавшемся не восприимчивым к идеям пропагандистов, и укоренившийся среди населения нигилизм. Но зачастую исследователи упускают такую немаловажную деталь, как несовершенство в те времена методов противодействия терроризму, которое обнаружило всю слабость правительства Александра II перед террористической угрозой. Изучение архивных материалов позволяет выявить все существовавшие недостатки при применении различных законов и предписаний на практике, при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и в работе органов, на которых были возложены обязанности по борьбе с «крамолой» (например, свидетельством сложных отношений, которые существовали между центральными и территориальными органами, является один из циркуляров III отделения с. е. и в. к., в котором выражалась обеспокоенность тем, что некоторые сведения, в частности те, которые «по своему общественному значению не могут быть обходимы молчанием», не доводились до III отделения, а узнавались им из газет, в связи с чем местным властям и указывалось на необходимость впредь сообщать о происшествиях <11>). Конечно, в последние годы правления Александра II власть с помощью отдельных организационных и правовых приемов пыталась исправить ситуацию. Покушение на Александра II в Зимнем дворце в феврале 1880 г., например, выявило необходимость поиска новых организационных форм, которые могли бы эффективно противостоять выступлениям радикально настроенных противников режима. И 12 февраля последовал Указ об учреждении в С.-Петербурге Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия с передачей в руки ее начальника Лорис-Меликова чрезвычайных полномочий <12>. Об их характере говорит уже то, что власть Лорис-Меликова распространялась на все отрасли управления, ведомства, и, как отмечалось в ст. 10 Указа, его распоряжения должны были подлежать «безусловному исполнению и соблюдению всеми и каждым». А меньше чем через месяц последовали решения о временном подчинении Лорис-Меликову III отделения и Отдельного корпуса жандармов <13>. Предполагалось, что создание комиссии будет именно тем шагом, который способен принести в общественную жизнь стабильность и покой. И действительно, у некоторых современников тех событий сложилось ошибочное представление, что совершенное тогда покушение на Лорис-Меликова было последним серьезным выступлением террористов <14>. Как бы то ни было, уже в августе 1880 г. Александр II, посчитав, что цель комиссии, т. е. «объединение действий всех властей для борьбы с крамолою», достигнута настолько, что дальнейшие указания по охране государственного порядка и общественного спокойствия «могут быть приводимы в исполнение в общеустановленном законом порядке, с некоторым лишь расширением круга ведения министра внутренних дел», закрыл ВРК, указав на необходимость передачи дел в МВД <15>. Было упразднено и III отделение. Его дела переходили в ведение министра внутренних дел, для заведывания которыми в составе МВД образовывался департамент государственной полиции. События, последовавшие в конце 70-х годов XIX в., выявили и пробелы в уголовном законодательстве. Встал вопрос о необходимости пересмотра существующих норм, в частности тех, которые касались государственных преступлений. Следует отметить, что появление некоторых законов было прямым последствием совершенных террористических акций. 9 мая 1878 г., например, был издан Закон «О временном изменении подсудности и порядка производства дел по некоторым преступлениям» <16>, который некоторые современники тех событий сразу же окрестили ответом законодателя на исход дела Засулич <17>, оправданной, как известно, присяжными. Из подсудности суда присяжных был выведен ряд преступлений, в том числе и дела об убийствах или покушениях на убийство должностных лиц, нанесениях им ран, увечий и т. п. при исполнении ими служебных обязанностей. После убийства шефа жандармов Мезенцева 9 августа 1878 г. сенату был дан указ, в котором повелевалось, что в случаях совершения политических преступлений «лиц, обвиняемых в вооруженном сопротивлении властям, от Правительства установленным, или нападении на чинов войска и полиции и на всех вообще должностных лиц при исполнении ими обязанностей службы или же вследствие исполнения сих обязанностей, коль скоро преступления эти сопровождались убийством, или покушением на убийство, нанесением ран, увечий, тяжких побоев, или поджогом, предавать военному суду для суждения их по законам военного времени и определения виновным наказания, установленного статьею 279 Воинского Устава о наказаниях изд. 1875 г.» <18>, т. е. смертной казни. 5 апреля 1879 г. последовал указ, который стал известен как Указ «о генерал-губернаторах» <19>. Его появлению предшествовало покушение на Александра II. Это отмечалось и в самом документе, где говорилось, что прибегнуть «к исключительным временным мерам» власть заставили злодеи, которые неоднократно покушались на жизнь высших сановников империи и других лиц, облеченных правительственной властью, что завершилось покушением на цареубийство. Как вытекало из Указа, в Петербурге, Харькове и Одессе назначались временные генерал-губернаторы, которым вместе с генерал-губернаторами в Москве, Варшаве и Киеве предоставлялись чрезвычайные полномочия для охраны порядка и общественного спокойствия. Согласно Указу генерал-губернаторы могли за государственные, а когда признают необходимым, и за общие преступления всех лиц гражданского ведомства предавать военному суду с применением к ним наказаний, установленных для военного времени. Им также предоставлялось право: высылать административным порядком всех лиц, дальнейшее пребывание которых в данной местности они признают вредным; подвергать личному задержанию, когда они признают это необходимым, всех лиц, несмотря на звание; приостанавливать или запрещать издание журналов и газет вредного направления; вообще принимать все те меры, которые они признают необходимыми для охраны спокойствия. Вот только некоторые меры, с помощью которых власть пыталась предотвратить развитие антиправительственных, в том числе и террористических, настроений. ——————————— <7> См.: Вакуленко В. Ф. Феномен терроризма. Методологические аспекты анализа // Закон и право. 2004. N 4. С. 18. <8> Степняк-Кравчинский С. Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958. С. 374. <9> См.: Суворов А. И. Политический терроризм в России XIX — начала XX века. Истоки, структура, особенности // Социологические исследования. 2002. N 7. С. 55, 56. <10> ГААО (государственный архив астраханской области). Ф. 286. Оп. 2. Ед. хр. 25. Л. 9. <11> ГААО. Ф. 286. Оп. 2. Ед. хр. 20. Л. 2. <12> ПСЗРИ 2-е, т. LIV, отд. второе, N 60492. <13> ПСЗРИ 2-е, т. LV, отд. первое, N 60609, N 60617. <14> См., например: Суд и государственные преступления // Юридический вестник. 1881. Апрель. С. 638. <15> ПСЗРИ 2-е, т. LV, отд. первое, N 61279. <16> ПСЗРИ 2-е, т. LIII, отд. первое, N 58488. <17> См., например: Суд и государственные преступления // Юридический вестник. 1881. Апрель. С. 626. <18> ПСЗРИ 2-е, т. LIII, отд. второе, N 58778. <19> ПСЗРИ 2-е, т. LIV, отд. первое, N 59476.
Нельзя не затронуть и другую сторону исследуемой проблемы: что скрывалось за деятельностью тех, кто обратился к такому кровавому способу отстаивания своих интересов? Ведь терроризм должен иметь под собой теоретическое обоснование, позволяющее объяснить его целесообразность. Анализ исторических материалов позволил нам сделать следующие выводы: 1. Терроризм был признан наиболее эффективным способом ответа на проводимую государством политику, считавшуюся реакционной; способом, который способен дезорганизовать правительство. 2. Терроризм рассматривали и как одну из форм агитации, которая обратит внимание народа на внутренние проблемы, раскроет ему всю слабость государственного механизма и пробудит в нем желание к восстанию. 3. Терроризм представлялся средством, способным помочь в осуществлении давления на господствующую власть, — опасность совершения терактов, по мнению многих сторонников терроризма, должна была заставить власть пойти на уступки. Более того, и конкретные деяния требовали оправдания их совершения, которое позволило бы отличить их от обычных убийств. Например, после покушения Засулич вошел в моду такой мотив для совершения политических убийств, как месть. Были и другие объяснения. Истреблением генерал-губернаторов, например, предполагалось добиться уничтожения самого учреждения, представителями которого они были <20>. Нет сомнения, что многих радикально настроенных элементов соблазняла обманчивая эффективность терактов, подкрепленная отсутствием больших человеческих и материальных затрат. В основе же всего перечисленного, на наш взгляд, лежала одна цель — воздействие на сознание и чувства людей. ——————————— <20> См.: Из показаний В. Н. Фигнер // Былое. 1906. N 7. С. 34.
Террористическая направленность борьбы в конце 70-х — начале 80-х годов XIX в. стала главным элементом революционной ситуации, сложившейся в то время в России. Анализ истории доказывает то, что она нашла в России благодатную почву, а оказанная террористам поддержка со стороны части общества, видевшей в их деятельности проявление общего недовольства, послужила дополнительным фактором «процветания» терроризма. К событиям того периода можно относиться по-разному. Но то, что они оказали основное влияние на развитие террористической мысли в дореволюционной России, отрицать нельзя. Идея террористической войны надолго засела в умах противников режима и в дальнейшем стала составляющей программ многих более или менее заметных групп.
