ПЕРВЫЕ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ НАРКОТИКОВ И НАРКОМАНИИ
А. В. ФЕДОРОВ
Федоров А. В., профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, кандидат юридических наук (г. Москва).
В феврале 2009 г. в мире было широко отмечено 100-летие Шанхайской опиумной комиссии <1>. Этот юбилей стал поводом для анализа произошедших за сто лет изменений ситуации с незаконным распространением наркотиков и злоупотреблением ими <2>. ——————————— <1> О Шанхайской опиумной комиссии см.: К столетию Шанхайской опиумной комиссии 1909 г. // Наркоконтроль. 2008. N 4. С. 38 — 40. <2> Появившиеся публикации показали, что за последние сто лет, несмотря на меры, принимаемые как международным сообществом в целом, так и отдельными странами, незаконное распространение наркотиков по-прежнему представляет серьезную угрозу.
Проведение такого анализа потребовало обращения к исследованиям прошлых лет, посвященным вопросам распространения наркотических средств. В числе указанных работ оказались книги и немецкого профессора Густава Ашаффенбурга (1866 — 1944) «Преступление и борьба с ним», изданная в России в 1906 г. <3>, и выдающегося итальянского ученого Чезаре Ломброзо (1835 — 1909) «Преступление» <4>, изданная в России в 1900 г. ——————————— <3> См.: Ашаффенбург Г. Преступление и борьба с ним. Уголовная психология для врачей, юристов и социологов (к вопросу о реформе уголовного законодательства) / Пер. с немецкого; под ред. и с предисловием Я. Л. Сакера. Одесса: Издательство Вл. Распопова; Типография Л. С. Шутака, 1906. <4> См.: C. Lombroso. Преступление / Пер. д-ра Г. И. Гордона. СПб.: Издание юридического книжного магазина Н. К. Мартынова, 1900.
В разделе «Другие напитки и наркотические средства» своего исследования Г. Ашаффенбург писал о распространении опиатов: «Злоупотребление опиумом почти не наблюдается в Германии, да и во всей Европе и заслуживает только упоминания вследствие широкого распространения в Азии, особенно в Китае». Он также отмечал распространение гашиша в Северной Африке и Египте. Рассматривая употребление наркотиков как социальный фактор, способствующий совершению преступлений, порождающий и провоцирующий их, Г. Ашаффенбург указывал: «Действию опиума подобно и действие морфия. Но народным ядом в собственном смысле он никогда не сделается; этому, к счастью, будет препятствовать его дороговизна. Потребление его распространено преимущественно среди интеллигентных классов, и прежде всего в тех кругах, которым морфий легко доступен». По приведенным им данным, среди 650 морфинистов насчитывалось 27 врачей и 21 аптекарь. «Морфий отличается от алкоголя той вредной особенностью, что человек, раз привыкший к нему, лишь в самых редких случаях совершенно от него отвыкает, а если отвыкает, то с гораздо большим трудом, нежели от потребления алкоголя. Первые признаки вырождения под влиянием морфия — пренебрежение своей внешностью, небрежное отношение к семье, к своим обязанностям — обнаруживаются очень скоро. Потребность в морфии становится все более непреодолимой и при невозможности достать его легальным путем, по рецепту врача, морфинист прибегает к подделке рецептов, к подлогу, к воровству, а морфинистка — нередко и к проституции. Особенно же опасно часто встречающееся соединение морфинизма с алкоголизмом. Еще реже, нежели злоупотребление морфием, является причиною совершения преступлений злоупотребление кокаином. Но в последнем случае мы имеем уже дело с острым психозом, сопровождающимся бредом и галлюцинациями, которые при регулярном потреблении кокаина большей частью проявляются уже через очень короткое время, через несколько месяцев. Преступления под влиянием кокаина — я сам знал случай убийства врачом своей жены — следует рассматривать как действия людей душевнобольных». Совпадали с оценками Г. Ашаффенбурга в этой части и наблюдения Ч. Ломброзо, обобщившего их в своей работе следующим образом: «Курильщики опиума отличаются, как известно, апатией и в то же время импульсивностью и наклонностью к убийству и самоубийству. У морфинистов наблюдаются притупление умственных способностей, страсть ко лжи и наклонность к преступлениям против нравственности и убийству. Морфинисты постепенно теряют способность противостоять своим импульсивным наклонностям, так что они становятся в этом отношении похожими на курильщиков гашиша, у которых так резко обнаруживается наклонность к преступлениям. На что способны бывают морфинисты, лишенные возможности предаваться своей пагубной страсти к морфию, доказывают следующие примеры. Один китаец с целью добыть денег для курения опиума играл с условием, что он будет при проигрыше вместо денег платить своими пальцами, и сам отрубал себе по пальцу всякий раз, как проигрывал. Доктор Lamson, морфиноман, отравил морфием своего зятя, не понимая даже, что он совершил. При насильственном лишении морфинистов морфия у них наблюдаются припадки бешенства и меланхолии и попытки к убийству и самоубийству, но чаще у них появляется страсть к воровству с целью добыть себе яд. Marandon de Montijel сообщает об одном адвокате, который, будучи лишен морфия на пароходе во время плавания, украл провизию, взломав для этого кладовую. Одна женщина из почтенной семьи настолько страдала от лишения морфия, что, желая непременно добыть денег на покупку его, начала продавать себя. Другая женщина, сделавшись морфинисткой, убила свою маленькую дочь и затем показала, что морфий неудержимо влек ее к кровавым преступлениям. Одна 28-летняя истеричка, воспользовавшись чужим именем, присвоила себе мошенническим образом в одном магазине разного товара на 120 франков, а несколько дней спустя сама вернулась в тот же магазин и отдала часть взятых ею вещей, говоря, что они ей не нравятся. Оказалось, что она весь остальной товар продавала, для того чтобы купить себе морфий, и что она в одну аптеку задолжала за него 1600 франков, что, собственно, и побудило ее совершить это преступление». Однако это были достаточно редкие примеры совершения преступлений под воздействием наркотиков или в связи с их потреблением, что позволило Г. Ашаффенбургу сделать вывод о том, что «наркотические средства не имеют никакой заметной роли как факторы преступления в Германии». Тем не менее, признавая потенциальную общественную опасность незаконного распространения наркотиков и злоупотребления ими, Г. Ашаффенбург указывал: «…опасным конкурентом алкоголю в восточной части Германии в новейшее время явился эфир. Эфир после скоропреходящего опьянения вызывает состояние оцепенения и полного упадка сил, так что при нем опасность преступления не столь велика, как при потреблении алкоголя. Опытов, доказывающих вредное влияние эфира на потомство в смысле его вырождения, мы еще не имеем; несомненно, однако, что привычное потребление эфира, внося расстройство в семейную обстановку, нарушая ее экономическое равновесие, создает почву, благоприятную для преступлений; поэтому мы хорошо сделаем, если будем постоянно на страже против этого нового зла социальной жизни и примем меры против злоупотребления эфиром, прежде чем он получит распространение в народной массе». Г. Ашаффенбург и Ч. Ломброзо фактически одними из первых стали рассматривать наркоманию наряду с алкоголизмом как социальные факторы (социальные причины) преступности, заложили основы соответствующего направления криминологических исследований. 100-летие Шанхайской опиумной комиссии, с которой началось формирование международной системы контроля над наркотиками, — хороший повод вспомнить и о трудах этих ученых, стоявших у истоков наркокриминологии.
