(Турчин Д. А.) («Российский следователь», 2012, N 5)
НАБЛЮДЕНИЕ — ОСНОВНОЙ МЕТОД РАСКРЫТИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ <*>
Д. А. ТУРЧИН
——————————— <*> Turchin D. A. Supervision — a fundamental method of detection of crimes.
Турчин Дмитрий Афанасьевич, заслуженный юрист РФ, профессор кафедры криминалистики ДВФУ, доктор юридических наук, ветеран прокуратуры г. Владивосток.
Данная статья посвящена проблематике расследования преступлений. Особое внимание автор уделяет такому методу раскрытия преступлений, как наблюдение. Он описывает основные проблемы, существующие в применении данного метода, и пути их решения.
Ключевые слова: расследование, наблюдение, уголовный процесс, правоприменение, оперативно-розыскная деятельность.
The present article is devoted to the problems of investigation of crimes. The special attention is drawn to such method of detection of crimes as supervision. He describes fundamental problems existing in application of this method and the ways of solution thereof.
Термин «раскрытие преступлений» имеет большое значение в судопроизводстве и его науках: криминалистике, уголовном процессе, уголовном праве. Однако при этом следует отметить, что о раскрытии преступлений методами наблюдения еще недостаточно специальной литературы. Авторы криминалистической направленности зачастую лишь упоминают о возможностях раскрытия преступлений методами анализа результатов общих форм наблюдения. Под словами «раскрытие преступлений» в обиходе криминалистической деятельности зачастую подразумевается два различных содержания. Первое служит обозначением достаточно значимой информации для общекриминалистического и статистического учета. Второе — для определения подследственности и соответствия прав и обязанностей конкретного следственного органа. Подобные и другие вопросы в свое время были рассмотрены И. Ф. Герасимовым. Он подробно рассмотрел второе, по нашему мнению, более важное, понимание «раскрытие преступления» в гносеологическом плане как установление механизма преступления, предусмотренного УК РФ, которое правоохранительным органам не было известно ранее. Впрочем, есть смысл привести это его мнение: «Раскрытие преступления — одна из главных задач уголовного судопроизводства, состоит в установлении преступного события и лица, совершившего преступление, в результате деятельности, осуществляемой, как правило, в форме предварительного расследования (дознание, предварительное следствие), но в отдельных случаях начинающейся с непроцессуальных действий, возбуждения уголовного дела» <1>. При этом можно было только предполагать, что до возбуждения преступление замечено при помощи наблюдения. ——————————— <1> Герасимов И. Ф. Некоторые проблемы раскрытия преступлений. Свердловск: Уральское изд-во, 1975. С. 49 — 50.
Таким образом, И. Ф. Герасимов допускал возможным употреблять термин «раскрытие преступления» в случае как до возбуждения уголовного дела, так и в период расследования. Это положение образовало двойственность указанной терминологии и нарушало их логическое содержание. Надо сказать, что в данном раздвоении рассматриваемого понятия вины автора приведенной цитаты, по существу, нет, так как подобного взгляда практика придерживалась давно, еще с начала советской криминалистики, и И. Ф. Герасимов предпочел практическую традицию. Но такое положение предоставляет возможность органам расследования преувеличивать свои заслуги за счет включения в раскрытие преступлений так называемых «давальческих» материалов о совершаемых преступлениях, информацию о которых получили другие организации, потерпевшие лица, о чем сообщали органам правосудия. В данном случае задача правоохранительных органов заключается в том, чтобы расследовать и наказать преступника. Другое дело — самостоятельно обнаружить латентное, глубоко законспирированное преступление, сделать его очевидным и тоже расследовать, чтобы наказать преступников. В данном случае рейтинг органов дознания следствия повышается, так как он имеет большое предупредительное значение <2>. ——————————— <2> Там же. С. 50.
Р. С. Белкин считал, что раскрытие преступления «включает преступления, исходная информация о которых не содержит данные о событии и виновном либо содержит данные о событии преступления. Это относится и к латентным преступлениям, которые остаются в своей массе необнаруженными не в силу объективных причин, препятствующих их раскрытию, а потому, что наличные признаки их совершения остаются вне поля зрения оперативного аппарата органов дознания и следователей» <3>. ——————————— <3> Белкин Р. С. Криминалистика: Словарь-справочник. М.: Изд. Юрист, 1999. С. 180 — 181.
Последние слова приведенной цитаты как раз и подтверждают наш вывод о том, что раскрытие преступлений является самостоятельным термином, характеризующим деятельность субъектов расследования в области вскрытия обнаружения еще не известных преступлений, а также неизвестных конкретных преступников. В этой связи полезно рассмотреть вопрос: кто конкретно из фигурантов практических криминалистических структур обязан заниматься этой важной деятельностью? Р. С. Белкин считал, что органы дознания и следователи. Однако, на наш взгляд, эта проблема важнейшей стороны общих задач и ее методов должна быть рассмотрена глубже и шире. Процессуальный закон гласит, что поводом к возбуждению уголовного дела служат: 1) заявление о преступлении; 2) явка с повинной; 3) сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников (ст. 140 УПК). Кроме этого, в ст. 143 говорится, что в случае сообщения о совершенном или готовящемся преступлении, полученном из иных источников, чем указанные в ст. ст. 141 и 142 УПК, оно принимается лицом, получившим данное сообщение, о чем составляется рапорт об обнаружении признаков преступления, — и опять наблюдается повторение п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК. Но ведь сообщение, «полученное из иных источников», уже имело место. Естественно, у непросвещенных лиц возникает вопрос, о чем идет речь? Можно так подумать, что законодатель что-то умышленно не раскрывает перед читателем. Синергетическая лексика криминалиста сразу же указывает, что речь идет об оперативно-розыскной деятельности, предназначенной законом для розыска замаскированных преступлений и преступников, о которых у правоохранительных органов не существует информации в смысле ч. 1 ст. 140. Это и есть чистейшим образом раскрытие преступления. Но почему ныне действующее уголовно-процессуальное и другое законодательство относит указанные случаи раскрытия преступлений только к оперативно-розыскной деятельности? Что касается Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», то это естественно, поскольку он имеет целенаправленное содержание в отношении сугубо оперативных органов. Однако, кроме них, существуют и другие криминалистические структуры в виде дознания (ст. 40 УПК), органов следствия, прокуратуры и, наконец, судебная система. Весь корпус государственных сотрудников хорошо разбирается в составах преступной деятельности. О них достаточно подробно идет речь в УПК РФ как об участниках уголовного процесса, раскрываются их права и обязанности в борьбе с преступностью, основным методом которой является предупреждение преступной деятельности в виде ее упреждения. Здесь особое значение в теории и практике занимает проблема раскрытия преступления названными лицами вне зависимости от того, являются ли они в момент раскрытия преступления участниками конкретного уголовного процесса. Думается, что этот вопрос не следует превращать в проблему, так как названные лица являются государственными служащими, в первую очередь наделенными обязанностью бороться с преступностью независимо от определенной ситуации, в которой им видится факт совершающегося или подготавливающегося преступления. Как и со стороны всякого оперативного работника, действующего до возбуждения уголовного дела, они обязаны реагировать на полученную сигнальную криминалистическую информацию. В этом отношении нельзя не обратить внимание на то, что основы изложенной деятельной системы имеют давнюю историю, а также теоретическое, практическое и законодательное обоснование. Для этого достаточно сослаться на УПК различных времен российской действительности! Так, например, в процессуальном законе, действовавшем до последнего УК РСФСР 1960 г., поводом к возбуждению уголовного дела являлось наряду с другими также непосредственное усмотрение органов дознания, следователя или суда (п. 5 ст. 91), а в последующем УПК РСФСР также непосредственное обнаружение органов дознания, следователя, прокурора или суда (п. 6 ст. 108). Перечисленные должностные лица обязывались рассмотреть обнаруженную непосредственную информацию о наличии преступления и в определенные сроки решать вопрос о возбуждении уголовного дела (ст. 109). Ныне действующий УПК РФ 2000 г. еще больше расширил количество должностных лиц, которые обязаны принимать меры к возбуждению уголовных дел при наличии непосредственных признаков готовящихся или совершающихся преступлений. В их число вошли дознаватель, орган дознания и руководитель следственного органа. Особое место, как и прежде, занимают капитаны морских и речных судов, находящиеся в дальнем плавании, а также руководитель геологоразведочных партий и зимовок, удаленных от мест расположения органов дознания (ч. 4 ст. 146). Верно, по содержанию ст. 146 обязанности по возбуждению уголовного дела исключаются в отношении судей и прокуроров. Однако в отношении прокурора, обязанного осуществлять надзор за законностью возбуждения уголовных дел всеми перечисленными должностными лицами, установлен новый порядок, хотя и не прямо, но, скажем, косвенно быть инициатором возбуждения уголовного дела при наличии признаков преступления. Можно назвать ряд других статей УПК, когда прокурор выступает в качестве непосредственного инициатора возбуждения уголовного дела или дает при этом согласие на возбуждение уголовного дела (см. ст. 20). Аналогичные права-обязанности возникают у прокурора в соответствии с Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации» (см. ч. 2 ст. 27 и др.). Изложенные положения, имеющие достаточную правовую основу, раскрывают широкий личностный фронт, обязанный непосредственно наблюдать за строгим исполнением правовой системы государства, в том числе и за своевременным раскрытием преступлений. При этом могут быть использованы самые различные основания и методы для практической деятельности должностных лиц: профессиональные знания, опыт каждого участника по раскрытию преступлений, как это, например, выше касалось прокурора. Такие основания могут изменяться и дополняться законодательством и в какой-то мере соответствующими ведомствами. Но основное содержание всегда остается неизменным — это обнаружить, усмотреть глубоко скрытое и замаскированное преступление. Впрочем, обстоятельства современной борьбы с преступностью в стране таковы, что позволяют преступникам в открытую, с широкой популярностью осуществлять организованную и другую преступную деятельность с целью ограбления государства и общества. Достаточно привести такой очевидный пример. В каждом большом городе существуют отдельные прекрасно оборудованные промтоварные магазины, как правило, по реализации популярного ширпотреба. Обслуживание покупателей в них осуществляется на высоком уровне. Однако предлагаемый товар по сравнению с обычными магазинами настолько высок по цене, что редко покупается посетителями. Поэтому торговые залы пустуют, многочисленные продавцы и консультанты бездействуют. В данном случае не требуется высокой профессиональной подготовки, чтобы задуматься над тем, что это за праздная торговая система. Откуда у нее без достаточного денежного оборота находятся средства для оплаты аренды роскошных помещений, многочисленного обслуживающего персонала, затрат на другие многочисленные расходы и пр. Даже поверхностный анализ перечисленных данных показывает, что это липа, парад. А действительная сущность их создана для отмывания «грязных денег», добываемых за счет запрещенных игр, многочисленных саун (которые в дневное время никто не посещает, зато в ночное они превращаются в бордели), а также подпольного изготовления и реализации фальшивых спиртных напитков, даже наркотиков. Надо отметить, что местные власти иногда достаточно осведомлены о существовании подобных преступных «гнезд». Но делают вид, что не замечают их, ведь их хозяева исправно платят налоги и, кроме того, более, чем другие, отзывчивы на всевозможные общественные мероприятия. Но за их спиной сериал преступной деятельности. Должностное лицо правоохранительных органов на основе подобной очевидной информации <4> не обязательно сразу должно принимать соответствующие меры. Известно, что процессуальный закон в таком случае предоставляет право наблюдения и проверки в течение до 10 дней и более (ст. 144 УПК), и только после этого, когда признаки преступления окажутся объективными, в соответствии с требованиями закона необходимо поставить вопрос о возбуждении уголовного дела или самостоятельно возбудить его и начать дознание или следствие, разумеется, в порядке, предусмотренном УПК, поставить в известность прокурора. ——————————— <4> Об очевидной криминалистической информации см.: Турчин Д. А. Научно-практические основы криминалистического учения о материальных следах. Владивосток: ДВГУ, 2004. С. 37 — 55.
Трудно объяснить, по каким причинам изложенная выше система раскрытия преступления не работает. При этом можно сослаться на причины, упомянутые в литературе. Некоторые авторы не без оснований пришли к выводу, что препятствием успешной деятельности в объединенной системе по раскрытию преступлений правоохранительных органов является проявление неестественного монополизма в оперативно-розыскной деятельности. Так, С. В. Шошин полагает, что «с особой актуальностью сегодня проявляются прецеденты неестественного монополизма. Это имеет место и в оперативно-розыскной деятельности» <5>. С выводом автора во многих случаях нельзя не согласиться. Действительно, на практике во взаимоотношениях между структурами органов, ведущих борьбу с преступностью, давно уже считается, что это удел органов дознания и оперативно-розыскной деятельности. При этом следует отметить, что оперативникам такое их положение даже нравится. Под завесой негласности, секретности и тайны они еще больше возвеличили свою доблесть над органами следствия и обычного дознания. В практике приема экзаменов государственной аттестации автор этих строк умышленно систематически задает вопрос практическим работникам заочного отделения оперативного направления: имеет ли право следователь или дознаватель потребовать у оперативника, сопровождающего расследование по конкретному уголовному делу, учетное производство? Всегда следует ответ: это невозможно, это государственная тайна! А о части 4 ст. 12 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» они слышат впервые. Создается впечатление, что их кто-то сознательно настраивает на такой ответ. Подобное положение не гарантирует уверенности получения объективной информации по поручению должностного лица органа следствия о доследственной проверке по конкретным признакам совершаемого преступления. Скорее наоборот, это способствует сокрытию преступлений и коррупции. ——————————— <5> Шошин С. В. Проявление неестественного монополизма в оперативно-розыскной деятельности // Актуальные вопросы криминалистического обеспечения уголовного судопроизводства. Иркутск: Изд. БГУЭП, 2010. С. 509.
Надо полагать, подобные взгляды привели начинающего оперативника к самостоятельному выводу о том, что «в современных условиях традиционные уголовно-процессуальные формы борьбы с преступлениями во многом теряют свою эффективность»! Далее автор заключает, что «наблюдается все большая и вполне закономерная интеграция двух наук — криминалистики и оперативно-розыскной деятельности». Из этого следует, что предпочтение отдается непроцессуальным наукам, что явно настораживает, поскольку без процессуальной деятельности в демократических условиях общества трудно представить себе, что уголовное или административное наказание правонарушителю назначено на основании закона. Нельзя не обратить внимание и на замыкающую статью того же сборника об оперативно-розыскной деятельности В. Э. Гаджиева, который пришел к выводу, что «наблюдение — это прежде всего оперативно-розыскное мероприятие, то есть составной элемент оперативно-розыскной деятельности, оно проводится сотрудниками оперативных подразделений» <6>. В связи с этим приходится еще раз согласиться с С. В. Шошиным. На каком основании В. Гаджиев лишает права наблюдения других многочисленных правоприменителей? ——————————— <6> Гаджиев В. Э. Теоретические проблемы оперативно-розыскного обеспечения уголовного судопроизводства // Актуальные вопросы криминалистического обеспечения уголовного судопроизводства. Иркутск: Изд. БГУЭП, 2010. С. 525; и далее.
К сожалению, упомянутые авторы оставили в стороне использование научно-технических средств и приемов в оперативно-розыскной деятельности, в том числе и при наблюдении. Практика давно уже доказала многие преимущества технических средств наблюдения, благодаря которым возможно вести аудио — и видеонаблюдение. Представляется, что оно дешевле, надежней и шире личных наблюдений человека. Очевидно, только потому, что аналогичным термином в теории и практике оперативно-розыскной деятельности, прямо скажем, научно обозначен один из наиболее распространенных методов раскрытия замаскированных преступлений путем «организованного наблюдения». Но это одна из многих случайностей, являющаяся результатом неглубокого знания русского языка, требующая больших денежных затрат, на что правильно указывает В. Э. Гаджиев. Но, как нам думается, названную оперативную деятельность можно проводить и на менее дорогой основе. А вообще Р. С. Белкин определяет наблюдение как один из общенаучных методов исследования: планомерное, целенаправленное восприятие объектов, явлений, процессов <7>. При этом он не указывает, кто вправе и к кому лучше применить данный метод познания. Наблюдение — природная функция человека. В связи с этим все участники уголовного процесса осуществляют наблюдение. Важно, чтобы оно было направлено ко многим сторонам объективной действительности, в том числе и для обнаружения замаскированного преступления. ——————————— <7> См.: Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. М.: Изд. БЕК, 1977. С. 128.
Кстати сказать, примерно в таком смысле рассматривает и оценивает наблюдение мировое сообщество. Для этого приведем некоторые выдержки из ст. 29 (Подготовка кадров и техническая помощь) Конвенции ООН от 15 ноября 2000 г. В обозначенной Резолюции говорится, что «каждое государство-участник в необходимых пределах осуществляет, разрабатывает или совершенствует конкретные программы подготовки персонала правоохранительных органов, в том числе работников прокуратуры, следователей и сотрудников, отвечающих за предупреждение, выявление, пресечение преступлений, охватываемых настоящей Конвенцией… Такие же программы касаются, в частности, и в той мере, в какой это допускается внутренним законодательством, следующих вопросов… c) наблюдение за перемещением предметов контрабанды; d) выявление и наблюдение за перемещением доходов от преступлений, имущества, оборудования или других средств совершения преступлений…» <8>. ——————————— <8> См.: Кушнаренко С. П., Пристансков В. Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования. СПб.: Изд. Специальная литература, 2004. С. 213 — 214.
С другой стороны, нельзя оправдывать следственные и другие органы, которые тоже считают, что «наблюдение» — удел оперативников, и по всякому поводу отсылают им поручения. Это явление носит выраженный потребительский характер. Следователи иногда оправдывают свои промахи и недостатки тем, что служба ОРД ничего им не дает. Но правоохранительные органы — есть система. В ней не может быть независимых подсистем. Здесь важно знать природу взаимосвязи, исторически образовавшуюся из единого целого. Непонимание этого и приводит к тенденции сваливать свои грехи на своего напарника. Автор вспоминает случай из практики, когда в районном центре обнаружилась подпольная «абортмахерша». Она в своем доме производила аборты. По неофициальным сведениям, в результате этого погибла молодая женщина, а другая оказалась на грани смерти. И все же беременные женщины не отказывались от ее услуг (аборты в ту пору были запрещены законодательством). По возбужденному в связи с этим уголовному делу следователь прокуратуры несколько раз письменно обращался к оперативной службе, чтобы организовать наблюдение за подозреваемой. Однако положительных результатов оперативники достигнуть не смогли. Обыски в доме с целью обнаружения абортного инструментария были тоже безуспешными. Тогда следователь с наступлением темноты проник в огород подозреваемой, скрылся в картофельной ботве и около часа ночи все-таки дождался очередной клиентки. Он так же незаметно выбрался из огорода. Дежурный по милиции обеспечил его понятыми, с которыми следователь явился в дом подозреваемой во время подготовки к проведению преступной операции. Работники правоохранительных органов обязаны сделать правильный вывод из выступления по телеканалам Президента Российской Федерации Д. А. Медведева после домодедовской трагедии об их обязанности в организации надлежащего наблюдения за жизненными процессами в стране и вовлечении в это дело широких слоев населения как необходимой меры защиты общества от преступности. Думается, что в то же время следует осудить сказанное лидером ЛДПР Жириновским в его интервью, что без «стукачей мы не обойдемся». Это оскорбляет честных и достойных граждан, принимающих активное участие в борьбе против организованной преступности, и особенно против террористов. Отсюда следует, что наблюдение — один из сильнейших методов решения поставленных задач по раскрытию замаскированных преступлений подготовленными представителями правоохранительных органов. Однако успешное достижение поставленных задач путем наблюдения требует соответствующих усилий, умения и настойчивости, достаточной организации и тесного взаимодействия между соответствующими структурами, ведущими борьбу с преступностью.
