РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ МКРТУМЯНА А. Ю. «СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ В СОВРЕМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ» <*> <**>
Д. А. ПАШЕНЦЕВ
——————————— <*> Pashentsev D. A. Review of monograph Mkrtumian A. Iu. «Judicial precedent in contemporary civil law». <**> Мкртумян А. Ю. Судебный прецедент в современном гражданском праве. М.: АПК и ППРО, 2008. 171 с.
Пашенцев Дмитрий Алексеевич, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Российского государственного социального университета, доктор юридических наук, профессор.
В последние годы одной из проблем, привлекающих внимание ученых и активно дискутируемых, является наметившаяся тенденция возрастания роли судебной практики в правовой системе России. Фактически научный мир разделился на два лагеря: сторонников и противников официального признания судебного прецедента источником российского права. Автор рецензируемой монографии выступает как сторонник данного процесса. И это не удивительно — он является Председателем Кассационного Суда Республики Армения, которая недавно приняла Судебный кодекс и официально закрепила в нем институт судебного прецедента, установив прецедентный характер решений Кассационного Суда. Так как Кассационный Суд Республики Армения рассматривает в основном гражданские и хозяйственные дела, то и прецедентное правосудие формируется преимущественно в гражданско-правовой сфере. Таким образом, Армения стала первой страной на постсоветском пространстве, официально признавшей судебный прецедент источником права. По мнению автора монографии, этим же путем идет и Россия. В рецензируемой работе проблемы судебного прецедента рассматриваются применительно к гражданскому праву. И это вполне закономерно. Можно согласиться с А. Ю. Мкртумяном в том, что именно в гражданском праве в силу его диспозитивности судебная практика играет наиболее важную роль. В монографии это показано на примере ряда принципов гражданского права, таких, как принципы справедливости, неприкосновенности собственности, свободы экономической деятельности и свободы договора. Строго говоря, не все из перечисленных принципов можно отнести непосредственно к гражданско-правовым, например принцип справедливости логично рассматривать как общеправовой. Однако анализ, проведенный автором, представляется интересным, а его аргументация выглядит убедительно. В работе достаточно подробно обосновано положение о том, что, применяя судебный прецедент, суд имеет больше возможностей для реализации принципа справедливости, чем при применении закона, так как закон носит более обезличенный характер, он не может учитывать всех обстоятельств дела и всех особенностей заинтересованных лиц. Рассматривая принцип свободы договора в гражданском праве, А. Ю. Мкртумян отмечает, что для реализации данного принципа недостаточно провозглашения его в качестве одного из основных начал гражданского законодательства и закрепления в тексте Гражданского кодекса. Реализация его сталкивается с многочисленными вопросами и проблемами, решать которые в конечном счете приходится судебным инстанциям. Именно судебная практика показывает границы и особенности применения принципа свободы договора в современном гражданском праве. Принципиальная позиция автора, обоснованная в монографии, заключается в том, что официальное наделение судов правотворческими функциями только зафиксирует уже сложившееся на практике положение и не повлияет на существующую систему разделения властей. В качестве доказательства в работе приведены судебные решения по гражданским делам, в которых высшие судебные органы России фактически создают новые нормы права, являющиеся общеобязательными для всех субъектов общественных отношений. Таких примеров не слишком много, но все-таки они есть. Не замыкаясь в рамках российской правовой системы, автор монографии уделяет внимание особенностям развития судебного прецедента в европейских государствах и в США, причем основное внимание также сосредоточивает на гражданско-правовых аспектах. Но основное внимание в работе уделено все-таки России. А. Ю. Мкртумян пишет: «Формирование единообразной практики решения гражданских дел в современной России не в последнюю очередь определяется потребностями федеративного государства. Представляется неприемлемым наличие разных толкований одних и тех же норм в различных субъектах Федерации. Лучшее средство для борьбы с этим — официальное признание прецедентного характера решений высших судебных органов по гражданским делам» (с. 109). И с такой позицией можно согласиться. Судебный прецедент действительно мог бы способствовать формированию более единообразного подхода к решению гражданских дел. Противники официального признания института судебного прецедента в качестве одного из основных аргументов выдвигают тезис о том, что судебный прецедент не является источником права в романо-германской правовой семье, к которой относится и российская правовая система. Это справедливо, однако в работе показано, что элементы прецедентного правосудия можно встретить сегодня в тех государствах, которые традиционно считаются основоположниками принципов романо-германского права. Что касается гражданского права России, то в монографии отмечается наличие определенных историко-правовых предпосылок для появления судебных прецедентов. Конечно, не все тезисы, выдвигаемые автором, можно считать убедительно доказанными. Некоторые положения требуют дополнительной, более развернутой аргументации. Недостаточно подробно, на наш взгляд, исследованы первые результаты влияния нового института судебного прецедента на гражданское право Армении. Но то, что рецензируемая работа представляет собой значительный вклад в теорию гражданского права, не вызывает сомнений. Привлекает взвешенность позиции автора. Он не стремится доказать необходимость уже завтра признать судебный прецедент источников гражданского права России. В работе ставится вопрос о наличии определенной тенденции, обосновываются ее положительные моменты, предлагается свой взгляд в рамках общей дискуссии теоретиков и цивилистов. В целом можно согласиться с автором монографии в том, что внедрение судебного прецедента в практику работы судебной системы России — это процесс длительный и сложный. Он должен осуществляться с учетом имеющегося опыта судопроизводства, с учетом традиций национальной правовой системы. В то же время постепенное возрастание роли судебной практики как источника гражданского права представляется необратимым и закономерным процессом.
——————————————————————
Интервью: Интервью с лауреатом премии «Юрист года» членом-корреспондентом Российской академии наук С. С. Алексеевым («Юридический мир», 2009, N 11)
ИНТЕРВЬЮ С ЛАУРЕАТОМ ПРЕМИИ «ЮРИСТ ГОДА» ЧЛЕНОМ- КОРРЕСПОНДЕНТОМ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК С. С. АЛЕКСЕЕВЫМ
Д. В. ГРИБАНОВ, А. А. ОВОДОВ
— Сергей Сергеевич, Ваш профессиональный стаж в юридической сфере составляет более 50 лет. Почему вы выбрали профессию юриста? — Это случилось в какой-то степени неожиданно. Потому что до службы в армии, это 38 — 40-е годы, я очень был увлечен литературой и даже таким необычным делом, как геологическая разведка. Дважды был в довольно серьезных геологических экспедициях, что потом повлияло на мои увлечения, когда я увлекся в последующем альпинизмом, туризмом. Когда я вернулся из армии в 45-м году, и я не был одинок в этом отношении, получилось так, что многие прослужившие в Отечественную войну и испытав то потрясение, которое связано с этой войной, пошли в те вузы, которые утверждают начала справедливости, правды, создают преграду злу, несчастьям людей. И я оказался в юридическом вузе. В этом некоторая неожиданность, потому что предшествующие мои увлечения никак не были с этим связаны. Я не жалею об этом, потому что именно в юридическом вузе, когда я уже поработал в студенческом научном обществе, потом в аспирантуре и молодым преподавателем, я все больше постигал то, что право является важнейшим достижением цивилизации, которое действительно может препятствовать насилию, войне, несчастью и злу, которое совершается в нашем обществе.
— В 1989 г. Вы были избраны народным депутатом СССР от Академии наук СССР и научных обществ. Как вы оцениваете развитие российского парламентаризма в новейшей истории? — Моя оценка противоречивая с точки зрения констатации фактов и тенденций в этой сфере. Парламентаризм является большим достижением нашей цивилизации, политической и правовой культуры. В нашей стране, возможно, это прозвучит неожиданно, наиболее полные парламентские начала реализовались в 1989 — 1991 гг., при Горбачеве. Не позднее, как иногда считают, а именно в то время, когда был сделан гигантский прорыв, переход от тоталитарной системы к демократической. Я думаю, что в эту пору, а мне как раз пришлось выполнять функции председателя Комитета по законодательству и правопорядку Верховного Совета, я должен со всей ответственность сказать, что именно в это время, в эту пору утверждались начала высокой парламентской демократии, что у нас забыто и не воспринимается. И те достижения, которые тогда были сделаны, потом перешли в Российскую Федерацию, 1991 — 1992 гг., реализовались в значительной степени, проявились в таких основополагающих документах, как Конституция 1993 г., как Гражданский кодекс. И мне думается, что в последующем, к сожалению, произошло то, что на известном этапе, в какой-то мере это связано с деятельностью Б. Н. Ельцина, начали возобладать центристские начала. И завершилось это провозглашением вертикали власти, которая заглушила, в немалой степени перекрыла те начала парламентаризма, которые у нас начали довольно сильно развиваться, и казалось, что они одержат победу. В настоящее время, увы, начала парламентаризма находятся в таком довольно убогом состоянии.
— Вы являетесь автором учебников по теории государства и права. Какая форма территориального устройства является лучшей для России? Почему? — Я сторонник того, что оптимальным территориальным устройством, на этот счет мне не раз приходилось высказываться в своих работах, является развитый федерализм. Но федерализм, построенный не на прежних административно-территориальных единицах, которые сложились при советской власти и которые в немалой степени были сформированы по партийным канонам. Тогда решающим фактором было, сколько партийных организаций и членов партии в каждом из этих подразделений, потом они, правда, нарастили собственный свой потенциал. Но тем не менее я считаю, что настоящая федерация в нашей стране должна содержать меньшее количество субъектов. Но такое необозримое количество субъектов Федерации не создают ту гармоничную систему, которая нужна для развитой федеративной системы. На мой взгляд, эта система должна состоять из крупных единиц, примерно на нашу страну это 20 — 22 — 24 единицы. Что-то в этих параметрах.
— В заглавии одной из ваших книг есть слова: «Тяжкий путь России к праву». Какие примеры из прошлого полезно реанимировать в современной правовой действительности? Каких ошибок необходимо избежать? — Я думаю, что советы — это не моя прерогатива. Но исходя из собственного опыта, я должен заметить следующее: было бы полезным сейчас изучить и в той мере, в какой это кажется возможным, постепенно внедрять тот опыт парламентаризма, организации государственной власти, который начал складываться в 1989 — 1991-х годах, в то время, когда у руля государства был М. С. Горбачев, было продолжено Б. Н. Ельциным, но все же заложено это было именно в те первые годы, которые в настоящее время, на мой взгляд, не учитываются в нашем понимании позитивного опыта. Дальше я считаю, что полезным является опыт приватизации, разгосударствления, который складывался в ту пору. Опыт, который и Китай нам здесь продемонстрировал, феноменальный взлет, когда он пошел именно по этому пути. Мы в своих разработках были впереди Китая, когда все начиналось с аренды, аренды, перерастающей в собственность тех производителей, которые осуществляют это дело. Затем развиваются уже более широкие и более глубокие товарно-денежные рыночные отношения, и это приводит к тому успеху, который мы ожидали, но который не состоялся. Но и это приоритет страны по принципу разделения властей. То, что у нас записано в Конституции, в ст. 1, 10, демократически и неизбежно реализуется в конце концов на каком-то этапе нашего развития, чтобы основные власти — парламентская власть, исполнительная, судебная — занимали достойное место, существовали и сдержки, и противовесы в осуществлении такого действенного разделения властей. Чего следовало бы избежать, на мой взгляд, — это тенденции к излишней централизации власти, которая, увы, проявляется во всех странах, когда происходит отход от диктатуры, от тоталитарной системы. Почему-то подхватывается вот это стремление овладеть властью в масштабах, не требующих того, чтобы такие масштабы существовали для общества. Второе — это недооценка права. Право, несмотря на то что достаточно эффективно развивалось у нас, даже в последние годы советского времени, это право, на мой взгляд, до сих пор по-настоящему недооценено, тогда как истинные реформы всегда начинаются с правовых начал, утверждения действенных правовых начал, которые обеспечивают гарантию, ответственность, успех в проведении тех реформаторских мер, которые намечаются. Уповая только на одну власть, это неизбежное скатывание к ручному управлению, которое заводит общество в тупик. Увы, мы сталкиваемся с такими отрицательными явлениями в настоящее время.
— В 1991 — 1995 гг. вы были председателем совета Исследовательского центра частного права, являетесь председателем Научного совета Института частного права в Екатеринбурге. Ваш прогноз: по какому пути частное право России будет развиваться в будущем, с частным правом какой страны будет наибольшее взаимопроникновение? Почему? — Я думаю, частное право, которое было у нас в загоне в советскую пору и проявилось только в 90-х годах, — это основа для того, чтобы утвердились действенная экономическая товарно-денежная система и гражданское общество, потому что, как говорил великий философ Кант, в области частного права гражданином является сам гражданин. Вот когда гражданин становится сам господином в своих делах, в своих усилиях, в своей работе, тогда и происходит по-настоящему продвижение вперед в том прогрессивном развитии, которое ведет наше человечество от традиционных цивилизаций к современному развитому гражданскому обществу, к правовому гражданскому обществу. Поэтому я полагаю, что частное право имеет дальнюю перспективу, и здесь, увы, большее значение имеет не тот вариант, который у нас был воспринят на практике, когда ориентировались на частное право, которое развивалось в Германии, на Германское гражданское уложение, а, на мой взгляд, нужно в полной мере использовать и опыт прежде всего Франции. Гражданский кодекс Франции 1804 г., который, на мой взгляд, и открыл новую эпоху в истории человечества — эпоху, построенную на самодостаточности отдельной личности и собственности, которая приходит на место власти и занимает решающую роль в социальном, экономическом и других сферах развития общества.
— Сергей Сергеевич, как Вы можете оценить деятельность Конституционного Суда в нашей стране? — Но я должен оценить так, что Конституционный Суд стал неотъемлемым элементом нашей политической и правовой системы. В целом работает успешно, на профессиональных началах. Мне об этом уместно говорить, потому что мне довелось возглавлять Комитет конституционного надзора, предтечу этого Конституционного Суда, но ему приходится существовать в непростых реалиях и утвердить себя в полной мере, реализовать тот потенциал, который в нем заложен. Это сегодняшний день и перспектива. В целом моя оценка позитивная.
— Какие недостатки нормотворчества существуют, на Ваш взгляд, в настоящее время в России? Как их можно исправить? — Я думаю, что правотворчество в Российской Федерации в настоящее время требует довольно серьезных коррективов, совершенствования, перехода на какую-то новую ступень. И главными здесь являются следующие моменты. Во-первых, меня удручает то, что это правотворчество осуществляется в таком ситуационном варианте. Вот Правительство подготовило какой-то закон, его принимают, а нет единого плана правотворчества, рассчитанного на длительное время, с тем чтобы утвердилась в нашей стране передовая законодательная система. Второй момент — это большее внимание к фундаментальным актам, не проходящим актам, которые нужны сейчас, на сегодняшний день, но, к сожалению, такая текучка, насколько я могу видеть, забивает практическую деятельность нашего парламента как федерального, так и на региональных уровнях. Основные из них уже изданы: Гражданский кодекс, Уголовный кодекс, процессуальные акты. Надо продолжить это, в частности, в тех актах, которые касаются экологии, которые связаны с перспективой нашего дальнейшего развития, с тем, что касается дальнейшего совершенствования инновационного развития нашей экономики, потому что некоторые акты принимаются, так сказать, «с налету». Так, на мой взгляд, были приняты законы о государственных концернах, их образовалось 8 или 9, а по-настоящему юридический их статус оказался непроработанным на основании тех начал, которые заложены и в Гражданском кодексе, и во всем нашем законодательстве, и в мировом опыте. И сейчас уже говорят о том, что надо бы переместить эти концерны на статус акционерных обществ или совсем закрыть. Они же были приняты, приняты законом. Значит, законы неудачные, законы, которые отражали просто желание Правительства решить какую-то проблему, причем в режиме ручного управления, а не развить фундаментальную основу нашего законодательства. Фундаментальную, то есть такую, которая лежит в самых недрах нашего бытия и существования нашего общества. Вот эти два момента, которые, на мой взгляд, вызывают известную озабоченность, вопросы и требуют основательного решения.
— Сергей Сергеевич, небольшое уточнение по инновационному развитию экономики: какие-то правотворческие реформы в сфере инновационного развития, научно-технической деятельности. — Ну вот организовали концерн по нанотехнологиям. Наверное, это нужно. Но нанотехнологии — это вершина уже инновационного развития. А наша страна нуждается в обновлении всей технической базы, на которой строится экономика. У нас особенно это проявляется на Урале, где еще работают на оборудовании с демидовских времен. Нужна передовая технология во всех отраслях: металлургии, химической промышленности, всех других, а потом уже включать нанотехнологии как элемент такого вот продвижения вперед. Инновационное развитие, на мой взгляд, — это такое развитие, которое предполагает учет именно современной техники, но оглядываясь на существующие у нас реалии. А реалии у нас такие, что требуют уже решения самых простейших экономических вопросов, которые то и дело дают сбои в жизни нашего общества. Так что инновационное развитие — это, конечно, перспектива, это главное. Даже прозвучали такие голоса, что это такой тектонический сдвиг. На самом деле это тектонический сдвиг тогда, когда это только опирается на прочную юридическую, правовую основу. А если это не опирается на правовую основу, то это могут быть такие единичные спорадические ситуационные решения, которые не всегда должны дать тот успех, на который рассчитаны.
— Сергей Сергеевич, Вы являетесь соавтором книги «О модели юриста и обучении в юридических вузах». По какому пути должно развиваться отечественное юридическое образование в будущем? — Я прежде всего считаю опрометчивым утвердившееся мнение о том, что у нас произошло широкомасштабное перепроизводство юристов, что они не востребованы обществом. Такие явления есть; действительно, юриспруденция стала модной сферой высшего образования, но на самом деле в чем нуждается в настоящее время наша страна и юриспруденция, — это подготовка высококлассных юристов. На мой взгляд, некоторые учебные заведения, в частности, я имею в виду такие крупные, как юридический факультет Московского университета, Санкт-Петербургского университета, нашу юридическую академию, нуждаются в том, чтобы они целиком встали на путь магистерской подготовки, подготовки судей, прокуроров, работников государственного дела. Чтобы они стали представителями высокой правовой культуры — отечественной и мировой — и могли бы продвинуть в том числе инновационные процессы по тому пути, по которому эти процессы должны идти. И мне думается, что самое существенное в юридическом образовании в настоящее время — это углубление юридической подготовки. На самом деле эта подготовка во многих вузах является поверхностной: просто изучение законов, какие-то практические вещи не приспособлены. А на самом деле прежде всего должно быть глубокое понимание миссии и роли права в жизни нашего общества и разработка тех дел, тех категорий дел, которые являются актуальными в практической жизни. Поэтому здесь два пути, на мой взгляд: это, с одной стороны, углубление юридического образования, переход его в целом на магистерский уровень и одновременно проникновение больше в практическую жизнь по категориям юридических дел, не просто по отраслям, например административное, трудовое, семейное право, а по категориям дел, которые осуществляются на практике. Здесь, кстати, как это ни странно, нам помогает опыт англо-американского типа. Там сама подготовка идет с самого начала по категориям юридических дел. Я считаю, что юридические дела очень важны для каждого юриста, но прежде всего углубленная подготовка в понимании самого права, его миссии в жизни общества. Первостепенное внимание следует уделять общей теории, теории права с тем, чтобы те, кто встал на юридический путь, прежде всего видели то значение, ту миссию, которая возложена самой историей, самой судьбой на наше право, — продвижение нашего отечества вперед к более высоким ступеням социального, экономического и духовного развития.
— Сергей Сергеевич, Вы являетесь автором большого количества научных трудов. Могли бы назвать проблемы в области права, которые Вам наиболее интересны как исследователю? — Я считаю, что здесь три основных направления — те ключевые проблемы, которые в настоящее время являются центральными. Это прежде всего дальнейшая разработка права как достижения цивилизации и культуры. На мой взгляд, это я отстаиваю в последних своих работах, право является высшим достижением цивилизации и культуры, которое обеспечивает планомерное глубокое развитие общества на гуманитарных высокоцивилизационных началах. Второе в этой связи — это характеристика современного права в двух плоскостях: с одной стороны, понимание права как основы жизни общества, не просто для решения каких-то отдельных задач, а как основы. И во-вторых, понимание права как права человека. Права человека, которое не является каким-то лозунгом, каким-то принципом, а является, и хорошо, что это записано в Конституции Российской Федерации, в статье 18, непосредственно действующим правом. Я все жду того момента, когда какой-то судебный орган прямо сошлется на права человека как действующее в нашей стране реальное, существующее право, которое должно применяться везде и всюду в соответствии со статьей 18 нашей Конституции. И наконец, третья проблема. Они, как видите, завязаны в один узел. Это характеристика права как конститутивного, а на мой взгляд еще и начального, элемента всех реформ, и прежде всего экономических и организационных, и всех иных, которые осуществляются в нашей стране. Так ведь было и исторически, если вспомнить царствование Александра II, который, на мой взгляд, является самым крупным реформатором в нашей стране. Он же начал с правовых начал: и судебная реформа, и освобождение крестьян, и земская реформа — все они были построены на правовых началах. И у нас, я все делаю ударение на реформах, которые у нас начались в 1989 — 1990-х годах, прежде всего разрабатывались правовые основы, правовые начала, правовые механизмы, гарантии и ответственность, которые осуществляются при реализации этих реформ. Вот три основные группы вопросов, которые я считаю самыми существенными и перспективными, которыми я занимался. Именно по этим проблемам прежде всего сейчас нужны диссертации, углубленные монографии. Сейчас нет теоретических, по-настоящему углубленных монографий по этой проблематике. А здесь нужна глубокая, по-настоящему научная, академическая разработка этих проблем.
— Какими Вам видятся цели ассоциации юристов России на современном этапе? — Прежде всего здесь возникает вопрос о престиже профессии юриста в нашей стране. В настоящее время юриста рассматривают как оформителя: кто-то принял решение, например экономисты, политики, а вот вы, юристы, как-то все это оформите. А на самом деле юридическая работа — это работа, которая закладывает принципиальные исходные основы для этих реформ. Без тех глубоких, цивилизационных, гуманитарных и регулятивных начал никакая реформа, по моему убеждению, состояться не может. Но на это нужна государственная воля. Я здесь снова сошлюсь на свой опыт. В то время, когда президентом России был Б. Н. Ельцин, я возглавлял Исследовательский центр частного права при Президенте РФ. Тоже сам по себе факт знаменательный, что при Президенте был организован правовой центр по частному праву. Я до сих пор остаюсь научным руководителем этого центра. Не проходило 3 или 4 месяцев, чтобы Б. Н. Ельцин не собирал ведущих юристов, человек 7 — 8, небольшой круг до 10, и советовался с ними по основным вопросам нашей жизни. И это проходило постоянно и отражалось даже в газетах, по радио, телевидению говорилось, что Борис Николаевич провел совещание с ведущими юристами по актуальным проблемам жизни общества. То есть нужна государственная воля привлечения юристов. У нас ссылаются на то, что нынешние руководители, стоящие на вершинах государственного управления, закончили юридический вуз. Но они настолько завалены текущей практической работой, что нужно выслушать и юристов, которые занимаются этой работой в настоящее время, а не только уповать на свое предшествующее юридическое образование, удачное или неудачное — это уже другой вопрос. И здесь очень важно, чтобы юристы в настоящее время стали глашатаями и проповедниками высоких цивилизационных и гуманитарных ценностей в нашей стране, такой высокой культуры, а не просто оформителями или адвокатами по каким-то сложным делам, хотя это очень важно и необходимо. Но и самое главное для Ассоциации юристов в России, на мой взгляд, высшее предназначение этой Ассоциации заключается в том, чтобы создать в России стойкое сословие юристов. Мировой исторический опыт свидетельствует о том, что та или иная страна достигает достаточно высоких ступеней юридической культуры, правового обеспечения того, что мы называем правовым государством, когда создано стойкое сословие юристов, как во Франции, например, сословие нотариусов, как в Англии сословие судей и т. д. Должно быть сословие юристов, сословие, которое отличается своими внутренними высокими престижными законами, служением отечеству, праву и справедливости. Я недавно в одной из радиопередач слышал перевод гимна Германии, там говорится о служении отечеству через право и справедливость; прямо в гимне записано: «служение отечеству через право и справедливость». Мне самому довелось быть в европейских судах, когда я работал на соответствующих должностях, и я был удивлен, когда в одном из судов увидел лозунг: «Через любовь и право к высшим значениям справедливости», через любовь и право. Может быть, это и должно быть одним из величайших лозунгов нашей современной культуры. И может быть, как я сказал, проповедниками и глашатаями должны стать юристы, в том числе и через Ассоциацию юристов.
— 28 июля 2009 г. Вам исполнилось 85 лет. В чем мудрость в жизни? — Я считаю, что самая главная мудрость в жизни — это терпение. Терпение, при котором ты выносишь все тяготы, отбрасываешь все и идешь по своему пути. Я не скрою, что, как мне дал Господь Бог, или случай, или интуиция, или природа сработала, когда я, городской мальчишка, в возрасте 19 лет попал на Волховский, потом Ленинградский фронт, небывало трудные, скажем прямо, нечеловеческие условия, у меня выработалась единственная линия жизни: надо терпеть, осуществлять свой долг, работать в меру возможностей и своих сил, идти вперед, но исходный момент — это терпение. Однажды я услышал, что один из мудрейших античных философов об этом говорил, да не только древнейших. Я слышал одну передачу по телевидению: Габрилович, один из наших кинороманистов, таких мудрых создателей нашего отечественного кино, тоже вдруг неожиданно для меня сказал, что «главным в моей жизни при всех трудностях было терпение». Эта мысль еще больше утвердилась во мне сейчас.
