Хорошильцев Александр Иванович, кандидат юридических наук, доцент кафедры государственного права Регионального открытого социального института.
В статье анализируются основные подходы к понятию эффективности права, предлагается выделять две ее составляющие: статическую и динамическую. Разграничиваются эффективность действия права и эффективность его реализации, эффективность права в целом и его отдельных отраслей, норм. Выделяются три уровня эффективности права: информационный (непосредственный), организационный (опосредованный) и принудительный (конституирующий). При этом эффективность права рассматривается как проявление его власти. Вносятся предложения о мерах повышения эффективности права.
Ключевые слова: эффективность права, эффективность Конституции, эффективность действия права, эффективность реализации права, уровни эффективности права, власть права, цель права, мотив правомерного поведения.
The author analyses the most popular approaches to the concept of effectiveness of Law and suggests to distinguish its two elements: static and dynamical. The author determines effectiveness of the force of Law and effectiveness of its realization, effectiveness of Law on the whole and its certain branches and norms. The author determines three levels of the effectiveness of Law: information (direct), organizational (mediated) and forced (constituent). Effectiveness of Law is hereby seen as demonstration of its power. The author suggests measures of increasing of effectiveness of Law.
Key words: effectiveness of Law, effectiveness of the Constitution, effectiveness of the force of Law and effectiveness of its realization, levels of effectiveness of Law, power of Law, objective of Law, motivation of legally acceptable behavior.
Обычно эффективность права понимается как соотношение цели и результата его (права) действия. Так, профессор Л. А. Морозова эффективность правового регулирования рассматривает как «соотношение между результатом правового регулирования и стоящей перед ним целью» [1]. Аналогичное определение дает А. С. Пиголкин [2].
В соответствии с другой точкой зрения эффективность права предполагает не только соответствие результата цели, но и сроки его реализации, затраты. В таком плане рассматривали эффективность права Л. И. Спиридонов [3], А. С. Пашков, Л. С. Явич [4], Г. Н. Манов. В частности, профессор Г. Н. Манов, касаясь эффективности актов применения права, писал, что она связана с определением целей издания данного акта, результатов его действия, соизмерением результатов с целью и неизбежными издержками. «Полная эффективность правоприменительного акта достигается, когда все его цели — и ближайшие, и отдаленные, и конечные — достигнуты с минимальным ущербом для общества, небольшими экономическими затратами, в оптимальные сроки» [5]. Профессор Л. И. Спиридонов отмечал, что «эффективность всегда связана с получением результата, являющегося следствием сознательной деятельности человека». При этом результат «всегда представляет собой реализованные затраты» [6].
Видимо, эффективность права предполагает две составляющие: статическую и динамическую. Статическая есть результативность, а динамическая — затратность. Эффективностью «взвешивают», «измеряют» результат и по отношению к цели, и по отношению к затратам на ее достижение, что позволяет рассматривать ее в качестве меры результативности и затратности достижения цели.
При этом трактовка самих целей оказывается одной из проблем в теме эффективности права. Чаще целью права, целью его действия видится правомерное поведение, т. е. поведение, соответствующее нормативным установкам. В тех случаях, когда такое поведение осуществляется, достигается цель права, цель правового регулирования. «Если предписания, установленные в нормах права, реализовались в правомерном поведении, тогда можно считать, что механизм правового регулирования достаточно эффективен» [7].
Сторонники другого подхода выделяют две группы целей: правовые и неправовые. К числу последних относят социальные, политические, идеологические, экономические и другие цели. При этом, как считают некоторые ученые, оценка эффективности права в современных условиях требует учета только правовых целей. Такую позицию, в частности, занимает профессор В. В. Лапаева, по мнению которой, целью права является согласование социальных интересов [8].
Приведенные взгляды на понимание целей права в контексте его эффективности не противоречат, а дополняют друг друга. Разные уровни и этапы существования права предполагают свои цели и свои результаты. Соответственно с этим эффективность права на этапе его формирования отличается от эффективности права в процессе его реализации, действия. Согласование различных социальных интересов относится к этапу правотворчества, т. к. служит способом формирования правовых норм, соответствующих духу справедливости. Тогда как целями реализации, действия права служат формирование мотива правомерного поведения и само правомерное поведение. Но в этом случае возникает вопрос: уместно ли рассматривать эффективность права на этапе его формирования, т. е. на этапе, конечным результатом которого является не действие, а только формула правовой нормы? Можно ли говорить об эффективности правовой нормы до ее реализации? Думается, что отвечать на этот вопрос следует утвердительно, и вот почему. Процесс правотворчества не фантазия, а правовая норма — не выдумка. Творение права есть процесс обнаружения объективно существующих потенциалов свободы, придания им формальной определенности в виде нормативного требования.
Моментом творения нормы права завершается первый этап движения права от его потенциального существования к действительному. Результатом такого движения является верное отражение потенциалов права в формальном предписании, которое имеет два значения. С одной стороны, это показатель эффективности права на пути его движения от потенциальности к формальной определенности в виде нормативного предписания, с другой — это условие эффективной реализации, эффективного действия данной нормы. При этом эффективность действия права отличается от эффективности его реализации.
Эффективность действия и эффективность реализации права
Их различия вытекают из того, что «действие права — это более широкое понятие, чем реализация правовых норм. В свою очередь, реализация правовых норм — это более высокая ступень действия права» [9]. У действия права можно выделить два значения: узкое и широкое. В узком смысле это самодвижение права, проявляющее его собственную силу, активность, энергию. «Действие права есть проявление правом собственной энергии вовне, реализующая активность права, проявление им своей обязательности (или юридической силы) в отношении тех лиц (субъектов), которые находятся в зоне правового воздействия и вследствие такого воздействия, а также своих потребностей поступают согласно праву» [10]. По мнению С. С. Алексеева, «в объективном праве «велика собственная сила», не присущая властно-государственной деятельности как таковой, прежде всего сила, раскрывающаяся в важнейших сторонах его всеобщности, равновесности, определенности и прочности, а отсюда — общеобязательной нормативности, способности предельно точно и строго фиксировать должное и возможное поведение людей…» [11]. Результатом действия права в этом смысле оказывается фиксация сознанием участников общественных отношений права как формы опережающего отражения, переходящей в мотив правомерного поведения. При этом самодвижение права не значит «автоматизм» его осуществления. Форма опережающего отражения может стать, а может и не стать мотивом поведения конкретного участника социального взаимодействия. Решающее значение здесь имеет свобода воли субъекта права.
Широкий смысл действия права включает в себя не только активность его самодвижения, но и его реализацию, т. е. деятельность субъектов права по его воплощению в действительность. Здесь самодвижение права дополняется их активностью, направленной на претворение правовых требований в жизнь. При этом самодвижение права исключает возможность обратного эффекта, т. к. в этом процессе мы имеем дело с совпадением содержания и формы, фактического и юридического. Право в таком случае всегда эффективно. В процессе реализации обратный эффект возможен. И тогда право не только оказывается неэффективным, но и вызывает обратную реакцию общества. Процесс реализации права может вести к серьезным и даже принципиальным расхождениям содержательных и формальных сторон права. В частности, возможно появление латентной эффективности. Ее примером служит сложившаяся в России ситуация. Принимая громадное число законов, российский законодатель в большей степени ориентирован на международные стандарты права, и его мало беспокоит тот факт, что эти законы не реализуются в действительности. Здесь эффективность права предполагает факт принятия закона, соответствующего международным стандартам, но не ведущего к изменениям в жизни общества. Действенность права ограничивается его идеологической ролью в отношениях с другими государствами и международными организациями.
На обоих этапах движения права (правотворчество и реализация, действие права) его норма, если она верно отражает потенциалы развития общественных отношений, служит носителем эффективности права, посредством которой проявляется его власть. Одним из наиболее ярких примеров власти и эффективности права служит конституция.
О власти и эффективности конституции
В основе конституции в ее юридическом значении, как известно, лежит конституция фактическая — явление естественного порядка, отражающее реальное соотношение сил в обществе. Ф. Лассаль писал по этому поводу: «Действительная конституция страны — это фактические соотношения сил, существующих в стране; писаная конституция тогда лишь прочна и имеет значение, когда является точным выражением реальных соотношений общественных сил» [12]. В своей знаменитой речи он утверждал, что несоответствия между фактической и писаной конституциями неизбежно ведут к гибели последней. Юридическая конституция, как полагал Ф. Лассаль, «при этом может измениться в две противоположные стороны — вправо или влево, но неизменной оставаться не может… Если правительство предпримет изменение конституции, чтобы согласовать ее с фактическими условиями организованной силы в обществе, то изменение произойдет вправо. Если на сцену выступит неорганизованная сила общества и докажет свое превосходство над организованной, то изменение конституции будет сделано влево. Но во всяком случае, конституция в прежнем виде существовать больше не может» [13].
Иными словами, юридическая конституция эффективна и обладает своей властью в той мере, в которой она соответствует фактической конституции, т. е. соотношению сил в обществе. Власть конституции скрыта. Она не во внешней, юридической форме, а в сущности, содержании.
В современных условиях фактор соотношения сил дополняется согласованием интересов сторон. Анализируя сущность современных конституций, Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин справедливо отмечают, что они закрепляют «волю не какой-то одной стороны в обществе, а социальный компромисс различных классовых, социальных, а иногда и иных сил, но при доминировании определенного социального слоя или слоев. Содержание компромисса — объект конституционного регулирования и способы урегулирования основных общественных отношений с учетом тех или иных интересов» [14]. При этом ученые отмечают, что позиция Ф. Лассаля и В. И. Ленина также применима, но по отношению к конституциям, которые принимались после побед революций [15]. Рассматриваемые варианты сущности конституции не только не противоречат, но и взаимно дополняют друг друга. Компромисс как объект и способ конституционного упорядочения основных общественных отношений — это тоже результат соотношения сил в обществе. Но он предполагает учет не только соотношения сил, но и интересов участников этих отношений. Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин подчеркивают, что, «говоря о компромиссе как сущностном признаке конституции (по общему правилу), нельзя забывать, что компромисс достигается при сохранении приоритета доминирующих в обществе сил» [16]. А сам компромисс «достигается в ходе борьбы, состязательности, в противоборстве различных мнений при подготовке конституции» [17].
Разорвать в современных условиях такие элементы фактической конституции, как соотношение сил в обществе и учет интересов, можно только умозрительно, теоретически. На деле все эти элементы тесно переплетены между собой, взаимосвязаны. При согласовании интересов блокируется неправовой (силовой) вариант удовлетворения интересов одних групп населения за счет других, открывая возможность оптимального их удовлетворения в сложившихся условиях. Но сам фактор соотношения сил в обществе, уходя в тень, оказывает влияние на содержание компромисса.
Неоднозначность целей права
Возвращаясь к вопросу о цели права в контексте его эффективности, отметим необходимость разграничения цели права как явления в целом и целей составляющих его элементов, в частности отдельных отраслей, институтов права и правовых норм. В частности, целью права, видимо, следует рассматривать соответствующий ему и основанный на нем порядок в обществе. Целью каждой отдельной отрасли права служит упорядоченность однородных общественных отношений на основе правовых требований. А целями каждой отдельной нормы права являются формирование мотива правомерного поведения в сознании участников правоотношений и само правомерное поведение. Иными словами, цели права и составляющих его элементов соотносятся как целое и его части. Аналогично соотношение и их эффективности. Эффективность права — явление более емкое по сравнению с эффективностью отдельной его отрасли или отдельной нормы права.
В то же время эффективность права носит системный характер. Действенность права возможна только при условии учета этого обстоятельства. В частности, одной из причин неэффективности современного российского законодательства является искаженная «трансляция» правовых норм, их смысла и требований. Иерархия правовых актов, как известно, требует соответствия положений нижестоящих правовых актов вышестоящим. При этом положения правовых норм, их смысл и требования транслируются, перемещаются от Конституции к законам, затем к подзаконным актам и далее в сферу реализации права. На практике нередко каждый из названных этапов движения права вносит свои «помехи». В результате конституционные и законодательные нормы не действуют или действуют малоэффективно. Существующие механизмы надзора за таким соответствием недостаточно продуктивны и, видимо, требуют коррекции. В частности, не помешало бы введение имущественной, административной, а в ряде случаев и уголовной ответственности за искажение в принимаемых правовых актах требований вышестоящих нормативных документов, их смысла и положений. Повышению эффективности действия правовых норм способствовало бы, на наш взгляд, и организационное усиление судебной власти, в частности формирование:
конституционных судов на уровне федеральных округов,
административных судов,
уставных судов во всех субъектах Федерации.
Уровни эффективности права
С точки зрения способов и средств, которые проявляют власть права, формируя мотивацию правомерного поведения, можно выделить три уровня его эффективности:
информационный (непосредственный),
организационный (опосредованный) и
принудительный (конституирующий).
На информационном уровне мотивация правомерного поведения формируется исключительно информационными каналами и информационными ресурсами. Правомерное поведение мотивируется только тем, что оно предписано законом. Никаких иных аргументов для такой мотивации не требуется. Право есть право. Это идеальное качество власти и эффективности права, требующее безукоризненного правотворчества и совершенного правосознания. На этом уровне власть позитивного права проявляет себя как власть формы опережающего отражения, которая не нуждается ни в какой иной власти для обеспечения эффективности права. Такой уровень можно именовать уровнем непосредственной эффективности права.
В случаях, когда информационных ресурсов для формирования мотивации правомерного поведения недостаточно, включаются дополнительные организационные механизмы. В частности, для субъектов правомерного поведения могут предлагаться стимулы, поощрения, преимущества (налоговые, таможенные и прочие). В свою очередь, для лиц, не выполняющих правовые предписания, могут «включаться» ограничения, сдерживающие их активность. Данный уровень эффективности права требует опосредованных механизмов воздействия, присущих организации, т. е. механизмов государственной власти, обладающей ресурсами для формирования определенного поведения участников общественных отношений. Здесь эффективность достигается не только властью самого права, но и властью, присущей государству.
И наконец, в условиях недостаточности организационных и информационных средств для формирования мотивации правомерного поведения используются конституирующие (предельно возможные) механизмы власти права, связанные с принудительными мерами воздействия при несоблюдении требований нормативных предписаний. Этот уровень власти права менее других требует собственной власти права. Здесь основным фактором для мотивации правомерного поведения служит возможность принуждения со стороны государства и его власти. Можно сказать, что на данном уровне эффективность права достигается не столько самим правом, сколько механизмами государственной власти.
На всех уровнях эффективности права ключевым моментом служит мотив правомерного поведения, т. е. непосредственный побудитель к действию, в качестве которого могут быть эмоции, интересы, потребности, установки [18], привычки и т. п. Эффективность права проявляется прежде всего в формировании мотива правомерного поведения, а затем уже в самом правомерном поведении. Право нацелено в первую очередь на сознание, на формирование мотива правомерного поведения, а затем — на поведение. Психика, сознание опосредуют право на пути его реализации, воплощения в действительность.
С точки зрения синергетики мотив правомерного поведения уместно рассматривать в качестве точки бифуркации эффективности права, т. е. точки, в которой происходит качественное изменение динамики власти права. Власть права из ее объективированного состояния трансформируется в структуру личности, становится побудителем ее действий, соответствующих требованиям права.
Литература
1. Морозова Л. А. Теория государства и права. М.: Юристъ, 2005. С. 319.
2. Теория государства и права: Учебник / А. С. Пиголкин, А. Н. Головистикова, Ю. А. Дмитриев; под ред. А. С. Пиголкина, Ю. А. Дмитриева. М.: Высшее образование, 2008. С. 461.
3. Спиридонов Л. И. Эффективность права // Теория государства и права. М., 1995. С. 214 — 224;
Спиридонов Л. И. Об изучении эффективности социальной нормы как средства социализации // Избранные произведения: Философия и теория права. Социология уголовного права. Криминология. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского института права им. принца П. Г. Ольденбургского, 2002. С. 145 — 153.
4. Пашков А. С., Явич Л. С. Эффективность действия правовой нормы // Советское государство и право. N 3. С. 41 — 45.
5. Теория права и государства / Под редакцией Г. Н. Манова. М., 1996. С. 213.
6. Спиридонов Л. И. Об изучении эффективности социальной нормы как средства социализации // Избранные произведения: Философия и теория права. Социология уголовного права. Криминология. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского института права им. принца П. Г. Ольденбургского, 2002. С. 147.
7. Морозова Л. А. Указ. соч. С. 319.
8. Лапаева В. В. Понятие эффективности права // Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М.: Норма, 2008. С. 503.
9. Керимов Д. А. Философские проблемы права. С. 171. Цит. по: В. И. Гойман. Действие права (методологический анализ). М., 1992.
10. Гойман В. И. Действие права (методологический анализ). М., 1992. С. 41.
11. Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 248.
12. Лассаль Ф. Сущность конституции. Что же дальше? СПб.: Молот, 1905. С. 33 — 34. Цит. по: Конституционное (государственное) право зарубежных стран. М., 1993. Т. 1. С. 38.
Схожим с Ф. Лассалем образом понимал сущность конституции В. И. Ленин, который полагал, что она заключена в действительном соотношении сил в классовой борьбе. См.: Ленин В. И. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам // Полн. собр. соч. Т. 17. С. 345.
13. Лассаль Ф. О сущности конституции // Конституционное право. Общая часть: Учебное пособие: В 2 частях. М., 1996. Ч. 2: Хрестоматия. С. 49.
14. Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной конституции. М.: Норма, 2007. С. 43.
15. Там же. С. 42.
16. Там же. С. 45.
17. Там же. С. 45.
18. Установка — готовность субъекта действовать определенным образом. См.: Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966. С. 164.
