(Калинина Е. В.) («История государства и права», 2011, N 15)
ТЕОРИЯ РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ: ИСТОКИ ПРОБЛЕМЫ И ВЕТХОЗАВЕТНОЕ ВИДЕНИЕ СИСТЕМЫ «СДЕРЖЕК» И «ПРОТИВОВЕСОВ» <*>
Е. В. КАЛИНИНА
——————————— <*> Kalinina E. V. Theory of division of powers: sources of problem and old testament understanding of system of «checks» and «balances».
Калинина Евгения Валерьевна, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, доцент, кандидат юридических наук.
В статье приводятся размышления автора о библейских корнях теории разделения властей и ее уместности в иудейской традиции государственности.
Ключевые слова: разделение властей, пределы власти, законодательная и судебная власть.
The article contains reflection on biblical roots of the separation of powers theory and its applicability in the Jewish state tradition.
Key words: separation of powers, limits of power, authority, legislative power, judicial authority.
Идея разделения властей в своем становлении прошла длительный путь, гораздо более тернистый, чем это принято рассматривать. В современной науке, изучающей государство и право, принято апеллировать к трудам Джона Локка и Шарля Луи Монтескье, представляя их в качестве авторов, наиболее связно и логично изложивших эту проблему, с учетом специфики стран, принадлежащих к разным правовым семьям. Если же заходит речь о корнях данной теории, то учение Аристотеля воспринимается как ее отправная точка. Можно согласиться с узостью подобного видения проблемы лишь с оговоркой на тенденции развития светской западной государственно-правовой мысли. Хотя, по справедливому замечанию П. Д. Баренбойма, историю учения о разделении властей следует рассматривать как историю не только теоретического развития самой идеи, но и практического ее воплощения в жизнь <1>. ——————————— <1> Баренбойм П. Д. Первая Конституция мира. Библейские корни независимости суда. М.: Белые альвы, 1997. С. 51.
Более углубленное изучение вопроса приводит нас к рассмотрению религиозных учений о власти и праве, где порой в иносказательно-мифологической форме излагаются закономерности распределения властных полномочий, как в Божественном, нематериальном, мире, так и в его проекции — мире людей. Интересен также и тот факт, что и в религиозных теориях упоминается своеобразная система «сдержек» и «противовесов», позволяющая если и не исключить опасность злоупотребления властью, то хотя бы свести ее к минимуму. Особенностью религиозных учений о разделении властей, учитывающих многогранность такого явления, как власть, является не только распределение прав и обязанностей между субъектами, осуществляющими исполнительные, законодательные и судебные полномочия, но и деление власти на светскую и духовную, что порождает необходимость многоуровневого рассмотрения иерархии властвующих субъектов. Одной из таких религиозных концепций, несправедливо, на наш взгляд, обделенных вниманием историко-правовой науки, является иудаизм. В учении Торы содержится весьма необычная смесь теократических, аристократических и демократических настроений, исключающих a priori возможность отнесения иудейского государства к типу восточных деспотий, что является столь нехарактерным для древневосточных традиций, и, более того, послуживших поводом для развития теорий о конституционных началах, в нем (учении <2>) заложенных. ——————————— <2> Термин «Тора» принято переводить как «учение». — Е. К.
1. Разделение власти на духовную и светскую. Этот принцип чаще всего является неотъемлемой частью теократических учений. В своем труде «Еврейство и христианский вопрос» В. Соловьев заявляет: «Божественное управление должно распространяться на всю человеческую жизнь и не может ограничиваться одною какою-нибудь частною областью этой жизни; поэтому и органы Божественного управления должны находиться не только в собственно религиозной, но также и в политической и в социальной сфере. Собственно религиозная сфера жизни имеет своим теократическим органом священника (или скорее первосвященника, так как священник невозможен без святителя, сфера политическая имеет своим теократическим органом царя, как помазанника Божия; наконец, социальная жизнь народа имеет свой теократический орган в лице пророка, т. е. свободного проповедника и учителя. Каждый из этих трех представителей теократии имеет свою самостоятельную сферу действия, но по самому характеру этих сфер они находятся в определенном взаимоотношении друг к другу. Священник направляет, царь управляет, пророк исправляет. В порядке Божественного правления священству принадлежит авторитет, основанный на предании, царь обладает властью, утвержденной на законе, пророк пользуется свободой личного почина. Полнота теократического идеала требует равномерного и соглавного развития этих трех орудий Божественного правления» <3>. ——————————— <3> Соловьев В. Еврейство и христианский вопрос. URL: http:// www. gumer. info/ bogoslov_Buks/ Iudaizm/ Solov_EvrHrist. php (эл. библиотека гуманитарных наук).
Развивая изложенную позицию, В. Соловьев добавляет: «Как непрочность государственной власти оказалась пагубной для политического существования еврейства, так недостаточное развитие понтификального начала нанесло ущерб религиозной жизни евреев» <4>. ——————————— <4> Там же.
Исходя из данной точки зрения, иудейская теория предполагала деление власти на светскую, олицетворяемую царем, и духовную, представленную первосвященником. Пророк же, будучи исходной фигурой в этом «треугольнике земной власти», в отличие от производности двух других, объединяет в себе духовные полномочия и мирское руководство. С появлением правителя и первосвященника и установлением триединства возникает требование соблюдения равновесия между ними. Лишь при выполнении данного условия можно гарантировать сохранность государства и духовной традиции народа. 2. Разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. Исследуя соответствие указаний Торы по поводу распределения властных полномочий классическому пониманию принципа разделения властей, мы приходим к выводу, что иудейское представление о государственной власти больше напоминает континентальную традицию права, вытекающую из теории Ш. Л. Монтескье. Существенной разницей является отношение указанного мыслителя к судебной власти, которую не следует воспринимать как ветвь власти в полном смысле, а осуществлять судебные полномочия должны не профессионалы, действующие на постоянной основе, а временно и по необходимости избираемые из среды народа люди, дабы снизить риск злоупотреблений. В ветхозаветной и талмудической теории судебной власти придается огромное значение; и речь здесь идет не только о правосудии, но и руководстве народом. На наш взгляд, целесообразно выделить два этапа формирования иудейского представления о разделении властей. Первый этап, на наш взгляд, соответствует развитию идеи теократии. Последняя предполагала сосредоточение законодательной власти в руках Всевышнего и делегирование им управленческих и судебных функций земным властям. Второй этап можно соотнести с усилением влияния правоведов и распространением влияния устной Торы. Именно в этот промежуток времени наблюдается разделение государственной (земной) власти на законодательную, исполнительную и судебную, но даже в этом случае единственным источником судебных, законодательных и исполнительных полномочий является Всевышний. Фактически именно ему принадлежит учредительная власть, если воспринимать Тору, дарованную еврейскому народу свыше, как конституцию. Сравнивая теорию разделения властей, сформулированную в западноевропейской политико-правовой мысли в XVII — XVIII вв. и воплощенную в США, с аналогичной идеей, отраженной в библейском тексте, П. Д. Баренбойм отмечает: «Судьи, описанные в Книге Судей и последующих книгах Ветхого Завета, занимались отправлением правосудия. Некоторые и это совмещали с обязанностями священника или пророка, иногда в военные годы временного руководителя. В этом смысле судебные функции четко не отделены от других, и мы не видим современного разделения властей. Зато видим по тексту Библии, что судебная власть «установлена Богом» ранее власти царской и имеет сама по себе божественное происхождение. Далее, на стыке окончания эпохи Судей и появления первых библейских царей мы находим прямое противопоставление и открытое столкновение судьи Самуила и царя Саула, что подтверждает независимость суда от появившейся монархической власти. Кроме того, мы находим там же страстную проповедь судьи Самуила против неограниченной царской власти как государственного института. Всего этого, вместе взятого, вполне достаточно, чтобы сказать, что в тексте Ветхого Завета сформулированы важнейшие положения доктрины разделения властей» <5>. ——————————— <5> Баренбойм П. Д. Указ. соч. С. 69.
Соглашаясь с первой частью утверждения цитируемого автора, позволим себе заметить, что здесь и далее по тексту <6> ученым сознательно игнорируется тот факт, что упоминаемые им судьи (Самуил, Двора) являлись в первую очередь пророками, т. е. людьми, наделенными исключительными способностями и неподотчетными какой-либо власти, кроме Божественной. Их влияние базировалось исключительно на личной харизме и силе убеждения. И если попытаться найти место пророка в структуре управления, то сделать это удастся лишь применительно к теократической модели с разграничением светской и духовной власти. Поэтому приведенные примеры, к сожалению, выглядят неубедительно. ——————————— <6> Там же. С. 75.
По тому же ошибочному пути пошел американский ученый М. Даймонт, сопоставляя опыт становления американской демократии с историей иудейской государственности. «Американская демократия отнюдь не случайно так разительно напоминает государственный строй древнего Израиля, — пишет он. — Отцы — основатели Соединенных Штатов были воспитаны на Библии. […] Некоторые ученые придерживаются мнения, что американская конституция скопирована не с греческой демократии, а с еврейского государства эпохи Судей» <7>. Проблема только в том, что в эпоху Судей у евреев еще не было государства. ——————————— <7> Даймонт М. Евреи, Бог и история. М.: Имидж, 1994. С. 63.
Кроме того, подтверждения ветхозаветных корней принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, разумнее искать, во-первых, в период, последовавший за созданием государства и в процессе формирования и развития государственного аппарата, а не до возникновения государства, когда один предводитель народа совмещал роль пророка, судьи и вождя. Во-вторых, в истории иудейской государственности сложно обнаружить эпоху, когда исследуемый нами принцип был бы четко воплощен. На наш взгляд, ответ содержится в самом учении о том, каким должно быть государство, а не в его практическом воплощении. Законодательная и учредительная власть в буквальном смысле, как было отмечено выше, принадлежит Всевышнему. Как можно доверить право создавать правила поведения человеку, чья несовершенная природа не позволяет ему не только предвидеть последствия своих и чужих поступков, появления новых отношений и условий жизни, но и толкает его на неблаговидные деяния, сопровождаемые попытками избежать ответственности? И так сложно воздержаться от использования своей власти в целях закрепления за собой особого статуса, ставящего субъекта правотворчества не только над другими людьми, но и над законом. Поэтому создание универсального кодекса, урегулировавшего всевозможные правоотношения, Всевышний оставил за собой. В исследованиях по иудаике отмечается, что никому не позволено изменять, отменять нормы Торы или вводить новые, противоречащие духу учения. Именно поэтому в теории иудейского права до сих пор используется термин «второстепенное законодательство», под которым понимаются акты, изданные в соответствии с законом, но уступающие ему по силе. И хотя деятельность мудрецов Талмуда и продукт данной деятельности принято называть законодательством, было бы логично употребить более широкое понятие — «правотворчество». В отношении результата такого творчества уместен термин «подзаконные нормативные акты». В качестве контраргумента ортодоксальные правоведы заявляют, что талмудисты новых правил не создавали, а лишь выводили нормы-галахот из текста письменной Торы. Возникает вопрос: почему указания людей, пусть даже признанных в качестве мудрецов, обязательны для соблюдения? Рав М. Нойгершл в работе «Устная Тора» поясняет: «Тора дала мудрецам полномочия вводить постановления и запреты. Поэтому каждый, кто знает, что Тора богоданна и она выражает волю Всевышнего, понимает, что Бог хочет, чтобы мы слушались слов мудрецов каждого поколения». И далее: «В книге Дварим (Второзаконие) сказано: «Если непостижимо будет для тебя дело для разбора между кровью и кровью, между тяжбой и тяжбой, между язвой и язвой по делам спорным во вратах твоих, то встань и взойди на место, которое изберет Господь, Бог твой, и приди к священникам, левитам или к судье, который будет в те дни, и спроси, и они скажут тебе судебное решение. И поступи по слову, какое они скажут тебе с того места, которое изберет Господь, и бережно исполняй все, как они укажут тебе. По закону, которому они научат тебя, и по суждению, которое они изрекут тебе, поступи; не уклоняйся от слова, которое они укажут тебе, ни вправо, ни влево» (Дварим 17: 8) <8>. Таким образом, Бог в своей Торе заранее подписался подо всем, что скажут мудрецы каждого поколения, и обязал общину верующих слушаться их» <9>. ——————————— <8> В цитируемом тексте ссылка указана неверно. Правильный вариант: Дварим (Второзаконие) 17: 8 — 11. — Е. К. <9> Нойгершл М. Устная Тора. URL: http:// toldot. ru/ tora/ articles/ articles_221.html? template=83 (эл. библиотека сайта иудейской культуры «Иудаизм и евреи»).
По мнению М. Элона, правотворческие полномочия были также предоставлены Великому Сангедрину (во всех сферах общественной жизни) и царю (в имущественной и уголовной сферах) <10>. ——————————— <10> Подробнее об этом см.: Элон М. Еврейское право. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. С. 397 — 399, 402 — 406.
Согласно бытующему в научной литературе мнению, принцип разделения властей следует считать реализованным, если в государстве отделены друг от друга судебная и законодательная власти, а также судебная и исполнительная. В теории и практике иудейского государства и права такие разграничения присутствуют, хотя, как отмечено выше, не столь явно. Характерно также упоминание в Торе различных рычагов сдерживания предполагаемого злоупотребления. Для исполнительной власти это избрание правителя народом (препятствия для передачи трона по наследству (ограничения)), сложности процедуры избрания (участие Всевышнего и пророка); Страх Божий (йират шамайм) как внутренний ограничитель произвола царя и других должностных лиц; подотчетность царя и других должностных лиц Сангедрину; подсудность царя; отсутствие у него права издавать законы; отсутствие у него права объявлять завоевательную войну. Тем не менее Талмуд допускает наличие у правителя судебных полномочий, при условии что он не ставит себя над законом и по доброй воле готов отдать себя на людской суд. Субъекты правотворчества должны были помнить о завышенных требованиях, предъявляемых к правоведам-законодателям (создателям второстепенного законодательства); йират шамайм; народном вето <11>; наличии Божественного закона, нормы которого нельзя отменять, изменять и дополнять. ——————————— <11> Там же.
Средствами ограничения возможного произвола представителей судебной власти можно считать: завышенные требования, предъявляемые к судьям; йират шамайм; контроль Всевышнего; возможность отмены судебного приговора, даже решения Сангедрина, в случае если таковое решение было принято единогласно, под предлогом некачественного рассмотрения дела. Подводя итог, следует отметить, что теория о древних корнях теории разделения властей и о закреплении данного принципа в Торе в целом доказуема, но для ее аргументации необходимо обращение не столько к практике древнееврейского государства, в которой наблюдалось смешение полномочий органов судебной и исполнительной власти, сколько к политико-правовому учению иудаизма. Слабым звеном иудейской теории разделения властей оставалось понимание сущности и использования законодательной власти, которая формально не может быть делегирована людям. Тем не менее предписания Всевышнего-законодателя людям не всегда понятны. Креационистские тенденции иудаизма <12> не позволяют народу получить рекомендации и пояснения из первых рук (даже при наличии пророков). Как следствие, появляются толкователи и комментаторы (мудрецы и судьи), заявляющие о своем праве не только интерпретировать Тору, но и заниматься нормотворчеством, пусть даже под видом «второстепенного законодательства». С другой стороны, народ сам передает мудрецам — правоведам такую власть над собой, тем не менее сохраняя право на так называемое народное вето. ——————————— <12> Невозможность постоянного прямого контакта Всевышнего со своим творением. — Е. К.
Ветхозаветный и талмудический взгляд на разделение властей предполагает ряд способов сдерживания власть имущих от злоупотреблений, которые, пусть и с некоторой натяжкой, могут быть признаны системой «сдержек» и «противовесов».
