Борис Пантелеев, кандидат юридических наук, правовой эксперт Общественной палаты России, советник юстиции.
Правосудие невозможно без участия экспертов, но далеко не все эксперты являются профессионалами и готовы добровольно пройти сертификацию. По нашему мнению, современная ситуация с экспертной помощью правосудию нетерпима и требует срочного реформирования.
Вопрос назрел
После криминализации научно-политологического термина «экстремизм» многие исследователи выражали сомнения, сумеют ли справиться с его адекватным толкованием отечественные правоприменители. Действительно, четких критериев противоправного ненасильственного экстремизма законодатель сформулировать не сумел. Перечень формальных оснований для отнесения того или иного явления нашей многогранной общественной жизни к подобному преступлению по-прежнему остается открытым. Вся надежда авторов законопроекта о противодействии экстремистской деятельности возлагалась, видимо, на повседневную помощь квалифицированных экспертов и мудрость судейского корпуса. Однако кадровые и организационные проблемы с экспертными заключениями не решены до сих пор. Более того, ситуация имеет стойкую тенденцию к ухудшению. Неправительственные общественные организации в ходе мониторинга регулярно фиксируют примеры расширительного толкования понятия вербального или визуального ненасильственного экстремизма, использование данной нормы для уголовного наказания неугодных, преследования за критику, защиту чиновников от общественного контроля. Тревогу бьют признанные авторитеты — как законодатели, так и правоприменители и правозащитники. Существующее положение дел с реальной практикой применения Закона о противодействии экстремизму фактически не устраивает никого. В конце прошлого года на заседании Общественной палаты РФ выступил В. А. Васильев, председатель комитета по безопасности Государственной Думы РФ. Он с горечью сообщил, что качественно рассматривать дела об экстремизме в России сегодня фактически невозможно из-за проблем с экспертизой. Она длится невероятно долго, а стоимость одного экспертного заключения по данной категории дел сегодня составляет уже 2 млн. руб. Действительно, практика противодействия экстремизму в его нынешнем толковании доведена у нас до абсурда. Предположим, что все эти деньги расходуются строго по их целевому назначению, но встает вопрос о правовой оценке выводов такой экспертизы, установившей наличие признаков «экстремизма». Кроме того, если по всякому более-менее значимому делу (например, для анализа содержания документального фильма, исторической книги и т. д.) необходимо собирать бригаду экспертов, стоимость многомесячной работы которой сопоставима с затратами на создание самого произведения, а порою и существенно превышает номинальную стоимость предмета экспертизы, то это явно выходит за рамки разумного. Чем больше усилий прилагают эксперты в изложении своих оценок, тем проще опровергнуть результат элементарной презумпцией невиновности всякого творца. Ведь реальным результатом экспертизы в этом случае фактически становится комментарий нового произведения. Используемые современным законодателем термины «фашизм», «экстремизм», «радикализм», «национализм», «ксенофобия» действительно сложны для понимания неподготовленного гражданина, нередко вызывают разночтения и дискуссии у научной общественности и правозащитников. Перечень критериев, по которым возможна криминальная дискриминация, например, до сих пор не сформулирован исчерпывающим образом. То же касается и перечня всевозможных «фобий», на которые должны официально реагировать правоприменители.
К слову, о принципах
В информационно-правовых базах российского законодательства насчитывается более 700 нормативных актов различного уровня, регламентирующих экспертную деятельность в сфере экономики, производства, строительства, экологии, санитарно-эпидемиологического надзора и таможенного дела. Никакое существенное решение в этих отраслях в силу закона не может быть принято без предварительной экспертной проработки, ни один конфликт не подлежит рассмотрению без привлечения компетентных специалистов. Такое положение считается само собой разумеющимся и никем не оспаривается. Действительно, рассматривающие споры правоприменители не могут быть одновременно и узкими специалистами в других сферах деятельности. Поэтому они вынуждены привлекать экспертов для разрешения специальных вопросов, неизбежно возникающих при объективном рассмотрении подобных конфликтов. В противном случае, как показывает многолетняя судебная и арбитражная практика, их решение может быть поверхностным и дискредитирующим саму идею правосудия. Несколько иначе до недавнего времени обстояло дело в сфере интеллектуального производства вообще и при разрешении информационных споров в частности. Даже при наличии законодательных предпосылок для привлечения экспертов многие правоприменители полагали это процессуальным излишеством. Упрощенный бытовой подход к продукции СМИ приводил к тому, что каждый считал себя арбитром. Порой для вынесения решения суду достаточна была оценка по принципу «нравится — не нравится», «правильно — неправильно» даже без предъявления мотивов. Вышестоящие судебные инстанции не давали принципиальной оценки подобным постановлениям, а лишь корректировали размер взысканных с виновных сумм компенсации морального вреда. Российское законодательство в целом очень уважительно относится к профессионалам в любой сфере человеческой деятельности и изначально ориентирует на то, чтобы суды принимали решения лишь в пределах своей компетенции и оперировали только специально разработанными в юриспруденции терминами и понятиями. При возникновении любых вопросов, требующих специальных познаний в области науки, искусства, техники или ремесла, суд назначает эксперта. Более того, у юристов уже сформировался устойчивый поведенческий шаблон, когда они автоматически назначают специальные экспертизы по делам, связанным с особенностями психики несовершеннолетних, со спецификой функционирования механизмов и автомашин, конфликтами в работе педагогов, претензиями к медикам и др. Подготовлены и безотказно применяются примерные перечни вопросов к экспертам этих категорий. Сами вопросы, как правило, согласовываются со всеми заинтересованными сторонами, которые имеют право их дополнить и уточнить. Спектр назначаемых следствием и судами экспертиз разнообразен: почерковедческие, трасологические, фоноскопические, психолого-психиатрические, одорологические и др.
Теория и практика
Общие принципы судопроизводства декларируют равный подход к разным людям, всем субъектам права. Следовательно, любой человек, ставший не по своей воле участником правового конфликта, должен уже сегодня иметь равную возможность реально использовать предоставленные законом права, апеллировать к экспертам и настаивать на объективном разбирательстве дела и наличии в итоге мотивированного судебного постановления. Общеизвестно, что без вынесенного в процессуальных рамках мотивированного судебного постановления у любого гражданина появляются основания утверждать, что его конституционные права нарушены, а у творцов и журналистов, кроме того, возникают специфические проблемы, связанные с реализацией на практике международно признанных стандартов свободы самовыражения. В теории правозащитного движения это означает наличие у каждого «позитивного права на суд». Сам факт того, что гражданин не уклоняется от разбора его дела, а заявляет о готовности сотрудничать с правоохранительными органами и судом в длительном и сложном процессе поиска истины, явно свидетельствует о его законопослушности и готовности принять любое решение, вынесенное в рамках заранее установленных правовых процедур. Особый акцент при этом делается на то, что любой добросовестный налогоплательщик имеет право требовать, чтобы ему было обеспечено надлежащее рассмотрение дела со стороны государственных органов, которые он содержит. Трудно переоценить воспитательное значение подобного процесса, когда обе стороны — истец и ответчик — силой научных аргументов будут убеждены в правильности итогового решения суда. Публикация всех обстоятельств хода и результатов такого процесса в СМИ только прибавит авторитета судебной системе. В связи с этим нелишне подчеркнуть, что, исходя из своих собственных стратегических интересов, государство, стремящееся стать правовым, кровно заинтересовано в создании и финансировании нормальной системы разнообразных по форме, статусу и видовой направленности экспертных центров, готовых в любое время своими интеллектуальными усилиями поддержать правосудие, сделать его объективным, компетентным и понятным. Значительным событием в экспертном деле, несомненно, стал Федеральный закон от 31.05.2001 N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Он впервые так четко и на столь высоком уровне определил правовую основу, принципы организации и основные направления этого вида деятельности в гражданском, административном и уголовном судопроизводстве. Закон, как и следует из его названия, регламентирует деятельность государственных экспертов и соответствующих учреждений, однако, что очень важно, не монополизирует за ними эту сферу, а признает и допускает в силу ст. 41 Закона N 73-ФЗ к производству экспертизы практически на равных основаниях также и иных лиц, не являющихся штатными сотрудниками государственных судебно-экспертных учреждений, но обладающих специальными познаниями в области науки, техники, искусства или ремесла. В соответствии с общепринятыми нормами права задачей любой судебно-экспертной деятельности является оказание всемерного содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, посредством разрешения вопросов, требующих специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла. В научной литературе активно дискутируется вопрос о том, возможно ли привлечение судом экспертов в сфере права к разрешению особо сложных или экзотических споров. Действительно, правовая система очень обширна, она включает многочисленные нормы международного права и тысячи прецедентов, которые известны далеко не всем практикующим юристам. Однако действующая презумпция знания всеми судьями всего массива законодательства пока утверждает, что сегодня теоретически именно судьи являются единственными возможными в процессе правовыми экспертами. Таким образом, в целом вопрос о позитивной роли экспертов никем не оспаривается. Однако вопрос в том, что по итогам целого ряда недавних судебных процессов можно констатировать факт значительной инфляции в вопросах привлечения специальных познаний для интересов правосудия в России.
Просто бизнес, и ничего личного?
Двенадцать лет назад профессионалы активно ратовали за то, чтобы, например, дела против СМИ обязательно изучались судьями с привлечением экспертов, и это было в новинку, особенно для регионов. Судьи находились в чрезвычайно сложном положении, так как были вынуждены самостоятельно решать сложные лингвистические, психологические, историографические и религиоведческие задачи, явно выходящие за пределы правового поля. Но сегодня обозначилась совершенно новая тенденция. Ситуация с привлечением независимых экспертов порой становится просто комической. Практически по любому информационному спору теперь можно найти специалиста на любой вкус. На сером рынке экспертиз представлен самый широкий спектр высокообразованных специалистов. В установленном законом порядке доказать злой умысел такого эксперта будет практически невозможно, а моральные проблемы никого не волнуют. В связи с этим судьи фактически дезориентированы и вынуждены назначать повторные и комплексные экспертизы, в результате процессуальные сроки по делу безнадежно растягиваются, перестают быть разумными с точки зрения европейских стандартов. Нередко теперь судебный процесс превращается в соревнование кошельков. На борьбу с очевидными фактами, доступными для непосредственного восприятия судьями и присяжными заседателями, в суд сходятся серьезные научные авторитеты, высказывают и обосновывают диаметрально противоположные точки зрения. Выводы таких экспертов иногда противоречат здравому смыслу, но всегда облечены в строго научные формулы. Никакой публичной дискуссии по итогам таких судебных процессов не происходит, на дуэль никого не вызывают, самоубийством научную жизнь никто не заканчивает. Экспертизы становятся бизнесом. Такое современное представление о добросовестности ученого и педантичности научного работника далеко от классических представлений о порядочности, что вряд ли можно считать нормальным. Весьма справедливыми поэтому остаются замечания, сформулированные по этому поводу научными работниками Генеральной прокуратуры: «При назначении экспертизы не всегда в надлежащем объеме выясняется уровень компетентности привлекаемого для этой цели лица: соответствует ли сфера его деятельности, профессиональный опыт, научные труды той области специальных познаний, к которой относятся вопросы, подлежащие разрешению (в данном случае — владеет ли он специальными методами исследования массовых коммуникаций). В качестве экспертов иногда привлекаются лица, относительно которых имеются основания полагать, что они прямо или косвенно заинтересованы в деле. Многие изученные экспертные заключения не соответствуют процессуальным требованиям, предъявляемым к такого рода документам. Нередко в них нет описания проведенных исследований, ссылок на использование специальных методов научного познания. Иногда специалисты дают двусмысленные, внутренне противоречивые заключения, что совершенно недопустимо. Некоторые эксперты берут на себя несвойственную им роль комментатора законодательных норм» <1>. ——————————— <1> Методические рекомендации об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды от 29.07.1999.
В связи с этим полагаем, что отечественным судьям нужно уже всерьез опасаться экспертов — Danaos et dona ferentes <2>. В то же время Министерству юстиции России, в чьем ведении находится Центр судебных экспертиз, необходимо срочно задуматься о незамедлительной разработке системы периодической сертификации научных работников, которые претендуют на то, чтобы выступать в качестве независимых экспертов в правоохранительных органах и судах. А общественным, правозащитным и журналистским организациям можно уже сегодня сформировать и обнародовать черный список заказных псевдоэкспертов. ——————————— <2> Данайцы, дары приносящие — (лат.)
