Сергей Федоранич, аспирант кафедры уголовного права, уголовно-исполнительного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск.
В силу прямого запрета на эвтаназию в российском законодательстве правовое значение установления и доказывания факта эвтаназии крайне важно для применения соответствующих норм уголовного права и отправления правосудия. Однако в связи со специфическими свойствами медицинской деятельности установить, что имела место эвтаназия, крайне сложно.
Добровольная эвтаназия
Эвтаназия запрещается Федеральным законом от 21.11.2011 N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее — Основы). Она разграничивается на активную и пассивную эвтаназии, и их правовая оценка отличается. Активная эвтаназия прямо запрещена (ст. 45 Основ). Пассивная вполне может быть применена с учетом положений ст. 20 «Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство и на отказ от медицинского вмешательства». Гражданин может отказаться от медпомощи при ряде условий: лицо не страдает заболеваниями, представляющими опасность для окружающих, тяжелыми психическими расстройствами и не совершило общественно опасное деяние, а также при проведении судебно-медицинской экспертизы и (или) судебно-психиатрической экспертизы (в силу ч. 9 ст. 20 Основ помощь такому лицу будет оказана без его согласия). Важное значение для понимания сущности криминальной эвтаназии и наличия состава правонарушения имеет зависимость эвтаназии от воли больного и его родственников. Безусловно, решение об эвтаназии должно приниматься судом с учетом волеизъявления больного, специального медицинского заключения и согласия родственников больного. В случаях, когда речь идет о тяжелобольных, в силу объективных обстоятельств не могущих принять решение, но высказывающих ранее однозначную позицию по вопросу применения эвтаназии (например, в завещании), решение должно приниматься законным представителем или родственниками больного, а в отсутствие таковых — по ходатайству лечебного учреждения. Определенной процедуры, регламентирующей судебное подтверждение права человека на смерть, в законе нет, однако мы полагаем обязательным участие прокурора в таком судебном процессе. Но это касается вопроса применения материальных норм права в регламентации легальной (добровольной) эвтаназии, и, скорее всего, этот вопрос должен быть отнесен к юрисдикции гражданского законодательства, а процесс по подтверждению права на эвтаназию регламентирован гражданским процессуальным законодательством.
Криминальная эвтаназия
Что же касается эвтаназии криминальной, то здесь позиция несколько иная. Нынешняя практика применения уголовного закона, при которой любое волеизъявление больного трактуется как подстрекательство к преступлению, а милосердие врача как состав преступления, — неверная и даже опасная. Нельзя считать действия врача либо иного медицинского работника преступлением, если при этом отсутствует насилие над личностью человека. При тяжелых неизлечимых заболеваниях, когда ни медицина, ни больной не могут справиться с болью и сам факт существования ставит конституционное право больного на достойную жизнь под сомнения, под насилием над личностью нужно понимать запрет на эвтаназию. Другой вопрос — когда правом на смерть прикрывают реальное деяние, имеющее все признаки состава преступления. В случае если законодателем будут приняты надлежащие правовые механизмы реализации человеком права на смерть, их несоблюдение должно пресекаться уголовным законом. И в этом правовом поле также необходимо развить определенную нишу, а именно — способы доказательства криминальной эвтаназии.
Гражданская правоспособность
В гражданском праве существует институт признания гражданина недееспособным (ст. 29 ГК РФ). Гражданин, который вследствие психического расстройства не понимает значения своих действий или не руководит ими, может быть признан судом недееспособным в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством. Над ним устанавливается опека. Такой гражданин утрачивает дееспособность в полном объеме, более он не сможет своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их. По сути, признание лица недееспособным есть эвтаназия его гражданских прав. При этом признание гражданина недееспособным происходит в судебном порядке, по заявлению родственников гражданина либо его законных представителей (также по инициативе лечебного заведения) с обязательным участием прокурора. На наш взгляд, процесс признания гражданина недееспособным — это правовой механизм защиты его прав, защиты прав его родственников и его имущества. И в это же время ч. 2 ст. 29 ГК РФ предусматривает поворот судебного решения в случае, если основания для признания гражданина недееспособным отпадут. Судебной практики по таким делам крайне мало. Фактически признание гражданина недееспособным — это билет в один конец. В таком ключе сравнение институтов — одного реального (признание гражданина недееспособным), а другого — необходимого (признание за гражданином права на эвтаназию), но все еще не выработанного, предполагается допустимым. Отметим, что процедура признания гражданина недееспособным влечет безусловно наступающие правовые последствия: утрачиваются гражданские права недееспособным лицом, назначается опека над ним. А предлагаемый институт признания права на эвтаназию лишь в судебном порядке подтверждает право человека на смерть, которое и так гарантировано Конституцией (право на достойную жизнь) и рядом международных актов. Иными словами, если судебный акт по первой процедуре влечет правовые последствия, которые обязательно наступят, то второй подтверждает право или, если хотите, разрешает лицу воспользоваться правом, которым гражданин по своему усмотрению может и не воспользоваться. Предполагается, что отсутствие судебного подтверждения права на эвтаназию должно являться существенным поводом для проведения доследственной проверки в порядке ст. 144 УПК РФ, в результате которой следственный орган должен принять решение: присутствуют ли в действиях определенного, специфического круга лиц признаки состава преступления? Такой вывод не может быть сделан только на основании отсутствия судебного решения, ведь существуют разные ситуации. Например, при пассивной эвтаназии, когда не дать лекарство и отпустить человека — самый милосердный выход, ведь времени на получение судебного решения нет.
Судебно-медицинская экспертиза
В рамках доказывания в уголовном процессе существенную роль играет судебно-медицинская экспертиза (СМЭ). Заключение эксперта является прямым первоначальным доказательством, к которому прикрепляется вся совокупность доказательств. В результате предъявляется обвинение. В делах о причинении смерти при исследовании трупа СМЭ отвечает на главные вопросы: какова причина смерти и является ли смерть насильственной? Далее следуют уже специфические вопросы, связанные с непосредственными причинами наступления смерти гражданина. При подозрении на криминальную эвтаназию СМЭ поставит жирную точку в вопросе, причинена ли смерть в результате активной эвтаназии, потому что при активной эвтаназии смерть наступает в результате отравления лекарственным средством посредством введения в организм больного смертельной дозы. В случае обнаружения иных причин наступления смерти (например, признаков асфиксии, поражения электрическим током, истощения и т. д.), безусловно, речь об эвтаназии уже идти не может и доследственная проверка должна проводиться в целях обнаружения признаков состава преступления — или убийства, или неосторожного причинения смерти. Все этические нормы, регулирующие проведение процедуры легальной эвтаназии в ряде стран, разрешающих ее использование (Голландии, Бельгии, штате Орегон США), предусматривают единое правило: смерть должна наступить в результате максимально безболезненного действия либо бездействия, при этом при бездействии мучения больного, причиняемые естественными причинами (болезнью), должны быть сведены к минимуму. Больному вводят обезболивающие, однако на кровати вывешивается табличка, означающая, что в случаях осложнений не следует оказывать ему реанимационную помощь, чтобы дать возможность умереть. Так, в результате пассивной эвтаназии ушел из жизни бывший президент США Ричард Никсон. Но если при проведении СМЭ установить причины смерти в виде отравления лекарственным препаратом не составляет значительных трудностей (за исключением длительного введения в организм больного общепринятых лекарственных средств, в результате чего умирание будет протекать не остро, а медленно, и такая эвтаназия также не будет доказана с помощью СМЭ), то выяснение причин смерти и установление факта пассивной эвтаназии значительно более сложное дело. И едва ли СМЭ сможет ответить на вопросы: могли ли оказать помощь больному и почему не оказали, было ли лечение неверным, либо лицо само запретило оказывать ему медицинскую помощь? Так, в случае отказа от медицинского вмешательства новорожденному или плоду, а также лицам, не достигшим пятнадцатилетнего возраста или признанным судом недееспособными, СМЭ практически не нужна. В случае тяжелого состояния такого больного решение о возможности медицинского вмешательства принимают родители или законные представители, а не сам пациент (ст. 33 Основ законодательства об охране здоровья). При этом законом не учитывается их нравственный облик, а также отношение к религии. Если в случае нахождения законных представителей или родителей в состоянии опьянения медицинский персонал и может принять адекватное решение и добиться согласия, то в случае с религиозными запретами на хирургическое вмешательство дело может приобрести очень опасное положение — родители или законные представители могут категорически запретить любое вмешательство, даже неопасное и оправданное. Тогда лечебное учреждение вправе обратиться в суд для защиты интересов несовершеннолетнего, но время уже может быть упущено и преступление может совершиться (ст. 124 УК РФ (неоказание помощи больному)). В любом случае не только причина смерти, но и вопрос о влиянии на ее наступление лекарственных средств в определенных дозах, сочетаниях в связи с подозрением на эвтаназию должен ставиться перед СМЭ <1>. Это важно для следствия, потому как активная эвтаназия наступает в результате отравления (насильственная смерть), а пассивная — вследствие естественного течения болезни (то есть ненасильственная смерть). ——————————— <1> Акопов В. И. 445 актуальных вопросов по судебной медицине. М.: Юрайт, 2011.
В дальнейшем согласно результатам СМЭ должен быть сделан вывод, в результате какой эвтаназии наступила смерть — активной или пассивной. Если эвтаназия была активной, то при отсутствии судебного решения такое деяние практически всегда должно пресекаться уголовным законом (за изъятием особо исключительных случаев, но тогда исключительными случаями события должен признать суд). Если эвтаназия была пассивной, то, помимо отсутствия судебного решения, и при наличии заключения СМЭ требуется еще несколько доказательств.
Показания свидетелей
Свидетели в деле о применении криминальной эвтаназии, по нашему мнению, разделяются на три вида: — заинтересованные лица со стороны больного (родственники, законные представители); — заинтересованные лица со стороны лечебного учреждения (медицинский персонал); — незаинтересованные лица (другие пациенты, нотариус и др.). Особое внимание следует обратить на суть показаний этих свидетелей. Например, заинтересованные со стороны лечебного учреждения лица могут давать показания, связанные с непосредственным лечением, однако к таким показаниям надо относиться критически в связи со спецификой межличностных отношений между медицинским персоналом. И тут нужно учитывать, что является предметом доказывания. Если активная эвтаназия (при этом отсутствует судебное решение), то показания, свидетельствующие об отсутствии действий со стороны врачей по введению лекарственного средства больному, должны согласовываться с совокупностью других доказательств. Например, отсутствие запаса такого препарата в больничном арсенале лекарственных средств, показания незаинтересованных лиц, родственников больного. Если показания касаются медицинского невмешательства (пассивная эвтаназия), то также должны быть представлены расписки больного или его родственников, показания незаинтересованных лиц, подтверждающих эту позицию, а также обоснование причин, по которым лечебное учреждение не обратилось в суд (например, неотложность мер, скоротечность болезни или острая кровопотеря при ранении и т. д.). Показания заинтересованных со стороны больного лиц также следует подвергать критическому анализу, если они показывают добровольное согласие больного на пассивную эвтаназию, то есть на невмешательство медицинского персонала. При этом особо активную критическую позицию надо принимать в случаях заинтересованности родственников умершего в его смерти (например, открытия наследства, при наличии завещания, долгов у наследников и т. д.). Показания медицинского персонала также не свидетельствуют об адекватности и объективности волеизъявления больного, так как врачи бывают заинтересованы в легальности неоказания помощи. В данном случае, пожалуй, только показания незаинтересованных лиц будут наиболее объективными и то, если будет установлено, что заинтересованные лица не оказали давления на таких свидетелей. В любом случае показания свидетелей наряду с заключением СМЭ должны оцениваться судом наравне с другими доказательствами, но в то же время все доказательства должны согласовываться между собой. Мы считаем, что могут быть собраны и другие доказательства, подтверждающие, что эвтаназия не является криминальной. К ним могут относиться: — аудио — или видеозаписи, на которых запечатлено волеизъявление больного; при этом запись должна достоверно указывать, что на больного не оказывается воздействие и больной находится в здравом уме, он адекватен, вменяем и дееспособен; — медицинские документы, свидетельствующие, что помощь оказывалась в необходимых объемах и эвтаназия проведена легально, то есть по просьбе больного, но без решения суда ввиду особых обстоятельств (например, несвоевременного оказания помощи, тогда в медицинской карте должна стоять дата обращения в медицинское учреждение); — документы, свидетельствующие, что больной выражал желание на пассивную эвтаназию (завещания, публичные высказывания, опубликованные в прессе письма, например письмо Терри Пратчетта о выборе эвтаназии); — иные свидетельства, позволяющие определить, что больной желал наступления смерти в связи с тяжелой неизлечимой болезнью, и др. Нельзя применять закон по аналогии. Если существует новое поле для криминальной деятельности, то законодатель обязан отреагировать и криминализировать деяние. Сегодня за уши притянутые под ст. ст. 105 и 124 УК РФ приговоры за эвтаназию не только ломают жизни врачей и их близких, но и обрекают на тяжелую, мучительную смерть тысячи наших сограждан, отобрав у них право на смерть. Представляемые доказательства следует рассматривать с критической точки зрения ввиду того, что в случае создания инструментария по легализации эвтаназии любые неправовые процедуры будут узакониваться в судебном порядке и своевременное применение правовых мер избавит врачей и родственников от судебного преследования, которому они подвергаются сейчас. А тяжелобольные люди, которые не могут больше справляться с болью, не желающие окончательно утратить рассудок, осознанно пришедшие к этому выбору, наконец смогут реализовать свое право на эвтаназию.
