(Овчаров О. А., Лисниченко Д. Н.) («Военно-юридический журнал», 2012, N 11)
СВОБОДА РЕЛИГИИ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ПО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ И РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ <*>
О. А. ОВЧАРОВ, Д. Н. ЛИСНИЧЕНКО
——————————— <*> Ovcharov O. A., Lisnichenko D. N. Freedom of religion of members of the armed forces according the international law and Russian legislation.
Овчаров О. А., кафедра военной администрации, административного и финансового права военно-юридического факультета Военного университета, подполковник юстиции, кандидат юридических наук.
Лисниченко Д. Н., преподаватель кафедры военной администрации, административного и финансового права военно-юридического факультета Военного университета.
В нынешнее время усиливается влияние религиозных организаций в различных сферах, в том числе в армии. Данная статья затрагивает вопросы свободы вероисповедания военнослужащих. В статье анализируются нормы международного права и российское законодательство, регулирующие подобного рода отношения.
Ключевые слова: свобода вероисповедания, права военнослужащих, международное право, религия.
In the modern time influence of religious organizations increases in various spheres including the army. This article deals with questions of freedom of faith of members of the armed forces. The article analyzes rules of international law and Russian legislation regulating this kind of relations.
Key words: freedom of faith, rights of members of the armed forces, international law, religion.
Приступая к рассмотрению правовых норм, затрагивающих военно-религиозные отношения, необходимо обратиться к системе российского права. Правовая система России имеет иерархическую структуру, возглавляемую Конституцией России, в соответствии с п. 1 ст. 15 которой Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. Несмотря на такое громкое заявление о высшей юридической силе и прямом действии, в действительности оказывается, что высшей юридической силой Конституция не обладает. Это легко увидеть при анализе п. 4 той же статьи 15 Конституции России, который устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Поскольку Конституция России является тоже законом, хоть и основным, то на нее также распространяется это требование. Но тогда получается, что Конституция России не обладает высшей юридической силой — такой силой обладают международные договоры. Приоритет международных норм над национальными провозглашен в п. 4 ст. 15 Конституции России, а это значит, что возглавляют правовую систему в России и обладают высшей юридической силой международные договоры и соглашения, а не Конституция России. Противоречие между п. 1 и п. 4 одной и той же статьи 15 Конституции России совершенно очевидно. Данное противоречие является причиной более глубоких противоречий, связанных уже с международными договорами, участницей которых является Россия. Учитывая вышеизложенное, рассмотрим кратко основные международные положения, регулирующие религиозные отношения, в т. ч. и военно-религиозные. Указом Президиума ВС СССР от 18 сентября 1973 г. N 4812-VIII ратифицирован Международный пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.). Пакт вступил в силу для СССР 23 марта 1976 г. В п. 1 ст. 18 этого Пакта установлено, что каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, свободу в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов, свободу в учении. Как видно, данное положение во многом схоже со ст. 28 Конституции России, вступило в силу для России (правопреемницы СССР) задолго до принятия ныне действующей Конституции РФ. Ценность данного положения состоит в том, что оно раскрывает содержание и четко очерчивает границы права на свободу религии и включает: — право иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору; — свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком; — свободу в отправлении культа; — свободу в выполнении религиозных и ритуальных обрядов; — свободу в учении. Примечательно, что в ст. 28 Конституции три последние свободы не поименованы, но вместо этого данная статья предусматривает положения, которых нет в ст. 18 названного Международного пакта, а именно: свободно распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Представляется, что данные конституционные свободы шире перечисленных в Международном пакте свобод (свобода в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и свобода в учении) и включают в т. ч. и их. В п. 2 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах провозглашается, что никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору. Однако данная правовая норма, по сути, дублирует п. 1 той же статьи, поскольку свобода всегда предполагает отсутствие принуждения, а в такой постановке лишь создает неопределенность и множество вопросов, связанных с тем, что все-таки Пакт допускает в религиозной области принуждения вообще, а запрещает лишь те из них, которые умаляют свободу иметь и принимать религию по своему выбору. Хотя это, по-видимому, не так. В п. 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах провозглашается, что свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц. Как видно, данная норма практически воспроизведена в п. 3 ст. 55 Конституции России с той разницей, что в Конституции данная норма распространяется не только на религиозные, но также и на другие права и свободы человека, а также еще и то, что помимо прочего в п. 3 ст. 55 Конституции России в качестве основания для ограничения прав указано обеспечение обороны страны, чего Международный пакт не указывает — случайно или сознательно (имея целью с помощью ничем не ограниченной свободы религии ослабить обороноспособность страны — вероятного противника). Учитывая, что пакт был разработан в 1966 г. — в разгар холодной войны между США и СССР, а также то, что этот международный правовой документ был принят в Нью-Йорке — столице США (вероятного противника СССР), исключить данное обстоятельство нельзя. Таким образом, с формально-юридической стороны Основной Закон России Конституция России (в п. 3 ст. 55) нарушает Международный пакт о гражданских и политических правах (п. 3 ст. 18), а значит, в силу п. 4 ст. 15 Конституции России не подлежит применению п. 3 ст. 55 Конституции России в части, противоречащей п. 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах. А это, в свою очередь, означает, что свобода исповедовать религию и убеждения не может быть ограничена в целях обеспечения обороны страны ничем, даже законом. Такое важное, юридически значимое обстоятельство создает благоприятные условия и широкие возможности для деструктивной, подрывной деятельности различных финансируемых из-за рубежа центров, прикрывающихся всевозможными лжеучениями религиозного толка либо действующими через различные религиозные секты с целью ослабить обороноспособность страны, ее военную мощь, боевой потенциал. Более того, указанное обстоятельство ставит под вопрос легитимность национального законодательства в оборонной сфере, ограничивающего свободу исповедовать религию и убеждения военнослужащих. В частности, в соответствии с п. 2 ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» религиозные объединения могут создаваться в форме религиозных групп и религиозных организаций. В силу п. 1 ст. 7 названного Федерального закона религиозной группой признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Как видно, религиозные объединения создаются для совместного исповедания веры, и там, где двое и более военнослужащих (и/или лиц гражданского персонала) объединились с целью совместного исповедания веры (например, вместе совершают намаз), можно говорить о создании в воинской части религиозного объединения. Вместе с тем согласно п. 3 ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» создание религиозных объединений в воинских частях запрещается. Другими словами, данная норма Закона устанавливает определенное ограничение на свободу исповедания религии (в т. ч. совместно с другими верующими). Возникает вопрос: не противоречит ли данное ограничение в форме запрета на создание в воинских частях религиозных объединений п. 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах и может ли данная норма, ограничивающая свободу военнослужащих (лиц гражданского персонала) на свободу исповедания религии, применяться? Аналогичная норма содержится и в п. 5 ст. 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих», устанавливающем, что «создание религиозных объединений в воинской части не допускается». Возникает подобный вопрос о легитимности по тем же причинам и данной нормы Закона. Еще более сложная ситуация возникает при анализе п. 2 ст. 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих», устанавливающей, что военнослужащие не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии. Но как быть, если исполнение обязанностей военной службы идет вразрез с исполнением религиозных обязанностей военнослужащего? Международное право устанавливает свободу исповедания религии и не допускает ее ограничений, а национальное законодательство в области обороны ограничивает эту свободу исполнением обязанностей военной службы. Согласно п. 5 ст. 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих» религиозные обряды на территории воинской части могут отправляться по просьбе военнослужащего с разрешения командира. Значит, командир вправе и запретить отправление обрядов на территории воинской части. Следовательно, опять национальное законодательство ограничивает свободу исповедания военнослужащим религии усмотрением командира. А если нет разрешения командира, то религиозный обряд запрещено проводить на территории воинской части. Таким образом, ограничивается свобода военнослужащего на исповедание своей религии посредством участия в религиозном обряде. И здесь возникает закономерный вопрос о легитимности данной законодательной нормы, вступающей в этой части в противоречие с п. 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах. Другим важным международным правовым документом, затрагивающим религиозные правоотношения, является Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.), которая была ратифицирована Российской Федерацией Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ, с оговоркой и заявлениями. Конвенция вступила в силу 3 сентября 1953 г. Для Российской Федерации Конвенция вступила в силу 5 мая 1998 г., т. е. уже после принятия ныне действующей Конституции России. Примечательно то, что хотя данная Конвенция, по сути, дублируется вышеуказанным Международным пактом, издана ранее его на 16 лет, тем не менее Россия применять ее стала почти через полвека с момента ее издания, хотя Международный пакт стала применять гораздо ранее, уже через 10 лет после его появления. Свобода религии закреплена в п. 1 ст. 9 Конвенции, устанавливающей, что каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, свободу в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов. Во втором пункте той же статьи устанавливается, что свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Как видно, по своей сути Международный пакт повторил ст. 9 ранее принятой Конвенции в п. п. 1 и 3 ст. 18, уточнив лишь некоторые детали. Данные международные нормы являются международным правовым основанием деятельности военных священников по обеспечению реализации перечисленных в них прав и свобод в религиозной сфере как военнослужащих и лиц гражданского персонала, так и членов их семей, вынужденных порой в силу специфики решения задач военных организаций существенно ограничивать свои возможности по реализации указанных вероисповедных прав, проживая в отдаленных гарнизонах, на режимных территориях. Поскольку обязанность по реализации прав и свобод лежит на государстве, в лице соответствующих руководителей, в т. ч. и военачальников, то эти лица и должны, исходя из указанных ограничений и специфики военной службы, обеспечить (в т. ч. с помощью правовых средств) возможность реализации вероисповедных прав личного состава и членов их семей, в т. ч. посредством привлечения для этих целей духовенства, священнослужителей на возмездной основе. Основная часть ведущих государств мира идет именно по этому пути. Россия после революции 1917 г. свернула с этого пути под давлением господствовавшей в тот период марксистской идеологии, основанной на материализме. Но вот уже более 20 лет, как Россия освободилась от диктата материалистической лжетеории, однако институт военного духовенства до сих пор не восстановлен в полной мере, как это было до революции. Вместе с тем потребность в религиозном воспитании, духовном окормлении воинов особенно остро встает в периоды военных действий, когда тяготы и лишения военной службы многократно возрастают, а вместе с ними возрастает и вероятность погибнуть на поле брани. В эти периоды духовная поддержка военного духовенства приобретает особенно важное значение, этому большое внимание уделяет и международное право.
