(Уруков В. Н.) («Вестник арбитражной практики», 2013, N 5)
АРБИТРАЖНАЯ ПРАКТИКА О МОМЕНТЕ ИСЧИСЛЕНИЯ ПРОЦЕНТОВ И НЕУСТОЙКИ ПО ВЕКСЕЛЮ
СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ, ТОЛКОВАНИЕ ИЛИ НОРМОТВОРЧЕСТВО?
В. Н. УРУКОВ
Уруков Владислав Николаевич, проректор по науке, профессор кафедры юриспруденции юридического факультета Межнационального гуманитарно-технического института (МГТИ) (г. Чебоксары). Профессор, кандидат юридических наук, заслуженный юрист Чувашской Республики. Специалист в области обязательственного, вексельного и предпринимательского права. Родился 29 ноября 1959 г. в Чувашской АССР. Трудовую деятельность начал с военной службы в Советской армии. С 1994 г. по июнь 2009 г. преподавал в Чувашском государственном университете, с 2010 г. работает в МГТИ. Автор более 200 публикаций, в том числе учебника «Предпринимательское право» (2001); учебных пособий «Вексельное право» (1998), «Правовые основы несостоятельности (банкротства)» (1999), «Субъекты предпринимательского права» (2000), «Коммерческое право» (2006); монографий «Вексель: договорная теория и практика» (2011, 2012), «Воля и волеизъявление в гражданском праве» (2006), «Проблемы правового регулирования векселя в российском гражданском праве» (2003), «Российское вексельное законодательство и практика его применения» (2000), «Общее учение о векселе» (2013); научно-практического издания «Правовое регулирование векселя в российском гражданском праве» (2004) и ряда научных статей.
В статье рассмотрены вопросы дискуссионного характера о судебном прецеденте, правовых позициях по конкретному гражданско-правовому спору Высшего Арбитражного Суда РФ. Предложено вместо судебного прецедента, правовой позиции ВАС РФ применить общеправовые принципы: применение права по аналоги права или применение права по аналогии закона, а также совершенствовать способы толкования закона, гражданско-правового договора.
Arbitration practice concerning calculation of interest and penalties under the bill: judicial precedent, interpretation or rulemaking? V. N. Urukov
The article takes up complex issues of the nature of judicial precedent, the legal opinion of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation in an individual civil law case. It is proposed to apply general legal principles instead of judicial precedent or the legal opinion of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation: the application of the law by analogy — as well as to improve ways of interpreting the law or a civil law contract.
Последние годы в юридической практике России усилилась тенденция преувеличения значения конкретных решений высших судебных инстанций (не Пленумов). Это особенно ярко выражено в арбитражной практике, где конкретное решение по какому-либо делу Президиума ВАС РФ рассматривается не только как разъяснение (что соответствовало юридической природе таких решений) или толкование нормы закона, но гораздо выше — то ли источник права, то ли судебный прецедент или нечто иное под названием «правовая позиция» Президиума ВАС РФ, которые как бы имеют обязательную силу для нижестоящих арбитражных судов.
Однако действующее законодательство такими полномочиями высшие судебные инстанции не наделяло, и любой интересующийся человек не найдет нормы о том, что решения Президиума ВАС РФ по конкретному делу имеют обязательную силу для всех судов. Представляется, что Президиум ВАС РФ не имеет права создавать иные правила для разрешения конкретного гражданско-правового спора, чем предусмотренные в норме закона, а его роль ограничивается проверкой, насколько решения судов соответствуют действующему законодательству (обобщение практики — компетенция Пленума ВАС РФ). Все-таки в юридической науке, как и в судебной доктрине, существует взгляд, что постановления судебного органа высшей инстанции являются источниками права. Это утверждение не поддерживается многими представителями юридического сообщества, которые обоснованно полагают, что только закон или другой нормативный правовой акт может являться источником права. Это утверждение не является чем-то новым, а имеет достаточно длительную историю. Исторические корни этого вопроса лежат в русском гражданском праве, которое, в свою очередь, перешло из западного (континентального) права, прежде всего германского и французского. В свое время великий русский цивилист профессор Г. Ф. Шершеневич писал: «Вместо научной теории практики определяют свою деятельность как бы самостоятельными началами судебной практики… Авторитет кассационных решений основывается, очевидно, не на силе прецедента, как в Англии, потому что тогда имели значение решения других окружных судов и палат, но исключительно на иерархическом отношении низших инстанций к высшим. Судебная практика рабски ловит каждое замечание кассационного департамента, старается согласовать свою деятельность со взглядом сената (выделено мной. — В. У.). Эта масса решений, нарастающая с каждым годом все крепче и крепче, опутывает наш суд, который, как лев, запутавшийся в сетях, бессильно подчиняется своей участи, отказывается от борьбы и живет разумом высшей судебной инстанции. В настоящее время вся задача практика заключается в том, чтобы подыскать кассационное решение на данный случай. Борьба перед судом ведется не силой логики, не знанием соотношения конструкции института и системы права, не искусством тонкого толкования законов, а исключительно ссылкой на кассационные решения… печальное явление составляют судебные решения, где мы не находим юридических мотивов и соображений… кассационные департаменты стали присваивать своим решениям силу, какой в действительности по закону они не имеют, составляя лишь совет, руководствуясь которым суды могли бы придавать своей практике некоторое однообразие в понимании и применении законов (выделено мной. — В. У.)» [1]. Глубокую озабоченность вызывает то, что и многие авторитетные правоведы России предлагают судебные акты рассматривать как источники права в форме прецедента. Так, профессор Т. Н. Нешатаева указывает: «На наш взгляд, развитие правовой мысли в направлении признания судебного прецедента источником права закономерно; ибо создание общеобязательных правил поведения — свойство, генетически присущее судебной власти… Необходимость прецедентного регулирования общественных отношений основывается на многообразии общественной жизни и свободы человеческой инициативы… В России источником права можно признавать постановления высших судебных инстанций… В отличие от иных судебных систем, творящих судебные усмотрения исключительно в решениях по конкретным делам, в Российской Федерации прецеденты чаще всего формулируются в достаточно взвешенных формулах постановлений Пленумов Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда РФ» [2]. Данная позиция является более взвешенной, поскольку ею предлагается принять в качестве судебного прецедента только постановления Пленумов ВАС и ВС РФ. На самом деле реалии сегодняшнего состояния судебной практики указывают на то, что фактически Президиум ВАС РФ подменяет своим решением предписание законов, беря на себя в какой-то мере функции законодателя. Это можно проиллюстрировать на решении Президиума ВАС РФ об определении момента взыскания процентов и неустойки по векселю. Размер ответственности обязанных по векселю лиц определен ст. 48 Положения о переводном и простом векселе, и векселедержатель может требовать от того, к кому он предъявляет иск: сумму переводного векселя, неакцептованную или неоплаченную, с процентами, если они были обусловлены; проценты в размере шести процентов со дня срока платежа; издержки по протесту, издержки по посылке извещения, а также другие издержки; пеню в размере трех процентов со дня срока платежа. Федеральным законом от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ «О переводном и простом векселе» предусмотрен иной порядок начисления процентов и пени по сравнению со ст. 48 Положения о переводном и простом векселе. Так, ст. 3 указанного Закона предусмотрено, что в отношении векселя, выставленного к оплате и подлежащего оплате на территории Российской Федерации, проценты и пеня выплачиваются в размере учетной ставки, установленной Центральным банком РФ, по правилам ст. 395 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ). Согласно ст. 395 ГК РФ за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица подлежат уплате проценты на сумму этих средств. Размер процентов определяется существующей в месте жительства кредитора, а если кредитором является юридическое лицо — в месте его нахождения учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части. Как разъяснено п. 51 Постановления N 6/8 от 1 июля 1996 г. Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» <1>, в настоящее время в отношениях между организациями и гражданами Российской Федерации подлежат уплате проценты в размере единой учетной ставки Центрального банка Российской Федерации по кредитным ресурсам, предоставляемым коммерческим банкам (ставка рефинансирования). Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в Постановлении от 3 июля 2012 г. N 3915/12, рассмотрев заявление открытого акционерного общества «Акционерный банк «Пушкино» о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда города Москвы от 19 августа 2011 г. по делу N А40-71672/11-61-518, Постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 26 октября 2011 г. и Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 18 января 2012 г. по тому же делу, установил следующее: открытое акционерное общество «Территориальная генерирующая компания N 9» (далее — общество) обратилось в Арбитражный суд города Москвы с требованием о взыскании с открытого акционерного общества «Акционерный банк «Финанс Банк» (правопредшественника открытого акционерного общества «Акционерный банк «Пушкино», далее — банк) 1 785 600 руб. вексельных процентов и пеней. ——————————— <1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. N 9. С. 9.
Решение суда постановлением апелляционного и кассационного судов оставлено без изменения. Президиум признал, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене по следующим основаниям. «Как установлено судами и подтверждается материалами дела, открытое акционерное общество «Коммерческий банк «Агроимпульс» (впоследствии переименованное в открытое акционерное общество «Акционерный банк «Финанс Банк») выдало простые векселя серии К N 0000612 на сумму 18 725 540 руб. 57 коп., серии К N 0000615 на сумму 6 307 297 руб. 32 коп. и серии К N 0000617 на сумму 249 689 руб. 79 коп. в пользу общества с ограниченной ответственностью «Сервеинговая компания «Бизнес-Инвест». Векселя составлены 29 сентября 2008 г. в Москве; срок платежа — по предъявлении, но не ранее 2 сентября 2010 г.; место платежа — Москва, ул. Гостиничная, д. 5, корп. 10. …Являясь владельцем перечисленных векселей на основании непрерывного ряда индоссаментов, общество направило в адрес банка письмо от 23 сентября 2010 г. с просьбой об их оплате. К этому письму общество приложило копии векселей, указав, что проверить наличие подлинников векселей и его права как векселедержателя банк может по содержащемуся в письме адресу в городе Перми. В ответ на данное письмо банк письмом от 1 октября 2010 г. сообщил обществу о готовности оплатить векселя в момент предъявления их к платежу по месту платежа, указанному в векселях, в Москве. Ввиду неоплаты банком векселей по заявлению общества нотариус Пермского городского нотариального округа в городе Перми 4 октября 2010 г. совершил протест векселей в неплатеже против банка. Оригиналы векселей переданы обществом банку по акту от 18 февраля 2011 г., и в тот же день платежными поручениями N 05565, 05566 и 05567 вексельный долг погашен банком в пользу общества. После этого общество обратилось в суд с требованием об оплате банком вексельных процентов и пеней за период с 24 сентября 2010 г. (день, следующий за днем предъявления к оплате копий векселей) по 18 февраля 2011 г. (день погашения векселей). Удовлетворяя заявленное требование общества, суд первой инстанции руководствовался статьей 48 Постановления ЦИК СССР и СНК СССР от 7 августа 1937 г. N 104/1341 «О введении в действие Положения о переводном и простом векселе» (далее — Положение о векселе) и разъяснениями, изложенными в пункте 27 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 33 и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 14 от 4 декабря 2000 г. «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей» (далее — Постановление N 33/14). Согласно названным нормам векселедержатель может потребовать от векселедателя вексельную сумму, проценты по векселю, издержки по протесту, пеню; проценты и пени начисляются со дня, следующего за днем платежа, и по день, когда векселедержатель получил платеж либо от лица, к которому он предъявил иск, либо от иного обязанного по векселю лица. В связи с установлением наличия неисполненных банком обязательств по выплате процентов и пеней, проверив расчет предъявленной к взысканию суммы и признав его обоснованным, суд первой инстанции иск удовлетворил. Оставляя в силе решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции указал на то, что по форме и содержанию упомянутые векселя соответствуют закону, общество является их законным держателем, и согласился с тем, что общество вправе осуществлять все права по ним, в том числе требовать выплаты вексельной суммы, процентов по векселю, издержки по протесту, пеней. Отклоняя довод банка о нарушении обществом порядка предъявления векселей ввиду невручения 23 сентября 2010 г. банку оригиналов векселей, суд апелляционной инстанции сослался на ст. 39 Положения о векселе, согласно которой плательщик при полной оплате векселя может потребовать, чтобы вексель был вручен ему векселедержателем с отметкой на нем или распиской в получении платежа. Суд апелляционной инстанции также сослался на п. 2 Постановления N 33/14 и указал, что прямой должник по векселю обязан доказать свои возражения против того, что векселедержатель не предъявил ему подлинник векселя либо не предоставил возможности проверить наличие в надлежащем месте и в надлежащий срок у предъявившего требование лица подлинника векселя и права держателя векселя. Суд апелляционной инстанции пришел к выводам о том, что векселедержатель имеет право предъявить к платежу и копию векселя, представив при этом векселедержателю возможность проверить наличие в надлежащем месте и в надлежащий срок у предъявившего требование лица подлинника векселя и права держателя векселя; вексельным законодательством порядок и процедура предъявления подлинника векселя к оплате не установлены. Суд кассационной инстанции, поддержав судебные акты нижестоящих инстанций, дополнительно указал на то, что доводы банка, основанные на утверждении о непредъявлении векселей к оплате, опровергаются актом протеста векселей в неплатеже, совершенном нотариусом. Между тем судами трех инстанций неправильно истолкованы и применены нормы вексельного законодательства и п. 23 Постановления N 33/14, согласно которому предъявление векселя к платежу должно состояться в месте платежа, указанном в векселе. Требование о платеже, предъявленное в месте, отличном от места, определенного в векселе на основании изложенных правил как место платежа, не может считаться предъявленным надлежащим образом. Следовательно, протест в неплатеже, совершенный без указания о представлении векселя к платежу по месту, определенному в векселе как место платежа, не может считаться надлежащим доказательством отсутствия платежа и быть основанием для удовлетворения регрессных вексельных требований. Прямой должник по векселю обязан доказать свои возражения против того, что векселедержатель не предъявил ему подлинник векселя либо не предоставил возможности проверить наличие в надлежащем месте и в надлежащий срок у предъявившего требование лица подлинника векселя и права держателя векселя (выделено мной. — В. У.). Кредитор, который не в состоянии опровергнуть возражения прямого должника об отсутствии надлежащего предъявления векселя к платежу, считается просрочившим. Суды не применили данное разъяснение и ошибочно расценили как надлежащее предъявление факт направления векселедателю копий векселей с указанием на возможность ознакомиться с подлинниками по месту нахождения векселедержателя, а не по месту платежа, обозначенному в векселях. При этом судами не были учтены положения п. 1 ст. 142 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющего понятие «ценная бумага». Учитывая срок платежа по векселю — по предъявлении, отсутствие факта надлежащего предъявления свидетельствует о ненаступлении срока платежа и, следовательно, об отсутствии оснований для ответственности векселедателя за просрочку исполнения обязательства (выделено мной. — В. У.). …Протест в неплатеже, совершенный не в месте платежа по векселям, не является надлежащим доказательством нарушения векселедателем своих обязательств по векселю, в связи с этим обязанность оплачивать вексельные проценты и пени у банка отсутствует. Таким образом, суды нарушили сложившуюся арбитражную практику разрешения аналогичных споров, где надлежащим предъявлением векселя к оплате считается его предъявление по месту платежа, указанному в векселе…» <2>. ——————————— <2> СПС «КонсультантПлюс».
Правильность приведенного решения Президиума ВАС РФ заставляет подвергнуть серьезному сомнению. Нетрудно заметить, что Постановление Президиума ВАС содержит ряд выводов, которые противоречат нормам вексельного законодательства, в том числе Единообразного вексельного закона, о моменте исчисления процентов и неустойки по векселю. Фактически имеет место не толкование или разъяснение нормы вексельного закона о моменте исчисления процентов и неустойки по векселю, а нормотворчество. Президиум вразрез нормам ст. 48 Положения о переводном и простом векселе, согласно которым проценты и неустойка должны быть начислены с «момента наступления срока платежа», установил новое правило: проценты и неустойка ст. 48 Положения о переводном и простом векселе взыскиваются «с момента предъявления векселя к платежу». Согласно ст. 34 Положения о переводном и простом векселе, по переводному векселю сроком по предъявлении, но не ранее определенного срока совершается платеж по предъявлении после наступления срока предъявления. Процесс предъявления к платежу обязателен для совершения протеста в неплатеже, поскольку предъявление должно предшествовать протесту векселя, так как в силу ст. 44 Положения переводном и простом векселе протест в неплатеже совершается в один из двух рабочих дней, которые следуют за днем, в который переводной вексель подлежит оплате. Следовательно, имеется презумпция в том, что до совершения протеста вексель предъявляется к платежу. Таким образом, в описанном выше случае по вексельному спору должна иметь место презумпция предъявления векселя к платежу, поскольку вексель был опротестован, а протест векселя не обжалован. Данное обстоятельство также предполагает презумпцию предъявления векселя для платежа, неполучения платежа. От момента предъявления векселя к платежу идет отсчет суммы процентов и пени, предусмотренных ст. 48 Положения о переводном и простом векселе. Президиум ВАС РФ указал, что имеет место просрочка вексельного кредитора (векселедержателя), но при этом не учел, что в данном случае векселедатель и плательщик по векселю совпадают в одном лице. Векселедатель (он же плательщик) знает, что в обороте находится его вексель, который будет предъявлен при наступлении определенного срока. Следовательно, векселедатель (плательщик) в случае непредъявления векселя в установленные сроки вправе внести вексельную сумму в депозит компетентных органов (ст. 327 ГК РФ). (По-видимому, при принятии норм ст. 48 Единообразного вексельного закона это было учтено.) Только тогда вексельный должник освобождается от уплаты процентов и неустойки по ст. 48 Положения о переводном и простом векселе. Банк после наступления срока предъявления к платежу не исполнил вексельного обязательства внесением вексельного долга в депозит. Следовательно, со стороны Банка имеет место нарушение вексельного обязательства и Банк не может быть освобожден от уплаты процентов и неустойки в связи с непредъявлением опротестованного векселя, так как в соответствии со ст. 42 Положения о переводном и простом векселе в случае непредъявления векселя к платежу в срок, указанный ст. 38, каждый должник имеет право внести сумму векселя в депозит компетентному органу власти за счет, на риск и страх векселедержателя. Только тогда вексельный должник имеет право выдвигать свои возражения в отношении требований векселедержателя по уплате процентов и пени, предусмотренных ст. 48 Положения о переводном и простом векселе. Если вексельным должником были внесены денежные средства по векселю в депозит, то только тогда просрочка должника отсутствует, и проценты и пени, предусмотренные ст. 48 Положения о переводном и простом векселе, естественно, не могут быть взысканы. Кроме того, в нашем случае векселедатель (в простом векселе) знал о наступлении срока платежа по векселю и должен был проявить разумную инициативу и заинтересованность по установлению векселедержателя. Вексель должен быть предъявлен к платежу в строго установленные сроки: либо в день, когда он должен быть оплачен, либо в один из двух следующих рабочих дней. По истечении этих сроков предъявление векселя к платежу теряет свою актуальность и юридическую значимость. Как показывает анализ практики вексельного оборота, во многих случаях вексельные должники препятствуют фиксированию факта предъявления к платежу векселя. Тогда единственной возможностью получения платежа по векселю (хотя бы от второстепенных вексельных должников) для вексельного кредитора является протест векселя. Таким образом, изложенное выше позволяет нам утверждать, что Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 3 июля 2012 г. N 3915/12 в части определения момента исчисления процентов и неустойки по ст. 48 Положения о переводном и простом векселе является новой нормой вексельного закона, т. е. имеет место нормотворчество со стороны Президиума ВАС РФ. Следовательно, это Постановление Президиума ВАС РФ о моменте исчисления процентов и неустойки по векселю можно смело назвать свободным судейским нормотворчеством. Свободное судейское нормотворчество скорее имеет много минусов, чем плюсов, и негативным образом оказывает влияние на судопроизводство. Следует отметить, что более 100 лет назад великий русский цивилист профессор И. А. Покровский предупреждал об этой опасности: «Теория свободного судейского правотворения заключает в себе органическую и неустранимую опасность судейского произвола, если она самую неопределенность и неясность права возводит в принцип, она, очевидно, идет вразрез с интересами развивающейся человеческой личности. Эта последняя может мириться со многими ограничениями своей свободы, если они установлены законом и если они ясны, но она не может мириться с зависимостью от произвола, хотя и самого доброжелательного. Стремление к строгой законности составляет такую же неприметную черту развивающегося гражданского права, как и развивающегося права публичного, и никакой судейский «трансперсонализм» этого стремления подавить не может» [3]. Безусловно, Право как вторичное явление по отношению к Бытию не может быть впереди естественных процессов, и, наоборот, Право всегда отстает от этих процессов, хотим мы этого или не хотим. Предназначением Права является регулирование отношений, которые существуют на данный момент общественного развития. Поэтому закон, каким бы он ни был идеальным, будет содержать отдельные пробелы, или эти пробелы могут возникнуть после принятия закона. Неужели эта ситуация является основанием для отказа от применения различных форм позитивного континентального права и является оправданием судейского нормотворчества? На наш взгляд — нет. Практически абсолютное большинство пробелов в законе можно устранить не путем нормотворчества судов высших инстанций или созданием «прецедентов», а путем применения общеправовых принципов: применение права по аналоги права или применение права по аналогии закона. Второй путь — совершенствование толкования как закона, так и гражданско-правового договора. В связи с этим справедливы суждения профессора В. А. Белова: «Какими бы плохими, противоречивыми, сложными и запутанными ни были законы, сколь бы низким ни был их уровень подготовки и оформления, с законами все равно предстоит работать, их нормы предстоит исполнять, а значит — применять, а значит — толковать. Чем больше негативных оценок можно дать тому или иному законодательству, тем более является значимость усвоения судьями данной стороны норм и правил юридической герменевтики — учения о толковании законов…» [4]. Не претендуя на какую бы то ни было полноту наших суждений, можно отметить следующее. Представляется, во-первых, судам в своей деятельности следует четко соблюдать компетенции, установленные законом. Во-вторых, в законодательстве о судебной системе и о судах закрепить положение о том, что решения по конкретному делу и категории дел вышестоящих судебных инстанций не являются руководящими, тем более носящими прецедентный характер. (К сожалению, наши судебные органы забывают о том, что судебные прецеденты, как правило, вырабатывались десятилетиями, а то и веками, и в связи с многократной единообразной повторяемостью судебных решений, а не путем применения кассационного решения, в порядке надзора, информационного письма и т. д., к которым причастны несколько судей, не отрицая при этом их высокий профессионализм.) В-третьих, высшим судебным инстанциям пора отбросить свои амбиции и не диктовать суду (или судье) в форме различных правовых и процессуальных актов свое видение решения конкретного спора, поскольку и на местах в большинстве своем судьи (особенно арбитражных судов Российской Федерации) являются высококвалифицированными специалистами и им лучше всех понятна суть спора и взаимоотношения стяжающихся сторон. В-четвертых, законодательно закрепить положения, согласно которым суды в первую очередь должны установить волю и волеизъявление сторон по сделке, которая является предметом судебного разбирательства. В-пятых, соблюдать верховенство закона, несмотря на его отдельные недостатки, а не заменить его свободным судейским нормотворением. И наконец, по нашему мнению, судебный прецедент в условиях России был бы шагом назад, поскольку это был бы отход от применения верховного закона. Автор, не претендуя на бесспорность своих отдельных суждений, прозвучавших в этой работе, хотел бы подчеркнуть, что данная тема заслуживает более глубокого и детального исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. М.: Статут, 2003. С. 240 — 243. 2. Нешатаева Т. Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 2000. N 5. С. 106 — 111. 3. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 105. 4. Белов В. А. Выдающийся русский ученый-юрист. В кн.: Васьковский Е. В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов. М.: ЮрИнформ, 2002. С. 29.
