(Ягельницкий А. А.) («Вестник гражданского права», 2010, N 4)
ПОСЛЕДСТВИЯ СОВЕРШЕНИЯ СДЕЛКИ ОТ ИМЕНИ ДРУГОГО ЛИЦА БЕЗ ПОЛНОМОЧИЙ
КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ 183 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ <1>
А. А. ЯГЕЛЬНИЦКИЙ
——————————— <1> Автор благодарит А. В. Егорова за идею и помощь в подготовке настоящего Комментария. Автор также благодарит Т. С. Бойко, Э. А. Евстигнеева, М. А. Кокорину, Т. А. Левкину, О. С. Смирнову, М. П. Спесивцеву, Ю. В. Суздальницкую, Р. В. Тамаева и С. И. Хухарева за подготовку Обзора практики применения ст. 183 Гражданского кодекса Российской Федерации судами кассационной инстанции. Указанный Обзор лег в основу настоящего Комментария (см.: Бойко Т. С. и др. Обобщение судебной практики по применению арбитражными судами ст. 183 ГК РФ // Закон. 2010. N 7. С. 77 — 92).
Ягельницкий А. А., аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, магистр юриспруденции (РШЧП).
Современное российское законодательство весьма лаконично в вопросе о сделке без полномочия. Сложная ситуация регулируется одной предельно краткой ст. 183 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК, Кодекс), состоящей из двух пунктов. Краткость новейшего российского ГК по интересующему вопросу унаследована от Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. <2>. Статья 63 названного акта устанавливала, что сделка, совершенная от имени другого лица лицом, не уполномоченным на совершение сделки, или с превышением полномочия, создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности для представляемого лишь в случае последующего одобрения этой сделки представляемым и что последующее одобрение представляемым делает сделку действительной с момента ее заключения. Точно такая же формулировка содержалась в п. 4 ст. 28 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. <3>. Нетрудно заметить, что ст. 63 Гражданского кодекса 1964 г. и п. 4 ст. 28 Основ гражданского законодательства 1991 г. отличались от своего современного аналога лишь формулировками. ——————————— <2> Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24. Ст. 407. <3> Ведомости СНД и ВС СССР. 1991. 26 июня. N 26. Ст. 733.
Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. <4> и вовсе не содержал норм, которые бы прямо регулировали последствия совершения сделки от имени другого лица при отсутствии полномочий действовать от имени такого лица. Этот акт включал всего лишь два положения, в определенной степени относимых к последствиям сделки без полномочий. Статья 39, расположенная в главе о сделках, устанавливала, что сделки, совершенные представителем от имени представляемого в пределах полномочия, имеют обязательную силу для представляемого и порождают непосредственно для него права и обязанности. Статья 269, расположенная в главе о поручении и доверенности, предусматривала, что действия поверенного создают для доверителя непосредственные права и обязанности, если они совершены согласно доверенности или если они впоследствии одобрены доверителем. Несложно заметить, что указанные две статьи регулируют лишь последствия действий от имени другого лица в пределах полномочий, вследствие чего доктрина того времени была вынуждена выводить последствия сделки без полномочий, толкуя вышеприведенные нормы a contrario <5>. ——————————— <4> Гражданский кодекс с постатейно систематизированными материалами. 3-е изд. М., 1928. С. 251 — 252, 755 — 757. <5> Пример выведения положений о последствиях сделки без полномочий из положений, касающихся сделки, совершенной в пределах полномочий, см. у В. А. Рясенцева: Рясенцев В. А. Представительство в гражданском праве // Представительство и сделки в гражданском праве. М., 2006. С. 420 и сл.
В отличие от кодификаций советского и постсоветского периодов российской истории дореволюционный проект Гражданского уложения Российской империи предусматривал существенно более детальное регулирование. Статья 529 проекта предусматривала последствия и на случай одобрения сделки лицом, от имени которого совершена сделка, и на случай отсутствия одобрения. Для последней ситуации предусматривалось, что действовавший в качестве поверенного обязан, по выбору добросовестно вступившего в сделку третьего лица, или возместить такому лицу убытки, или исполнить договор, но, однако, само действовавшее без полномочий лицо не вправе требовать исполнения договора <6>. ——————————— <6> Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Проект высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. С объяснениями. Т. 3. СПб., 1899. С. 88 — 95.
Положения ст. 183 ГК были разъяснены в информационном письме Президиума ВАС РФ от 23 октября 2000 г. N 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации» <7>. Несмотря на указанные разъяснения в процессе понимания норм ст. 183 Кодекса, которые на первый взгляд кажутся достаточно простыми, возникает ряд вопросов, в том числе и в судебной практике. ——————————— <7> Здесь и далее судебные акты, разъяснения Высшего Арбитражного Суда, обзоры судебной практики приводятся по данным СПС «КонсультантПлюс».
Для удобства лицо, совершившее сделку без полномочий, в настоящей работе будет именоваться мнимым представителем или псевдопредставителем; лицо, от имени которого действовал псевдопредставитель, будет называться псевдопредставляемым; в случае если мнимый представитель совершил двустороннюю сделку, то контрагент по такой сделке будет именоваться третьим лицом или собственно контрагентом. Для решения частных вопросов применения ст. 183 ГК необходимо понять ее юридическую конструкцию. Если руководствоваться исключительно текстом статьи, то конструкция выглядит следующим образом. При совершении псевдопредставителем сделки с третьим лицом между указанными лицами возникает правовая связь. Содержание правовой связи состоит в том, что псевдопредставитель становится обязанным лицом по совершенной сделке. Вопрос о действительности сделки псевдопредставителя норма ст. 183 Кодекса не разрешает, отдавая его на откуп другим положениям гражданского законодательства. Вместе с тем совершение сделки псевдопредставителем порождает на стороне псевдопредставляемого секундарное право следующего содержания: псевдопредставляемый может своим односторонним действием — одобрением сделки — с обратной силой принять на себя все права и обязанности по сделке.
Последствия неодобренной сделки для псевдопредставителя и контрагента
Как следует из указанной нормы, если сделка, заключенная с превышением полномочий или без таковых, не будет одобрена псевдопредставляемым, то такая сделка считается заключенной в интересах лица, ее совершившего. Это означает, что псевдопредставитель будет обязан исполнять сделку в натуре на тех условиях, которые были предусмотрены указанной сделкой. Буквально воспринятая конструкция ст. 183 ГК страдает явным и существенным изъяном. Порок этот состоит в том, что контрагент лишен возможности изъявить свою волю на то, чтобы быть или не быть стороной по сделке с псевдопредставителем. Однако, поскольку псевдопредставителем в большинстве случаев выступает физическое лицо, во многих случаях его платежеспособность существенно уступает платежеспособности лица юридического, псевдопредставителем которого данное физическое лицо является. Но буквально истолкованная норма ст. 183 Кодекса не учитывает этого факта, не оставляя выбора для контрагента псевдопредставляемого. Это означает, что если заключенная без полномочий сделка была двусторонним договором, то контрагенту надлежит чинить исполнение в адрес мнимого представителя, оставив себе лишь надежду на то, что псевдопредставитель сможет совершить встречное исполнение. Судебная практика достаточно быстро обнаружила совершенную несправедливость такого положения: одним из факторов, которым руководствуется лицо при заключении договора, является способность потенциального контрагента к исполнению, и поэтому было бы несправедливо подменять одного контрагента другим по отношению к третьему лицу, которое не знало и не должно было знать об отсутствии полномочий у мнимого представителя. В этой связи заслуживает пристального внимания следующее суждение кассационного суда: «…при оценке юридической силы договора, совершенного физическим лицом без полномочий, следует исходить из необходимости ограничительного толкования названной нормы: такой договор признается заключенным от имени и в интересах неуполномоченного лица, если контрагент (другая сторона в сделке) выразил на это согласие» <8>. ——————————— <8> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 19 ноября 2008 г. N Ф08-6599/2008 по делу N А61-758/2008-4. В том же смысле см.: Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 25 декабря 2007 г. N Ф08-8450/07 по делу N А32-13339/2007-44/168, от 17 октября 2007 г. N Ф08-6064/2007 по делу N А32-17217/2006-1/134; Постановления ФАС Северо-Западного округа от 26 октября 1998 г. N А56-12225/98, от 19 июля 1999 г. N 421; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 30 мая 2006 г., 6 июня 2006 г. по делу N А41-К1-15776/04.
Несмотря на то что такое толкование кассационными судами ст. 183 ГК едва ли можно назвать ограничительным <9>, изложенный в процитированном фрагменте подход правоприменителей заслуживает полной поддержки. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Общие положения» (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное). —————————————————————— <9> Видимо, традиция именовать такое применение ст. 183 ГК «ограничительным толкованием» восходит к М. И. Брагинскому (см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга 1. Общие положения. М., 2006. С. 175).
Таким образом, судебная практика дополнила институт сделки без полномочий еще одним секундарным правом, а именно правом контрагента сохранить договор в силе в отношении псевдопредставителя или принять решение о том, что никакие права и обязанности из такого договора на его стороне не возникнут. Необходимо рассмотреть вопрос о правовых последствиях принятия контрагентом решения о том, что сделка не породит предусмотренного ею обязательства между псевдопредставителем и контрагентом. Из буквального толкования ст. 183 ГК не следует право контрагента требовать от псевдопредставителя возмещения убытков. Вместе с тем в западноевропейских правопорядках, к примеру в Германии, Нидерландах, Франции, Греции, Португалии, а также в общем праве <10> за третьим лицом признается право требовать возмещения убытков от псевдопредставителя, которое или альтернативно праву требовать исполнения в натуре, что чаще встречается в правопорядках континентальной правовой семьи, или существует вместо этого права, что более характерно для англосаксонской системы <11>. Предлагаются два обоснования того, почему мнимый представитель становится обязан к уплате убытков. Сторонники первого видят в этом проявление правила culpa in contrahendo о преддоговорной ответственности. Сторонники второго обосновывают обязанность возмещения убытков тем, что (псевдо)представитель, вступая в договор, предоставляет гарантию, что он имеет полномочие на заключение договора, и отвечает за неисполнение такой гарантии <12>. ——————————— <10> Информация об институте сделки без полномочий в европейских правопорядках приводится преимущественно на основе сравнительно-правового исследования, явившегося результатом работы комиссии по унификации европейского договорного права (см.: Principles of European Contract Law. Part I and II. Prepared by The Commission on European Contract Law / Ed. by O. Lando, H. Beale. The Hague, 2000. P. 208; см. также: Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. Full edition. Vol. 1 / Ed. by c von Bar, E. Clive. Munchen, 2009. P. 431 — 435). <11> Bonell J. M. The 1983 Geneva Convention on Agency in International Sale of Goods // American Journal of Comparative Law. 1984. Vol. 32. P. 744 (fn 91). <12> Подробнее об этой дискуссии см.: Bonell J. M. Op. cit. P. 744.
Поскольку вывод о наличии у контрагента секундарного права напрямую не следует из ст. 183 ГК, попытки обнаружить в Кодексе регулирование последствия реализации контрагентом этого права будут бесплодными. Полагаем, что наделение контрагента иском к мнимому представителю об убытках соответствует цели исследуемого института. При том необходимо отметить, что нормативное обоснование иска о таких убытках будет в значительной мере затруднительно. Возможно предложить следующий вариант решения этой проблемы. Коль скоро согласно тексту ст. 183 ГК сделка порождает права и обязанности в отношении мнимого представителя, то разработанное судебной практикой на уровне ряда арбитражных кассационных судов секундарное право контрагента можно рассматривать как случай допускаемого правопорядком одностороннего отказа от уже существующего обязательства. Поскольку основание допускаемого законом одностороннего отказа коренится в действиях псевдопредставителя, на него возлагается ответственность в виде обязанности возместить убытки. Вероятно, секундарное право контрагента отказаться от сделки в отношении псевдопредставителя целесообразно рассматривать как право выбора в альтернативном обязательстве. Третье лицо вправе определить, будет ли оно требовать от мнимого представителя исполнения обязанности в натуре либо предпочтет получить возмещение убытков. Интересно решение, предложенное в комментарии к не вступившей в силу Женевской конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г. (далее — Конвенция). Автор названного Комментария полагает, что право выбора третьего лица между убытками и исполнением в натуре нельзя рассматривать как неограниченное, и если по обстоятельствам дела обычным для псевдопредставителя способом освободиться от обязательства будет исполнение в натуре, третье лицо не вправе требовать возмещения убытков <13>. ——————————— <13> Convention on Agency in the International Sale of Goods. Geneva, 15 February 1983. Explanatory Report prepared by M. Evans // Uniform Law Review. 1984. P. 141.
Из вышеизложенного следует, что заключение сделки без полномочий в сочетании с отсутствием одобрения псевдопредставляемым должно порождать у контрагента секундарное право, аналогичное праву выбора в альтернативном обязательстве: третье лицо вправе требовать от мнимого представителя или исполнения в натуре, или возмещения убытков. Закрепление аналогичного права предусмотрено в утвержденной Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации <14>. ——————————— <14> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. Утв. решением Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. Пункт 6.3 разд. II.
Помимо отсутствия в тексте ст. 183 Кодекса указания на названное секундарное право третьего лица в исследуемой норме можно усмотреть еще как минимум две несправедливости следующего характера. Во-первых, предусмотренные ею правовые последствия наступают вне зависимости от того, знал ли мнимый представитель об отсутствии у него полномочий, не знал, но должен был знать или не знал и не должен был знать. Во-вторых, указанная норма не делает никаких различий применительно к тому, знал ли об отсутствии полномочий мнимого представителя контрагент. В том, что касается первой из названных проблем, полагаем, что она заслуживает внимания, поскольку — тем более в условиях российского гражданского оборота — мыслима ситуация, когда псевдопредставитель не знал и не должен был знать об отсутствии у него полномочий на совершение сделки (к примеру, мнимый представитель мог действовать на основании подложной доверенности, изготовленной посторонним лицом). Буквальное толкование ст. 183 ГК приводит к выводу о том, что такой псевдопредставитель отвечает по заключенной им сделке. Вероятно, законодатель полагал, что риск объективной сложности установления наличия или отсутствия у лица полномочий на совершение сделки разумнее возложить на лицо, которое заявляет о наличии у него такого полномочия, а не на контрагента по сделке. Иностранные правопорядки демонстрируют два подхода к решению указанной проблемы. Страны англо-американской правовой семьи исходят из того, что ответственность псевдопредставителя является строгой, вследствие чего вопрос о наличии его вины не имеет правового значения и мнимый представитель всегда отвечает в сумме положительного договорного интереса <15>. Это означает, что потерпевшая сторона должна в результате возмещения убытков оказаться в таком положении, как если бы договор был исполнен. Такой подход критикуется в связи с неоправданной жесткостью в отношении мнимого представителя <16>. Аналогично регулирование этого вопроса в Нидерландах <17>. Иные континентальные правопорядки (Германия, Греция) проводят в этом случае дифференциацию в зависимости от добросовестности псевдопредставителя: если в его действиях нет ни умысла, ни небрежности, то он будет отвечать только в размере отрицательного договорного интереса (ущерба доверия); в этом случае потерпевшая сторона имеет право на возмещение расходов, которые были ею понесены в расчете на то, что контрагент исполнит свои обязательства по договору. В этом случае потерпевший оказывается в таком положении, как если бы договор не был заключен. Если же мнимый представитель знал или должен был знать об отсутствии у него полномочий, будет подлежать возмещению положительный договорный интерес <18>. Во Франции, Бельгии и Люксембурге по общему правилу возмещается только ущерб доверия, а положительный договорный интерес должен быть уплачен только в случае, когда мнимый представитель явно и недвусмысленно гарантировал наличие у себя полномочий. Наконец, ряд правопорядков (Австрия, Италия, Португалия) исходят из того, что в рассматриваемой ситуации вне зависимости от знания либо незнания мнимым представителем об отсутствии полномочий возмещению подлежит только отрицательный договорный интерес <19>. Аналогичной позиции придерживались авторы проекта Гражданского уложения Российской империи <20>. Наибольшую гибкость демонстрирует швейцарское право: вопрос о том, подлежит ли возмещению отрицательный либо положительный договорный интерес, решается на основании всех обстоятельств дела <21>. ——————————— <15> Reinolds F. in: Chitty on Contracts. 30th edition. Vol. 2. London, 2008. P. 65. <16> Kotz H., Flessner A. European Contract Law. Vol. 1. Oxford, 2002. P. 237. <17> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 208 — 209; Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. P. 434. <18> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 208 — 209. <19> Ibid. <20> Гражданское уложение. Объяснения. Книга пятая. Т. 3. С. 94. <21> Casebook on the common law of Europe. Contract law / General eds. H. Beale, H. Kotz, A. Hartkamp, D. Tallon. Oxford, 2002. P. 934.
Соответственно, применительно к ст. 183 Кодекса возможны три толкования. С одной стороны, коль скоро добросовестность мнимого представителя нельзя обнаружить в гипотезе правовой нормы, а исполнение в натуре можно рассматривать для псевдопредставителя как не менее обременительное, чем возмещение положительного договорного интереса, можно заключить, что мнимый представитель может быть присужден к возмещению убытков в полном размере вне зависимости от наличия в его действиях хотя бы небрежности. Такое утверждение допустимо подкрепить тем доводом, что противоположное толкование в конкретно-исторических условиях может быть чревато появлением массы «добросовестных представителей», которые могут снискать такую же славу, как в недавнем прошлом многочисленные отечественные «добросовестные приобретатели». С другой стороны, не исключено, что законодатель просто не предвидел появление проблем с добросовестностью мнимого представителя, а судам необходимо решать их, исходя из положений ст. 10 ГК, а впоследствии — с учетом общего принципа добросовестности, который имеет шансы появиться в российском гражданском законодательстве <22>. В этом случае при добросовестности псевдопредставителя право требовать исполнения в натуре исключается, а контрагент вправе требовать только возмещения отрицательного договорного интереса (ущерба доверия). С третьей стороны, можно предположить, что в ст. 183 ГК законодатель предполагал установить ответственность мнимого представителя только в размере отрицательного договорного интереса. ——————————— <22> Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. Рекомендован Президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства к опубликованию в целях обсуждения (Протокол от 11 марта 2009 г. N 2). Пункты 2.1 — 2.5 разд. I; Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. Пункт 1.3 разд. II.
Вторая из названных проблем, касающаяся знания третьего лица о неуполномоченности мнимого представителя, должна, на наш взгляд, решаться однозначно. Несмотря на отсутствие указания в тексте закона третье лицо, знающее об отсутствии полномочий у мнимого представителя, не приобретает никакого права требования к мнимому представителю. Такое регулирование считается общепринятым в праве европейских стран (Германия, Франция, Австрия, Португалия) <23>. ——————————— <23> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 209.
Критерий добросовестности третьего лица должен быть детально выработан судебной практикой. Как справедливо отмечали авторы объяснений к проекту Гражданского уложения, едва ли разумно возлагать на вступающих в договоры участников оборота обязанность во всех случаях удостовериться в наличии полномочий лиц, выдающих себя за представителей, в особенности применительно к малоценным сделкам <24>. С другой стороны, если сделку нельзя отнести к малоценным, то вопрос о том, надлежало ли контрагенту осведомиться о наличии полномочий у мнимого представителя, должен решаться судами, исходя из обстоятельств каждого конкретного дела. Необходимо рассматривать вопрос о пределах осмотрительности, которую должен проявить заключающий с (псевдо)представителем договор участник оборота. Достаточно ли контрагенту, дабы считаться добросовестным, в доказательство факта выдачи доверенности получить устное заверение от лица, выдающего себя за представителя? Или такое заверение должно быть письменным? Или необходимо требовать копию доверенности? Может ли верность этой копии быть удостоверена лицом, выдающим себя за представителя, или надлежит требовать письменного удостоверения верности копии представляемым или нотариусом? Лежит ли на третьем лице обязанность запросить подлинную доверенность? Если третье лицо получило устное подтверждение факта выдачи доверенности от псевдопредставляемого, достаточно ли этого для вывода о добросовестности третьего лица? Надлежит ли третьему лицу осуществлять экспертизу полученной доверенности на предмет подлинности подписи представляемого? Все эти вопросы должны решаться судебной практикой исходя из всех обстоятельств дела. ——————————— <24> Гражданское уложение. Книга пятая. Т. 3. С. 93.
В проекте Концепции совершенствования положений Гражданского кодекса Российской Федерации предлагалось установить, что третье лицо, осведомленное об отсутствии полномочий у псевдопредставителя, приобретает право требовать от него исполнения в натуре, но не имеет права искать убытки <25>. Представляется, что единственным, а потому едва ли удовлетворительным объяснением такого подхода может быть текст действующего закона. Требование об исполнении обязанности в натуре для должника, т. е. псевдопредставителя, как правило, предполагается не менее обременительным, чем требование возместить убытки. Следовательно, единственным следствием недобросовестности третьего лица при заключении сделки без полномочий является изъятие у кредитора его права выбора из двух альтернативных предметов исполнения (исполнение в натуре или убытки), при том что последствия сделки без полномочий для псевдопредставителя остаются настолько же тяжелыми. Утвержденная Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации не содержит положения о правах недобросовестного третьего лица, что представляется обоснованным. Вместе с тем было бы целесообразно expressis verbis закрепить правило, согласно которому недобросовестное третье лицо не приобретает прав из сделки без полномочий, за исключением случая, когда сделка будет одобрена псевдопредставляемым. ——————————— <25> Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации. Пункт 1.5 разд. IV.
Наконец, завершая рассмотрение вопроса об объеме ответственности мнимого представителя, необходимо определить возможность ограничения его ответственности с учетом обстоятельств, относящихся к характеру порождаемого сделкой обязательства либо личности псевдопредставляемого. В качестве примеров такого ограничения ответственности приводят ничтожность заключенной сделки, невозможность судебного принуждения к ее исполнению, а также несостоятельность псевдопредставляемого <26>. Первая ситуация применительно к российскому правопорядку не вызывает сомнений: в этом случае ничтожная сделка не будет порождать правовых последствий. При заключении договора, порождающего натуральное обязательство, мнимый представитель, видимо, также будет освобожден от принудительной реализации права контрагента. Наиболее сложный случай — это вопрос с банкротством псевдопредставляемого: что будет, если в отсутствие одобрения сделки без полномочий контрагент обратит свой иск против мнимого представителя, в то время как псевдопредставляемый окажется несостоятельным? Отсутствие ограничения ответственности мнимого представителя в этом случае дает третьему лицу неоправданную привилегию: получается, что с контрагента будет снят главный риск обязательственного права — риск неплатежеспособности того, с кем он намеревался заключить договор. Удовлетворение интереса контрагента будет поставлено в зависимость не от платежеспособности того, с кем он желал вступить в правовую связь, а от платежеспособности мнимого представителя. При этом возникновение такой льготы при допущении добросовестности контрагента является случайным. Такое решение, когда из-за простого везения третье лицо получило бы шанс на полное удовлетворение из иного источника несмотря на неплатежеспособность того, с кем оно намеревалось заключить договор, не может быть признано справедливым. Из недопустимости такого положения исходит английский правопорядок <27>, а также Принципы европейского договорного права (далее — Принципы) <28>. ——————————— <26> Reinolds F. in: Chitty on Contracts. Vol. 2. P. 67. <27> Markesinis B., Unberath H., Johnston A. The German Law of Contract. A Comparative Treatise. 2nd ed. Oxford, 2006. P. 116. <28> Principles of European Contract Law. Part I and II. P. 208.
Буква российского закона не дает оснований для ограничения ответственности мнимого представителя в только что описанных случаях, что едва ли может быть признано справедливым. Мы затрудняемся предложить норму, истолковав которую суд смог бы обосновать справедливое решение.
Последствия неодобренной сделки для псевдопредставляемого. Форма «юридического небытия» сделки в отношении псевдопредставляемого
Итак, сделка, совершенная псевдопредставителем, порождает у псевдопредставляемого лишь секундарное право на ее одобрение, но ни в коем случае не порождает у него прав и обязанностей, предусмотренных такой сделкой. Следовательно, считается, что в отношении псевдопредставляемого сделки не было. Возникает вопрос о форме «юридического небытия» сделки в отношении псевдопредставляемого. В практической плоскости он сводится к вопросу о том, какой иск предъявлять псевдопредставляемому, заинтересованному в устранении правовой неопределенности в том, заключил он какую-то сделку или нет. Также псевдопредставляемому необходимо будет решить вопрос о том, кто будет ответчиком по такому иску. Если подходить к вопросу строго и, с одной стороны, признавать, что основания недействительности сделки исчерпывающе определены в законе и ст. 183 ГК предусматривает иные последствия, нежели недействительность, а с другой — исходить из того, что основаниями незаключенности сделки можно признавать лишь несогласование существенных условий, непридание требуемой законом формы и отступление от требования государственной регистрации, то несложно заключить, что у псевдопредставляемого по ст. 183 Кодекса должен быть отдельный иск — негативный установительный иск, или, иначе, иск о непризнании права. По такому иску суд должен установить, что никакого права и никакой обязанности из спорной сделки у псевдопредставляемого не возникло. Теоретическая допустимость такого иска вызывает не больше сомнений, чем признанная российской правоприменительной практикой возможность предъявления иска о признании ничтожной сделки недействительной <29>. По мнению В. М. Гордона, негативный иск о признании отличается от позитивного только формулировкой. И в позитивном, и в негативном установительном иске перед судом стоит вопрос «Существует ли правоотношение?», а разница между этими исками о признании состоит лишь в том, задан ли суду вопрос «Верно ли, что правоотношение существует?» или «Верно ли, что правоотношение не существует?» <30>. Отмечается, что негативный иск о признании права является уникальным в том смысле, что это единственный иск, который дает должнику возможность по своей инициативе требовать вынесения решения о наличии либо отсутствии правоотношения <31>. ——————————— <29> Пункт 32 Постановления от 1 июля 1996 г. Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ N 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». <30> Гордон В. М. Иски о признании. Ярославль, 1906. С. 47. <31> Давтян А. Г. Гражданское процессуальное право Германии. М., 2000. С. 133 — 134.
Поэтому мы полагаем, что у псевдопредставляемого, узнавшего, что от его имени совершили сделку, должно быть право на негативный установительный иск с требованием о признании отсутствия обязательства, которое могло бы быть порождено сделкой без полномочий. Однако сложно предсказать, будут ли российские суды признавать иск с такой просительной частью надлежащим способом защиты права. Оптимизм при ответе на этот вопрос внушает недавнее совместное Постановление пленумов ВС и ВАС РФ, в котором закреплена позиция о возможности предъявления негативного установительного иска: если в Едином государственном реестре прав содержится запись о праве на вещь либо о ее обременении, то в некоторых случаях заинтересованное лицо вправе требовать признания права или обременения отсутствующим <32>. Надеемся, что такая же логика будет применяться и к искам псевдопредставляемого о признании отсутствующим относительного права. ——————————— <32> Пункт 52 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».
Вследствие описанной выше сложности при решении вопроса о защите прав псевдопредставляемого традиционно рассматриваются два варианта: иск о признании сделки недействительной и иск о признании сделки незаключенной. Вступив на зыбкую почву разграничения таких исков, российская правовая система получила массу сложностей, которые выразились, в частности, в практике применения ст. 183 ГК. Известно, что некоторые кассационные суды в определенные периоды своего существования придерживались позиции о том, что ст. 183 Кодекса не является ни основанием недействительности, ни основанием незаключенности сделки <33>. На страницах судебных актов можно наблюдать споры судей разных инстанций о том, следует ли считать сделку по ст. 183 ГК недействительной или незаключенной <34>. В настоящее время наблюдается тенденция в пользу возможности признания таких сделок недействительными. ——————————— <33> Постановления ФАС Поволжского округа от 28 апреля 2005 г. по делу N А57-46/04-2-21, от 29 сентября 2005 г. по делу N А55-16319/04-19. <34> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 25 марта 2010 г. по делу N А75-3484/2009; Постановление ФАС Московского округа от 24 июня 2004 г. N КГ-А40/4887-04; Постановления ФАС Северо-Западного округа от 7 февраля 2008 г. по делу N А26-1856/2007, от 22 декабря 2008 г. по делу N А56-43578/2007.
Вариант решения, при котором сделка без полномочий рассматривается как недействительная в отношении псевдопредставляемого, логически — в силу российских положений о недействительности сделок — распадается на два подварианта. Такая сделка может рассматриваться или как ничтожная, или как оспоримая. Первый подвариант в практике кассационных судов преобладает <35>. Однако встречаются и судебные акты, в которых констатируется оспоримость такой сделки <36>. Их анализ показывает, что такой подход судов нацелен на реализацию двух в общем благих намерений: во-первых, суды, рассматривая иски о понуждении псевдопредставляемого к исполнению, обнаружив, что он фактически одобрил сделку, используют идею оспоримости для того, чтобы переложить на него бремя оспаривания сделки в отдельном процессе, и, во-вторых, стремятся сократить срок правовой неопределенности хотя бы до одного года по сравнению с общей исковой давностью. Несмотря на благие цели, преследуемые судами при решении конкретных дел, в целом этот подход неверен. Статья 183 Кодекса, как уже было установлено выше, не касается вопроса о действительности сделки и уж тем более не устанавливает, что указанная сделка является оспоримой. Поэтому толкование, предложенное указанными судами, должно быть отвергнуто как не основанное на тексте закона и противоречащее конструкции ст. 183 ГК. ——————————— <35> См., например: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 8 августа 2000 г. N 1452/267; Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 10 октября 2007 г. N Ф08-6680/2007 по делу N А32-1228/2007-36/27, от 25 декабря 2007 г. N Ф08-8450/07 по делу N А32-13339/2007-44/168; см. также: Кассационное обобщение ФАС Северо-Кавказского округа за второе полугодие 2002 года (практика применения норм части 1 Гражданского кодекса Российской Федерации). <36> Постановления ФАС Северо-Западного округа от 7 сентября 1998 г. N А05-1214/98-79/17, от 29 февраля 2000 г. N А56-30521/99; Постановление ФАС Уральского округа от 25 декабря 2006 г. N Ф09-11364/06-С3 по делу N А07-13110/06.
Допущение того, что сделка может быть недействительной в отношении псевдопредставляемого, но действительной для псевдопредставителя, на практике иногда приводит к тому, что суды отказывают псевдопредставляемым в их исках о признании сделок недействительными, даже не входя в рассмотрение спора по существу. Суды в таких случаях ссылаются на то, что ст. 183 ГК предусматривает иные последствия, нежели недействительность сделок. В этом случае псевдопредставляемый остается в состоянии недоумения: суд не смог разъяснить ему, заключена ли сделка в отношении псевдопредставителя или все-таки в отношении псевдопредставляемого. В связи с этим было бы разумно рассматривать в качестве процессуальной особенности рассмотрения исков об установлении юридического небытия сделки в отношении псевдопредставляемого обязательность привлечения к участию в деле псевдопредставителя в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора. В этом случае суд, не опасаясь отмены судебного акта по безусловному основанию, сможет в мотивировочной части сделать вывод, что обязательство из сделки имеет юридическое бытие в отношении псевдопредставителя, сняв, таким образом, сомнения псевдопредставляемого. Очередным вопросом, проистекающим из формы юридического небытия сделки без полномочий в отношении псевдопредставляемого, является вопрос о том, а кто, собственно, вправе ссылаться на отсутствие полномочий у лица, совершившего сделку, и, как следствие, на небытие сделки в отношении псевдопредставляемого. Ответ на этот вопрос зависит от процессуальной ситуации по конкретному делу. Если к псевдопредставляемому заявлен иск из договора, он, разумеется, вправе ссылаться на такие обстоятельства. Предъявление встречного иска не требуется. Если псевдопредставляемый заявляет иск из договора к контрагенту, то контрагент лишен права заявлять об отсутствии полномочий у представителя — хотя бы потому, что предъявление иска псевдопредставляемым должно быть рассмотрено как форма одобрения действий по совершению сделки <37>. Интересен вопрос о том, какое решение примет суд, на рассмотрение которого попадет иск о юридическом несуществовании сделки, заявленный контрагентом; представляется, что этот иск должен быть рассмотрен по существу, а в самом таком иске не нужно усматривать злоупотребление правом, ведь контрагент, узнавший о пороках полномочий лица, совершившего сделку, имеет законный интерес в устранении неопределенности по такому вопросу. Несмотря на право третьего лица обратиться к псевдопредставляемому с вопросом о том, одобряет ли он совершенную сделку, нет препятствий к судебному выяснению мнения псевдопредставляемого о заключенной сделке. В этом случае иск контрагента выступает в качестве провокации <38>. ——————————— <37> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 14 мая 2008 г. N Ф08-1808/2008 по делу N А32-8972/2007-21/116. <38> О провокационном производстве см., например: Аргунов В. В. Вызывное производство в гражданском процессе. § 1 гл. 1 // СПС «КонсультантПлюс»; Мясникова Н. К. Виды исков в гражданском судопроизводстве: Учебное пособие. Саратов, 2002. С. 29.
Косвенное отношение к теме настоящего Комментария имеет вопрос допустимости предъявления дериватных исков по ст. 183 ГК. В каких случаях акционеры и участники могут обращаться с требованиями о признании сделки несуществующей в отношении их юридических лиц? Закон ответа на этот вопрос не содержит. Суждения некоторых судов о том, что акционер не вправе обращаться с иском по ст. 183 Кодекса <39>, представляются поспешными, поскольку акционеры и участники обществ имеют законный интерес в том, чтобы сделки от имени их обществ не заключали неуполномоченные лица, а также в том, чтобы знать, сторонами каких сделок являются их общества. Заслуживает внимания дело, по которому суд рассматривал требование о недействительности крупной сделки и хотя и отказал в заявленном иске, но в мотивировочной части сделал вывод о превышении полномочий лицом, заключившим сделку от имени общества, со ссылкой на ст. 183 ГК <40>. Несмотря на то что сама возможность изменения судом правового основания иска в этом случае неоднозначна, подход правоприменителя заслуживает поддержки. Исходя из общего правила о допустимости косвенного иска лишь в случаях, указанных в законе, можно предложить сформулировать следующее правило: косвенный иск по ст. 183 Кодекса допустим лишь в случае, если такая сделка, будь она заключена при наличии необходимых полномочий, могла бы быть оспорена посредством косвенного иска, к примеру отвечает признакам крупной сделки или сделки с заинтересованностью. ——————————— <39> Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 12 декабря 2007 г. N Ф08-8028/07 по делу N А32-931/2007-17/1, от 29 августа 2006 г. N Ф08-4092/2006 по делу N А53-35282/2005-С4-41. <40> Постановление ФАС Уральского округа от 15 декабря 2009 г. N Ф09-1394/09-С5 по делу N А60-12926/2008-С4.
Состояние правовых отношений с момента заключения сделки без полномочий до ее одобрения
После заключения сделки без полномочий субъективные правовые ситуации участников соответствующих отношений находятся в весьма зыбком состоянии. Кодекс прямо предусматривает секундарное право псевдопредставляемого создать обязательство между собой и третьим лицом. Возникает вопрос: корреспондирует ли с секундарным правом псевдопредставителя связанность контрагента до принятия псевдопредставляемым решения в отношении сделки или законодатель подразумевает некую иную модель организации отношений? Существует мнение, согласно которому совершение сделки неуполномоченным лицом порождает между псевдопредставляемым и третьим лицом правовую связь, аналогичную связи, порождаемой направлением оферты: представляемый вправе одобрить сделку, и тогда она будет считаться действительной с момента заключения, а третье лицо будет считаться связанным таким одобрением <41>. Из указанного суждения делается вывод о том, что третье лицо должно ожидать решения псевдопредставляемого в течение как минимум разумного срока с момента соответствующего запроса контрагента и будет связано решением псевдопредставляемого в течение этого срока <42>. Такая связанность контрагента и соответствующее секундарное право псевдопредставляемого привносит в конструкцию сделки без полномочий сходство с договором в пользу третьего лица: псевдопредставитель и контрагент своим соглашением учреждают для «третьего лица» (т. е. для псевдопредставляемого) секундарное право создать полноценное обязательство между контрагентом и псевдопредставляемым. Отличие видно в том, что в случае договора в пользу третьего лица такое третье лицо, воспользовавшись своим секундарным правом, приобретет только права, в то время как в институте сделки без полномочий реализация секундарного права может повлечь для псевдопредставляемого не только права, но и обязанности. Аналогичное право возникает из договора перевозки груза у грузополучателя. ——————————— <41> Невзгодина Е. Л. Представительство по советскому гражданскому праву. Томск, 1980. С. 141. <42> Невзгодина Е. Л. Указ. соч. С. 141; Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 431 — 432.
Этого мнения придерживаются английские судьи: ретроспективность действия одобрения они понимают в том смысле, что попытка третьего лица отказаться от договора не будет иметь правового эффекта, если псевдопредставляемый в последующем одобрит сделку <43>. ——————————— <43> Markesinis B. et al. Op. cit. P. 115.
Согласно другому подходу, третье лицо вправе в любой момент до одобрения отказаться от сделки с псевдопредставляемым. Действительно, основания, в силу которых возникает предусмотренная английским правом связанность третьего лица, не вполне ясны. Если третье лицо имело намерение заключить договор с псевдопредставляемым, но в силу случая — если исходить из добросовестности всех участников рассматриваемых отношений — не смогло это сделать, нужно ли выводить из этого факта намерение контрагента наделить псевдопредставляемого секундарным правом на создание полноценного обязательственного правоотношения? Думается, что достаточных оснований для такого вывода нет. То, что у третьего лица по стечению обстоятельств не получилось заключить полноценный договор, не означает, что такое третье лицо намерено в течение разумного срока ожидать решения псевдопредставляемого и быть связанным таким решением. В ст. 3.204 Принципов, а также в п. 2 ст. 15 Конвенции 1983 г. закреплено в точности обратное правило: сделка без полномочий не связывает добросовестного контрагента. Это означает, помимо прочего, что третье лицо вовсе не обязано давать псевдопредставляемому время на размышление, одобрить сделку или нет, а вправе в любой момент заявить о том, что оно не намерено вступать в договор, при условии, что это заявление сделано до получения сведений об одобрении сделки псевдопредставляемым. Примечательно, что американские судьи не поддерживают в этом вопросе английских коллег и следуют примеру большинства континентальных правопорядков (Германия, Нидерланды, Франция, Греция, Испания, Португалия), согласно которым заявление контрагента об отказе от сделки с псевдопредставителем пресекает возможность одобрения <44>. Аналогично регулирование в китайском праве: контрагент вправе запросить у псевдопредставляемого, одобряет последний сделку или нет; при отсутствии ответа в течение одного месяца, — видимо, китайский законодатель решил уточнить, какой срок рассматривать как разумный для такого случая, — считается, что псевдопредставляемый отказал в одобрении; однако течение месячного срока не пресекает право добросовестного контрагента отказаться от договора и прекратить возможность одобрения <45>. ——————————— <44> Markesinis B. et al. Op. cit. P. 115. <45> Mo Zhang. Chinese Contract Law: Theory and Practice. Leiden, 2007. P. 163 — 164.
Более того, Конвенция 1983 г. устанавливает, что добросовестное третье лицо, не заявлявшее об отказе от сделки с псевдопредставляемым, вправе аннулировать последствия одобрения, если оно совершено по истечении разумного срока <46>. ——————————— <46> Convention on Agency in the International Sale of Goods. Explanatory Report prepared by M. Evans. P. 133. Примечательно, что третье лицо, знавшее об отсутствии полномочий, рассматривается в Конвенции как обязанное ждать ответа псевдопредставляемого в течение разумного срока.
Полагаем, что решение, предложенное в Принципах и Конвенции, является более справедливым. Поскольку текст ст. 183 Кодекса прямо не свидетельствует о связанности контрагента сделкой, заключенной с превышением полномочий, видится, что установленное в Конвенции и Принципах решение могло бы быть закреплено на уровне закона или как минимум судебной практики. Вместе с тем описанная выше ситуация, когда контрагент пытается выяснить у псевдопредставляемого, одобряет ли последний заключенную сделку, с намерением дожидаться ответа и быть связанным во время этого ожидания, должна рассматриваться не в рамках ст. 183 ГК, а как отдельная оферта безотносительно к совершенной сделке без полномочий. В этом случае применение соответствующих норм о нормально необходимом сроке на ответ будет не применением закона по аналогии <47>, а непосредственным применением норм об акцепте. Предлагаемое в п. 6.3 Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации право третьего лица обратиться с запросом к псевдопредставляемому, по нашему мнению, также должно толковаться в том смысле, что такой запрос является отдельной, самостоятельной офертой. ——————————— <47> Как это предлагают В. А. Рясенцев и Е. Л. Невзгодина.
Таким образом, в институте сделки без полномочий вырисовывается очередное секундарное право — право третьего лица своим односторонним заявлением прекратить право псевдопредставляемого на одобрение и, таким образом, пресечь возможность существования обязательства между контрагентом и псевдопредставляемым. Получается, что право псевдопредставляемого на одобрение и право третьего лица на отказ от сделки с псевдопредставляемым противостоят друг другу и действуют таким образом, что реализация одного прекращает действие другого. Как следует из изложенного выше, сделка без полномочий — конструкция, правовые последствия которой опосредуются рядом различных секундарных прав. Реализация любого из таких прав может существенно корректировать правовую связь третьего лица и мнимого представителя, которая первоначально возникнет из сделки без полномочий. Такая конструкция достаточно обременительна для оборота из-за неопределенности субъективных правовых ситуаций. В России этот вопрос стоит еще острее в силу того, что не закреплены временные рамки отлагательных заявлений псевдопредставляемого и третьего лица. На практике это приводит к тому, что соответствующие односторонние действия совершаются по истечении довольно длительного срока <48>. Мыслимо, с одной стороны, что третье лицо, выждав продолжительное время, обратится с иском к псевдопредставителю с требованием о возмещении убытков из неисполнения заключенной им сделки. С другой стороны, вероятно, что псевдопредставляемый внесет ясность в отношения лишь по истечении длительного срока. В условиях российского регулирования единственным сроком, истечение которого вносит некоторую определенность в отношения сторон, можно считать трехлетнюю исковую давность. ——————————— <48> Постановления ФАС Дальневосточного округа от 16 июля 2008 г. N Ф03-А51/08-1/2099, от 31 октября 2008 г. N Ф03-4682/2008.
В литературе предлагается следующий вариант решения вопроса о сроке на одобрение сделки без полномочий. Если исходить из того, что эффект сделки без полномочий по своим последствиям аналогичен оферте, делается вывод, что допустимо применение по аналогии норм о сроке на акцепт, а следовательно, третье лицо вправе само установить срок на одобрение, с тем чтобы он не был меньше минимально необходимого <49>. По изложенным выше мотивам мы не согласны с такой постановкой вопроса: контрагент не обязан ожидать решения псевдопредставляемого, а если третье лицо и запрашивает псевдопредставляемого о том, одобряет он сделку или нет, такой запрос по обстоятельствам дела может либо быть самостоятельной офертой, либо не быть таковой. Ввиду неудовлетворительности такого решения судам, вероятно, надлежит применять по аналогии положение ст. 314 ГК и приходить к выводу, что одобрение, сделанное по истечении разумного срока, не имеет эффекта, если третье лицо не желает быть связанным сделкой без полномочий. Одним из способов хоть какого-то сокращения сроков на совершение действий, которые внесут некоторую определенность в отношения сторон, является идея об оспоримости сделок по ст. 183 ГК, о чем см. выше. ——————————— <49> Невзгодина Е. Л. Указ. соч. С. 142; Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 429 — 430.
Одобрение по ст. 183 ГК
Одобрение сделки действует с обратной силой и создает все права и обязанности на стороне представляемого так, как если бы он изначально был стороной такой сделки. Указанное секундарное право действует как отлагательное условие. Это выражается в том, что при отсутствии какого-либо волеизъявления права и обязанности будут существовать у псевдопредставителя. Попытка сформулировать секундарное право псевдопредставляемого как отменительное (при таком подходе сделка считается действующей в отношении псевдопредставляемого, если он не заявлял о нежелании принять ее на свой счет) встречается в единичных судебных актах <50>, но в целом судебной практикой не поддерживается <51>. ——————————— <50> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18 октября 1999 г. N А56-14381/99. Частными случаями попытки перестраивания секундарного права псевдопредставляемого в отменительное являются идеи о возможности «одобрения бездействием», а также о том, что ст. 183 ГК является основанием оспоримости сделки, о чем см. ниже. <51> См., например: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 8 августа 2000 г. N 1452/267.
Заслуживает упоминания и вопрос о том, что именно может быть одобрено в порядке, предусмотренном ст. 183 ГК. Буквально ст. 183 ГК говорит лишь о сделках. Между тем, поскольку законодатель не упоминает о сделкоподобных действиях, являющихся частным случаем поступков, уместно задаться вопросом о том, может ли сделкоподобное действие быть одобрено в порядке названной нормы. Положительный ответ на этот вопрос не встречает теоретических препятствий. Практике также известен случай, когда суд признал сделкоподобное действие — направление претензии — одобренным по правилам ст. 183 Кодекса <52>. Позиция суда заслуживает поддержки. Таким образом, сделкоподобные действия — уведомления, извещения, признания, претензии — могут быть одобрены по правилам ст. 183 ГК <53>. ——————————— <52> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 26 ноября 2008 г. по делу N А29-2641/2008. <53> См., например: Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 421.
Здесь же необходимо отметить, что количественно частичное одобрение сделки, например частичная оплата или частичная приемка товара, по аналогии с частичным акцептом конклюдентными действиями <54> должно рассматриваться как одобрение всей сделки <55>. ——————————— <54> Пункт 58 Постановления Пленума ВС РФ от 1 июля 1996 г. N 6, Пленума ВАС РФ N 8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». <55> Постановления ФАС Северо-Западного округа от 25 сентября 2006 г. по делу N А56-53800/2005, от 16 октября 2006 г. по делу N А05-19187/2005-27, от 17 мая 2007 г. по делу N А56-35057/2006.
Необходимо затронуть вопрос о природе одобрения. Во-первых, одобрение может быть прямым, т. е. являться волеизъявлением, совершенным в письменной либо устной форме <56>. Во-вторых, одобрение может быть совершено конклюдентными действиями. ——————————— <56> См., например: Невзгодина Е. Л. Указ. соч. С. 141.
Одобрение как одностороннее устное или письменное волеизъявление вызывает ряд вопросов. Указание в п. 5 упомянутого выше информационного письма Президиума ВАС на то, что правовой эффект одобрения наступает независимо от того, адресовано ли оно непосредственно контрагенту по сделке, позволяет предположить, что, по мнению Президиума, одобрение относится к сделкам, не требующим восприятия. Это спорно, поскольку иные лица, перечисленные в диспозиции ст. 183 Кодекса, — псевдопредставитель и контрагент — непосредственно заинтересованы в информации о том, в отношении кого действует спорная сделка. Так, В. А. Рясенцев исходил из того, что сделка по одобрению требует восприятия <57>. С учетом сказанного выше о том, что контрагент не связан сделкой без полномочий, а следовательно, вправе в любой момент, вплоть до того момента, когда он узнает о состоявшемся одобрении, заявить о прекращении у псевдопредставляемого права на одобрение, мы приходим к выводу, что интересам псевдопредставляемого соответствует немедленное доведение до сведения третьего лица информации о том, что совершенная без полномочий сделка была одобрена. ——————————— <57> Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 430 — 431.
Интересен вопрос о том, кто должен получить информацию об одобрении сделки псевдопредставляемым — псевдопредставитель или третье лицо? Как было указано выше, реализация права на одобрение производит двоякий эффект: с одной стороны, оно освобождает псевдопредставляемого от обязательств по сделке и от возмещения убытков, а следовательно, одобрение, как правило, влияет на мнимого представителя положительно <58>. С другой стороны, одобрение прекращает право третьего лица заявить о том, что контрагент уничтожает право псевдопредставляемого на одобрение; следовательно, одобрение оказывает негативный эффект на третье лицо, лишая его права выбора. Было бы несправедливо давать псевдопредставляемому возможность приводить в споре с контрагентом довод о том, что он совершил одобрение путем сообщения об этом мнимому представителю либо иному лицу, не имеющему никакого отношения к состоявшейся сделке без полномочий. При решении этого вопроса нельзя сбрасывать со счетов и возможность сговора между псевдопредставителем и псевдопредставляемым: поскольку интересам псевдопредставителя отвечает одобрение сделки, он, вероятнее всего, с готовностью подтвердит факт поступления к нему сообщения об одобрении. Следовательно, более верно считать, что сделка по одобрению имеет эффект с момента восприятия такого одобрения третьим лицом. ——————————— <58> Мыслима ситуация, когда мнимый представитель понес расходы в связи с подготовкой к исполнению сделки без полномочий. Едва ли представляемый должен быть обязан к возмещению расходов, если одобрение будет иметь место позднее совершения этих действий, разве что в задержке сообщения об одобрении можно было бы усмотреть намерение причинить вред псевдопредставителю, что видится маловероятным.
К вопросу о форме одобрения возможны два крайних подхода. В литературе высказывается позиция, согласно которой сделка по одобрению сделки без полномочий должна быть совершена в той форме, которую закон предписывает для одобряемой сделки <59>. Этой же позиции придерживаются некоторые российские суды <60>. Согласно противоположному подходу, закрепленному в п. 8 ст. 15 Конвенции, никакие требования к форме сделки об одобрении не предъявляются. Подход, закрепленный в Конвенции, соответствует более развитому экономическому обороту и общей тенденции к либерализации формы сделок. ——————————— <59> Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 431 — 432. <60> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 11 сентября 2003 г. N Ф08-3420/2003.
Вопрос о том, может ли молчание признаваться одобрением, также неоднозначен. Иногда некоторые суды указывают, что одобрение может существовать в форме бездействия <61>, что обоснованно не находит поддержки у большинства их коллег <62>. Сделка без полномочий не может отрицательно влиять на правовую сферу псевдопредставляемого. В частности, это выражается в том, что действия посторонних псевдопредставляемому лиц не возлагают на него обязанность отслеживать, какие сделки заключены от его имени, и каждый раз реагировать на них. ——————————— <61> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18 октября 1999 г. N А56-14381/99. <62> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 14 апреля 2005 г. N А66-7317/2004.
Едва ли не самым сложным вопросом, касающимся одобрения по ст. 183 Кодекса, является вопрос об одобрении конклюдентными действиями. Само по себе отнесение конклюдентных действий к форме сделки, а также критерии, соблюдение которых необходимо для признания того или иного действия одобрением, спорны <63>. Для целей настоящего Комментария нет необходимости решать вопрос о том, важно ли наличие в определенных фактических действиях внутренней воли на совершение сделки или же достаточно лишь того, чтобы третьи лица, наблюдавшие такие сугубо фактические действия, разумно полагались на наличие такой воли. Существенно лишь то, что одобрение может выражаться посредством конклюдентных действий. К минимальным требованиям, необходимым для того, чтобы считать то или иное действие одобрением, можно отнести следующие: (1) совершение действия, свидетельствующего о намерении исполнять сделку либо о намерении воспользоваться предоставлением встречной стороны; (2) знание псевдопредставляемого об условиях совершенной сделки без полномочий; (3) отсутствие ошибки в факте, связанной с совершаемым действием; (4) отсутствие иного очевидного мотива действий, которые в отсутствие такого мотива могли бы означать одобрение сделки без полномочий. Если псевдопредставитель, к примеру, потребляет приобретенное по сделке без полномочий имущество, не зная об условиях такой сделки, одобрения не происходит. Если псевдопредставляемый хотя и знает об условиях сделки без полномочий, но ошибочно полагает приобретенное по сделке без полномочий имущество своим и потребляет такое имущество, его действия также нельзя рассматривать как одобрение. Далее, если псевдопредставляемый потребляет доставленное по сделке без полномочий имущество в состоянии крайней необходимости, его нельзя считать одобрившим сделку без полномочий. ——————————— <63> См., например: Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 2. М., 1950. С. 113 — 114.
В отношении того, кто может совершить одобрение, российские суды справедливо отмечают, что такое действие должно исходить от самого псевдопредставляемого — лично либо в лице уполномоченных представителей. Если с одобрением, совершенным псевдопредставляемым в лице уполномоченного исполнительного органа, а равно представителя по доверенности имеется ясность хотя бы в основных положениях, то вопрос о полномочиях работников псевдопредставляемого на совершение конклюдентных действий по одобрению сделки вызывает определенные сложности. Интуитивно вызывает большие сомнения, что кладовщик, принявший какое-то небольшое количество товара, может связать своего работодателя обязательством из договора купли-продажи товара в количестве, в тысячи раз большем, чем принял кладовщик. Суды также с осторожностью относятся к полномочиям подобных работников на одобрение сделок. Примечательна позиция, сформированная одним из кассационных судов и состоящая в следующем. Согласно ст. 402 ГК действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника, однако указанная норма применима только к случаям, когда работники должника действовали во исполнение существующего обязательства. А поскольку никакого обязательства у псевдопредставляемого не возникло, то и ст. 402 Кодекса не подлежит применению <64>. Этот же суд фактически признал, что работники филиала не могут одобрять сделки, совершенные директором филиала за пределами полномочий <65>. Закон и разъяснения Президиума ВАС РФ на первый взгляд не дают оснований для такого вывода. Вместе с тем есть основания полагать, что по существу судьи совершенно правы: очевидно, что работникам филиала указания дает именно директор филиала, а значит, признание за такими работниками права на одобрение сделок филиала означало бы вырождение положения ст. 183 ГК применительно к сделкам директора филиала. ——————————— <64> Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 24 мая 2004 г. N Ф08-2013/2004, от 21 ноября 2006 г. N Ф08-5941/2006(1) по делу N А53-5879/2006-С1-12, от 6 февраля 2008 г. N Ф08-8770/07 по делу N А32-783/2007-32/26, от 21 февраля 2008 г. N Ф08-9021/07 по делу N А25-1678/06-4. <65> Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 14 ноября 2008 г. N Ф08-5597/2008 по делу N А53-1615/2008-С2-42, от 16 июня 2008 г. N Ф08-3254/2008 по делу N А53-16787/2007-С3-39, от 26 февраля 2008 г. N Ф08-308/08 по делу N А32-10615/2007-64/275, от 12 января 2006 г. N Ф08-5142/2005.
По одному из дел суд отметил, что одобрение сделки, исходящее не от единоличного исполнительного органа общества с ограниченной ответственностью, а от общего собрания участников, отвечает требованиям ст. 183 ГК <66>. Поскольку компетенция общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью является открытой, такое решение суда представляется верным. ——————————— <66> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 23 октября 2008 г. N Ф04-6467/2008(14587-А27-4).
Заслуживает внимания вопрос о последствиях отказа одобрить сделку без полномочий. Такой отказ будет означать, что у третьего лица остается возможность требовать исполнения в натуре либо возмещения убытков от псевдопредставителя, а на стороне псевдопредставителя прекращается неопределенность в том, повлияет ли заключенная сделка на его правовую сферу. В. А. Рясенцев, рассматривая вопрос о последствиях отказа одобрить сделку, исходил из того, что отказ от одобрения может быть взят назад, т. е. у псевдопредставляемого, несмотря на заявление об отказе, остается право одобрить сделку <67>. Действительно, одобрение сделки без полномочий должно рассматриваться как наиболее желательный способ разрешения сложной правовой ситуации, с которой имеет дело ст. 183 ГК. С выводом В. А. Рясенцева можно согласиться с учетом того дополнения, что третье лицо, получив отказ псевдопредставляемого от одобрения, могло также прийти к выводу о том, что оно не желает существования обязательства между псевдопредставляемым и контрагентом, но не стало делать соответствующего заявления, положившись на поступивший отказ от одобрения. В связи с этим отказ от одобрения может быть взят назад и заменен одобрением лишь постольку, поскольку против этого не возражает контрагент. ——————————— <67> Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 431.
Таким образом, правовые последствия, порождаемые сделкой без полномочий, должны выглядеть следующим образом. Первоначально сделка без полномочий, при условии добросовестности контрагента, порождает правовую связь между ним и мнимым представителем. Эта правовая связь выражается в обязанности псевдопредставителя исполнить сделку в натуре или возместить положительный договорный интерес в случае недобросовестности мнимого представителя либо в противном случае в его обязанности уплатить отрицательный договорный интерес. После совершения сделки без полномочий псевдопредставляемый имеет право одобрить сделку, а контрагенту принадлежит право заявить об отказе от сделки с псевдопредставляемым. Эти два права противопоставлены друг другу: реализация одного из них уничтожает другое. Если псевдопредставляемый одобряет сделку — устно, письменно либо конклюдентно, то такая сделка имеет последствия в отношении псевдопредставляемого. Если контрагент успевает отказаться от сделки и прекратить право псевдопредставляемого на одобрение до того, как такое одобрение состоится, а равно в случае отсутствия одобрения в разумный срок, между сторонами остается правовая связь, первоначально порожденная сделкой без полномочий. Одобрение сделки действует с обратным эффектом, уничтожает правовую связь мнимого представителя и контрагента и приводит к возникновению обязательства между псевдопредставляемым и третьим лицом. Российское законодательство прямо устанавливает только правовую связь между мнимым представителем и третьим лицом, причем безотносительно к добросовестности и того и другого, и право псевдопредставляемого на одобрение. Судебная практика на уровне ряда кассационных арбитражных судов усмотрела в российской ст. 183 ГК право контрагента на отказ от существования обязательства с мнимым представителем. Учитывая нестабильность судебной практики, представляется целесообразным на уровне закона закрепить положения о содержании правовой связи между мнимым представителем и третьим лицом (положительный либо отрицательный договорный интерес или исполнение в натуре), о критериях и последствиях добросовестности мнимого представителя и контрагента, о противопоставленности права псевдопредставляемого на одобрение и права третьего лица заявить об отказе от обязательства с псевдопредставляемым, о последствиях запроса третьего лица об одобрении. На уровне закона либо судебной практики представляется желательным установить способ защиты права псевдопредставляемого, сомневающегося в том, заключена ли какая-то сделка от его имени уполномоченным либо неуполномоченным лицом, а также в том, одобрил ли он такую сделку или нет.
