(Макаров О. В.) («Семейное и жилищное право», 2011, N 3)
РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД ТЕКСТОМ СУДЕБНОГО ПОСТАНОВЛЕНИЯ <*>
О. В. МАКАРОВ
——————————— <*> Makarov O. V. Reflections on the text of a judicial decree.
Макаров Олег Васильевич, адвокат, доцент, кандидат юридических наук.
В статье рассматриваются правоположения, сформулированные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14. На основе осуществленного анализа выявлена значительная разница в подходах Верховного Суда РФ к применению действующего жилищного законодательства. Сформулированы предложения как по совершенствованию жилищного законодательства и практики его применения, так и более общего характера.
Ключевые слова: Гражданский и Жилищный кодексы РФ, аналогия права и аналогия закона, решения о предоставлении жилых помещений, договоры найма жилого помещения, участники жилищных правоотношений.
The article considers the legal provisions formulated in Decree of the Plenum of the Higher Court of the RF of July 2, 2009 N 14. On the basis of the analysis the author reveals the considerable difference in approaches of the Higher Court of the RF to application of the current housing legislation; formulates the provisions both with regard to improvement of the housing legislation and practice of application thereof and of more general character.
Key words: Civil and Housing Codes of the RF, analogy of law and analogy of legal act; decisions on provision of living accommodations, contracts of lease of living accommodation, participants of housing relations.
Первый вывод, к которому приходит читатель в результате размышлений над текстом Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации», заключается в том, что, несмотря на столь скромное название Постановления, претендующего на освещение лишь некоторых вопросов применения Жилищного кодекса РФ, в действительности оно играет роль источника российского жилищного права. В сущности, Верховный Суд РФ создал дополнительное к Жилищному кодексу РФ правовое регулирование отношений в жилищной сфере не совсем квалифицированно и верно, по существу, опираясь на аппарат российской науки гражданского права. Второй вывод (или группа выводов) вытекает из содержательной оценки разъяснений и правовых норм, сформулированных и предложенных Верховным Судом РФ. Некоторые из них носят элементарный характер и, в сущности, вряд ли даже требуют внимания высшего судебного органа. Такими являются, к примеру, разъяснения, касающиеся действия источников жилищного права во времени. Повторение в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ азбучных истин о том, что закон обратной силы не имеет, вряд ли что-либо добавляет к известным положениям закона и доктрины о действии закона во времени и пространстве. Однако Верховный Суд РФ пытается разъяснить применение Жилищного кодекса РФ по более сложным ситуациям, что приводит в некоторых случаях к появлению разъяснений и жилищно-правовых норм со спорным содержанием. В абзаце 2 п. 23 Постановления от 2 июля 2009 г. N 14 Верховный Суд РФ верно указывает на то, что Жилищный кодекс РФ не предусматривает оснований, порядка и последствий признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма недействительным. Но отсутствие в Жилищном кодексе РФ какого-либо правового регулирования оснований, порядка и последствий признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма не означает отсутствия правовых норм, предусматривающих возможность признания ненормативных административных актов недействительными с теми или иными последствиями. В системе гражданско-правового регулирования основополагающий характер носит ст. 13 Гражданского кодекса РФ, принципиально предусматривающая возможность признания недействительными актов государственных и муниципальных органов. Далее, Верховный Суд РФ считает, что требования о признании недействительными решения о предоставлении гражданину жилого помещения по договору социального найма и заключенного на его основании договора социального найма подлежат разрешению исходя из аналогии закона (ч. 1 ст. 7 ЖК РФ) применительно к правилам, установленным ст. 168 ГК РФ, о недействительности сделки, не соответствующей закону или иным правовым актам, а также п. 1 ст. 181 ГК РФ, предусматривающим трехгодичный срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки, течение которого начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки (абз. 4 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Возникающих в связи с таким разъяснением вопросов по крайней мере два. Во-первых, ясно, что решение о предоставлении жилого помещения по договору социального найма по своей юридической природе не является сделкой, поэтому применение к требованиям о признании обсуждаемого решения недействительным аналогии закона, относящегося к регулированию оснований и последствий недействительности сделок, по существу, сомнительно. Данные судебной и правоприменительной практики свидетельствуют об отсутствии судебных актов о признании недействительными решений о предоставлении жилых помещений по договору социального найма по правилам гл. 5 ГК РФ. Не случайно Верховный Суд РФ в дальнейшем моделирует иные основания признания недействительными решений о предоставлении жилого помещения по договору социального найма. Во-вторых, договор социального найма жилого помещения, как известно, является одной из разновидностей сделок. Как и любая сделка, он может признаваться недействительным по правилам гл. 5 ГК РФ без обращения к какой-либо аналогии закона. Поэтому разъяснение Верховного Суда РФ о применении к недействительности договора социального найма жилого помещения аналогии закона не соответствует системе гражданско-правового регулирования общественных отношений. Материально-правовым основанием для признания недействительным решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма является его несоответствие нормативно-правовым актам и нарушение гражданских прав и охраняемых законом интересов. С учетом того обстоятельства, что в системе гражданско-правового регулирования не все гражданские права предусматриваются теми или иными нормативными правовыми актами, союз «и» между словами «несоответствие нормативно-правовым актам и нарушение гражданских прав и охраняемых законом интересов» лучше исключить. Несоответствие индивидуального административного акта закону или иному нормативному правовому акту не означает нарушения конкретного субъективного права или охраняемого законом интереса. Эта ситуация как нельзя лучше просчитывается при анализе смоделированных Верховным Судом РФ оснований признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма. Кроме того, ст. 13 ГК РФ почему-то исходит из того, что нормативные и ненормативные правовые акты могут быть признаны недействительными, но не устанавливает обязанности суда по объявлению нормативных и ненормативных правовых актов государственных и муниципальных органов недействительными в случае их противоправности. Проанализируем первое основание признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма, при наличии которого возникает недействительность данного решения: гражданами были представлены не соответствующие действительности сведения, послужившие основанием для принятия их на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях (например, о составе семьи, об источниках и уровне доходов, а также об имуществе членов семьи, подлежащем налогообложению) (абз. 6 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 4). В случае принятия на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях граждан, представивших не соответствующие действительности сведения о нуждаемости, и предоставления им жилых помещений по договору социального найма несоответствие принятого решения закону не вызывает сомнения, но возникает вопрос о том, какие гражданские права или охраняемые законом интересы нарушены. Ясно, что невозможно говорить о нарушении права пользования жилым помещением, поскольку до предоставления жилого помещения из государственного или муниципального жилищного фонда социального использования в установленном порядке ни один гражданин не имеет права пользования им. Можно ли утверждать, что гражданин, принятый на учет для улучшения жилищных условий, имеет право на предоставление ему того жилого помещения, которое предоставлено гражданину на основе недостоверных сведений? Если это право, то какова его природа — гражданско-правовая или иная? Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в ст. 255 ГПК РФ речь идет уже не о нарушении гражданских прав, а вообще любых прав. Несложно заметить, что п. 6 ч. 1 ст. 56 Жилищного кодекса РФ, предусматривающий снятие с учета в качестве нуждающихся граждан, представивших не соответствующие действительности сведения, в сущности, совпадает с п. 1 ч. 1 ст. 56 Жилищного кодекса РФ, поскольку представление гражданами не соответствующих действительности сведений для целей постановки на учет означает отсутствие оснований для возникновения права гражданина состоять на учете в качестве нуждающегося в жилом помещении. Таким образом, на стадии постановки на жилищный учет факт представления гражданином не соответствующих действительности сведений не нарушает ничьих прав и влечет за собой восстановление справедливости в административном порядке — путем снятия гражданина с жилищного учета. После же предоставления жилого помещения гражданину на основе не соответствующих действительности сведений для признания решения о предоставлении жилого помещения и договора социального найма недействительными требуется соблюдение судебной процедуры, поскольку речь идет о защите прав и охраняемых законом интересов. Если закон и признает право гражданина состоять на учете в качестве нуждающегося в жилом помещении, то только с единственной целью — с целью предоставления жилого помещения с соблюдением установленной очередности. С соблюдением установленной очередности у гражданина возникает право на предоставление ему жилого помещения и заключение с ним договора социального найма жилого помещения. Именно это право нарушается, хотя закон и судебная практика не знают кумуляции исковых требований путем удовлетворения иска гражданина-очередника о признании недействительными решения о предоставлении жилого помещения и заключенного договора социального найма жилого помещения на основе не соответствующих действительности сведений и понуждения органа местного самоуправления к предоставлению ему жилого помещения и заключения с очередником договора социального найма жилого помещения. Изложенные соображения доказывает неточность абз. «б» пп. 6 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14, предусматривающего такое основание для признания решения о предоставлении жилого помещения и договора социального найма недействительными, как нарушение прав других граждан на жилое помещение, например в силу очередности предоставления жилого помещения. Доказано, что нарушение очередности предоставления жилого помещения нарушает не право на жилое помещение, а право на его предоставление. Право на жилое помещение будет нарушено лишь в том случае, если орган местного самоуправления предоставит юридически несвободное жилое помещение, что может сочетаться или, наоборот, не сочетаться с нарушением порядка его предоставления. Весьма спорна рекомендация Верховного Суда РФ признавать решение о предоставлении жилого помещения и договор социального найма жилого помещения недействительными в случае совершения неправомерных действий должностными лицами (абз. «в» пп. 6 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Не требует особых доказательств вывод о том, что неправомерные действия должностных лиц при принятии решений о принятии на учет для предоставления жилого помещения по договору социального найма или решения о предоставлении жилого помещения и отсутствие оснований для принятия на жилищный учет или предоставления жилого помещения по договору социального найма — это самостоятельные и разные социально-правовые явления. К примеру, должностное лицо получает взятку за положительное решение вопроса о принятии гражданина на жилищный учет или предоставление жилого помещения по договору социального найма при наличии у гражданина оснований и условий для совершения соответствующих юридических действий. В данном случае получение должностным лицом взятки никоим образом не влияет на решение соответствующих жилищно-правовых вопросов, поскольку на стороне гражданина возникли соответствующие права. То, что должностное лицо понесет установленную законом ответственность за получение взятки, никак не взаимосвязано с принятием гражданина на жилищный учет или предоставлением ему жилого помещения по договору социального найма. Таким образом, сами по себе неправомерные действия должностного лица при принятии гражданина на жилищный учет и предоставлении жилого помещения по договору социального найма не являются и не могут быть основанием для признания решений и договора социального найма недействительными. Реальное фактическое и юридическое значение имеет абз. «г» пп. 6 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14, предусматривающий возможность признания недействительным решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма при нарушении условий и порядка предоставления жилого помещения по договору социального найма. Именно такое основание для признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма следует закрепить в Жилищном кодексе РФ. С признанием решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма и договора социального найма недействительными связан вопрос о возможных последствиях. Возникающая ситуация достаточно уникальна в том смысле, что реституционные последствия недействительности сделок, предусмотренные гл. 5 ГК РФ, не охватывают возможных отношений в случае признания решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма и договора социального найма недействительными. Что касается гражданско-правовых последствий признания индивидуальных ненормативных актов недействительными, то они, строго говоря, в законе вообще не предусмотрены. Верховный Суд РФ считает, что в случае недействительности решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма и договора социального найма лица, которым жилое помещение было предоставлено, подлежат выселению из него в ранее занимаемое ими жилое помещение, а в случае невозможности выселения в ранее занимаемое жилое помещение им исходя из конкретных обстоятельств дела может быть предоставлено жилое помещение, аналогичное ранее занимаемому (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Ссылка на п. 2 ст. 167 ГК РФ не спасает: из этого пункта такое последствие признания недействительными решения и договора социального найма жилого помещения вовсе не вытекает. Кроме того, обсуждаемое разъяснение Верховного Суда РФ противоречит принципу недопустимости произвольного лишения жилища, содержание которого сам Верховный Суд РФ усматривает в том, что никто не может быть выселен из жилого помещения или ограничен в праве пользования им, в том числе в праве получения коммунальных услуг, иначе как по основаниям и в порядке, которые предусмотрены Жилищным кодексом Российской Федерации, другими федеральными законами (ч. 4 ст. 3 ЖК РФ) (абз. 2 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Речь идет о явном пробеле: ни Гражданский кодекс РФ, ни Жилищный кодекс РФ не предусматривают особых последствий признания недействительными решения о предоставлении жилого помещения и договора социального найма жилого помещения. Кроме того, Верховный Суд РФ употребляет неизвестное российскому жилищному законодательству понятие — «аналогичное жилое помещение». Это обстоятельство практически делает неисполнимыми возможные судебные решения. Совершенно ясно, что в группе таких сложных вопросов, как основания и последствия признания решения и договора социального найма жилого помещения недействительными, недостаточно применения аналогии — требуется принятие специальных гражданско-правовых и жилищно-правовых норм. Новые гражданско — и жилищно-правовые конструкции Верховный Суд РФ создает не только в случае имеющегося в жилищном законодательстве пробела, но и на основе некоего обобщения сложившегося правового регулирования отношений в жилищной сфере. К примеру, Жилищный кодекс РФ не знает термина «договор о вселении и пользовании жилым помещением члена семьи собственника жилого помещения», хотя термин «соглашение между собственником и членами его семьи» применяется жилищным законодательством широко и как само собой разумеющееся понятие. Обращает на себя внимание зависимость существования договора о вселении и пользовании жилым помещением члена семьи жилого помещения от возможных судебных решений. Если ч. 1 ст. 31 Жилищного кодекса РФ однозначно относит супруга, детей и родителей собственника к членам его семьи, то иные граждане могут быть признаны членами семьи, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи. Таким образом, если нет иных доказательств для признания отсутствия права пользования жилым помещением тем или иным гражданином, достаточно заявления собственника о том, что его вселение состоялось не в качестве члена семьи. Далее существование договора о вселении и пользовании члена семьи собственника зависит в случае спора от содержания судебного решения: если суд признает вселение гражданина в качестве члена семьи собственника, то это естественным образом приводит к признанию состоявшимся договора о вселении и проживании; если же, напротив, суд не признает вселение гражданина в качестве члена семьи собственника, то это означает и отсутствие соответствующего договора. Представляется, что ч. 1 ст. 31 Жилищного кодекса РФ должна содержать не управомочивающую, а обязывающую норму: если соответствующие правопорождающие юридические факты установлены, то суд не вправе, а обязан признать гражданина, вселенного в жилое помещение в качестве члена семьи собственника. Содержание, исполнение, основания и последствия прекращения договора о вселении и проживании в качестве члена семьи собственника толкуются Верховным Судом РФ весьма своеобразно. К примеру, право члена семьи собственника жилого помещения на вселение несовершеннолетних детей в занимаемое жилое помещение признается Верховным Судом РФ с применением аналогии закона и формулировки «может быть признано» (абз. 4 п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Применение аналогии закона Верховным Судом РФ обосновывается ссылками на право члена семьи нанимателя на вселение несовершеннолетних детей, и почему-то в вероятностном режиме. Поскольку аналогия закона представляет собой применение конкретных норм права к сходным общественным отношениям, то в каждом случае необходимо выяснять, насколько сходны отношения, к которым предполагается применить норму права. Применительно к обсуждаемой группе отношений возникает вопрос о сходстве отношений, регулируемых договором найма жилого помещения или договором о вселении и проживании между собственником жилого помещения и членом семьи. Оба этих договора заключаются и исполняются по поводу жилого помещения и организуют отношения по использованию жилых помещений. Но на этом сходство отношений и опосредующих их договоров заканчивается, поскольку договор найма жилого помещения — возмездный договор, а договор на вселение и проживание в качестве члена семьи собственника — безвозмездный договор. Пункт 1 ст. 292 Гражданского кодекса РФ и ч. 3 ст. 31 Жилищного кодекса РФ предусматривают солидарную ответственность дееспособных и ограниченно дееспособных членов семьи собственника по обязательствам, вытекающим из пользования данным жилым помещением, если иное не установлено соглашением между собственником и членами его семьи. Однако что за обязательства, вытекающие из пользования жилым помещением, имеются в виду законом — п. 1 ст. 292 Гражданского кодекса РФ и ч. 3 ст. 31 Жилищного кодекса РФ? Ясно, что для собственника пользование жилым помещением — это право, а не обязанность; обязанностью собственника является содержание жилого помещения, как и любого другого объекта права собственности. Для членов семьи собственника пользование жилым помещением — точно такое же право, на что особый упор делается в содержании п. 1 ст. 292 Гражданского кодекса РФ и ч. 2 ст. 31 Жилищного кодекса РФ. Другое дело, что члены семьи собственника (как, впрочем, и сам собственник и иные управомоченные лица) ограничены в пользовании целевым назначением жилого помещения. Получается, что Гражданский кодекс РФ и Жилищный кодекс РФ либо оперируют несуществующей категорией (обязательства собственника по использованию жилого помещения), либо под этим имеется в виду что-то иное. Иное — это обязанности собственника по содержанию принадлежащего ему жилого помещения: таким образом, в Гражданском и Жилищном кодексах РФ не проводится разграничение между вещно-правовыми и обязательственно-правовыми отношениями по поводу жилого помещения в данном случае. С вещно-правовой точки зрения собственник обязан содержать свое жилое помещение, причем эта обязанность может исполняться в различных гражданско-правовых формах, в том числе путем установления и исполнения обязательств. Поскольку члены семьи собственника имеют по общему правилу равное с собственником право пользования жилым помещением, законодатель стремится уравновесить право пользования члена семьи собственника установлением равной обязанности члена семьи собственника по содержанию жилого помещения, но делается это неудачно — путем регулирования солидарной ответственности членов семьи собственника по несуществующим обязательствам, вытекающим из пользования жилым помещением. Кроме того, возникает проблема соотношения п. 1 ст. 292 Гражданского кодекса РФ и ч. 3 ст. 31 Жилищного кодекса РФ с п. 1 ст. 322 Гражданского кодекса РФ. Внешне, формально эти две нормы согласованы между собой, по существу — нет. Даже если бы существовали некие обязательства собственника по использованию жилого помещения, члены его семьи не могут нести солидарную ответственность по этим обязательствам, поскольку не являются должниками данных обязательств, не участвуют в их установлении и исполнении и юридически никак не в состоянии влиять на собственника при совершении собственником сделок, влекущих возникновение соответствующих обязательств. Имеющиеся в виду в ч. 3 ст. 31 Жилищного кодекса РФ вещно-правовые обязанности собственника по содержанию принадлежащего ему жилого помещения влекут только ответственность собственника, но никаких других лиц. Таким образом, анализ договора на вселение и проживание члена семьи собственника приводит прежде всего к выводу о необходимости закрепления в законе особого правового механизма распределения обязанностей по содержанию используемого членами семьи собственника жилого помещения либо признания возмездности договора на вселение и проживание члена семьи собственника с регулированием платы за жилое помещение, работы и услуги. При закреплении в законе возмездности договора на вселение и проживание члена семьи собственника действительно возникает схожесть отношений по использованию жилых помещений членами семьи собственника с отношениями, регулируемыми договором найма жилого помещения, и возможность применения аналогии закона. Расширительный метод толкования в сочетании с аналогией права и закона — один из излюбленных приемов Верховного Суда РФ разъяснения сущности и содержания гражданского и жилищного законодательства, приводящий к появлению новых правоположений (в сущности, правовых норм), регулирующих отношения в жилищной сфере. В абз. 3 п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14 разъясняется, что должно учитываться право (что такое учет права?) бывших членов семьи собственника, давших согласие на приватизацию жилого помещения, при переходе права собственности на жилое помещение. В сущности, речь идет о том, что бывший член семьи собственника, давший согласие на приватизацию жилого помещения, сохраняет право пользования приватизированным жилым помещением не только в отношениях с собственником, но и в отношениях со всеми другими лицами, у которых жилое помещение окажется по установленным законом основаниям (по всей видимости, это особый жилищный сервитут). Идея ясна — обеспечить стабильность права пользования бывшего члена семьи собственника приватизированным жилым помещением, но реализуется она путем дачи разъяснений, противоречащих п. 2 ст. 292 ГК РФ. В следующем, четвертом абзаце п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14 утверждается о сохранении права пользования бывшим членом семьи собственника приватизированным жилым помещением в случае участия в приватизации и последующей дачи согласия на приватизацию. Такое возможно. Но при чем здесь аналогия? Верховный Суд РФ считает, что в таком случае вопрос о сохранении права пользования бывшим членом семьи собственника, давшего согласие на приватизацию жилого помещения, должен решаться аналогичным образом. Какая аналогия имеется в виду: аналогия права или аналогия закона? По нашему мнению, в данной ситуации нет оснований для применения никакой аналогии, поскольку она полностью подпадает под действие ст. 19 Федерального закона от 29 декабря 2004 г. N 189-ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации». Статья 19 Федерального закона от 29 декабря 2004 г. N 189-ФЗ не предусматривает никаких исключений для сохранения права пользования приватизированным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника: объем данной нормы права достаточен для обеспечения охраны и защиты жилищных прав бывших членов семьи собственника, давших согласие на приватизацию жилого помещения в случае, если они уже являются собственниками ранее приватизированных жилых помещений. Из массы вопросов, возникающих в связи с использованием жилых помещений на основе договора найма жилого помещения и его разновидностей, будут рассмотрены лишь некоторые, и в частности вопрос о правах бывших членов семьи нанимателя по договору социального найма жилого помещения. Со ссылкой на ч. 4 ст. 69 Жилищного кодекса РФ и ст. 249 Гражданского кодекса РФ Верховный Суд РФ считает, что бывший член семьи нанимателя по договору социального найма жилого помещения вправе требовать заключения с ним соглашения об оплате жилого помещения и коммунальных услуг (п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Во-первых, ч. 4 ст. 69 Жилищного кодекса РФ, предусматривающая солидарную ответственность бывшего члена семьи нанимателя по договору социального найма жилого помещения, носит императивный, а не диспозитивный характер и не предусматривает возможности каких-либо соглашений между наймодателем, нанимателем и бывшим членом семьи нанимателя об участии в расходах по оплате жилого помещения и коммунальных услуг. Во-вторых, ст. 249 Гражданского кодекса РФ, на которую ссылается Верховный Суд РФ, регламентирует порядок содержания имущества, находящегося в общей собственности, а жилое помещение, предоставленное по договору социального найма, таковым не является. Отношения между наймодателем, нанимателем и бывшими членами его семьи, возникающие по поводу жилого помещения, обладают обязательственно-правовой, а не вещно-правовой природой. В-третьих, согласно п. 1 ст. 421 ГК РФ понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законом или добровольно принятым обязательством. Поскольку никакие законы не предусматривают обязанности наймодателя, нанимателя или бывшего члена семьи нанимателя заключить соглашение об оплате жилого помещения и коммунальных услуг, то суд может приступить к рассмотрению соответствующего иска лишь в случае принятия той или иной стороной обязанности заключить соответствующее соглашение. В-четвертых, поскольку гражданско-правовая солидарная ответственность и обязанность по оплате жилого помещения и коммунальных услуг — это разные понятия, то предметом предполагаемого соглашения может быть именно обязанность и распределение расходов по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, но не механизм реализации солидарной ответственности бывшего члена семьи собственника. Механизм солидарной ответственности бывшего члена семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма однозначно зафиксирован ст. 322 Гражданского кодекса РФ и ч. 4 ст. 69 Жилищного кодекса РФ и не может быть изменен соглашением сторон. Суммарно из изложенных соображений вытекает вывод о том, что Верховный Суд РФ путем дачи руководящих разъяснений предусмотрел обязанность по заключению соглашения, каковые (и обязанность, и соглашение) не предусмотрены действующим законодательством. Что касается соглашения об участии в оплате жилого помещения и коммунальных услуг, то оно может существовать, как и любой не предусмотренный действующим законодательством договор, но устанавливать обязанность по заключению уже любого договора, как предусмотренного, так и не предусмотренного законом, Верховный Суд РФ, естественно, не вправе. Плохо объяснима позиция Верховного Суда РФ, отрицающая право бывшего члена семьи нанимателя служебного жилого помещения на реализацию юридических возможностей, предусмотренных ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса РФ. Единственная допускаемая Верховным Судом РФ возможность — это сохранение за бывшим членом семьи нанимателя служебного жилого помещения на некий срок в соответствии с решением суда. Часть 4 ст. 31 Жилищного кодекса РФ, на которую имеется ссылка в ч. 5 ст. 100 Жилищного кодекса РФ, содержит более широкий набор правовых средств охраны и защиты жилищных прав бывших членов семьи собственника. Сужая права бывших членов семьи нанимателя служебного жилого помещения, Верховный Суд РФ ничего не говорит, например, о праве бывшего члена семьи нанимателя требовать с ним заключения отдельного соглашения об оплате жилого помещения и коммунальных услуг, хотя по отношению к бывшему члену семьи нанимателя по договору социального найма существование такого права у Верховного Суда РФ не вызывает сомнений. Содержательно проблема упирается в соотношение и систематику договоров найма жилого помещения. Если бы Гражданский, а вслед за ним и Жилищный кодекс РФ содержали четкую систематику договоров вообще (задача Гражданского кодекса РФ) и систематику договоров найма жилого помещения, то многие нормы, положения и разъяснения не пришлось бы дублировать. Является ли договор найма служебного жилого помещения, а более широко — договоры найма всех специали зированных жилых помещений, разновидностью договора социального найма (гл. 8 ЖК РФ) или договора найма жилого помещения (гл. 35 ГК РФ)? Представляется, что в современных условиях договоры найма специализированных жилых помещений занимают самостоятельное место в системе договоров найма жилого помещения, что делает возможным группировку в гл. 35 Гражданского кодекса РФ общих положений, относящихся к различным видам договоров найма жилого помещения. К примеру, из текста Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14 вытекают различно сформулированные основания и последствия признания решений о предоставлении жилых помещений по договору социального найма и договору найма специализированных жилых помещений. Другой пример связан с вопросами применения исковой давности. Согласно выводам Верховного Суда РФ требования о признании решений о предоставлении жилых помещений по договору социального найма и договору найма специализированного жилого помещения подлежат разрешению исходя из п. 1 ст. 181 ГК РФ, предусматривающего трехгодичный срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки, течение которого начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки. На требование же наймодателя, нанимателя и (или) члена семьи нанимателя к вселившемуся с нарушением установленного порядка лицу об устранении нарушений их жилищных прав и восстановлении положения, существовавшего до их нарушения (п. 2 ч. 3 ст. 11 ЖК РФ), исковая давность не распространяется (п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14). Однако какая, в сущности, разница между первым и вторым требованием? И в первом, и во втором случае речь идет о вселении лица с нарушением установленного порядка; и в первом, и во втором случае у лица не возникает прав на жилое помещение; и в первом, и во втором случае рассматривается и решается вопрос о признании лица не приобретшим права на жилое помещение и выселении его из незаконно занятого жилого помещения. Насколько оправданна сложившаяся разница? Как она сказывается на охране и защите жилищных прав граждан? Во всех ли случаях достигается прокламируемая законом и Верховным Судом РФ справедливость, разумность и добросовестность в такой важной области жизнедеятельности человека, как жилищная сфера? Представляется, что утвердительные ответы на эти вопросы пока еще требуют более тщательного и глубокого исследования как действующего жилищного законодательства, так и практики его применения. Общие выводы: 1) необходима интенсификация научной проработки аналогии права и аналогии закона; 2) необходимо внесение изменений и дополнений в Жилищный кодекс РФ по вопросам, затронутым в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14; 3) необходима «микрокодификация» общих положений о договоре найма жилого помещения в гл. 35 Гражданского кодекса РФ.
