(Живов А. А.) («История государства и права», 2012, N 2)
О СОСЕДСКОМ ПРАВЕ И ПРЕДИАЛЬНЫХ СЕРВИТУТАХ <*>
А. А. ЖИВОВ
——————————— <*> Zhivov A. A. Law of neighboring tenements and easements.
Живов Антон Александрович, старший преподаватель кафедры гражданского права, процесса и основ предпринимательской деятельности Ивановского государственного университета.
В статье идет речь о теоретических вопросах соотношения таких юридических институтов, как частные земельные сервитуты, права участия частного и соседское право. Эти вопросы, по мнению автора, следует учесть при проведении реформирования современного законодательства, регулирующего отношения между собственниками соседних недвижимых имуществ.
Ключевые слова: сервитут, право участия частного, соседское право.
The article deals with theoretical issues of correlation of such juridical institutes as private land servitudes, private easement, and law of neighboring tenements. The author believes that these issues should be taken into consideration in reform of contemporary legislation regulating relations between owners of neighboring legal estates.
Key words: servitude, private easement, law of neighboring tenements.
В последнее время в цивилистической литературе все чаще можно встретить критику современного положения дел в сфере регулирования отношений между соседями — собственниками недвижимых имуществ. Теоретики и практики предлагают изменить и дополнить заложенные в Гражданском кодексе РФ нормы о вещных правах и, в частности, правах на чужие вещи. Звучат предложения о выделении в Гражданском кодексе РФ специальной главы, которая носила бы название «Сервитуты» и вобрала бы в себя с целью совершенствования законодательства и устранения пробелов положения, в течение многих веков выработанные правовой доктриной <1>. ——————————— <1> См.: Иванов А. А. Об основных направлениях совершенствования законодательства о вещных правах // Вестник гражданского права. 2008. N 4; СПС «КонсультантПлюс».
Более того, цивилисты совершенно обоснованно предлагают провести более глубокую реформу в сфере регулирования соседских отношений и ввести в российское гражданское право институт соседского права. Так, В. В. Чубаров указывает, что «в гражданском законодательстве Российской Федерации практически полностью отсутствуют нормы так называемого соседского права. Речь идет об ограничениях права собственности на земельный участок, закрепленных в законе, но направленных не на защиту публичных интересов, а на защиту интересов собственников соседних земельных участков… было бы целесообразным расширить главу 17 ГК РФ за счет введения в нее норм соседского права» <2>. Предложения В. В. Чубарова легли также в основу соответствующего раздела вышедшего под редакцией Д. А. Медведева коллективного труда ведущих российских цивилистов, посвященного кодификации российского частного права <3>. Это говорит о том, что российские власти обратили внимание на проблему необходимости законодательного урегулирования отношений между собственниками соседних недвижимых имуществ. Некоторые из предложений, впрочем, далеко не в желаемом теоретиками объеме, были восприняты проектом изменений Гражданского кодекса РФ. ——————————— <2> Чубаров В. В. Проблемы правового регулирования недвижимости. М.: Статут, 2006 // СПС «КонсультантПлюс». <3> См.: Кодификация российского частного права / Под ред. Д. А. Медведева. М.: Статут, 2008; СПС «КонсультантПлюс».
В российском дореволюционном праве соседские отношения нашли отражение в институте прав участия частного. Многие крупнейшие цивилисты, в частности Г. Ф. Шершеневич, указывали, что сам выбор термина отечественным законодателем был неудачным; ведь «право участия» подразумевает участие посторонних лиц в пользовании чужой вещью, что не соответствует существу учения о соседском праве <4>. Однако, несмотря на критику со стороны виднейших ученых, официально под правом участия частного в дореволюционной цивилистике в ст. 433 т. X Свода законов Российской империи <5> понималось участие в выгодах чужого имущества единственно и исключительно в пользу кого-либо из частных владельцев. Правительствующий сенат дал ограничительное толкование прав участия частного и определил их как «известные ограничения права собственности, установленные исключительно в пользу соседей». Именно такое официальное определение, как указывал В. Б. Ельяшевич, было дано в разъяснениях Правительствующего сената <6>. Науке, таким образом, предстояло принять именно такое толкование и заняться куда более важной проблемой разграничения двух институтов, призванных урегулировать отношения между собственниками соседних недвижимых имуществ: прав участия частного и предиальных сервитутов (или угодий, по российскому дореволюционному праву). ——————————— <4> См., напр.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Статут, 2005 // СПС «КонсультантПлюс». <5> Свод законов Российской империи. Т. X. СПб.: Общественная польза, 1900. С. 28. <6> См.: Ельяшевич В. Б. Право участия частного и его защита. СПб., 1914. С. 9.
Итак, согласно нормам о правах участия частного: 1) владелец земель и покосов, лежащих выше по течению реки, имел право требовать, чтобы (ст. 442 т. X Свода законов Российской империи): — сосед запрудами не поднимал уровня речной воды и тем самым не затоплял его земель; — хозяин противоположного берега реки не примыкал плотины к его берегу без его согласия; 2) хозяин дома мог требовать, чтобы соседи (ст. 445 т. X Свода законов Российской империи): — не пристраивали поварни и печи к стене его дома; — не лили воды и не сметали сор на дом и двор его; — не делали ската кровли на двор его, а обращали его на свою сторону; — не делали окон и дверей в брандмауэре, отделяющем кровлю смежных зданий; 3) строящий дом на самой меже своего двора не должен был делать окон во двор или на крышу соседа (ст. 446 т. X Свода законов Российской империи); 4) владелец, пользующийся землями в казенных и частных дачах, имеет право проходить и проезжать к ним. Малые дороги для проезда владельцев через посторонние дачи на пашни, сенные покосы, в леса, для прогона скота и к рекам для водопоя, должны были быть шириной в три сажени (ст. ст. 448, 449 т. X Свода законов Российской империи). Вот основные нормы, которые были призваны регулировать добрые отношения между собственниками соседних недвижимых имуществ, — нормы соседского права. Б. В. Попов писал, что юридический анализ указанных выше норм допускает возможность троякого толкования <7>. Во-первых, часть дореволюционных юристов была склонна считать, что права участия частного следует отождествлять с сервитутами. Эти исследователи опирались, прежде всего, на буквальное толкование термина «право участия частного», о чем было сказано выше <8>. ——————————— <7> См.: Попов В. Б. Право участия частного и новый закон о праве застройки // Вестник гражданского права, изд. М. М. Винавером. 1914. N 3. С. 38. <8> См., напр.: Гуляев А. М. Право участия частного в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената // Вопросы права. Кн. X. 1912. С. 8.
Во-вторых, некоторые ученые не разграничивали права участия частного как ограничения права собственности и сервитуты. Так, например, В. И. Курдиновский к легальным ограничениям права собственности относил не только соседские права, но и угодья <9>. Почву для таких взглядов давали недостатки в правовом регулировании прав участия частного, вследствие которых разграничить права участия частного и сервитуты было нелегко. В частности, В. Б. Ельяшевич, проанализировав дореволюционное законодательство с позиций формализма, сделал вывод о том, что права участия частного и предиальные сервитуты следует соотносить как общее и частное <10>. ——————————— <9> См.: Курдиновский В. И. К учению о легальных ограничениях права собственности на недвижимость в России. Одесса, 1899. С. 243 — 272. <10> См.: Ельяшевич В. Б. Указ. соч. С. 7 — 8.
И наконец, в-третьих, большинство авторитетных ученых жестко разграничивали права участия частного и сервитуты. В. Б. Попов писал: «Правами участия частного надобно считать те правомочия, которые получает один сосед в силу соответствующих ограничений права собственности другого соседа, — тех именно (не более и не менее), которые перечисляет законодатель. Тогда правами участия частного будут: право соседа требовать, чтобы другой прибрежный владелец не поднимал запрудою воды, не примыкал плотины к своему берегу, не пристраивал к чужой стене печи, не сметал сора и не выводил окон на соседний двор и пр.» <11>. ——————————— <11> Попов В. Б. Указ. соч. С. 38.
Д. И. Мейер также, думается, совершенно верно писал, что право участия частного допускается законодательством в смысле ограничения права собственности: «Ограничения эти законные, а не установлены актом самого собственника. Ограничения не составляют права на чужую вещь, потому что право на чужую вещь есть уже выдел из права собственности, а ограничения составляют его предел…» <12>. В свою очередь, сервитут (право угодья) Д. И. Мейер характеризовал как право на чужую вещь, составляющее господство стороннего лица над вещью <13>. Аналогичные мысли высказывал и Г. Ф. Шершеневич, который указывал, что для обозначения прав на чужую вещь, называемых сервитутами, дореволюционное законодательство использовало исторически сложившийся термин — «угодье»; термин «права участия частного» же применяется к совершенно другому роду отношений — к ограничению права собственности <14>. ——————————— <12> Мейер Д. И. Русское гражданское право. Петроград: Двигатель, 1914. С. 250 — 251. <13> Там же. С. 322. <14> См.: Шершеневич Г. Ф. Указ. соч.; СПС «КонсультантПлюс».
Таким же образом выдержана терминология и у Е. В. Васьковского, который указывал на существование нескольких категорий законных ограничений прав соседей: устанавливаемых в интересах всего общества (права участия общего) и имеющих целью разграничить интересы собственников смежных недвижимостей (на Западе носят название соседского права, в России — права участия частного) <15>. Вещные сервитуты носили в дореволюционном законодательстве название прав угодий <16>. ——————————— <15> См.: Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. М., 1896. С. 84. <16> Там же. С. 176.
Квинтэссенцией всего вышесказанного можно считать мысли С. А. Муромцева, который указывал, что права по соседству удовлетворяли наиболее настоятельным нуждам, обусловленным пограничностью владений. Они предохраняли каждого собственника от какого-либо вреда, который мог угрожать ему со стороны соседа. Именно поэтому эти права издревле устанавливались законом и не зависели от воли собственников <17>. Еще Законы XII таблиц давали собственнику право обратиться к суду за защитой в случае, если сосед видоизменил естественное течение потоков дождевой воды так, чтобы отвести их на чужую землю; а ветки дерева, перекинувшиеся через межу на участок соседа, предписывалось обрезать на пространстве 15 футов от земли, чтобы не допустить причинения вреда соседу от тени дерева. Таким образом, соседское право предстает институтом, призванным посредством некоторых запретов сохранить существующий порядок вещей, существующие добропорядочные отношения между соседями — собственниками соседних недвижимых имуществ. Однако, кроме охраны от вреда, собственник мог нуждаться в содействии своего соседа. Так, участок мог иметь какой-нибудь недостаток, обусловленный географическим положением или самими свойствами участка (отсутствие прохода к участку, воды на участке), восполнить который можно было за счет соседнего участка. Никто не был обязан предоставлять подобную помощь, но возможно было заключать в таких случаях добровольные сделки. Один из соседей получал право пользоваться имением другого соседа с целью удовлетворения хозяйственных нужд своего собственного имения (право провести оттуда воду, право прохода). Такие права назывались сервитутами <18>. ——————————— <17> См.: Муромцев С. А. Гражданское право Древнего Рима. М., 1883. С. 146. <18> Там же. С. 146.
Таким образом, безусловно, господствующей точкой зрения была позиция о необходимости разграничения этих институтов, что, безусловно, соответствовало духу цивилистики <19>. И с этой точки зрения совершенно верно, думается, делался вывод о том, что все соглашения, отменяющие ограничения, устанавливаемые соседским правом, будут устанавливать сервитуты <20> (выделено нами. — А. Ж.). Л. А. Кассо, в частности, писал о том, что законное ограничение собственности, в силу которого соседу запрещается открывать окна в смежной стене, предвидит соглашение соседей, вследствие которого окна могут быть открыты. Такое новое отношение между собственниками господствующего и служащего участков есть не что иное, как предиальный сервитут <21>. ——————————— <19> См.: Попов В. Б. Указ. соч. С. 36 — 55. <20> Там же. С. 38. <21> См.: Кассо Л. А. Русское поземельное право. М.: Государственная типография, 1906. С. 208 — 209.
Однако, встав на эту позицию, мы неизбежно столкнемся с проблемой классификации предиальных сервитутов на положительные и отрицательные. Классификации, известной правовой науке еще со времен Древнего Рима. А точнее, с проблемой того, действительно ли те правовые конструкции, которые известны нам под названием отрицательных сервитутов, следует относить к сервитутам? В трудах римских юристов vicinitas понималось как «соседство» и являлось основанием для существования различных правоотношений между собственниками недвижимых имуществ, располагавшихся по соседству (например, immissio, ius aedificandi, tignum iunctum и, конечно, servitudes praediorum), а также для споров, вытекающих из этих правоотношений. Таким образом, никакого четкого разграничения между соседским правом и сервитутами в римском частном праве не проводилось. При этом необходимо понимать, что соседское право в Древнем Риме еще не сложилось в стройный правовой институт и фактически являлось системой исков, вытекающих из событий или действий, связанных с фактом соседства. Возникали проблемы в деле разграничения этих институтов и в российской дореволюционной цивилистике. Однако сами дореволюционные исследователи не обращали особого внимания на явные противоречия, просматривающиеся в их трудах. Итак, большинство ученых сходились в том, что не следует смешивать права участия частного как ограничения права собственности и сервитуты как права на чужие вещи. Об этом достаточно уже было сказано, так что примем это в качестве исходного утверждения. Однако Е. В. Васьковский пишет о том, что положительные сервитуты представляют своему обладателю возможность того или иного воздействия на вещь, а отрицательные дают ему право устранять другого от известного рода воздействий на вещь <22>. Это весьма традиционная трактовка, берущая истоки в римском частном праве. Однако далее следует: «Отрицательные сервитуты… должны считаться допустимыми в качестве ограничений права собственности» <23>. Тем самым автор, вольно или невольно, тесно увязывает вместе, или даже ставит знак равенства, между правами участия частного и сервитутами. И вот это никак не стыкуется с нашим исходным утверждением. Тем не менее рациональное зерно в этом утверждении присутствует, ведь какие примеры отрицательных сервитутов приводит автор? Например, запрет «посадки деревьев на том или ином месте» <24>, т. е. запрет, аналогичный по своей конструкции правам участия частного. Возможно, тогда было бы правильнее исключить те конструкции, которые сегодня называются отрицательными сервитутами, из сферы сервитутного права? Некоторые авторы положительно отвечают на данный вопрос. Например, И. Э. Косарев указывает, что подлинными сервитутами следует считать лишь положительные, которые в отличие от отрицательных не просто стесняют право собственности, но и предоставляют право реального ограниченного пользования чужой недвижимостью; запрет же пользоваться владельцу своим имуществом определенным образом не содержит в себе реального пользования чужой недвижимостью. Из этого автор делал вывод о том, что отрицательных сервитутов не существует, а существуют ограничения права собственности <25>. ——————————— <22> См.: Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 163. <23> Там же. С. 163. <24> Там же. <25> См.: Косарев И. Э. Право ограниченного пользования чужим недвижимым имуществом: сервитуты // Правоведение. 1996. N 3.
Таким образом, представляется, те конструкции, которые сейчас именуются наукой отрицательными сервитутами, с гораздо большими основаниями можно было бы отнести к запретам, налагаемым соседским правом. Следует признать, что «отрицательные сервитуты» вовсе сервитутами не являются. И тогда подобные отношения были бы исключены из сферы регулирования сервитутного права, в которой следует сохранить лишь те конструкции, которые сейчас составляют содержание положительных сервитутов. Конечно, это повлечет за собой слом традиции деления сервитутов на положительные и отрицательные. Тем не менее необходимо признать, что, несмотря на тесную взаимосвязь и взаимообусловленность в деле регулирования отношений между собственниками соседних недвижимых имуществ, сервитуты и ограничения, составляющие содержание соседского права, имеют различную правовую природу. На это, думается, законодателю следовало бы обратить пристальное внимание при грядущем совершенствовании норм о сервитутах.
