НАСИЛИЕ НАД РЕБЕНКОМ — ПРИЧИНА ДЕТСКОЙ БЕСПРИЗОРНОСТИ,
НАРКОМАНИИ И ПРЕСТУПНОСТИ
О. В. ЗЫКОВ
Зыков О. В., Президент фонда НАН, член Общественной палаты РФ, кандидат медицинских наук, доцент.
В основе проявления всех форм асоциального поведения детей лежит насилие, не обязательно физическое, но обязательно психологическое. Невнимание я также рассматриваю как форму насилия, так как ребенок это невнимание именно так и ощущает, особенно в раннем детстве, и своим поведением демонстрирует протест против этой формы насилия, иногда на первый взгляд неадекватно, чересчур брутально, но это дополнительный признак, подтверждающий остроту его переживаний. Поэтому взрослому трудно даже представить и оценить, что делается в душе у маленького человека, когда имеет место физическое насилие.
Есть разные классификации форм насилия. Я предлагаю систематику насилия, исходя из места пребывания ребенка и технологической ограниченности возможного реагирования на это насилие со стороны общества. Основной фактор, который повышает риск возникновения насилия, — это закрытость микросоциальной среды, в которой пребывает ребенок. Именно по этому признаку я выделяю три зоны, в которых ребенок может быть подвергнут насилию:
— внутрисемейное насилие;
— насилие в учебно-воспитательных учреждениях с различной степенью закрытости (детские дома, кадетские корпуса, элитарные школы и др.), включая воспитательно-исправительные учреждения системы Федеральной службы исполнения наказаний;
— насилие с использованием психолого-педагогических технологий (детские кружки, секции, скаутские и пионерские организации и др.).
Хотя во всех трех случаях закрытость может определяться как физическими факторами, ограничивающими возможность ребенка свободно общаться с окружающим миром, так и психологическими факторами, только в последнем случае наиболее часто мы можем наблюдать особый психолого-психиатрический сектоподобный тип закрытости детского сообщества. Ярким примером этого типа насилия является организация «Тропа — солнечная сторона», где внутри внешне благополучной детской правозащитно-туристической организации была создана и многие годы функционировала педофильная секта во главе с харизматическим лидером Юрием Устиновым (который в настоящий момент скрывается от следствия) и с системой «тайн», которые создавали определенную атмосферу и являлись предпосылкой не только для проявления психологических отклонений, но и манифестаций психических заболеваний, прежде всего пограничных состояний у детей, входящих в секту.
Процветание всех форм насилия в нашем обществе является наиболее яркой демонстрацией отсутствия системы защиты прав детей, неразработанности эффективных методов выявления и констатации фактов насилия, практически полного отсутствия механизмов профилактики насилия над ребенком, что прежде всего связано с существующей на данный момент крайне неэффективной системой ведомственных механизмов принятия решений в отношении несовершеннолетних. Это вызвало необходимость сформулировать «Теорию принятия решений» (ТПР) в отношении несовершеннолетних, изложенную ниже.
Прежде всего необходимо определить критерии эффективного решения. Такими критериями являются:
— законность решения;
— персональная адресность решения;
— квалифицированность решения.
В любом не тоталитарно устроенном обществе есть два основных механизма принятия решений:
— ведомственный механизм;
— судебный механизм.
Рассмотрим эти механизмы с позиций заявленных критериев.
Ведомственный механизм
1. Является ли ведомственное решение законным? Не в полной мере, так как решения ведомства прежде всего основаны не на федеральном законодательстве, а на подзаконных ведомственных актах. В результате принятые одним министерством решения зачастую входят в противоречие с решениями других министерств и не могут обеспечить единую стратегию принятия решений. Это в равной степени относится к решениям, которые принимают структуры и учреждения, подчиненные различным ведомствам, что, в свою очередь, негативно отражается на судьбах конкретных детей.
2. Решения ведомств не являются персонально адресными. Ведомства рассматривают группы детей в зависимости от ведомственной принадлежности проблемы ребенка. Органы внутренних дел занимаются детьми-преступниками, органы здравоохранения — детьми-наркоманами, органы социальной защиты — проблемой беспризорности и безнадзорности несовершеннолетних. Конкретным ребенком в этом контексте не занимается никто.
3. Квалифицированность ведомственных решений имеет весьма специфическую направленность. В этом случае основной целью является не решение проблем конкретного ребенка, а обоснование финансирования деятельности ведомства с учетом дальнейшей возможности отчитаться за освоенные средства и поддержание «необходимого уровня бумагооборота». При этом не учитывается очевидный факт, что все проблемы ребенка проистекают из семьи и основаны на конфликте в микросоциуме. Не пытаясь влиять на разрешение этого конфликта, нельзя помочь ребенку, а все формы асоциального поведения возникают уже после того, как неразрешенный конфликт заставляет ребенка уйти из семьи на улицу. Занимаясь отдельно проблемами наркомании, беспризорности и преступности несовершеннолетних, нельзя помочь конкретному ребенку в разрешении его жизненной коллизии.
Судебный механизм
1. Не вызывает сомнений, что все решения суда прежде всего основаны на федеральном законодательстве, в силу чего являются абсолютно законными.
2. Суд всегда рассматривает судьбу конкретного ребенка, и его решения неизбежно носят персонально-адресный характер.
3. Являются ли решения суда квалифицированными? Для специалистов, которые тесно взаимодействуют с судебной системой в вопросах рассмотрения дел несовершеннолетних, ответ очевиден — решения суда в большинстве случаев не только не квалифицированны, но и зачастую невежественны, принимаются без учета особенностей психологии ребенка, социального контекста, который привел ребенка к правонарушению. В решении суда практически полностью отсутствует ресоциализирующая направленность. Ребенок рассматривается не как субъект реабилитации, а как объект репрессий. Отсутствует понимание, что правонарушение ребенка — это, как правило, проявление протестного поведения, проявление социальной болезни, которую нужно лечить. И что, наверное, наиболее трагично, из криминального поведения ребенка не делается выводов о причинах, которые привели его к правонарушению, и не предпринимаются усилия, направленные на формирование эффективных механизмов социальной политики в отношении несовершеннолетних, основанных на рассмотрении фактов нарушения прав конкретного ребенка.
Можно ли изменить ситуацию с повышением эффективности ведомственных решений? Из вышеизложенного текста ясно, что ведомственный ресурс в этом смысле очень невелик, и ситуацию принципиально изменить нельзя.
Можно ли усовершенствовать судебное решение? Да, очевидно. Вся проблема заключается в профессиональной подготовке судей, в получении ими знаний по детской психологии и социологии, наличии социальной службы в суде, которая помогала бы судье принимать квалифицированное решение, готовя судебное заседание и предлагая наиболее оптимальные формы реабилитации ребенка, а также готовя проекты судебных определений в адрес органов, систем и учреждений, которые своими действиями или бездействием способствовали криминализации поведения ребенка. Также наиважнейшим элементом является тесная взаимосвязь между судебным решением и реабилитационными программами и процессами на подсудной территории, направленность на развитие досудебных и внесудебных процедур, а также процедур примирения. Все это можно в комплексе определить как ювенальная юстиция.
Именно в этом направлении реализуются значительные усилия Фонда НАН — создание ювенальной юстиции, где системообразующим элементом является не только собственно специализированный суд, но и реабилитационное пространство, в котором он действует.
Наиболее драматической формой насилия над ребенком является внутрисемейное насилие. Ребенок находится в замкнутом пространстве, нет никаких ресурсов и возможностей изменить ситуацию, которая неизбежно и безвозвратно калечит психику ребенка и лишает его возможности стать полноценной личностью в дальнейшем. Общество обязано выработать механизм вмешательства в судьбу семьи в тот момент, когда наблюдаются первые признаки такого трагического явления, как насилие над ребенком. В настоящий период времени Фонд НАН готовит специальное учебное пособие по проблемам насилия над ребенком, которое поможет сформировать принципы комплексного подхода к решению данной проблемы, включая описание признаков насилия, механизмов его выявления и правового фиксирования, а также описание механизмов и технологий профилактики насилия над ребенком. В то же время мы хорошо осознаем, что произвольное, неправовое, внесудебное вмешательство в судьбу семьи недопустимо. Только создание ювенальной юстиции позволит нам разрешить эту коллизию. Ювенальный суд сможет принимать оптимальные решения, направленные на вмешательство в семью с целью ее сохранения, и делать это в утвержденных обществом правовых рамках.
В связи с этими рассуждениями я хотел бы предложить классификацию форм вмешательства в жизнь семьи.
1. Недопустимое вмешательство — репрессивно-механистический контроль. Характеристика вмешательства — не учитывается ситуация в семье, нет анализа проблем семьи, нет направленности на коррекцию этих проблем.
2. Необходимое вмешательство — коррекционно-нерепрессивное. Характеристика и условия вмешательства — наличие неблагополучия, осознаваемое членами семьи, проявление активного желания самой семьи преодолеть неблагополучие или готовность в той или иной степени принимать помощь с целью приобретения навыков воспитания собственного ребенка, выстраивания с ним конструктивного диалога; вмешательство может осуществляться в виде индивидуальной или групповой психотерапии и психокоррекции, коррекционного контроля, направленного на приобретение навыков самоконтроля, в том числе путем посещения групп взаимопомощи и др.
3. Неизбежно-неотвратимое вмешательство — коррекционно-репрессивное. Характеристика и условия вмешательства — очевидные симптомы нарушения прав ребенка, которые отрицаются взрослыми членами семьи, наличие признаков психологического, а тем более физического насилия, включая сексуальное насилие; неготовность членов семьи принимать помощь, отсутствие внутреннего потенциала самостоятельно преодолеть неблагополучие. Основной симптом наличия фактов насилия над ребенком — уход ребенка из семьи. Возможно временное или постоянное изъятие ребенка из семьи.
При любом развитии событий должно быть ясное понимание, что лишение биологических родителей их прав на ребенка и изъятие ребенка из семьи является наказанием прежде всего самого ребенка и допустимо только в том случае, если очевидно, что в семье не осталось абсолютно никаких ресурсов для сохранения ее.
При изъятии ребенка из биологической семьи неизбежно возникает проблема его дальнейшего жизнеустройства. Абсолютно трагическим, что в настоящее время не требует особого доказательства, является воспитание ребенка в интернатной системе. Интернатная система в России должна быть поэтапно упразднена.
Поэтому считаю актуальным в этом материале представить свой взгляд на существующие формы воспитания несовершеннолетних с позиции Концепции ответственности за результаты воспитательного процесса.
В настоящее время можно говорить о следующих формах воспитания несовершеннолетних:
— воспитание биологическими родителями;
— воспитание усыновителями, когда усыновители юридически приравниваются к биологическим родителям;
— воспитание в опекунской семье, когда опекуны получают фиксированную сумму денег от государства на опекаемого ребенка и несут полную юридическую ответственность за воспитание ребенка, государство минимально вмешивается в процесс воспитания ребенка;
— воспитание в приемной семье, когда приемные родители заключают контракт с органами местного самоуправления, в рамках которого оговаривается система отношений приемной семьи и вышеуказанных органов в процессе воспитания ребенка, что заведомо создает условия для гораздо большего вмешательства в жизнь семьи и в процесс воспитания ребенка;
— воспитание в патронатной семье, когда также заключается контракт, где оговариваются условия, на которых ребенок находится в патронатной семье. Патронатная семья не выступает в качестве опекуна и не несет полной юридической ответственности за воспитание ребенка. В качестве опекуна выступает воспитательное учреждение;
— воспитание в семейных детских группах, когда таковые формируются в рамках учреждения и один или двое взрослых выступают в качестве суррогатных родителей. Их воспитательная деятельность оговаривается функциональными обязанностями, которые утверждает администрация данного учреждения.
— воспитание в учреждениях интернатного типа, где не образуются семейные отношения, и процесс воспитания осуществляется на основе формирования детского коллектива. В данном случае практически отсутствуют персонально-семейные отношения между членами педагогического коллектива и воспитанниками интерната. За воспитательный процесс полностью отвечает государство через механизмы администрирования интернатной системой.
После предыдущего перечисления и небольшого анализа несложно сделать вывод, что по мере того, как уменьшается ответственность родителей за воспитание ребенка, увеличивается ответственность государства. И эти две системы ответственности не дополняют друг друга, а являются альтернативными, вытесняющими друг друга. По мере того как взрослый человек, взявшийся за воспитание ребенка, перекладывает ответственность за это воспитание на государство, уменьшается мера его ответственности перед самим ребенком, и это касается не только юридических и социальных вопросов, но неизбежно затрагивает вопросы психологические. Это, в свою очередь, непосредственно отражается на качестве воспитательного процесса и на возможности и способности взрослого человека влиять на формирование полноценной, в социальном и психологическом смыслах, личности ребенка.
Данные рассуждения не ставят перед собой задачу доказать, что надо отказаться от развития каких-либо форм альтернативного воспитания. Основными задачами формулирования Концепции ответственности являются следующие:
— определение приоритетов в процессе развития различных форм воспитания ребенка, отражающих баланс между готовностью государства к отчуждению проблем ребенка и проблем его семьи от ведения самой семьи, т. е. к патерналистскому решению, и желанием и способностью семьи, как базового института общества, к деятельной и ответственной самореализации;
— построение определенного логического обоснования, на базе которого можно сделать вывод о том, какая из вышеперечисленных форм воспитания является наиболее эффективной для обеспечения условий формирования полноценной личности ребенка.
Постановка этих задач позволяет осмыслить существующее противоречие между потребностью в реформировании системы защиты прав ребенка и сложившимся патерналистско-иждивенческим тандемом между государственными институтами и гражданами, в результате чего в проигрыше оказывается ребенок.
И нельзя забывать, что в любом случае, при любых формах воспитания возможно нарушение прав ребенка. В процессе развития системы защиты прав детей неизбежно будут формироваться специфические процедуры и механизмы, которые, в свою очередь, будут влиять на развитие и усовершенствование альтернативных форм воспитания несовершеннолетних; а их эффективность в этом случае будет определяться не отвлеченными рассуждениями и концепциями, а судьбами конкретных детей, которые будут оказываться в поле зрения ювенальной юстиции.
