ПОНЯТИЕ ЦЕССИИ, СУБРОГАЦИИ И РЕГРЕССА В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ
К. Б. КОРАЕВ
Кораев К. Б., аспирант кафедры коммерческого права Санкт-Петербургского государственного университета.
Цессия, суброгация и регресс — это самостоятельные теоретические конструкции гражданского права России. Вопреки этому они обладают настолько схожими свойствами, что порой их отграничение представляет собой нелегкую задачу. Поэтому исследование указанных институтов имеет большое теоретическое и практическое значение. В дореволюционный период развития гражданского права России цессии, суброгации и регрессу уделялось большое внимание в юридической литературе. С установлением советской власти теоретический интерес к данным конструкциям значительно понизился. Это было связано с отсутствием в хозяйственном обороте практической потребности в данных институтах, поскольку в обязательствах между социалистическими организациями исполнение обязательства должника третьей организацией вообще, как правило, не допускалось <1>. С переходом России к рыночным отношениям интерес теории и законодательства к конструкциям цессии, суброгации и регресса стал увеличиваться. В особенности имеет большое значение развитие указанных теоретических моделей для коммерческого оборота, поскольку «в общих интересах устойчивости делового оборота важно, чтобы долг оплачивался по наступлении срока, платеж, даже если он совершен другим лицом, с точки зрения юридической всегда желателен. Это помогает избежать катастроф, обеспечивает устойчивость делового оборота» <2>. Таким образом, можно говорить о возрождении институтов цессии, суброгации и регресса в теории и законодательстве России после долгого перерыва. ——————————— <1> См.: Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 286; Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 417 — 420. <2> Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 381.
Параграф 1 главы 24 ГК РФ посвящен регулированию перехода прав кредитора к третьему лицу путем цессии или суброгации. При этом абз. 2 п. 1 ст. 382 ГК РФ гласит, что правила о переходе прав кредитора к другому лицу не применяются к регрессным требованиям. Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что если институты цессии и суброгации являются «родственными» и составляют суть перехода прав кредитора, то институт регресса является абсолютно самостоятельной теоретической конструкцией по отношению к ним. Законодатель, регламентируя отношения перехода прав кредитора, не употребляет понятие «цессия». В связи с этим в литературе является дискуссионным вопрос о содержании указанной категории. В зависимости от того, как определялось содержание понятия цессии, в науке гражданского права России сформировались две точки зрения. Согласно первой позиции цессия является соглашением между кредитором (цедентом) и другим лицом (цессионарием), результатом которого является переход требования кредитора к другому лицу <3>. ——————————— <3> См.: Вошатко А. В. О сущности уступки требования // Очерки по торговому праву / Под ред. Е. А. Крашенинникова. Вып. 7. Ярославль, 2000. С. 16; Почуйкин В. В. Основные проблемы уступки права требования в современном гражданском праве России. М., 2003. С. 23 — 24; Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2006. С. 629; Терехов А. В. Соотношение суброгации и цессии в гражданском праве России // Вестник Московского университета МВД России. 2007. N 3. С. 116.
Подобная позиция представляется спорной. Понимание соглашения как цессии было характерно римскому праву на раннем этапе становления указанного института. Заключение данного соглашения (цессии) не влекло перехода прав кредитора, а следовательно, не происходило перемены лиц в обязательстве, поскольку римские юристы исходили из чисто личного понимания обязательственного правоотношения. Несмотря на это, под влиянием потребностей гражданского оборота в поздний период римского права под цессией стали понимать самостоятельный перенос требований от кредитора к другому лицу <4>. ——————————— <4> См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Кн. IV. Обязательственное право. 1910. С. 115 — 124; Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 287 — 288; Победоносцев К. П. Курс гражданского права. М., 2003. С. 215 — 216.
В отличие от римского права современное право не исходит из личной связи между лицами, вступившими в обязательства. Оно более придает значение имущественному содержанию обязательственного правоотношения. Поэтому «такие уловки мысли не в духе нового права» <5>. ——————————— <5> Победоносцев К. П. Указ. соч. С. 216.
Согласно противоположной позиции, которая представляется более правильной, цессия — переход прав кредитора, имеющий своим результатом изменение лиц в обязательстве <6>. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Общие положения» (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). —————————————————————— <6> См.: Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 345 — 346; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая. Общие положения. М., 2002. С. 465; Гражданское право. Т. III / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2006. С. 43; Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 287 — 288; Победоносцев К. П. Указ. соч. С. 215 — 229.
Помимо цессии переход прав кредитора возможен в силу суброгации. ГК РФ не содержит отдельных положений, регулирующих общие вопросы института суброгации. Термин «суброгация» употребляется только лишь в отношении договора страхования (ст. 965 ГК РФ). Несмотря на это, институт суброгации охватывает все случаи перехода прав кредитора, предусмотренные ст. 387 ГК РФ. При этом следует особенно подчеркнуть, что суброгация возможна и в иных случаях, предусмотренных законом. Подобное отношение законодателя к институту суброгации нельзя назвать удовлетворительным, поскольку действующее гражданское законодательство часто использует данную теоретическую модель. Вопрос о сущности суброгации в юридической литературе не является дискуссионным. Общепринятым считается представление о суброгации как о переходе прав кредитора, влекущем изменение лиц в обязательстве <7>. ——————————— <7> См.: Мусин В. А. Суброгация в советском гражданском праве // Советское государство и право. 1976. N 7. С. 129 — 130; Белов В. А. Суброгация // Очерки по торговому праву / Под ред. Е. А. Крашенинникова. Вып. 7. Ярославль, 2000. С. 97; Ломидзе О. Суброгация в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2001. N 10. С. 14; Суханов Е. А. Указ. соч. С. 45.
Таким образом, цессия и суброгация являются институтами перехода прав кредитора, что предопределяет наличие у них общих признаков. Одновременно данные институты гражданского права представляют собой самостоятельные теоретические конструкции, посредством которых осуществляется переход прав кредитора. В связи с этим является необходимым выделение как общих признаков цессии и суброгации, так и признаков, позволяющих отграничивать указанные институты гражданского права друг от друга. К общим признакам следует отнести следующие: — цессия и суброгация являются переходом прав кредитора (цедента, суброганта) к третьему лицу (цессионарию, суброгату); — как при цессии, так и при суброгации третье лицо приобретает права кредитора в полном объеме, со всеми обеспечениями, привилегиями, процентами и т. д. Различие цессии и суброгации как всякого обязательства видится в основании их возникновения. Основанием цессии является сделка. Данная сделка может быть как двухсторонней (договор), так и односторонней (завещание). В отличие от цессии основанием суброгации является закон. Сделка и закон как основания возникновения цессии и суброгации являются формальными (внешними) основаниями указанных институтов. Их следует отличать от оснований внутренних, материальных (causae obligationis). В юридической литературе, как правило, указывая на сделку как основание цессии, подразумевают соглашение, которое заключается между кредитором (цедентом) и третьим лицом (цессионарием). Данная точка зрения представляется спорной. Соглашение об уступке прав не влечет «автоматического» изменения лиц в обязательстве. Указанное соглашение обеспечивает лишь возникновение обязательственного правоотношения по поводу передачи прав между кредитором (цедентом) и третьим лицом (цессионарием), а следовательно, выступает в качестве юридического факта этих отношений. Думается, что материальным основанием возникновения цессии является обязательственное правоотношение, возникающее между цедентом и цессионарием. Более рельефно это утверждение проявляется на примере цессии, формальным основанием которой выступает односторонняя сделка (завещание). Составление завещания не влечет цессии. Смерть завещателя как юридически значимое событие также не влечет изменения лиц в обязательстве. Между тем завещание и смерть завещателя являются элементами юридического состава, лежащего в основе наследственных правоотношений, которые и будут в конечном счете материальным основанием цессии. Таким образом, материальным (внутренним) юридическим фактом цессии является гражданское правоотношение. Данный юридический факт следует квалифицировать как сложный <8>. ——————————— <8> Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 68 — 71.
Закон как основание возникновения суброгации также следует понимать в качестве формального основания данного института. При этом рассмотрение закона в качестве материального основания суброгации является недопустимым с теоретической точки зрения, поскольку он (вернее, правовые нормы, содержащиеся в нем) и правоспособность субъектов гражданского права являются общими предпосылками гражданского правоотношения, а не его юридическими фактами <9>. ——————————— <9> См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 3; Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 181; Шевченко Г. Н. Регрессивные обязательства в отношениях между социалистическими организациями. Владивосток-М., 1990. С. 37.
Материальным основанием суброгации (causae obligationis) является исполнение третьим лицом обязательства должника. Исполнение обязательства должника может быть произведено третьим лицом либо в силу его обязанности, либо в силу его права. Обязанность третьего лица исполнить обязательство должника может вытекать только из договора. Так, например, поручитель обязан к исполнению обязательства должника в силу договора поручения, страховщик обязан к исполнению обязанности лица, ответственного за наступление страхового случая, в силу договора страхования. Исполнение обязательства должника третьим лицом может быть также основано на его субъективном праве, которое возникает в силу закона или договора. Например, исполнение залогодателем, не являющимся должником по основному обязательству, обязательства должника может быть произведено в силу его права, вытекающего из договора залога (п. 7 ст. 350 ГК РФ). При этом соглашения, ограничивающие это право, являются ничтожными. Исполнение обязательства должника третьим лицом в силу его права, основанного на законе, имеет место в случае, предусмотренном п. 2 ст. 313 ГК РФ. Необходимость отграничения формальных и материальных оснований институтов цессии и суброгации имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Практическая ценность данного отграничения связана с тем, что при регламентации правовых норм данных институтов в законодательстве является целесообразным использование формальных оснований. Именно такого подхода придерживается действующее законодательство (п. 1 ст. 382 ГК РФ), что является совершенно обоснованным. Большое значение имеет вопрос о юридической природе суброгации. В юридической литературе, как правило, вступление в права кредитора объясняется юридической фикцией, в силу которой предполагается продолжение существования погашенного исполнением обязательства <10>. ——————————— <10> См.: Победоносцев К. П. Указ. соч. С. 219; Саватье Р. Указ. соч. С. 381 — 382; Дедиков С. Регресс и суброгация: опыт сравнительного анализа // Хозяйство и право. 2005. N 4. С. 67.
Такая позиция представляется спорной. При суброгации исполнение обязательства должника третьим лицом не следует приравнивать к надлежащему исполнению обязательства должником. Исполнение третьего лица в данном случае не будет правопрекращающим юридическим фактом, который влечет прекращение обязательства, а является правоизменяющим юридическим фактом, который влечет изменение субъектного состава обязательства. Данный вывод имеет практическое значение. Поскольку исполнение третьим лицом при суброгации не являет собой надлежащее исполнение и влечет изменение субъектного состава, то правила п. 2 ст. 313 следует перенести в главу 24 ГК РФ, регулирующую перемену лиц в обязательстве. Исходя из вышесказанного, цессию можно определить как переход прав кредитора к третьему лицу, влекущий изменение лиц в обязательстве, который осуществляется на основании сделки. Под суброгацией же следует понимать переход прав кредитора третьему лицу, влекущий изменение лиц в обязательстве, который осуществляется на основании закона. Важным вопросом для институтов цессии и суброгации является проблема, связанная с возможностью частичного перехода права кредитора. Согласно п. 5 информационного письма Высшего Арбитражного Суда РФ «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации» <11> уступка части права (требования) по обязательству не противоречит законодательству. ——————————— <11> Вестник ВАС РФ. 2008. N 1.
Такой подход следует признать правильным. Развитый имущественный оборот требует существования не только возможности полной передачи права кредитора, но и возможности частичной уступки права. Согласно п. 16 указанного выше информационного письма допускается уступка обеспечительных прав (неустойки) без перехода права требования основного долга. Как представляется, такая позиция Высшего Арбитражного Суда РФ является абсолютно верной. При этом следует отметить, что законодательно следует допускать возможность автономной уступки только таких обеспечительных прав, которые являются также мерами гражданско-правовой ответственности (неустойка, задаток). Возможность частичного перехода права кредитора приводит к тому, что перемены лиц в обязательстве не происходит. В существующее обязательство вступает новый кредитор в части уступленного ему права. Следовательно, первоначальное обязательство трансформируется из индивидуального обязательства в обязательство с активной множественностью лиц. При этом природа данной множественности является долевой. В связи со сказанным думается, что название главы 24 ГК РФ «Перемена лиц в обязательстве» не соответствует сущности правовых норм, составляющих ее содержание. Более правильным представляется название главы 24 ГК РФ «Изменение лиц в обязательстве». Данное предложение имеет также практическое значение. Так, суды, которые выносили решение по конкретным делам и указывали на недопустимость частичной уступки права требования, как правило, мотивировали свою позицию тем, что цессия должна влечь всегда «перемену лиц в обязательстве» и что «не может быть признана цессией уступка прав, при которой в основном обязательстве продолжает участвовать кредитор, уступивший свои права» <12>. Думается, что поводом для такой мотивировки было название вышеуказанной главы ГК РФ. ——————————— <12> Вестник ВАС РФ. 1996. N 11. С. 76.
В отличие от цессии возможность частичной суброгации возможна не всегда. Как представляется, частичная суброгация может быть осуществлена в случаях, когда исполнение обязательства должника третьим лицом является его правом или обязанностью, которые основаны на договоре (поручительство, страхование, залог). В случае же, когда исполнение осуществляется в силу права третьего лица, основанного на законе (п. 2 ст. 313 ГК РФ), возможность частичной суброгации по общему правилу не допустима, так как кредитор вправе не принимать исполнения обязательства по частям (ст. 311 ГК РФ). В случае частичной суброгации возникает проблема определения тех правомочий, которые переходят от суброганта к суброгату <13>. ——————————— <13> См.: Ломидзе О. Указ. соч. С. 19 — 20.
Думается, что данная проблема должна быть разрешена законодателем путем установления правила, согласно которому в случае частичной суброгации в первую очередь суброгат приобретает права по основному обязательству. При этом следует отметить, что приобретение новым кредитором части основного требования переносит на его долю все обеспечения, проценты, привилегии и т. д. в соответствующей части. С институтом суброгации имеет общие черты институт регресса. Общность данных институтов настолько близка, что в науке гражданского права суброгация рассматривалась как разновидность регресса <14>. ——————————— <14> См.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 160; Юдельсон К. С. Основные проблемы права регресса в советском гражданском праве // Ученые труды ВИЮН. Вып. 9. М., 1947; Новицкий И. Б. Регрессивные обязательства между социалистическими организациями. М., 1952. С. 145 — 195.
Схожесть суброгации и регресса проявляется в следующем: — суброгация и регресс являются разновидностями права обратного требования; — формальным основанием их возникновения является закон, а материальным — исполнение, произведенное третьим лицом. Обладая внешним сходством, суброгация и регресс имеют серьезные различия. К указанным различиям относятся следующие свойства: — регресс возникает как новое обязательство, а суброгация имеет дело не с возникновением нового обязательства, а с сингулярным правопреемством; — в отличие от регресса (ст. 200, 201 ГК РФ) переход прав в рамках суброгации не влияет на течение сроков исковой давности; — к обязательству из суброгации применяются правила, регулирующие отношения между старым кредитором (суброгантом) и должником. К регрессивному обязательству по общему правилу применяются общие правила исполнения обязательств. Между тем законодатель может предусмотреть применение к регрессивному обязательству специальных требований. С практической точки зрения наибольшую ценность представляет последнее различие между суброгацией и регрессом как разновидностями права обратного требования. Оно позволяет разграничить сферы применения указанных институтов гражданского права. Как представляется, области применения суброгации и регресса могут быть подразделены на случаи, когда возможно исключительное применение либо суброгации, либо регресса, и на случаи, когда право обратного требования может быть осуществлено как в рамках суброгации, так и регресса. К исключительной сфере суброгации следует отнести случаи, когда к отношениям между новым кредитором и должником подлежат применению правила, регулирующие отношения между старым кредитором и должником (п. 2 ст. 965 ГК РФ). К исключительной сфере регресса следует отнести случаи, когда к отношениям между новым кредитором и должником подлежат применению правила, отличные от правил, подлежащих применению к отношениям между старым кредитором и должником по основному обязательству. При этом указанные правила могут составлять содержание правовых норм не только гражданского законодательства, но и других отраслей законодательства (ст. 1081 ГК РФ). Так, например, в случае причинения вреда работником юридического лица третьему лицу последний вправе требовать от юридического лица возмещения вреда. К данным отношениям будет применяться гражданское законодательство. В последующем возместившее вред юридическое лицо вправе предъявить обратное требования к работнику. Данные отношения будут регулироваться нормами трудового законодательства. Во всех остальных случаях, связанных с возможностью возникновения права обратного требования, для осуществления указанного права может быть использована как конструкция регресса, так и конструкция суброгации.
