ESTOPPEL, МИРОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ И ТОЛКОВАНИЕ ДОГОВОРОВ (КОММЕНТАРИЙ К ПОСТАНОВЛЕНИЮ ПРЕЗИДИУМА ВАС РФ ОТ 22.03.2011 N 13903/10)
А. П. ЧЕРНЫХ
Черных Алексей Павлович, юрист адвокатского бюро «Линия права», аспирант Института законодательства и сравнительного правоведения.
Автор анализирует недавнее решение Высшего Арбитражного Суда, в котором он впервые прямо сослался на доктрину estoppel для обоснования своей позиции. Несмотря на неоспоримый позитивный эффект от признания данной доктрины в российском праве, автор считает, что ее применение в деле, рассмотренном судом, не имело достаточных оснований и не способствовало справедливому разрешению спора.
Ключевые слова: эстоппель, мировое соглашение, толкование договоров, принципы толкования договоров, отказ от права.
22 марта 2011 г. Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ было принято Постановление <1>, которое по ряду причин стало одним из самых заметных явлений российской юридической жизни. Во-первых, в данном Постановлении Высший Суд для обоснования своей позиции прямо апеллирует к концепции иностранного происхождения. Во-вторых, Постановление это привело к возникновению первого официально опубликованного особого мнения одного из судей ВАС — С. В. Сарбаша. Последнее обстоятельство само по себе свидетельствует о неоднозначности решения высшей инстанции, дает повод ближе ознакомиться с обстоятельствами дела и доводами суда. Мы предпримем попытку, кратко описав ситуацию, которая породила данный спор, критически проанализировать аргументацию ВАС. ——————————— <1> Постановление Президиума ВАС РФ от 22.03.2011 N 13903/10 по делу N А60-62482/2009-С7.
Организация (потерпевший) обратилась в суд с иском к другой организации (приобретателю) о взыскании неосновательного обогащения, возникшего в результате переплаты за услуги по передаче электроэнергии. Первая <2> и апелляционная <3> инстанции признали обоснованность требований потерпевшего. Кассационная инстанция <4> отменила решения нижестоящих судов и утвердила мировое соглашение между сторонами, в соответствии с которым приобретатель признает обоснованность требований потерпевшего о взыскании неосновательного обогащения и обязуется вернуть сумму неосновательного обогащения в течение короткого времени после утверждения судом мирового соглашения. Приобретатель исполнил свою обязанность в срок. ——————————— <2> Решение Арбитражного суда Свердловской области от 15.07.2009 по делу N А60-8263/2009-С3. <3> Постановление Семнадцатого ААС от 25.09.2009 по делу N А60-8263/2009-С3. <4> Определение ФАС Уральского округа от 18.11.2009 по делу N А60-8263/2009-С3.
Впоследствии потерпевший обратился в суд с требованием о взыскании с приобретателя процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных за период с того дня, когда неосновательное обогащение должно было быть возмещено в соответствии с п. 1 ст. 1107 ГК РФ (приобретатель узнал о неосновательности получения денежных средств) до дня фактической выплаты суммы неосновательного обогащения. Первая инстанция <5> в иске о взыскании процентов отказала, усмотрев в мировом соглашении признаки новации (стороны заменили прежнее обязательство о выплате неосновательного обогащения новым обязательством, имеющим конкретный срок исполнения). По мнению судей первой инстанции, поскольку первоначальное обязательство прекратилось, нет оснований для санкций за его нарушение. ——————————— <5> Решение Арбитражного суда Свердловской области от 05.02.2010 по делу N А60-62482/2009.
Апелляционная инстанция <6>, с которой согласился и кассационный суд <7>, решение суда первой инстанции отменила, взыскав проценты полностью, поскольку мировое соглашение не содержало условий о прекращении действия первоначального обязательства о возврате неосновательного обогащения и о замене его новым обязательством. ——————————— <6> Постановление Семнадцатого ААС от 19.04.2010 по делу N А60-62482/2009. <7> Постановление ФАС Уральского округа от 15.06.2010 по делу N А60-62482/2009-С7.
ВАС отменил решения судов апелляционной и кассационной инстанций, признав отсутствие оснований для выплаты взыскиваемых потерпевшим процентов. По мнению суда, «невключение в текст мирового соглашения условий о необходимости выполнения каких-либо дополнительных обязательств означает соглашение сторон о полном прекращении гражданско-правового конфликта и влечет за собой потерю права сторон на выдвижение новых требований (эстоппель), вытекающих как из основного обязательства, так и из дополнительных по отношению к основному обязательств». Для того чтобы проанализировать аргументацию ВАС, необходимо привести краткую характеристику доктрины estoppel в том виде, в котором она используется в Великобритании и иных правопорядках. В самых общих чертах доктрина estoppel <8> гласит, что стороне договора запрещено отказываться от своего ясного и недвусмысленного обещания в том случае, если другая сторона, полагаясь на такое обещание, изменила свое положение к худшему <9>. В соответствии с определением, данным лордом Деннингом при рассмотрении дела Central London Property Ltd. v. High Trees Ltd. (1947), «в случае, когда одна сторона своими словами или поведением создает четкое представление у другой стороны относительно своего будущего поведения с намерением, чтобы такая другая сторона полагалась на сложившееся у нее представление и оно имело влияние на юридические отношения сторон и такая другая сторона, исходя из сложившегося у нее представления, ухудшила свое положение, то лицу, создавшему такое представление, будет запрещено действовать в противоречии с созданным им представлением, если такое поведение будет вести к ущербу для другого лица» <10>. ——————————— <8> В настоящей статье речь идет только о promissory estoppel, хотя в Великобритании существуют также иные виды estoppel — proprietary estoppel, estoppel by convention, estoppel by record, estoppel by latches. <9> Hudson A. Understanding Equity & Trusts. Routledge-Cavendish, 2008. P. 120. <10> McKendrick E. Contract Law. Palgrave Macmillan, 2000. P. 113.
Как видно из данного определения, для применения estoppel необходимо соблюдение нескольких условий. Во-первых, необходимо установить наличие обещания или заверения, данного одной стороной другой стороне относительно своего будущего поведения. Оно может быть выражено письменно или даже устно, но также может следовать и из действий лица; в любом случае слова или действия лица не должны вызывать сомнений в их толковании <11>. ——————————— <11> Ibid. См. также: Treitel G. The Law of Contract. Sweet & Maxwell, 2003. P. 107 — 108.
Во-вторых, необходимо установить, что обещание каким-либо образом повлияло на поведение стороны, которая его получила; другими словами, эта сторона, полагаясь на данное обещание, совершила какое-либо действие или воздержалась от какого-либо действия. При этом условие не считается выполненным, если будет доказано, что данное обещание никак не повлияло на поведение стороны <12>. ——————————— <12> Treitel G. Op. cit. P. 109.
В-третьих, следует показать, что было бы несправедливо (inequitable) позволить лицу, давшему обещание, отказаться от него. Очевидно, что никаких четких критериев несправедливости в данном случае нет и быть не может; обычно данное условие считается выполненным, когда установлено, что сторона, доверившись данному ей обещанию, изменила свое положение к худшему, и прежнее положение не может быть восстановлено <13>. ——————————— <13> Ibid. P. 110.
В США принцип estoppel изложен в Restatement (Second) of Contracts следующим образом: «§ 90. Обещание, побуждающее к действию или бездействию (1) Обещание связывает сделавшее его лицо, если оно могло предполагать, что такое обещание побудит адресата обещания или третье лицо к действию или бездействию, и если несправедливость может быть устранена только путем возложения обязанности исполнить такое обещание. Средства защиты против нарушения такого обещания должны быть ограничены тем, чего требует справедливость» <14>. ——————————— <14> § 90. Promise reasonably inducing action or forbearance (1) A promise which the promisor should reasonably expect to induce action or forbearance on the part of the promisee or a third person and which does induce such action or forbearance is binding if injustice can be avoided only by enforcement of the promise. The remedy granted for breach may be limited as justice requires.
Несмотря на свое английское происхождение, доктрина estoppel под тем или иным именем в настоящее время усвоена многими развитыми правопорядками, в том числе и теми, которые традиционно относятся к системе континентального права <15>. И хотя используемые термины и техника обоснования принципа могут различаться от юрисдикции к юрисдикции <16>, базовая идея остается той же: лицу запрещено отказываться от своих слов, обоснованно вызвавших доверие другой стороны <17>. Распространение данной доктрины в национальных законодательствах позволило Г. Лаутерпахту, виднейшему специалисту в области международного права, отметить, что принципы, лежащие в основе estoppel, «признаны всеми системами частного права» <18>, а его ученику, не менее известному правоведу А. Мак-Гиббону — назвать estoppel «одним из общеправовых принципов, признаваемых цивилизованными народами» <19>. В этой связи вполне закономерно, что появившаяся в 2004 г. вторая редакция Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, являющаяся плодом совместной работы признанных цивилистов планеты и воплотившая в себе лучшие наработки мировой цивилистической мысли, была дополнена статьей, посвященной estoppel. Статья 1.8 этого документа лаконично излагает доктрину: ——————————— <15> Примечательно, что совсем недавно, в 2005 г., во Франции, которая известна как страна «юридического национализма», крайне неохотно воспринимающая чуждые юридические конструкции, кассационный суд в обоснование своего решения сослался непосредственно на правило estoppel (Arret du Cour de Cassation, Chambre civile 1, du 6 juillet 2005, 01-15.912; www. legifrance. gouv. fr). <16> Estoppel в Англии, Австралии, США и ЮАР; personal bar в Шотландии; принцип добросовестности и запрета злоупотреблений правом во Франции и Швейцарии; доктрина собственных действий (doctrina de los actos propios) в Аргентине; защита законных ожиданий и правило venire contra factum proprio в Германии; теория видимости ( de l’apparence), иногда выступающая под именем теории законных ожиданий ( de la confiance ), в Бельгии; Rechtsverwerking (ограничение на осуществление прав, своего рода ипостась принципа добросовестности) в Нидерландах. <17> См. обзор применения доктрины в ЮАР, Германии, Аргентине, Бельгии, Канаде, Франции, Венгрии, Италии, Японии, Нидерландах, Англии, Швейцарии, Шотландии, США: Fauvarque-Cosson B. La confiance et l’estoppel // Droit et . Vol. 4. Paris, 2007. P. 444. <18> Lauterpacht H. Private Law Sources and Analogies of International Law. Longmans, Green and Co. Ltd., 1927. P. 204 (цит. по: Kee С., Opie E. The Principle of Remediation // Andersen C., Schroeter U. Sharing International Commercial Law across National Boundaries. Wildy, Simmonds & Hill Publishing, 2008). <19> MacGibbon I. Estoppel in International Law // The International and Comparative Law Quaterly. 1958. N 2. P. 471 (цит. по: Kee С., Opie E. Op. cit.).
«Article 1.8. (Inconsistent behaviour) A party cannot act inconsistently with an understanding it has caused the other party to have and upon which that other party reasonably has acted in reliance to its detriment»; «Статья 1.8. Несовместимое поведение. Сторона не может поступать несовместимо с пониманием, которое она вызвала у другой стороны, и последняя, полагаясь на это понимание, действовала разумно себе в ущерб» <20>. ——————————— <20> Перевод новой редакции документа, выполненный А. Комаровым, доступен по адресу: http://www. unidroit. org/english/ principles/contracts/principles2010/ translations/ blackletter2010-russian. pdf. Официальный комментарий к ст. 1.8: http://www. unidroit. org/english/ principles/contracts/ principles2004/ integral-versionprinciples2004-e. pdf.
Теперь, когда мы имеем базовое понимание принципа estoppel, попробуем определить, применима ли данная доктрина в деле, ставшем предметом рассмотрения Президиума ВАС. Для этого необходимо установить наличие трех элементов, о которых говорилось выше: обещания или какого-либо заверения со стороны потерпевшего; наличие каких-либо действий, свидетельствующих о том, что приобретатель доверился данному ему обещанию или заверению; несправедливость отказа потерпевшего от своего обещания или заверения. Как следует из рассматриваемого Постановления Президиума ВАС, единственным положением мирового соглашения, которое могло дать повод догадываться о воле потерпевшего отказаться от причитающихся ему процентов, был его первый пункт, указывающий, что оно заключено «в целях устранения по обоюдному согласию спора в связи с возникновением… неосновательного обогащения». Итак, можно ли разглядеть в данном пункте мирового соглашения ясное и недвусмысленное намерение потерпевшего, предоставляющего отсрочку в выплате неосновательного обогащения и не получающего за такую отсрочку ничего взамен, еще и простить полагающиеся ему проценты? Очевидно, что приведенная фраза о целях мирового соглашения сама по себе никоим образом не является ясным, не допускающим двоякого толкования свидетельством отказа от любых требований, связанных с неосновательным обогащением. Уже первое условие для применения estoppel не соблюдено: в отсутствие ясно выраженного обещания несправедливо требовать его исполнения. Далее, даже если у приобретателя и сложилось ошибочное представление о намерении потерпевшего простить проценты, повлияло ли это на его (приобретателя) поведение так, что его положение изменилось в худшую сторону? И здесь ответ очевиден: нет, подобное влияние не имело места. Заключив мировое соглашение и будучи принужденным выплатить потерпевшему проценты, приобретатель оказался бы точно в такой же ситуации, как если бы никакого мирового соглашения вовсе не было или если бы мировое соглашение включало ясную оговорку потерпевшего о сохранении за собой права взыскать проценты. Как видно, «доверившись» потерпевшему и заключив мировое соглашение, приобретатель ничем не ухудшил свое положение, а потому и дальнейшее предъявление потерпевшим иска о взыскании процентов никоим образом не оскорбляет справедливость — главный критерий, оправдывающий апелляции к доктрине estoppel. Итак, для применения доктрины estoppel в данном случае не было никаких оснований. Однако ВАС предлагает дополнительный аргумент, которого бы одного хватило, чтобы обосновать отказ в иске к потерпевшему: по мнению высшего суда, мировое соглашение является особым процессуальным способом урегулирования спора, использование которого влечет за собой «ликвидацию спора о праве в полном объеме». Для обоснования особой процессуальной природы мирового соглашения ВАС ссылается на определение мирового соглашения, приведенное в одном из актов Конституционного Суда РФ <21>: «Мировое соглашение представляет собой соглашение сторон о прекращении спора на основе добровольного урегулирования взаимных претензий и утверждения взаимных уступок, что является одним из процессуальных средств защиты субъективных прав». Может ли такая дефиниция, по сути неточная <22> и данная obiter dicta в деле, никоим образом не касающемся мировых соглашений, являться весомым аргументом при разрешении вопроса о сущности мирового соглашения? По нашему мнению, часть дефиниции, именующая мировое соглашение «процессуальным средством защиты», не несет никакой специальной смысловой нагрузки и могла бы быть безболезненно опущена, а потому делать из нее какие-либо выводы нет оснований. ——————————— <21> Определение Конституционного Суда РФ от 24.02.2004 N 1-О «О прекращении производства по жалобе закрытого акционерного общества «Энергопромкомплект» на нарушение конституционных прав и свобод частью пятой статьи 11 Закона Российской Федерации «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы». <22> Действующее российское законодательство не требует, в отличие, например, от немецкого (ст. 779 ГГУ) или французского (см. обзор судебной практики к ст. 2044 ФГК: Code Civil. 107 Ed. Dalloz, 2008), чтобы мировое соглашение непременно предполагало взаимные уступки. Более того, на практике большинство заключаемых в российских судах мировых соглашений их и не содержит: каждое представляет собой не что иное, как договор признания долга.
Далее, из того факта, что мировые соглашения, как напоминает ВАС, регламентируются процессуальными актами (ГПК и АПК), можно ли, как предлагает суд, делать выводы о «процессуальном» существе таких соглашений? Мы полагаем, что умолчание о мировом соглашении в тексте Гражданского кодекса обусловлено только российской традицией <23>, но само по себе никак не может свидетельствовать о намерении законодателя изъять мировые соглашения из сферы действия договорного права. ——————————— <23> В свою очередь, к примеру, гражданские кодексы Германии, Франции, Италии, Испании, Португалии и Нидерландов содержат правила о мировых соглашениях.
Таким образом, оба довода ВАС в пользу признания мирового соглашения особым процессуальным институтом и, как следствие, применения к нему особых правил толкования не выдерживают критики. На самом деле мировое соглашение является одним из видов гражданско-правовых договоров, и к нему, как следствие, должны применяться те же правила, что и к любым другим договорам, в том числе правила толкования. Данный вывод, однако, сам по себе не ведет нас к непосредственному решению главного вопроса, который был поставлен в рассматриваемом деле: каким образом должен истолковываться п. 1 мирового соглашения, устанавливающий, что оно заключено «в целях устранения по обоюдному согласию спора в связи с возникновением… неосновательного обогащения»? Следует ли этот пункт толковать ограничительно, включив в область мирового соглашения только требование о взыскании самого обогащения, или расширительно, по умолчанию подразумевая отказ потерпевшего от всех дополнительных требований, связанных с неосновательным обогащением? Очевидно, что буквальное значение выражений п. 1 мирового соглашения, выяснения которого требует ст. 431 ГК РФ, не может быть выявлено с необходимой достоверностью: у каждого из подходов найдутся противники, считающие его неверным. Какими же правилами в таком случае следует руководствоваться? Простая и разумная латинская максима гласит, что отказ от своих прав никогда не должен презюмироваться (renuntiatio non praesumitur, nemo facile praesumitur juri suo renuntiare). Наряду с другими общепризнанными правилами того же порядка — «дарение не должно презюмироваться» (nemo facile donare praesumitur), «новация не должна презюмироваться» (novatio non praesumitur) — данная максима является частным выражением более общего правила, согласно которому «сказанное может повлечь вред, несказанное не может влечь вреда» (expressa nocent, non expressa non nocent) <24>. Логическое обоснование данного правила состоит в том, что выведение каких-либо негативных для стороны последствий из неоднозначно сформулированных условий соглашения несправедливо, поскольку такая сторона будет принуждена терпеть последствия, о которых она, быть может, даже не догадывалась при заключении договора. Именно поэтому в отсутствие ясно выраженного отказа потерпевшего от своего права взыскать причитающиеся проценты не было никаких оснований отбирать у него это право. ——————————— <24> D. 50, 17, 195.
Итак, мы полагаем, что нам удалось показать несостоятельность доводов высшей инстанции при разрешении рассматриваемого дела. Однако стоит отметить, что дело это характеризуется одним сопутствующим обстоятельством, которое, будучи замеченным, не оставило бы ни у кого сомнений в необходимости удовлетворения требований потерпевшего. Речь идет о процессе подготовки и согласования сторонами проекта мирового соглашения. Из ст. 431 ГК РФ следует, что при наличии спорного положения в договоре одним из способов уяснения его действительного смысла должен являться анализ преддоговорного этапа отношений сторон. В частности, суд может проверить, кем предложено спорное положение, в чьих интересах оно включено, как оно модифицировалось в ходе переговоров и какой смысл ему придавали сами стороны при переговорах и в переписке. В этом конкретном деле ВАС, к сожалению, не использовал данный способ выявления истинной воли сторон: хотя судья О. Е. Шилохвост в заседании задал вопрос о том, кто именно был инициатором заключения мирового соглашения, дальнейших уточнений, которые, казалось бы, напрашивались сами собой, никто не потребовал <25>. А между тем, если бы соответствующие данные были запрошены, выяснилось бы, что первый проект мирового соглашения был подготовлен его инициатором — приобретателем, и одно из условий проекта закрепляло отказ потерпевшего от всех своих требований, настоящих и будущих, связанных с возникновением неосновательного обогащения, в том числе от права на взыскание процентов по ст. 395 ГК РФ. Однако потерпевший при редактировании проекта мирового соглашения исключил данное условие <26>. Полагаем, что эти обстоятельства, будучи выявленными в суде, послужили бы достаточным свидетельством намерения потерпевшего сохранить за собой право на проценты по ст. 395 ГК и, главное, того факта, что для приобретателя это намерение не стало сюрпризом. Полагаем, что в этом случае Президиуму ВАС следовало бы отменить решения судов нижестоящих инстанций и отправить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции с указанием выяснить действительную волю сторон мирового соглашения с учетом в числе прочего преддоговорного этапа их отношений. ——————————— <25> См.: видеозапись заседания Президиума ВАС РФ (www. youtube. com/watch? v=xdN-yWEdSf8). <26> Об этом нам сообщил представитель потерпевшего А. Фефелов.
Вышеизложенное свидетельствует о необходимости пересмотра позиции высшей инстанции, высказанной в данном деле. Особую актуальность проблеме придает тот факт, что формулировки высшей инстанции об estoppel в настоящее время активно используются нижестоящими судами применительно к мировому соглашению <27>. А до тех пор, пока позиция ВАС не будет официально пересмотрена, судам, участвующим в утверждении мировых соглашений, следует обращать внимание сторон на сложившийся подход ВАС к толкованию мировых соглашений и в случае необходимости предлагать сторонам вносить соответствующие уточнения в представляемые на утверждение мировые соглашения. ——————————— <27> См.: Постановления ФАС Московского округа от 03.06.2011 N КА-А41/5149-11 по делу N А41-2387/10, ФАС Дальневосточного округа от 01.07.2011 N Ф03-2767/2011 по делу N А04-4602/2010 и от 26.07.2011 N Ф03-3229/2011 по делу N А24-4571/2010.
В заключение предлагаем представить, как подобное дело могло бы быть решено в иных юрисдикциях. Для примера приведем аналогичные дела, рассмотренные судами Великобритании и Франции. Обратимся к обстоятельствам широко известного дела Foakes v. Beer (1884). Госпожа Бир добилась судебного решения против д-ра Фоукса об уплате 2090 фунтов стерлингов. 16 месяцев спустя д-р Фоукс запросил дополнительного времени для выплаты долга, в связи с чем стороны заключили соглашение, в соответствии с которым г-жа Бир обязуется не предпринимать никаких действий по принудительному исполнению решения (not to take any proceedings whatsoever on the judgement) <28> против немедленного платежа в 500 фунтов и при условии, что вся сумма в размере 2090 фунтов будет выплачена равными полугодовыми платежами. Доктор Фоукс исполнил свои обязательства надлежащим образом. Однако в соответствии с английскими законами на присужденную, но не выплаченную ответчиком в срок сумму подлежат начислению проценты, в связи с чем уже после выплаты д-ром Фоуксом 2090 фунтов, спустя пять лет после даты вынесения судебного решения, г-жа Бир предъявила второй иск о взыскании начисленных процентов в размере 360 фунтов. Ответчик, в свою очередь, утверждал, что условия заключенного соглашения подразумевали отказ г-жи Бир от полагающихся ей процентов. Палата лордов поддержала требование г-жи Бир, и, как указывает Дж. Трейтель, такое решение не является несправедливым, «поскольку, как представляется, г-жа Бир хотела только предоставить ответчику дополнительное время для выплаты долга, но не отказаться от причитающихся ей процентов» <29>. ——————————— <28> Treitel G. Op. cit. P. 125. <29> Ibid.
В деле, рассмотренном французским судом в 1845 г., судебный спор о взыскании основной суммы долга завершился мировым соглашением. Однако это не помешало кредитору впоследствии добиться в суде выплаты начисленных процентов <30>. ——————————— <30> Huc T. Commentaire & Pratique du Code Civil. T. 12. Librairie Cotillon, 1899. P. 353.
