(Демичев А. А.) («История государства и права», 2010, N 17)
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА 1864 Г. В РОССИЙСКОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ ПОРЕФОРМЕННОГО ПЕРИОДА (ПО МАТЕРИАЛАМ ИСТОРИЧЕСКИХ АНЕКДОТОВ) <*>
А. А. ДЕМИЧЕВ
——————————— <*> Demichev A. A. Judicial reform of 1864 in russian mentality of after-reform period (on the basis of materials of historic anecdotes).
Демичев Алексей Андреевич, профессор кафедры гражданского права и процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор.
В статье на основе изучения комплекса дореволюционных анекдотов анализируется влияние Судебной реформы 1864 г. на российскую ментальность пореформенного периода. Уделяется внимание отражению в анекдотах фактических знаний о принципах и институтах Судебной реформы, а также реконструируется отношение населения к принципам и институтам Судебной реформы.
Ключевые слова: Судебная реформа 1864 г., ментальность, правосознание, мировой суд, окружной суд, адвокатура, прокуратура, анекдот.
On the basis of study of a complex of pre-revolutionary anecdotes the author analyses the influence of Judicial reform of 1864 on russian mentality of after-reform period. The author draws special attention to reflection in anecdotes of actual information on the principles and institutes of Judicial reform and also reconstructs the attitude of population to the principles and institutes of Judicial reform.
Key words: Judicial reform of 1864, mentality, legal consciousness, court of the peace, regional court, advocature, procurature, anecdote.
«Великие реформы» 1860 — 1870-х гг. привели не только к кардинальным изменениям в государственном и общественном строе Российской империи, но и внесли серьезные коррективы в ментальность населения страны. В данной статье мы попытаемся разобраться, как одна из наиболее радикальных реформ Александра II — Судебная реформа 1864 г. отразилась на правосознании (и ментальности в целом) россиян второй половины XIX — начала XX в. Основой для анализа нам послужит специфический и малоиспользуемый исследователями исторический источник — дореволюционный анекдот. Анекдот, как и другие фольклорные жанры (сказки, частушки, поговорки и др.), неподконтролен властям, неподцензурен, его возникновение спонтанно, и он в чистом виде отражает менталитет среды его функционирования. Последней, кстати, являлся российский город. Говорить об информативности анекдота можно в двух аспектах: фактографическом и аксиологическом. В первом случае мы можем выявить, какие знания о пореформенном судоустройстве и судоустройстве вошли в правосознание населения, во втором — как авторы, рассказчики и слушатели анекдота оценивали то или иное явление, отразившееся в анекдотах. До 60-х годов XIX в. отношение населения к судебной власти было в целом негативным. Это обусловливалось сложностью дореформенной судебной системы, ее сословным характером, господствовавшим инквизиционным процессом и теорией формальных доказательств, формализмом и канцелярской тайной, волокитой, отсутствием гласности и публичности, ограниченностью доступа населения к правосудию, распространением взяточничества и произвола. Непривилегированное население стремилось как можно меньше контактировать с представителями судейской корпорации. По этой причине на уровне фольклора судебная тематика не нашла отражения в таком жанре, как анекдот: при боязни идти в суд, при получении в этом государственном учреждении только отрицательных эмоций, при отсутствии публичности и гласности не было и речи о распространении среди населения каких-либо смешных, забавных историй на эту тему. Если же такие истории вообще имели место, то они не становились достоянием общественности. Появление юридического анекдота как массового фольклорного явления в пореформенный период свидетельствует о мощных сдвигах, произошедших в правосознании российских подданных. До нас дошли десятки дореволюционных анекдотов, посвященных судебной тематике. Сам факт существования комплекса анекдотов, где речь идет о суде, судьях, процессах, свидетельствует, что в правосознании населения этот государственный орган стал отражаться несколько по-иному, нежели это было до реформы 1864 г. Суд стал восприниматься не как экстраординарное (причем со знаком «минус»), а как нормальное явление, часть общественной жизни. В результате Судебной реформы 1864 г. суд приобрел всесословный характер. Население получило доступ к правосудию не только для восстановления справедливости, защиты своих нарушенных прав, но и в качестве присяжных заседателей и, наконец, просто зрителей: процессы стали открытыми, публичными, гласными, нередко они находили отражение и на страницах периодической печати. Анекдот дает нам возможность увидеть, что российская ментальность подверглась существенной коррекции. Во-первых, в правосознание входит знание о суде, а также о его формах, состязательности уголовного и гражданского процесса. Дореволюционные анекдоты отразили и создание ряда новых институтов, неизвестных дореформенному судоустройству. В первую очередь это, конечно, институт адвокатуры. До нас дошло порядка сорока анекдотов, где фигурируют представители адвокатской корпорации. На втором месте по популярности оказался мировой суд. Деятельность мировых судей отразили около двадцати анекдотов. Чуть менее популярным был суд присяжных. Тем не менее примерно в полутора десятках анекдотов встречается упоминание о присяжных заседателях. Во-вторых, меняется отношение к суду. От дореформенного преобладающе отрицательного оно переходит в дифференцированное — правосознание отразило и негативные и, что является новым, позитивные моменты в функционировании института судебной власти. Следует отметить, что знания, нашедшие отражение в анекдотах о суде, были как истинными, так и ошибочными, также нередко они являлись отрывочными и, что вполне естественно, учитывая фольклорный характер источника, далеко не полными. Например, в анекдотах отразились сведения о наличии «общих судебных мест» и мировых судов. В реальности «общие судебные места» состояли из окружных судов (гражданское судопроизводство осуществлялось здесь исключительно коронными, профессиональными судьями, а уголовное — как коронными судьями, так и судом с участием присяжных заседателей), судебных палат (судопроизводство осуществлялось коронными судьями, судом сословных представителей, а в редких случаях — судом присяжных) и кассационных департаментов Сената. На уровне правосознания отражение нашла лишь первая судебная инстанция — окружные суды. Так, некоторые анекдоты начинаются фразой: «В окружном суде разбирается дело мальчика, обвиненного в краже…» или «Член окружного суда…». Таким образом, мы получаем прямое подтверждение тому, что рассказчики анекдотов знали о существовании окружных судов. Однако пореформенных анекдотов, где упоминались бы судебные палаты и Сенат, нами не обнаружено. Интересно, что в дореформенных анекдотах речь о Сенате шла не так уж и редко. Дело в том, что в то время истории, идентифицируемые как анекдоты, имели хождение в высших слоях общества, многие представители которого нередко сами по делам бывали в Сенате. А в пореформенный период анекдоты циркулировали в широкой городской среде, основной массе которой до Сената, по большому счету, не было никакого дела. Во многом схожа ситуация и с мировыми судами. В реальности мировая юстиция включала в себя две инстанции — мирового судью (причем судьи были участковые и почетные) и съезд мировых судей, но анекдоты отразили лишь наличие первой инстанции — единоличного мирового судьи. Мировые судьи разбирали незначительные уголовные и гражданские дела. Именно к мировым судьям и обращалось население чаще всего за защитой своих нарушенных прав. Почетный мировой судья вел разбирательство тем же порядком, что и участковый, обладал теми же правами и исполнял те же обязанности. Однако отличие в статусе двух категорий мировых судей состояло в том, что должность почетного мирового судьи носила невознаграждаемый, общественный характер. Должность почетного мирового судьи, по замыслу авторов Судебной реформы 1864 г., создавалась «для облегчения исполнения многочисленных обязанностей участкового мирового судьи и, в особенности, для того, чтобы лица, заслуживающие полного доверия и уважения, не лишались возможности содействовать охране порядка и спокойствия, не оставляя своей основной службы» <1>. ——————————— <1> Российское законодательство X — XX веков. Т. 8. Судебная реформа / Отв. ред. Б. В. Виленский. M., 1991. Т. 8. С. 87.
Почетный мировой судья в отличие от участкового одновременно мог занимать любые должности по государственной и общественной службе. Исключение составляли должности прокуроров, их товарищей, чиновников казенных управлений и полиции, должности волостного старшины. Также почетные мировые судьи выполняли вспомогательно-страхующую функцию: если по каким-то причинам участковым мировых судей не хватало, то почетные мировые судьи могли приглашаться для выполнения их функций. Сказанное выше относилось к замыслу реформаторов. Но на практике вышло все несколько иначе. Так, Н. Н. Трофимова, изучая архивные материалы, пришла к выводу: «Анализ правового положения почетных мировых судей показал, что они были лишним элементом в мировой юстиции. Практическая значимость почетных мировых судей была значительно ниже, чем участковых. Они не стали близким и доступным органом правосудия для населения в силу, во-первых, сложности процедуры обращения к почетным мировым судьям за помощью из-за того, что они в основном находились по месту своей основной службы, а не в своем участке, и, во-вторых, из-за отсутствия к ним доверия среди простого населения» <2>. ——————————— <2> Трофимова Н. Н. Мировая юстиция Центрально-промышленного района России в 1864 — 1889 гг.: генезис, региональные особенности судоустройства и деятельности: Дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2004. С. 150.
До нас дошел только один анекдот, где в качестве действующего лица выступает почетный мировой судья. Анекдот N 1 <3>. ——————————— <3> Антология юридического анекдота / Сост. В. М. Баранов, П. П. Баранов, З. Ш. Идрисов. 2-е изд. Н. Новгород, 2001. С. 17.
Почетный мировой судья М. за время нахождения в должности разобрал одно дело и притом довольно оригинальным образом, лишившим его охоты продолжать эту мирную деятельность. Дело заключалось в том, что петух мещанина Огурцова перелетел во двор мещанина Арбузова и был последним пойман, зарезан и съеден. Арбузов отрицал тот факт, отказывался от уплаты за петуха, и, таким образом, по жалобе Огурцова судья М. должен был разобрать это дело. Тяжущиеся явились своевременно, и М. направил все свое красноречие на то, чтобы окончить дело миром. Однако это не удалось ему. Что было делать, доказательства того и другого казались ему одинаково убедительными, в смущении вертелся он на стуле и грыз перо. Вдруг лицо его радостно просияло, и он обратился к истцу с вопросом: — Что стоил петух? — По крайней мере целковый, — было ответом. — Ну, — сказал М., — я заплачу вам убыток сам, довольны ли вы этим? — Нет! — единогласно вскричали тяжущиеся. А кто же заплатит судебные издержки? Озадаченный М. жалобно посмотрел на своих мучителей и, наконец, робко сказал: — Ну, хорошо, я заплачу и судебные издержки, но теперь дело кончено, идите, друзья мои! — Постойте, — возразили тяжущиеся, — мы шли сюда издалека и потеряли по целому дню рабочего времени, это стоит не меньше полтины на человека, и если нам этого не заплатят, мы не можем кончить дело миром! Что было делать несчастному М.? Он заплатил за петуха, судебные издержки и за потерянное тяжущимися время, но в тот же день подал просьбу об увольнении, которая и была вскоре уважена. Акцентируем внимание на двух важных моментах. Во-первых, в анекдоте имеется прямое подтверждение существования института почетного мирового судьи, а также тому, что почетный мировой судья стремился, как это и предполагалось законом, свести дело к миру. Но самое главное здесь — указание на то, что почетный мировой судья рассмотрел всего одно дело. Действительно, почетные мировые судьи рассматривали на практике очень немного дел. В официальном отчете Министерства юстиции за 1867 г. отмечалось, что население предпочитает обращаться за помощью именно к участковым мировым судьям <4>. Во-вторых, мы достаточно четко видим отношение к герою анекдота — горе-судье. Оно весьма ироничное, хотя особого негатива в отношении как конкретного мирового судьи, так и всего института почетных мировых судей не прослеживается. ——————————— <4> См.: Отчет Министерства юстиции за 1867 год. СПб., 1868. С. 15.
А вот образ участкового мирового судьи, судя по анекдотам, у российского населения сформировался вполне положительный. В дошедших до нас анекдотах о мировых судьях акцент делается не только на практическом значении деятельности мировых судей, но и на их остроумии. Приведем пример. Анекдот N 2 <5>. ——————————— <5> Антология юридического анекдота… С. 32.
У мирового судьи в качестве свидетельниц две барышни. Младшая на вопрос судьи о ее летах отвечает совершенно спокойно, что ей 28 лет; вторая — старая, высохшая дева — объясняет, после долгого жеманства, что ей 25 лет. — Очень хорошо, — говорит судья и затем обращается к письмоводителю со словами: — Не перепутайте, Алексей Федорович, запомните, что старшая из свидетельниц — младшая. От мировых судов вернемся к судам окружным. В анекдотах, им посвященным, имеются фактические ошибки. Анекдот N 3 <6>. ——————————— <6> Вересаев В. В. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1985. Т. 4: Невыдуманные рассказы о прошлом. С. 118 — 119.
Старушка украла жестяной чайник стоимостью дешевле пятидесяти копеек. Она была потомственная почетная гражданка и как лицо привилегированного сословия подлежала суду присяжных. Защитником старушки выступил Плевако. Прокурор решил заранее парализовать влияние защитительной речи Плевако и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: «Бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но — собственность священна, все наше гражданское благоустройство держится на собственности, если мы позволим людям потрясать ее, то страна погибнет». Поднялся Плевако: — Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно. Присяжные оправдали подсудимую. В приведенном анекдоте содержится серьезная фактическая ошибка: в нем указывается, что подсудимая, являвшаяся потомственной почетной гражданкой, «как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных». Однако Судебные уставы 1864 г. вводили в качестве одного из основных принципов судопроизводства принцип бессословности (или всесословности) суда. Рассмотрение дела с участием присяжных заседателей не было привилегией какой-либо социальной категории. Если человек совершил преступление, за которое по закону полагалось наказание, связанное с ограничением или лишением прав состояния, то он в обязательном порядке (независимо от собственного желания или социального положения) подпадал под юрисдикцию суда присяжных. До нас дошли и анекдоты, отражающие рутинную сторону работы судей. Анекдот N 4 <7>. ——————————— <7> Антология юридического анекдота… С. 29.
Председатель суда, рассеянно: «Трофимов, вердиктом присяжных вы оправданы от возведенного на вас обвинения и теперь свободны. Если вы недовольны приговором, то должны заявить об этом в двухнедельный срок». Анекдот N 5 <8>. ——————————— <8> Там же.
Рассеянный председатель суда: «Присяжные признали, что подсудимый в краже невиновен и, следовательно, не подлежит наказанию и уплате судебных издержек. Обвиняемый, вы свободны, идите домой и не делайте этого никогда больше». Оба анекдота (N 4 и 5) построены на оговорках председателя суда (не зря в обоих случаях отмечается его рассеянность). По нашему мнению, в этих оговорках нет ничего удивительного, так как в ситуации, когда за один день председатель рассматривает несколько дел (этим и объясняется уже упоминавшаяся рассеянность), закончившихся обвинением, при вынесении по следующему делу оправдательного вердикта присяжных он повторяет шаблонную фразу, произнесенную за день уже неоднократно. Исходя из сказанного оговорки такого рода должны были происходить не так уж и редко. Анекдоты отразили ситуацию, что суд может вынести и несправедливый приговор. Анекдот N 6 <9>. ——————————— <9> Там же. С. 31.
В окружном суде разбирается дело мальчика, обвиненного в краже. Благодаря блестящей речи назначенного ему защитника он был оправдан. Когда зрители по окончании суда расходились, один деревенский простак разговорился со сторожем и высказал ему такое мнение об этом деле: «Мне еще неудивительно, что они оправдали мальчика, но вот никак не могу понять, как они позволили спокойно уйти этому старому ловкому плуту, который так за него заступался». По-видимому, данный анекдот отражает достаточно типичную ситуацию удивления, связанную с тем, что благодаря убедительным речам защитника присяжные оправдывали подсудимого, вина которого была очевидной для окружающих. Но что характерно, негатив при этом направляется не на присяжных заседателей, вынесших несправедливый оправдательный вердикт, или судью, огласившего приговор, а на «старого ловкого плута» — адвоката. Наряду с фактическим знанием о тех или иных институтах Судебной реформы 1864 г. в правосознание, судя по анекдотам, вошли и представления о некоторых принципах, положенных в основу судебных преобразований. К их числу можно отнести: 1) отделение судебной власти от власти административной, независимость суда от администрации; 2) сокращение количества судебных инстанций; 3) несменяемость судей; 4) равенство всех перед законом, всесословность суда; 5) устность, публичность и гласность судопроизводства; 6) состязательность сторон; 7) введение новых институтов: мирового суда, присяжных заседателей, адвокатуры. Некоторые из перечисленных принципов не отразились в правосознании населения на уровне анекдотов. Это касается отделения судебной власти от власти административной и несменяемости судей. Дело в том, что обычные люди не видели эти принципы в действии, а сталкивались только с положительным результатом их реализации. А как известно, то, что имеет место в действительности и не вызывает каких-либо нареканий, воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее какой-либо критики или комментариев. Принцип сокращения количества судебных инстанций нашел отражение в анекдотах на уровне констатации отдельных видов суда. Как мы уже отмечали ранее, в правосознании населения зафиксировалось, судя по анекдотам, только существование первой инстанции обеих ветвей судебной системы (окружные суды и мировые судьи). В этом нет ничего удивительного, так как именно в этих судебных учреждениях и рассматривалась основная масса гражданских и уголовных дел. Принцип равенства всех перед законом и судом проявлялся в том, что представители разных социальных групп были подсудны не сословным судам, а единым судебным установлениям. Нижеприведенный анекдот служит подтверждением факта, что, например, крестьянин и помещик судились одним судом. Анекдот N 7 <10>. ——————————— <10> Там же. С. 25.
Едет по дороге крестьянин, догоняет его помещик и кричит: — Эй, скотина, дай дорогу! А крестьянин едет себе и в ус не дует. Барин подал на крестьянина в суд. — Почему не свернул с дороги? — спросил судья. — А он, господин судья, не мне, он моей скотине велел сворачивать. А моя скотина — такая дура, ничего не понимает. Таким образом, и помещик-дворянин, и бывший крепостной крестьянин оказались равны перед законом, равны перед судом. В отличие от дореформенного суда с его закрытостью заседаний, письменностью всего делопроизводства и канцелярской тайной в пореформенном суде процессы были устными, гласными, доступ для публики был свободен. Проиллюстрируем данное утверждение примерами анекдотов. Анекдот N 8 <11>. ——————————— <11> Там же. С. 18 — 19.
Во время заседания в камере мирового судьи Трофимова какой-то мужичок, сидя на второй скамейке, заснул, храп раздался по всей камере. — Эй, почтенный! — сказал Трофимов, — вставай. Один из слушателей, рядом сидевший с мужиком, двинул его в бок. — А-а-сь? — произносит мужик, очнувшись. — Не спи, — говорит ему судья, — ведь ты не в итальянской опере. Анекдот N 9 <12>. ——————————— <12> Там же. С. 24.
Кого-то потребовали в суд как свидетеля в деле о драке. — С чего началась драка? — спросил судья. — Она началась со слов одного, который сказал: «Вы скотина». Судья, заметив смех зрителей, продолжил: — Обращайтесь к присяжным, пожалуйста. Анекдот N 10 <13>. ——————————— <13> Там же. С. 31.
Действие происходит в камере мирового судьи. Судья вызывает обвиняемого. После обычных вопросов об имени, звании и вероисповедании судья предлагает вопрос: — Под судом не были? Обвиняемый корчит умильную физиономию и молчит. — Что же вы молчите? — спрашивает судья, повышая голос. — Я спрашиваю, под судом не были? — На одну минуточку-с! — ухмыляясь, говорит обвиняемый. — Как на одну минуточку? — удивляется судья. — Так точно-с! Всего на единую, по одной только и пропустили, — щелкая себя по галстуку, говорит подсудимый. В публике смех; судья недоумевает. В конце концов дело разъяснилось. Оказалось, что в подвале здания, где помещался суд, находится кабачок. Перед началом дела обвиняемый, побуждаемый своим «аблокатом», и зашел в этот кабачок «пропустить для храбрости». Анекдот N 11 <14>. ——————————— <14> Там же. С. 37.
Плевако имел привычку начинать свою речь в суде фразой: «А ведь могло быть и хуже». И какое бы дело ни попадало адвокату, он не изменял своей фразе. Однажды Плевако взялся защищать человека, изнасиловавшего свою дочь. Зал был набит битком, все ждали, с чего начнет адвокат свою защитительную речь. Неужели с любимой фразы? Невероятно, но Плевако встал и хладнокровно произнес: «Господа, а ведь могло быть и хуже…» И тут не выдержал сам судья. «Что, — вскричал он, — скажите, что может быть хуже этой мерзости?» «Ваша честь, — спросил Плевако, — а если бы он изнасиловал вашу дочь?» Итак, анекдоты N 8 — 11 прямо указывают на то, что в зале судебного заседания присутствуют зрители, а в последнем случае зал вообще набит битком. Следует обратить внимание, что публика приходила в судебные заседания в поисках зрелищ. Правда, иногда она была разочарована. Так, в анекдоте N 8 один из зрителей заснул. По-видимому, от скуки. В большинстве же случаев, судя по анекдотам, присутствие зрителей проявлялось в бурной реакции на происходящее. Обычно в виде смеха. В наибольшей степени публику привлекала борьба прокурора и адвоката. Именно она придавала делу интригу, так интересующую зрителей. Естественно, дебаты между стороной защиты и стороной обвинения были возможны только в условиях устного и состязательного судопроизводства. Анекдот N 12 <15>. ——————————— <15> Там же. С. 30.
Защитник, защищающий на суде двух воров, из которых один украл днем, другой ночью: — Господин прокурор относительно моего первого клиента нашел отягчающим вину обстоятельством то, что он совершил кражу днем; теперь относительно моего второго клиента он находит отягчающим вину то, что он украл ночью. Поэтому позволю себе спросить г-на прокурора: «Когда же, по его мнению, должна происходить кража?» Нередко публика шла в суд, чтобы посмотреть «в деле» кого-либо из известных адвокатов. Наибольшей популярностью пользовался Федор Никифорович Плевако, отличавшийся своим красноречием и язвительностью. Ограниченность объема данной работы не позволяет привести многочисленные анекдоты, где главным действующим героем являлся Ф. Н. Плевако, поэтому отошлем читателя лишь к приводившемуся ранее анекдоту N 3 <16>. ——————————— <16> Также см.: Демичев А. А. «А ведь могло быть и хуже»: российские адвокаты в дореволюционном анекдоте // Родина. 2010. N 1.
Подведем итоги статьи. Анекдоты второй половины XIX — начала XX в. свидетельствуют, что Судебная реформа 1864 г. оказала значительное влияние не только на судебную систему Российской империи, но и повлияла на умы современников, запечатлелась на ментальном уровне. В анекдотах нашли отражение некоторые принципы, на которых базировалась Судебная реформа. В первую очередь это касается состязательности сторон и публичности судопроизводства, а также введения новых институтов: мирового суда, присяжных заседателей и адвокатуры. После 1864 г. суд стал восприниматься не столько как репрессивный орган, сколько как структура, способствующая защите прав личности. Знания о суде вошли в систему правовых знаний и представлений россиян. Кроме того, изменился и сам образ суда в правосознании населения. Отношение к нему перешло от негативного к нейтральному или даже положительному.
