Белокуров Г. И., Академия права и управления ФСИН России, отделение психологического обеспечения, г. Рязань.
В настоящее время особую актуальность приобретает проблема исследования природы терроризма. Как показывает опыт последних десятилетий прошлого столетия, терроризм имеет тенденцию к постоянному расширению своих интересов и сферы влияния.
В связи с этим необходимо «осмысление вопросов генезиса современного терроризма, вопреки получившему широкое распространение в мире силовому подходу к решению проблемы» (М. М. Решетников. СПб., 2004).
Подход к исследованию проблемы, который мы предлагаем, не должен отодвигать на второй план необходимость противодействия терроризму силовыми методами. Но нужно согласиться, «что, несмотря на огромные усилия, предпринимаемые мировым сообществом, это все-таки борьба с «симптомами» или с последствиями. А что же с самим «заболеванием» и с его причинами? Многого ли мы достигнем с уничтожением главных вдохновителей и идеологов?» (М. М. Решетников. 2004).
«Борьба с террором через «отлавливание» террористов так же фиктивна, как борьба с наводнениями, проводимая путем простого вычерпывания воды» (В. В. Цыганов, 2004). В связи с этим хотелось бы обладать неким научно обоснованным объяснением того, что происходит, попытаться понять психологические причины роста насилия и далее определить возможно-вероятные направления деятельности, которые позволили бы лишить терроризм его «психологической подпитки и социальной базы, из которой он последовательно черпает силы и сторонников». «Чтобы те мальчики и девочки, которые родились только сегодня или вчера или родятся завтра, к какой бы национальности или этносу они ни принадлежали, нашими общими усилиями могли быть ограждены от «трансляции» криминального и полукриминального опыта предшествующих поколений» (В. В. Цыганов, 2004.)
Терроризм (terror — лат. страх, ужас) является одной из серьезнейших глобальных проблем, потенциально или актуально затрагивающих каждого жителя планеты. Как это часто бывает, чем серьезнее, актуальнее и очевиднее проблема, тем большим количеством мифов и недоразумений она окружена.
Нет единого понимания терроризма. Приведем некоторые из имеющихся определений (всего их насчитывается свыше ста (Cassesse A. Terrorism, Politics and Law. Cambridge: Polity Press, 1989. P. 3.):
— «систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием» (Чаликова В. Терроризм // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. С. 309);
— «форма угрозы насилием или применения насилия по политическим мотивам» (Das neue taschen Lexikon. Bertelsmann Lexikon Verlag, 1992. Band 16. S. 59 — 60.);
— «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей» (Шнайдер Г. Й. Криминология. М., 1994. С. 439);
— «систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей» (Laquer W. Terrorism. L.: Weidenfeld and Nicolson, 1977. P. 79);
— «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении ничем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определенных результатов путем устрашения политических противников» (Дмитриев А. В., Залысин И. Ю. Насилие: Социально-политический анализ. М.: РОССПЭН, 2000. С. 53).
В целом вырисовываются два основных определяющих признака терроризма:
1) применение или угроза применения насилия;
2) политическая мотивация преступных действий (Я. И. Гилинский, 2004).
Но есть еще один существенный признак терроризма как социального явления, а не индивидуального акта политического убийства: неопределенный круг непосредственных объектов террористического акта, применение насилия в отношении неопределенного круга лиц ради достижения отдаленной цели — удовлетворения политического (экономического, социального) требования.
«Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», — гласит древняя мудрость. Природа же терроризма, в основе которой лежит симбиоз насилия и страха как насильственно-принудительного метода достижения желаемой цели, остается прежней.
Терроризм, который лишь несколько десятков лет назад для нас был редким явлением, сегодня представляет реальную угрозу национальной безопасности и является одним из основных факторов, дестабилизирующих ситуацию в России.
Обращаясь к историческим повествованиям, мы видим, что мировой терроризм, как это ни прискорбно, существует очень давно.
Но именно в современном, становящемся все более цивилизованным, обществе в последние столетия террористы стали активно применять взрывчатые вещества и огнестрельное оружие, что привело к еще более ужасающим и трагическим последствиям.
Наряду с определенным условным «консерватизмом» происходит своеобразная мутация терроризма, возникают его новые формы и виды, средства и способы действия, поводы и мотивы. Его разрушительные последствия сегодня вполне сравнимы с ущербом, причиняемым боевыми действиями.
Психологический фактор играет решающую роль в исходе любой войны, любого конфликта, и в первую очередь — террористического акта.
Война всегда ведется самыми эффективными в данный исторический период средствами.
В середине прошлого века видный военный теоретик Е. Месснер предвидел такое развитие вооруженных методов борьбы, которое он определил как «мятежевойна».
Каждая война имеет общепризнанную дату своего начала.
Первая мировая разразилась 1 августа 1914 г.
Вторая — 1 сентября 1939 г.
Начало третьей мировой («холодной») войны ознаменовала речь У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г.
Четвертая мировая война началась в 08.45 утра 11.09.2001 г., когда первый из самолетов, захваченных боевиками группировки «Аль-Каида» (Al-Qa’ida), врезался в Северную башню Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.
Каждое поколение воспринимает время, в которое ему выпало жить, как наиболее кризисное во всей человеческой истории, но, пожалуй, никогда еще цивилизация не выглядела столь уязвимой, как в наши дни. И никогда еще не появлялось столько доказательств того, что неуязвимых стран, даже независимо от имеющейся в их распоряжении политической, военной и экономической мощи, не существует.
Прежний «классический» терроризм представлял собой смертельную опасность, источник которой был скрыт, а «радиус достижимости» неизвестен.
Н. Морозов писал: «Неизвестно откуда являлась карающая рука и, совершив казнь, исчезала туда же — в никому не ведомую область».
Современный терроризм представляет собой не меньшую, если не большую в сравнении с предшественником смертельную опасность, источник которой в отличие от прежнего терроризма, как правило, известен.
Из явления, пусть вроде бы и реального, но происходящего «где-то далеко» и поэтому опасного лишь «виртуально», террор стал частью реальной жизни.
Существует точка зрения, согласно которой терроризм представляет собой «акт насилия, задуманный в целях привлечения внимания и последующей передачи послания посредством огласки, которую он получает» (Хоффман Брюс. Терроризм — взгляд изнутри. М.: Ультра; Культура, 2003. С. 160).
Суть «классического» терроризма предельно точно отражена в старинном китайском афоризме «убить одного — запугать сотни».
После 11 сентября 2001 г. она не изменилась. Изменилось число жертв: убить тысячи — запугать миллиарды.
«Публичность» любого современного террористического акта не только является главным его компонентом, но и зачастую определяет всю его технологию и тактику.
По свидетельству известного эксперта по терроризму Брайана Дженкинса, современные террористы, захватывающие заложников, почти всегда требовали прямого эфира.
Нет необходимости доказывать важность проблемы терроризма в современном мире. В противостоянии ему, в той или иной форме, участвуют сотни людей.
По выражению Б. Крозье: «Терроризм является мотивированным насилием с политическими целями».
Современное насилие выглядит гораздо более жестоким и наглядным, а порождаемый им страх — более устойчивым, массовым и резонансным. Насилие является, таким образом, и атрибутом терроризма, и крайней формой его выражения.
Особая «специфичность» используемых форм насилия обусловливает потребность терроризма в определенной среде, без которой он существовать не может. Прежде всего ему крайне необходима массовая, широкая аудитория.
Наше исследование (подробнее ознакомиться с результатами можно в наших предыдущих публикациях, см., например, Этнорелигиозный терроризм под редакцией Ю. М. Антоняна. М., 2006; Подсознание террориста / Под редакцией Д. В. Сочивко. М., 2006, «Природа этнорелигиозного терроризма» под редакцией Ю. М. Антоняна. М., 2008) посвящено выявлению психологических корней и факторов вовлечения людей (граждан России) в террористическую деятельность.
Для того чтобы понять, откуда в человеческом сознании зарождается мысль о совершении столь опасных преступлений, необходимо было изучить индивидуально-психологические особенности этих людей. Понять те нормы поведения, которые они сами для себя определяют, те законы, по которым они существуют в обществе.
Трудно из общества людей выделить потенциального террориста и начать его обследование. Здесь целесообразной представляется работа с уже установленными лицами, так сказать, законодательно подтвержденными участниками террористических актов. Такие люди отбывают наказания в различных колониях с различными видами режимов. Они приговорены к различным срокам лишения свободы, но всех их объединяет одно: террористическая направленность совершенных ими деяний.
С целью более подробного изучения данной проблематики нами было проведено социально-психологическое исследование образа современного осужденного террориста.
При постановке вопроса, как выбрать основные направления анализа личности осужденного за терроризм, какие именно качества в структуре личности необходимо подробно изучить, на первый план вышли следующие моменты.
С теоретической точки зрения необходимо было выбрать именно те представления о личности террориста, которые наиболее часто фигурируют в литературе. Действительно, террористические организации и сообщества отличаются жесткой и однозначно направленной перестройкой межличностных отношений, которая включает в себя прежде всего изменение иерархических отношений (организатор — исполнитель) и изменение отношений к другим людям (свой — чужой). Эти изменения влекут за собой и изменения агрессивности и деструктивности поведения, о чем также неоднократно писалось.
Далее, говоря о причинах терроризма, подавляющее большинство авторов указывает на те или иные лишения, которые претерпевает человек как представитель расы, нации, религии, общественного класса, общественного движения, пола и др. С психологической точки зрения любые лишения, имеющие социальные причины, запускают работу механизмов психологических защит личности, общим принципом действия которых является вытеснение из сознания неприятных мыслей и чувств, порождаемых лишением, и превращения их в личностно приемлемые, доставляющие даже удовольствие, переживания.
Часто отмечается в характеристиках террористов то, что изменения их поведения носят скорее динамический (психодинамический), чем статический характер. Оставаясь обычными людьми по ряду статических характеристик свойств личности, они существенно отличаются именно по динамике взаимодействия этих свойств в целостной структуре личности.
Как нам представляется, одной из центральных задач нашего исследования является установление причин участия людей в террористических актах, одной из которых являются психологические особенности построения взаимодействия с другими людьми, особенности межличностного поведения обследуемых.
Негативное отношение участников террористической деятельности к окружающим, боязнь установления межличностных контактов порождают у них стремление устранить общепризнанные социальные ценности. Неприязненные отношения к другим выражаются в убеждениях о «неполноценности» других людей (чего только стоит девиз: «Смерть неверным»).
Ю. М. Антонян считает, что «группировка политических или религиозных единомышленников, патриотов или националистов состоит из одиноких и психологически слабых людей, которые чувствуют себя защищенными только в обнимку с другими представителями группы. Это инфантильные личности, застрявшие в психологическом развитии на рубеже 5 — 7 лет». Подобная инфантильность опасна — неосознаваемая угроза остаться один на один с миром делает их агрессивными.
Часто оказывается, что чувственный компонент неприязненного отношения к окружающим выступает определяющим при отсутствии достаточно ясного представления о реальном отрицательном «значении» конкретного человека или группы людей, к которым террорист испытывает негативное отношение. Примером служит простой исполнитель террористических замыслов, который, может быть, и понятия не имеет, чем именно насолили простые мирные граждане его руководителю.
Действия террориста, направленные против общества, против устоявшегося образа жизни людей, порождаются потребностями в социально «отчужденном» образе жизни. Эти люди волей или неволей приобщаются к группе террористической направленности. Им необходимо быть включенными в террористическую социальную среду. Постепенно они привыкают к этой среде и одновременно отчуждаются от нравственной культуры общества. Эта потребность приобретает характер неосознаваемого влечения у профессиональных террористов, лиц, проведших значительную часть времени в террористических организациях. В такой среде они находят возможность самовыражения, удовлетворения потребности в общении, потребности быть признанным как личность.
У террориста формируются представления, обусловливающие возникновение террористических идей и целей.
Руководители террористических движений с отрицательной стороны показывают своим последователям определенные социальные явления, и прежде всего действия других людей, как несущие вред для самого террориста и значимых для него людей, для личностно ценных материальных объектов. Такая оценка естественно порождает побуждения в защите личностных ценностей, в ответном причинении вреда людям или материальным объектам, выступающим источником чего-то отрицательного.
Эти побуждения, таким образом, вызывают агрессивно-защитные мотивы. Такие мотивы создают или обостряют предпосылки принятия террористом противозаконных целей-способов действий, которые выражаются в поведенческих актах террористической направленности. При этом совершение подобных действий может субъективно восприниматься как морально оправданное и справедливое, как не осуждаемое и даже одобряемое участниками террористической организации.
Коль скоро мы говорим о психологических особенностях построения взаимодействия с другими людьми, то есть об особенностях межличностного общения в группе обследуемых, необходимо помнить, что большинство террористических преступлений совершаются не в одиночку, а именно в составе вооруженной группы (захват воздушных и водных судов, захват школ, других зданий с большим скоплением людей). Мы знаем, что группа людей является фактором, влияющим на социализацию и поведение личности. Неслучайно групповые террористические проявления, по сравнению с индивидуальными, имеют более высокую общественную опасность, так как в условиях группы психологически облегчается совершение действий террористического характера, усиливается решимость колеблющихся лиц под влиянием других членов группы, повышается возможность вовлечения в террористическую деятельность новых лиц. Немаловажное значение имеет и психическое антисоциальное заражение членов террористического движения.
Обратим внимание на тот факт, что источниками мотивов в поведении участников террористической деятельности могут быть как внутренние, так и внешние факторы. Внутренние источники представляют собой потребности и притязания, личностные ценности, требующие защиты или обеспечения своего блага, жизненные планы, привычные атрибуты жизнедеятельности и т. д. Внешними источниками мотивов выступают условия жизнедеятельности или конкретные обстоятельства, в которых возникает проблемная ситуация, например угрожающая некоторым личностным ценностям, затрагивающая интересы, т. е. требующая своего разрешения.
Ряд исследователей считают, что мотив поведения террориста сам по себе не предопределяет необходимость принятия именно подобного способа поведения, поскольку любое действие можно произвольно направить в социально приемлемое либо антисоциальное русло. Иными словами, можно действовать как преступно, так и в рамках закона. Однако есть социально дезадаптированные мотивы (как еще можно назвать желание взорвать автобус, наполненный детьми, или заминировать жилой дом с мирно спящими жителями), которые реализовать социально приемлемым способом практически невозможно. Такие мотивы как бы способствуют принятию противоправных способов в поведении.
Что же конкретно движет поведением террориста, что выступает условиями, способствующими принятию способов действий в порождении террористического поведения, как в конце концов эта «болезнь» проникает в умы простых граждан, приобретая иногда даже некий характер моды?
В процессе нашего исследования мы выясняем наличие у осужденных террористов деструктивных установок по отношению к окружающим людям. Установление взаимовлияния межличностных отношений, индивидуальных особенностей и деструктивных установок обследуемых позволило нам выявить причины формирования деструктивности поведения осужденных за терроризм.
Для личности с выраженной открытой жестокостью по отношению к людям характерно открытое, резкое, однозначное и негативное высказывание по поводу большинства окружающих. Люди с завуалированной жестокостью по отношению к окружающим голословно не заявляют о своем негативном отношении к ним, не демонстрируют в обществе других свое агрессивное проявление по отношению к ним, однако склонны думать о большинстве людей отрицательно, могут организовывать разные недемонстративные пакости по отношению к другим людям.
Такая деструктивная установка, как негативный личный опыт общения с окружающими, показывает, в какой мере обследуемому повезло в жизни на ближайшее окружение и партнеров по совместной деятельности. Это позволило нам дополнить картину типичных способов поведения в межличностных отношениях обследуемых.
Формирование личности террориста и ее характерного социально-психологического портрета происходит в результате специфической конвергенции трех важнейших детерминантов развития личности:
— социокультурной среды: демография, образование, религия национальная принадлежность и т. д.;
— формирования террористической направленности: осознаваемые мотивы, ценности (в том числе религиозные) и т. д.
Сравнивая террориста с обычным уголовным преступником, отбывающим наказание, скажем, за убийство, бандитизм и т. д., мы можем утверждать, что первыми, помимо всего прочего, может двигать обычная потребность в преступных действиях.
Она проявляется в форме влечения к совершению определенного вида общественно опасных действий. В основном этот момент можно отнести к руководителям различных террористических организаций. Так как именно они руками других воплощают в действительность самые нелепые идеи, связанные с уничтожением, если можно так сказать, себе подобных.
Потребность в террористических действиях может представлять собой укоренившуюся привычку систематического совершения определенных видов действий либо возникнуть в результате действия иного психологического механизма. Ее реализация обеспечивает состояние удовлетворенности, разрядку внутреннего напряжения.
В нашем исследовании мы выясняем, насколько сильно испытуемый склонен к проявлению жестокости по отношению к другим людям, а также насколько сильно личность, если можно так сказать, агрессивно заражена.
Такого рода мотивы проявляются как влечения к совершению: истязаний определенных категорий людей, убийств, причинения мучений жертве или иным глумлениям над ней (чеченские боевики, полевые командиры), актов вандализма, учинения взрывов и пожаров и т. д. Специалисты относят импульсивно возникающее непреодолимое влечение к совершению определенного общественно опасного деяния к психической болезни — патологии влечений. Однако этот тип психических аномалий вряд ли можно рассматривать как полностью исключающий вменяемость, поскольку террорист, побуждаемый влечением, способен воздерживаться от совершения подобных действий, если ситуация явно неблагоприятна и чревата опасными для него последствиями.
Так как действия террориста изначально направлены против государства, то, пожалуй, еще одним из движущих факторов в его поведении является острое переживание отрицательного чувства по отношению к определенным социальным субъектам и объектам, выступающим как правоохраняемые ценности. Эти переживания вызваны сложившимися острыми неприязненными отношениями к тем или иным людям, социальным группам, государственным и общественным институтам и другим социальным ценностям.
На первый взгляд террористы выглядят как обычные люди, у них нет резко выделяющихся отличительных черт (как, например, у психических больных), что, несомненно, осложняет все антитеррористические мероприятия. Действия террориста, направленные против устоявшегося образа жизни людей, порождаются потребностями в социально-«отчужденном» образе жизни. Осужденные за терроризм не умеют переключать агрессию на деятельность или неодушевленные объекты. Они не агрессивны, а именно жестоки. Если выраженной жесткости нет в одном случае, т. к. определенные типы психологических защит (регрессия, компенсация) допускают разнообразные гибкие пути личностных изменений, то в другом случае защиты очень устойчивы и их трудно преодолеть, чтобы открылись какие-то возможности изменения (исправления) личности. Осужденные террористы в заключении психологически чувствуют себя гораздо более комфортно, чем другие осужденные. В связи с этим необходимо заставить террориста понять, что он наказан. Необходима выработка иных мер воспитательного, психологического, исправительного воздействия, должны быть принципиально новые стратегии психокоррекционной и психотерапевтической работы с осужденными за терроризм, которые должны отличаться от мер воздействия на обычных осужденных. Опираясь на полученные данные, мы полагаем, что террористы с различной степенью успешности поддаются психокоррекционному и воспитательному воздействию. Поэтому необходимо построить и провести такую исправительную работу, которая вернет начинающим террористам способность нормально общаться, испытывая адекватные эмоции.
