И. Демидов, ведущий научный сотрудник Института государства и права РАН, доктор юридических наук, профессор.
А. Тушев, доцент Кубанского госуниверситета, кандидат юридических наук.
В России принят наконец новый Уголовно — процессуальный кодекс. Однако работа по его совершенствованию продолжается, о чем свидетельствует внесение в него изменений и дополнений накануне введения его в действие. С этого момента предполагается также проведение широкого мониторинга практики применения процессуальных институтов, имеющих качественно новую природу, в том числе системы норм, определяющих назначение прокурора в судебных стадиях уголовного судопроизводства и его полномочия.
Конституционный принцип состязательности судопроизводства предусматривает новую расстановку сил, воздействующих на процесс доказывания обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, что предполагает обязательное участие прокурора в судебном разбирательстве дел публичного и частно — публичного обвинения (ч. 1 ст. 246 УПК) и одновременно исключает всякую возможность для суда выступать на стороне обвинения или стороне защиты (ст. 15 УПК). При этом бремя доказывания обвинения и опровержения доводов в защиту обвиняемого лежит только на прокуроре (ч. 2 ст. 14 УПК). Именно поэтому отказ прокурора от обвинения влечет за собой безусловное прекращение судом уголовного дела или уголовного преследования (ч. 7 ст. 246 УПК). Все это делает необходимым по-новому подойти к рассмотрению вопросов, возникающих в связи с отказом прокурора от обвинения.
В отличие от прежнего УПК действующий допускает прекращение производства по уголовному делу или уголовного преследования ввиду отказа прокурора от обвинения безотносительно к тому, имеются возражения со стороны потерпевшего или их нет. Иными словами, несогласие потерпевшего с такой позицией прокурора более не имеет значения «veto», он не может блокировать прекращение дела судом и брать на себя бремя доказывания обвинения, от которого отказался прокурор, выступать в роли так называемого субсидиарного обвинителя.
В российском уголовном процессе невозможна такая субституция, когда по делу публичного обвинения допускается замещение одного обвинителя — государственного другим обвинителем — частным. Уголовное дело публичного обвинения имеет общественное значение, ведется, как правило, о преступлении, посягающем на интересы всего общества, а не только на права и законные интересы потерпевшего. В силу такого характера, а также тяжести данных преступлений уголовное преследование лиц, их совершивших, не есть дело самих жертв преступлений, потерпевших, других частных лиц, а является обязанностью государственных органов, осуществляется в публичном порядке (ч. 1 ст. 20 УПК).
Вместе с тем уголовно — процессуальный закон допускает замещение частного обвинителя обвинителем, выступающим от имени государства на стороне потерпевшего лица, т. е. так называемую обратную субституцию (например, в случае беспомощного состояния потерпевшего, когда он не может самостоятельно защитить свои права и законные интересы (ч. 3 ст. 318 УПК)). Вступление прокурора в дело частного обвинения не лишает стороны права на примирение (ч. 4 ст. 318), и, следовательно, прокурор поддерживает в суде не государственное, а частное обвинение, идущее от потерпевшего. В таком случае именно прокурор выступает в качестве субсидиарного обвинителя.
В любом случае отказ прокурора от обвинения влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования. Иначе и быть не может. Судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению (ч. 1 ст. 252 УПК), и, следовательно, в случае отказа прокурора от обвинения судебное разбирательство оказывается беспредметным. Так как обязанность доказывания обвинения лежит на стороне обвинения, суд не может брать на себя осуществление функции уголовного преследования ни под каким предлогом и, в частности, потому, что прокурор, по его мнению, допустил просчет, отказавшись от обвинения, не все сделал для изобличения подсудимого в совершении преступления.
По возникающему на практике вопросу о том, как поступить суду, когда, с его точки зрения, прокурор не имел достаточных оснований для отказа от обвинения и к тому же подсудимый признал себя виновным, заметим следующее. Предметом судебного разбирательства является не вопрос о том, правильна или нет позиция прокурора, в том числе в случае отказа его от обвинения, а обстоятельства уголовного дела в отношении подсудимого, предъявленное ему обвинение (ст. 73 УПК). Точно так же суд не может признать ошибочной позицию защитника, полагающего, что его подзащитный, «отпетый преступник», по мнению суда, является невиновным.
Что касается признания подсудимым своей вины, то оно повисает в воздухе, так как не подтверждается совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств, как того требует закон (ч. 2 ст. 77 УПК), что и послужило основанием к отказу прокурора от обвинения.
В свете изложенного было бы некорректным направлять запрос судом руководителю органа прокуратуры, утвердившему обвинительное заключение, или вышестоящему прокурору о проверке обоснованности отказа прокурора от обвинения. В таком запросе четко проглядывает мнение суда о том, что прокурор, отказавшись от обвинения, не исчерпал всех возможностей для продолжения уголовного преследования подсудимого. Суд, однако, не только не может осуществлять несвойственные ему обязанности по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения наряду с прокурором или вместо него, когда тот отказался от обвинения (Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. N 7-П), но также ставить вопрос о необходимости пересмотра позиции, занятой стороной обвинения или стороной защиты, в результате исследования обстоятельств дела в судебном заседании. Процессуальный институт отказа от уголовного преследования невиновных в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания (ч. 2 ст. 6 УПК).
Заметим также, что прекращение уголовного дела ввиду отказа прокурора от обвинения совсем не означает, что права и законные интересы потерпевшего остаются незащищенными. Для российского уголовно — процессуального права традиционной является норма о том, что прекращение дела как следствие отказа прокурора от обвинения не препятствует последующему предъявлению и рассмотрению гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства (ч. 5 ст. 430 УПК РСФСР, ч. 10 ст. 246 УПК РФ).
Вместе с тем необходимо признать, что проблема предупреждения необоснованного и немотивированного отказа прокурора от обвинения еще не получила окончательного решения. Согласно Приказу Генерального прокурора РФ от 13 ноября 2000 г. N 141 «Об усилении прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве» прокурор, которому поручено поддерживать обвинение в суде, в случае радикального расхождения его позиции с содержанием обвинительного заключения должен безотлагательно ставить об этом в известность руководителя органа прокуратуры, который утвердил обвинительное заключение, направил дело в суд и поручил данному прокурору поддерживать обвинение в суде. В результате ими при непременном соблюдении принципа процессуальной самостоятельности прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дела, должна быть согласована единая и обоснованная правовая позиция стороны обвинения в суде (п. 1.6). Такой порядок представляется вполне логичным, так как он исключает поспешные и произвольные шаги прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дела. Дав подчиненному прокурору поручение о поддержании обвинения в суде, руководитель органа прокуратуры не утрачивает контроля за его процессуальной деятельностью по уголовному делу, исполнением им обязанности обеспечить законность и обоснованность государственного обвинения (ч. 4 ст. 37 УПК).
В случае когда прокурор, участвующий в судебном рассмотрении дела, не считает возможным для себя продолжать поддерживать обвинение, а руководитель органа прокуратуры полагает недостаточно обоснованным его предложение отказаться от обвинения, он вправе поручить поддерживать обвинение в суде другому подчиненному ему прокурору, т. е. заменить одного прокурора другим (УПК предусматривает такую возможность в ч. 4 ст. 246). Принцип процессуальной самостоятельности прокурора не позволяет требовать от него поддерживать обвинение, когда он не убежден в правильности такой позиции. Правомерным представляется вывод, что прокурор заявляет в суде об отказе от обвинения, когда он нашел понимание со стороны руководителя органа прокуратуры.
В современном российском уголовном процессе отделение процессуальных функций обвинения, защиты и разрешения дела друг от друга в соответствии с принципом состязательности и равноправия сторон не означает, однако, что собирание и представление оправдательных доказательств, выявление обстоятельств дела, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его наказание, является проблемой, решаемой исключительно самим обвиняемым и его защитником. Обязанностью прокурора в суде первой инстанции является не только доказывание виновности подсудимого, но и предупреждение необоснованного, при отсутствии достаточных доказательств, признания подсудимого виновным и его наказания. Прокурор, следовательно, выступает также гарантом прав и свобод подсудимого, как и всех других граждан, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, т. е. осуществляет правозащитную функцию. Такое понимание функций прокурора в суде соответствует конституционному положению о том, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства (ст. 2 Конституции РФ). Кроме того, он реализует в суде профилактическую и правовоспитательную функции. На этом фоне представление о прокуроре в суде только как о «государственном обвинителе» не соответствует многофункциональному характеру его деятельности и сводит ее до односторонней обвинительной функции, справедливо отождествляемой с так называемым обвинительным уклоном.
Прокурор не может и не должен быть заинтересован в осуждении невиновного, так как в отличие от защитника участвует в уголовном судопроизводстве не в личном качестве, а как представитель государства, что накладывает на него особые обязанности: содействовать всестороннему и объективному предварительному расследованию и разрешению уголовного дела (ч. 4 ст. 152, ч. 2 ст. 154 УПК), реагировать на любые нарушения закона, чьи бы интересы они ни ущемляли (на защитнике такие обязанности не лежат), отказаться от обвинения в случае, когда оно не нашло подтверждения в суде (защитник не вправе отказаться от взятой на себя защиты), и т. д.
Согласно ч. 4 ст. 37 и ч. 4 ст. 246 УПК прокурор поддерживает в суде государственное обвинение. Это означает, что обвинение подсудимого исходит, по общему правилу, не от прокурора, он лишь «поддерживает» обвинение, идущее от органа предварительного следствия (как отмечалось, прокурор может поддерживать в суде от имени государства не только государственное, но также частное обвинение, идущее от потерпевшего, и, кроме того, предъявленный гражданским истцом по уголовному делу гражданский иск — ч. 6 ст. 246 УПК).
Поддержание государственного обвинения в суде возложено на прокурора в силу того, что не он раскрывал преступление и давал ему уголовно — правовую квалификацию, не он предъявлял обвинение и выносил постановление о применении меры пресечения, не он составлял обвинительное заключение. Все это осуществляют, как правило, не прокуроры, а следователи в рамках предварительного следствия. Давно сложилась практика, когда государственное обвинение поддерживают те прокуроры, которые сами не осуществляли функцию уголовного преследования на досудебном этапе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью следственных органов.
Такая практика верно отражает правовую концепцию, суть которой в том, что самостоятельные функции уголовного преследования и поддержания обвинения должны быть разведены как несовместимые в одном лице, с тем чтобы обеспечить необходимый уровень объективности прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дела. Данное концептуальное положение, однако, реализуется в УПК РФ далеко не последовательно. Так, участие прокурора в производстве предварительного расследования, как и прежде, не является препятствием для дальнейшего его участия в деле, в том числе в качестве государственного обвинителя (ч. 2 ст. 66). Кроме того, руководитель органа прокуратуры утверждает обвинительное заключение, что делает его самого или его помощника в суде далеко не свободным от выводов предварительного следствия. Широкая общественная критика прокуратуры объясняется, в частности, недостаточной степенью объективности прокуроров при осуществлении надзора за исполнением законов органами расследования, а также при поддержании государственного обвинения в суде.
Важнейшим представляется положение о том, что прокурор должен поддерживать обвинение лишь в меру его доказанности. В силу принципа процессуальной самостоятельности прокурора его позиция в суде не должна быть связана выводами обвинительного заключения и может основываться только на результатах исследования обстоятельств дела в судебном заседании.
Тот факт, что по закону прокурор поддерживает перед судом государственное обвинение, означает также, что он может и не поддерживать данное обвинение, если в ходе судебного разбирательства придет к твердому убеждению, что представленные доказательства не подтверждают его (ч. 7 ст. 246 УПК). Именно поэтому поддержание государственного обвинения возлагается не на следователя (дознавателя), который во многих случаях знает дело лучше прокурора, а на последнего — иное должностное лицо, действующее от имени государства. Следователь не может быть достаточно объективным при поддержании обвинения в суде. Невозможно представить, чтобы он отказался от обвинения, изменил его в сторону смягчения и тем самым публично признался в несостоятельности предварительного расследования, произведенного им самим или его коллегой.
Представляется важным также вопрос о том, в какой момент судебного рассмотрения уголовного дела прокурор может заявить об отказе от обвинения. УПК РФ допускает такой отказ как на предварительном слушании (ч. 1 ст. 239), так и в ходе судебного разбирательства (ч. 7 ст. 246). На предварительном слушании может возникнуть ситуация, когда прокурор окажется перед необходимостью отказаться от обвинения, ввиду того что обвинительные доказательства получены с нарушением требований УПК, подлежат исключению из перечня доказательств (ст. 237) и, следовательно, не могут подтверждать предъявленное обвинение, либо когда показаниями свидетелей, вызванных в суд по ходатайству защиты, установлено алиби обвиняемого (ч. 6 ст. 234).
Убеждение прокурора в том, что предъявленное подсудимому обвинение не подтверждается представленными доказательствами, не может быть безотчетным. Только после исследования всех доказательств у него может сложиться такое убеждение. Отказ прокурора от обвинения, когда материалы дела исследованы не в полном объеме, является преждевременным. Правильным представляется вывод, что прокурор заявляет о своем отказе от обвинения по окончании судебного следствия, на этапе прений сторон. Именно здесь он получает возможность выступить и обосновать отказ от обвинения, а также изложить суду мотивы отказа (представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение).
