Петраков С. В., адъюнкт кафедры уголовного процесса НА МВД России.
Поляков М. П., научный руководитель, доктор юридических наук, профессор.
Новый УПК РФ скоро отметит пятилетний юбилей. Однако целый ряд его норм по-прежнему находится в центре научно-практической дискуссии. К их числу относится положение о праве государственного обвинителя, участвующего в конкретном деле, отказаться от обвинения в порядке, предусмотренном ч. 7 ст. 246 УПК РФ, в том случае, если он придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение.
Большинство авторов, излагающих свою позицию относительно данного права государственного обвинителя, высказывались в форме критики приведенной нормы закона. Проанализировав точки зрения, высказанные в научной литературе, их можно разделить на следующие позиции, соответствующие доводам каждой из них.
1. Государственный обвинитель может отказаться от поддержания обвинения лишь в случае согласованной им с потерпевшим позиции по данному вопросу. В противном случае он ограничивает конституционное право лица на доступ к правосудию (В. Горобец, С. Бояров) [1].
2. В случае отказа государственного обвинителя от обвинения его должен поддерживать потерпевший как сторона обвинения (Т. Тетерина, А. Леви) [2]. Отдельные положения обеих позиций высказывались И. Демидовым и А. Тушевым [3].
Автор данной статьи, считающий ряд положений УПК РФ противоречащими сложившемуся уровню общественных отношений в области уголовного судопроизводства, полагает тем не менее, что рассматриваемая норма не противоречит положениям Конституции РФ на право доступа лиц к правосудию и отвечает положениям УПК РФ.
Сторонники согласованности позиции государственного обвинителя и потерпевшего по вопросу отказа от обвинения исходят из того, что оба они являются участниками стороны обвинения. Это действительно так, но их функции при этом различны в уголовном судопроизводстве. Государственным обвинителем является должностное лицо органа прокуратуры, поддерживающее от имени государства обвинение в суде. Потерпевшим является физическое или юридическое лицо, которому преступлением причинен вред. Решение о признании лица потерпевшим принимает должностное лицо или государственный орган.
Именно должностное лицо стороны обвинения по делам публичного и частно-публичного обвинения принимает решение о признании лица потерпевшим, если преступлением ему причинен вред, не связывая свое решение с мнением самого лица. Только должностное лицо на основании собранных доказательств вправе признать деяние лица преступлением, а не сам потерпевший. Это связано с тем, что преследование в уголовном процессе основывается на позиции публичности, причинении вреда не только отдельному лицу, а обществу в целом ввиду общественной опасности деяния. Решение об этом принимается должностным лицом в случае наличия признаков такой опасности также вне зависимости от мнения лица, претерпевшего вред.
Гражданско-процессуальные отношения основываются на частном волеизъявлении лица, так как преследование в гражданском процессе связывается с причинением вреда частному интересу, а не обществу в целом.
Только должностное лицо, наделенное соответствующими правами, вправе осуществлять уголовное преследование лица в публичном и частно-публичном порядке, не связывая свое решение с позицией самого потерпевшего. Публичным обвинением оно защищает не только нарушенные права потерпевшего, но и все общество в целом от лица, представляющего для него опасность.
Если при этом учитывать мнение потерпевшего, который считает, что лицо может быть освобождено от ответственности за совершенное в отношении его преступление, из чувства жалости или по иным основаниям, мы нарушим тем самым сами устои уголовного судопроизводства и смешаем воедино публичные и частные основы процесса. Роль государственного обвинителя в суде как процессуальной фигуры, защищающей общество, а не только отдельное лицо, утратит свое значение и сведется к функции представителя потерпевшего. А это не что иное, как развал правовой системы общества, грозящий беспределом преступности и произволом в уголовном судопроизводстве.
Указанная позиция потерпевших по отношению к подсудимым в суде нередко доказывала их неспособность объективно оценивать ту потенциальную опасность, которую представляет преступник для развития нормальных общественных отношений.
По этой же причине государственный обвинитель не должен согласовывать позицию по отказу от обвинения с потерпевшим, если он считает, что имеющиеся доказательства не подтверждают в судебном заседании предъявленное лицу обвинение и тем самым не подтверждают общественную опасность его деяния. Если деяние лица не представляет общественной опасности, то не может идти и речи о том, что лицо должно быть осуждено за его совершение и понести за это уголовное наказание. Мнение потерпевшего на этот счет не должно играть решающей роли в определении судьбы лица, привлеченного к уголовной ответственности. Не может и не должен отдельный человек считать, что лицо совершило преступление и тем самым посягнуло на общественные устои государственности. Решение об этом должно принимать только само государство в лице своих органов.
Естественно, что могут сложиться такие ситуации, когда обвинителю приходится отказываться от поддержания обвинения в связи с тем, что доказательства получены с нарушением процедуры, установленной законом, а имеющиеся в потенциале доказательства не образуют совокупность, достаточную для поддержания обвинения. Но это уже вопрос не к существующей норме права, а к квалификации практических работников и качеству их непосредственной деятельности по сбору доказательств.
Не является и отказ государственного обвинителя от поддержания обвинения ограничением прав лица, предусмотренных ст. 46 и 52 Конституции РФ, на гарантию судебной защиты его прав и свобод и на доступ к правосудию.
В соответствии со ст. 118 Конституции РФ судебная власть в Российской Федерации осуществляется посредством как уголовного, так и гражданского судопроизводства. Положения ч. 10 ст. 246 УПК РФ предусматривают возможность предъявления и рассмотрения гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства в связи с прекращением уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения.
Отказ от обвинения не означает, что лицо теряет свое право на доступ к правосудию и защиту его прав судом. Лицо, претерпевшее вред от противоправных действий какого-либо лица, вправе предъявить ему гражданский иск, за исключением случаев, когда уголовное дело подлежит прекращению за отсутствием события преступления. Лицо, претерпевшее вред, вправе подать гражданский иск к иному лицу, ответственному за причиненный вред, даже в том случае, когда уголовное дело прекращено за непричастностью подсудимого к совершению преступления.
Прекращение уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от поддержания обвинения не означает, что действия лица, причинившего вред, являются правомерными. В них может содержаться состав гражданского деликта, административного правонарушения или дисциплинарного проступка, которые могут повлечь для нарушителя наступление гражданской ответственности за причиненный вред имущественным или личным неимущественным правам лица.
Как правило, основания для наступления гражданско-правовой ответственности гораздо шире тех, которые необходимы для привлечения лица в качестве обвиняемого. Совершение лицом деяния, повлекшее причинение материального ущерба, не всегда будет содержать элементы состава конкретного преступления. Вместе с тем в соответствии с п. 1 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу физического лица, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Это возможно даже тогда, когда деяние лица не является преступным. Кроме того, обязанность по возмещению вреда может быть возложена законом на лицо, не являющееся причинителем вреда. В данном случае речь может идти о возмещении вреда лицами, отвечающими за действия несовершеннолетних в возрасте до 14 лет (ст. 1073 ГК РФ), несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет, не имеющих доходов (ст. 1074 ГК РФ), несовершеннолетних, родители которых лишены родительских прав, в течение трех лет после лишения их данного права (ст. 1075 ГК РФ). Вред также подлежит возмещению опекуном или организацией, надзирающей за лицом, признанным недееспособным (ст. 1076 ГК РФ), близкими родственниками, проживающими совместно с лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, но не признанного недееспособным (п. 3 ст. 1078 ГК РФ), а также в других случаях, предусмотренных законом.
Таким образом, потерпевшему предоставляется полное право на судебную защиту своих прав и свобод. Как правило, гражданские иски не подаются лицами вследствие отсутствия у них юридических знаний по основаниям и порядку предъявления иска, а также процедуре рассмотрения иска. Но это проблематика, вызванная внутренними качествами лица, а не отсутствием правовых норм, обеспечивающих его защиту.
Положения исследователей, которые придерживаются позиции переложения обязанности поддержания обвинения в случае отказа от него государственным обвинителем на потерпевшего, не соответствуют, на наш взгляд, началам уголовного судопроизводства.
Как уже ранее было обозначено, государственный обвинитель отказывается от поддержания обвинения в связи с тем, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, в связи с чем лицо, а также деяние, совершенное им, не представляют общественной опасности. То есть государство в лице должностного лица прокуратуры в судебном заседании официально заявляет, что в действиях лица отсутствует состав преступления. Поэтому дальнейшее преследование лица в публичном порядке невозможно по смыслу закона. В связи с этим преследование данного лица потерпевшим в форме, предусмотренной для публичного обвинения, также невозможно, поскольку такой порядок противоречит существующей процедуре судебного разбирательства. В противном случае появляется абсолютно иной порядок уголовного преследования, ранее неизвестный науке уголовного процесса и не предусмотренный ст. 20 УПК РФ.
Преследование потерпевшим лица, совершившего преступление, возможно по делам частного обвинения, по которым его начало связывается с волеизъявлением потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ.
В научной литературе рассматриваемая точка зрения обосновывалась тем, что в соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ бремя доказывания обвинения лежит на стороне обвинения. Одним из участников данной стороны является потерпевший, который в соответствии со ст. 22 УПК РФ вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого. Уголовное преследование в соответствии с п. 55 ст. 5 УПК РФ заключается в процессуальной деятельности стороны обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого. Согласно ч. 2 ст. 47 УПК РФ обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым. Из этого делается вывод, что потерпевший как участник стороны обвинения вправе осуществлять уголовное преследование подсудимого в целях его изобличения.
Данный вывод делается при расширительном толковании нормы, содержащейся в ст. 22 УПК РФ. Так как указанная статья регламентирует право участия потерпевшего в уголовном преследовании обвиняемого, то это не означает, что он также вправе участвовать в преследовании подсудимого. Кроме того, в рассматриваемой статье также предусмотрено право потерпевшего помимо указанного выдвигать и поддерживать обвинение по уголовным делам частного обвинения. Из этого можно сделать вывод, что право потерпевшего на уголовное преследование обвиняемого, а не подсудимого может быть реализовано им по делам публичного обвинения только в досудебных стадиях. Это вполне согласуется с нормой, содержащейся в ст. 21 УПК РФ, в соответствии с которой уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляет прокурор, а также следователь и дознаватель.
Если же уголовное преследование в отношении подсудимого по указанным категориям дел начнет осуществлять потерпевший, то становится непонятным, от имени кого он осуществляет его. Осуществлять преследование от имени государства он не вправе, так как государство не наделило его этим правом. Осуществлять от своего имени он также неправомочен, так как государство в соответствии с законом отказалось от его публичного преследования по указанным выше обстоятельствам.
Потерпевший вправе осуществить преследование либо в частном порядке по соответствующим преступлениям, либо в иной форме судопроизводства. Но поддерживать обвинение от имени государства он не вправе. Иначе можно сделать вывод о том, что гипотетически уголовное преследование по всем преступлениям может осуществляться в публично-частном порядке.
Кроме того, если следовать логике того, что потерпевший осуществляет преследование подсудимого, даже в случае отказа государственного обвинителя от обвинения, то можно сделать вывод и о том, что он вправе самостоятельно проводить преследование лица по уголовному делу, когда следователь принял решение о его прекращении за отсутствием события или состава преступления. Но это объективно невозможно, и это указанные авторы не предлагают, понимая абсурд такой ситуации.
Кроме того, потерпевший является лицом, не обладающим знаниями по уголовному праву и процессу, в связи с чем он объективно не способен поддерживать государственное обвинение в суде. Он воспринимал внешнее проявление противоправных действий лица, которые могут и не быть преступными (отсутствует субъект, субъективная сторона), чего он может не знать в силу отсутствия у него необходимых знаний. Кроме того, он не обладает знаниями о процессе уголовного преследования, оценке доказательств, тактике допроса, что может привести к затягиванию судебных заседаний, путем нарушения процедуры со стороны потерпевшего.
Поддерживать обвинение от имени государства вправе лишь тот, для кого это является обязанностью в связи с выполняемой работой, а не единичным фактом в жизни.
В научной литературе приводились доводы о том, что в случае отказа государственного обвинителя от обвинения, признание подсудимым своей вины «повисает в воздухе».
В практической деятельности такая ситуация представляется маловероятной. При опросах работников прокуратуры были получены данные о том, что государственный обвинитель не откажется от обвинения, если подсудимый признает свою виновность в ходе судебного разбирательства по уголовному делу, за исключением случаев отсутствия события или состава преступления. Но по уголовному делу, поступившему в порядке ст. 220 УПК РФ, в котором событие или состав преступления не подтверждаются имеющимися в деле доказательствами, даже при наличии признания обвиняемым своей вины, надзирающий прокурор не утвердит обвинительного заключения. Таким образом, такие дела просто не дойдут до стадии судебного рассмотрения уголовного дела, что исключает возможность наступления ситуации, указанной выше.
Вместе с тем государственный обвинитель не должен злоупотреблять предоставленным ему правом.
Гарантом, защищающим права потерпевшего в судебном заседании при отказе от обвинения государственного обвинителя, является Приказ Генерального прокурора РФ от 13 ноября 2000 г. N 141, в соответствии с которым прокурор, поддерживающий обвинение в суде, должен безотлагательно ставить в известность руководителя органа прокуратуры, который утвердил обвинительное заключение, в случае радикального расхождения его позиции с содержанием обвинительного заключения.
Кроме того, прокурор, поддерживающий обвинение в суде, по нашему мнению, должен согласовывать свою позицию с прокурором, утвердившим обвинительное заключение, в случае принятия им решения об отказе от данного обвинения. Форма такого соглашения должна выражаться в письменном согласии, которое должно быть приобщено к материалам уголовного дела как гарант от возможных противоправных действий прокурора, поддерживающего обвинение в суде.
Правовые гарантии потерпевшего от безосновательного отказа прокурора от обвинения нашли свое закрепление в Постановлении Конституционного Суда РФ N 18-П от 8 декабря 2003 г., в соответствии с которым полный или частичный отказ как влекущий прекращение уголовного дела должен быть мотивирован со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты.
В связи с этим, по нашему мнению, государственный обвинитель обладает правом отказа от обвинения не ранее завершения судебного следствия, когда в предусмотренном законом порядке будут исследованы имеющиеся в деле доказательства. Только после этого, а не ранее государственный обвинитель правомочен заявить отказ от обвинения. В противном случае становится непонятно, из чего исходит обвинитель при отказе от обвинения, когда все доказательства еще не были исследованы в судебном порядке. Отказ от обвинения на этапе исследования доказательств также представляется преждевременным и необоснованным со стороны государственного обвинителя, так как ни одно из доказательств не имеет заранее установленной силы.
В заключение можно отметить, что право государственного обвинителя на отказ от обвинения в том положении, в котором оно закреплено в законе, при его реализации в совокупности с иными нормативными актами не ущемляет права потерпевших на судебную защиту их прав и доступ к правосудию и обеспечивает реализацию назначения уголовного судопроизводства.
Литература
1. Бояров С. Отказ прокурора от обвинения // Уголовное право. 2005. N 4. С. 58 — 59; Горобец В. О соблюдении интересов правосудия при отказе государственного обвинителя от обвинения // Уголовное право. 2006. N 1. С. 77 — 78.
2. Тетерина Т. Отказ прокурора от обвинения «преступает» права потерпевшего на доступ к правосудию // Российская юстиция. 2003. N 10. С. 37 — 38; Леви А. Отказ государственного обвинителя от обвинения // Законность. 2006. N 6. С. 41 — 43.
3. Демидов И., Тушев А. Отказ прокурора от обвинения // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 25 — 27.
