Точное восприятие за рубежом понятия прокурора как представителя российской прокуратуры, многофункционального правозащитного органа государства имеет многообразное значение для понимания кардинальных изменений ее предназначения и роли в охране законности, прав и свобод человека.
Между тем с проблемой адекватного перевода термина «прокурор» на иностранные языки сталкиваются не только представители самой российской прокуратуры, но и сотрудники дипломатической, консульской служб за рубежом, многообразных международно-правовых структур и институтов, различных, в том числе специализированных, организаций (Европейский суд по правам человека, Интерпол, МАЮД, МАП — Международная ассоциация прокуроров и т. д.).
Многие годы при переводе, например, на английский язык обобщенного термина «прокурор» используется явно неадекватный термин «prosecutor» — обвинитель (просекьютор). Между тем термин «prosecutor — обвинитель» уместен и необходим только в одном случае — когда должностное лицо органа прокуратуры, подпадающее под понятие «прокурор» в смысле ст. 54 Закона о прокуратуре, в установленном законом порядке принимает участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции в качестве государственного обвинителя. При этом следует учитывать, что в качестве государственного обвинителя могут выступать не только прокуроры (п. 6 ст. 5 УПК). В остальных видах прокурорской правозащитной деятельности называть прокурора «просекьютором — обвинителем» было бы абсурдом, нонсенсом. Но зачастую именно так и происходит.
В условиях расширения государственных и личных контактов российских специалистов, политиков, государственных и общественных деятелей такой исключительно узкий, но устоявшийся перевод приводит к многочисленным недоразумениям, а главное — к неверному, искаженному восприятию предназначения и правозащитной роли российской прокуратуры.
Когда российские политики, общественные деятели, да и сами российские прокуроры пишут в различных, в том числе официальных, изданиях, а также рассказывают на международных форумах о правозащитном характере деятельности российской прокуратуры, охране ими прав и свобод человека и гражданина, но переводчики переводят значение слова «прокурор», например, по-английски как «просекьютор — обвинитель», у читателя или слушателя складывается впечатление, как минимум, странности такой «защиты».
Поскольку в правовом сознании в западных странах российская прокуратура зачастую ассоциируется с органом обвинения, который в этом качестве пытается вмешиваться не только в сферу уголовного судопроизводства, но в иные общественные отношения, они строят отношения с российской прокуратурой также весьма односторонне. При выездах делегаций российских прокуроров за рубеж их знакомят, как коллег, преимущественно с деятельностью структур, выполняющих функции обвинения в уголовном судопроизводстве.
Такой же подход, очевидно, применяется и при формировании групп из государственных структур зарубежных, особенно европейских, стран при посещении нашей страны, а также при определении тем различных семинаров с экспертами Европейского Союза, при проведении совместных научных исследований.
Проблема достаточно остра, а ее нерешенность негативно влияет на достижение взаимопонимания при контактах и публикациях российских авторов в зарубежных странах, структурах европейского сообщества. Сложность состоит и в том, что, например, в английском языке термина, адекватного по смыслу, вкладываемому в русское слово «прокурор», попросту нет. Это и не удивительно, если учесть, что ни английская, ни правовая система любой другой страны мира не имеет государственно-правового института, аналогичного или близкого по составу задач и функций российской прокуратуре.
Насколько этично и юридически точно, зная истинный смысл термина «просекьютор — обвинитель» и повествуя о правозащитной деятельности, участвуя в правотворчестве, координируя деятельность правоохранительных органов, участвуя в гражданском, арбитражном судопроизводствах в интересах защиты прав граждан, соглашаться при повествовании иностранцам обо всей этой многогранной деятельности именовать себя обвинителем?
По существу прокурор в гражданском, арбитражном, административном судопроизводствах осуществляет прямо противоположную термину «просекьютор — обвинитель» по своему лексическому и содержательному смыслу функцию правовой защиты публичных интересов неопределенного круга лиц, общества и государства, а также отдельных, обычно слабо защищенных в социальном плане физических лиц, чьи права и свободы нарушены.
Представляется сомнительной возможность создать таким образом адекватное представление об истинном предназначении прокурора и о его правовом статусе в этих видах судопроизводства — в частности, достигнуть полного взаимопонимания с партнерами. Скорее, реакция будет противоположной.
Сложившийся имидж российской прокуратуры как сугубо или преимущественно «обвинительной» государственной структуры во многом, на мой взгляд, сдерживает и даже препятствует налаживанию отношений взаимопонимания и развитию диапазона сотрудничества с различными государственными и иными структурами в зарубежных странах, выполняющих функции, сходные с функциями российской прокуратуры.
Даже, казалось бы, технический вопрос обозначения на «визитках» прокуроров на иностранном языке своей должности как обвинителей выполняет коварную роль исказителя подлинного существа правозащитного предназначения российского прокурора. Доходит до парадоксов. На «визитках» прокуроров, никогда не выступавших в суде по уголовному делу, а выполняющих иные функции прокуратуры, гордо значится «prosecutor» (обвинитель).
Опрос группы переводчиков, специализирующихся на переводах (устных и письменных) юридических текстов по вопросам, касающимся деятельности российских прокуроров, показал, что они, в целом достаточно точно представляя назначение термина «просекьютор» как обвинителя, тем не менее используют этот термин как универсальный и в тех случаях, когда речь идет не об участии прокурора в суде по уголовному делу, а о любом выполняемом прокуратурой виде деятельности, по мотивам, что термин «устоялся». Однако такая «устойчивость» явно вредит делу.
По мнению некоторых специалистов, термину «прокурор», исходя из содержания выполняемых функций, наиболее соответствует английский термин «procurator». Между тем наиболее употребимыми значениями его перевода на русский язык являются: «поверенный, доверенное лицо», в качестве которых могут выступать и адвокат, и иные лица. Поэтому представляется малопродуктивной попытка найти односложный перевод термина «прокурор», в частности, в английском языке.
Полагаю, что в переводе русского термина «прокурор» на английский язык следует использовать формулу «state procurator in affairs of legality» — «государственный поверенный в делах законности». Этим достигаются все требуемые цели: достаточно точно и емко определяется сущностная характеристика многообразной деятельности российских прокуроров как представителей государственно-правовой структуры, действующей в интересах обеспечения законности, прав и свобод человека и гражданина; сохраняется фонетическое созвучие российского и английского терминов; избегается явная неполнота и однобокость перевода, доводящая в некоторых ситуациях значение термина «прокурор» при его использовании как «просекьютор — обвинитель» до абсурда и в явно противоположном передаваемому смыслу значении.
Соответствующее выражение следует сформулировать и применительно к другим языкам, прежде всего к языкам международного общения (английский, немецкий, французский, испанский, китайский, арабский), причем придать этой терминологии достаточно официозный, а не только рекомендательный характер.
Представляется, что в обыденном общении на иностранных языках целесообразно использовать также термин «procurer» («прокурор»), каждый раз поясняя, в каком значении, применительно к какому виду деятельности прокуратуры в данном случае используется такое выражение.
Это вполне приемлемо. В английской правовой системе, например, термин «barrister» — адвокат, юрист высокой квалификации, который в английском суде может выступать и как адвокат-защитник, и как обвинитель, когда он представляет интересы стороны обвинения и в процессе выступает в качестве просекьютора — обвинителя. И здесь четко различается должностное положение лица и его процессуальный статус в судебном процессе. При этом легко обнаружится, что функции, выполняемые российской прокуратурой, присущи и многим европейским и другим зарубежным прокуратурам, а частично и другим государственным органам этих стран.
