ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВНЕШНЕТОРГОВЫХ СДЕЛОК
Т. А. БАТРОВА
Батрова Т. А., кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых и гражданско-правовых дисциплин Рязанского филиала МосУ МВД РФ.
Договоры во внешнеторговой деятельности отличаются значительным своеобразием, что обусловлено подчиненностью сторон правопорядку разных государств и необходимостью перемещения товара через таможенную границу. Отсюда одна из главных проблем: выбор права, подлежащего применению к правоотношениям сторон по договору. Международная практика исходит здесь из принципа автономии воли сторон, получившего свое отражение в законодательстве многих государств, в том числе России, однако его нормативное закрепление осуществляется по-разному.
Согласно ст. 1210 ГК РФ стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Этот выбор может касаться как всего договора в целом, так и отдельных его частей. Избранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц. Такое соглашение должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Аналогичный подход мы находим в ст. 116 Федерального закона Швейцарии от 18 декабря 1987 г. «О международном частном праве», ст. 27 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению от 18 августа 1896 г., § 24 Указа Президиума Венгерской Народной Республики от 31 мая 1979 г. «О международном частном праве» и в законодательствах других государств.
При этом нельзя не учитывать, что автономия воли сторон может быть ограничена пространственными пределами, содержанием обязательственных отношений между сторонами или действием императивных норм страны, с которой договор реально связан. Так, согласно п. 5 ст. 1210 ГК РФ выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан, если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной. Более жесткий подход закреплен в § 1 ст. 25 Закона Республики Польша от 12 ноября 1965 г. «Международное частное право», в соответствии с которой стороны могут подчинить свои правоотношения по договорным обязательствам выбранному ими закону, только если он взаимосвязан с обязательством.
ГК Республики Вьетнам от 28 октября 1995 г. вообще отходит от принципа автономии воли, оговаривая, что права и обязанности сторон по гражданскому договору определяются по праву страны, где договор исполняется, а в случае, когда место исполнения не установлено, оно будет определяться по праву СВР (ст. 834). Очевидно, что подобные предписания российский контрагент обойти не сможет.
При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан, а именно: право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора (ст. 1210, 1211 ГК РФ). При этом надо отдать должное российскому законодателю, который закрепил довольно обширный перечень договоров, определив для них подлежащее применению право и установив исчерпывающий перечень исключений из общего правила.
Особо следует сказать о форме внешнеторговых договоров. Несмотря на то что Венская конвенция о международных договорах купли-продажи товаров 1980 г. не ограничивает стороны в выборе формы договора, российское законодательство под угрозой недействительности предписывает совершать их в письменной форме, если хотя бы одной из сторон договора является российское юридическое лицо (ч. 3 ст. 162, п. 2 ст. 1209 ГК РФ). Это правило применяется и в случаях, когда хотя бы одной из сторон такой сделки выступает осуществляющее предпринимательскую деятельность физическое лицо, личным законом которого в соответствии со ст. 1195 ГК РФ является российское право. Основанием для этого является сделанная Российской Федерацией при присоединении к Конвенции оговорка о нераспространении данного положения на правоотношения с участием российских лиц.
При совершении внешнеторговых сделок может возникнуть и конфликт квалификаций, порождаемый различными подходами национального законодательства к толкованию правовых институтов и норм. Классическим примером здесь является трактовка места совершения сделки в англосаксонской и континентальной системе права (в первой нередко применяется «теория почтового ящика», согласно которой договор считается заключенным с момента отправления лицом, получившим оферту, ее акцепта, а не получения его офферентом). То же можно сказать и об институте исковой давности, который в англосаксонской системе права является процессуальным институтом, а в континентальной — принадлежностью материального права. Следовательно, стороны договора, избравшие законодательство США в качестве применимого права, не смогут сослаться на установленные в нем сроки давности, отстаивая свои права, например, в российском суде, поскольку суд никогда не применяет иностранного процессуального права.
Существует и ряд других проблем, нехарактерных для «внутренних» договоров, а именно: необходимость согласования валюты цены, валюты платежа и условий их конвертации, что неизбежно связано с валютными рисками; свои правила осуществления расчетов, включая возможные ограничения на перевод денежных средств; транспортировка товара через территорию двух или более государств, а следовательно, выполнение предусмотренных законом каждого государства таможенных правил для ввоза и вывоза товара, в том числе соблюдение квот, получение лицензий; включение положений о некоммерческих рисках; арбитражная оговорка. Некоторые из них решаются благодаря международным многосторонним и двусторонним соглашениям в этой сфере, а также созданию различных экономических объединений государств, в рамках которых действуют специальные режимы, обеспечивающие предоставление государством на взаимной основе физическим и юридическим лицам договаривающихся государств особые права для осуществления внешнеторговой деятельности. В отношении стран СНГ специальный режим был установлен еще Договором о создании Экономического союза (Москва, 24 сентября 1993 г.), который предусматривал последовательное снижение и отмену таможенных пошлин, налогов и сборов, а также количественных и всех иных равнозначных им по своим последствиям ограничений. Одновременно был поставлен вопрос о недопущении несанкционированного реэкспорта в третьи страны.
Однако нельзя не учитывать, что существование таких режимов обеспечивает унификацию правового регулирования лишь в рамках соответствующих объединений. Не решают всех проблем и международные договоры. Во-первых, далеко не все государства являются их участниками. Во-вторых, они регламентируют не все вопросы международной торговли. Так, положения Венской конвенции 1980 г. не применяются к отношениям, связанным с действительностью или недействительностью договора или его отдельных условий, а также с последствиями, которые может иметь договор в отношении права собственности на переданный товар (ст. 4 Конвенции). Они не затрагивают продажу товаров на торгах, судов водного и воздушного транспорта и электрической энергии (п. «a» — «f» ст. 2).
Наконец, серьезной проблемой во внешнеторговых сделках могут стать экономические санкции, вводимые в отношении отдельных государств по решению Совета Безопасности ООН, что влечет разрыв уже установившихся коммерческих связей и убытки, механизм возмещения которых так и не сформировался.
Вышеизложенное позволяет прийти к выводу, что в сфере правового регулирования внешнеторговых сделок, несмотря на изменения, произошедшие в российском законодательстве, остается достаточно много нерешенных проблем, которые требуют своего теоретического осмысления.
