(Огородов Д. В., Челышев М. Ю.) («Законодательство и экономика», 2007, N 3)
СМЕШАННЫЙ ДОГОВОР И ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Д. В. ОГОРОДОВ, М. Ю. ЧЕЛЫШЕВ
Огородов Д. В., кандидат юридических наук, доцент кафедры гуманитарного права Российского государственного гуманитарного университета.
Челышев М. Ю., кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданского и предпринимательского права Казанского государственного университета.
Значение правовой категории «механизм правового регулирования» для исследования смешанных договоров
Практически любая юридическая конструкция так или иначе находит отражение в механизме правового регулирования (далее — МПР). Это обусловлено известной универсальностью МПР: если мы говорим о конкретном правовом явлении, то, по сути, речь идет об отдельном подразделении всей системы правового упорядочения общественных отношений, т. е. о той или другой части МПР. В этом смысле не является исключением и смешанный договор. Поэтому целесообразно привлечь категорию МПР для анализа конструкции смешанного договора (далее — СД). В результате реализации всех стадий правового регулирования и функционирования всех элементов МПР, их должного взаимодействия и получается желаемый законодателем эффект — гражданский оборот приобретает желаемые законодателем формы и черты. Тем самым достигается необходимое состояние правопорядка в сфере гражданского оборота. Сами же по себе отдельные стадии правового регулирования не способны гарантированно обеспечить конечный результат — привести гражданский оборот в должный вид и закрепить соответствующий правопорядок. По этой причине нам кажется целесообразным исследовать СД через призму всех элементов МПР и стадий правового регулирования <1>. Полагаем, что только этот подход обеспечит уяснение подлинной сущности и значения рассматриваемой правовой конструкции договорного права. ——————————— <1> Разумеется, применительно к смешанным договорам нас интересует прежде всего частноправовое регулирование, его механизм и стадии, включая проблематику соотношения этого регулирования с иным отраслевым правовым воздействием.
На наш взгляд, СД находит свое отражение на всех стадиях гражданского правового регулирования и особенно на стадии правореализации. Учитывая специфику проявления конструкции СД на всех стадиях правового регулирования, рассматривая все это совокупно, мы можем видеть исследуемую проблему в ее динамике. Вместе с тем, если анализировать СД, сосредоточившись лишь на каком-то одном аспекте, в контексте одного из элементов МПР (например, рассматривая СД только через призму понятия юридического факта), можно упустить ряд важных сущностных черт этого правового явления. Другими словами, категории «стадии правового регулирования» и «МПР» выступают методологическим основанием комплексного исследования СД, в том числе в межотраслевом проявлении этой конструкции.
О стадиях правового регулирования и МПР в теории права и цивилистической науке
Возьмем за теоретическую основу предложенный С. С. Алексеевым подход <2>, в рамках которого принято выделять четыре стадии процесса правового регулирования <3>: ——————————— <2> В теории права существуют и другие воззрения на структурную сущность категории «правовое регулирование» и его механизм. См., например: Сырых В. М. Теория государства и права: Учебник. 4-е изд., стереотипн. М.: Юстицинформ, 2005. С. 166 — 174; Фаткуллин Ф. Н. Основы учения о государстве и праве: Учеб. пособие. Казань: Изд-во КФЭИ, 1997. С. 23 — 27. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник Н. И. Матузова, А. В. Малько «Теория государства и права» включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2004. —————————————————————— <3> Алексеев С. С. Общая теория права: в 2-х т. Т. II. М.: Юридическая литература, 1982. С. 26. Этот подход, разделяемый значительным числом ученых-теоретиков, довольно широко представлен в учебной литературе. См., например: Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2000. С. 421, 422; Общая теория государства и права: в 2-х т. Т. 2. Теория права / Под ред. М. Н. Марченко. М.: Зерцало, 1998. С. 438 — 454 (авт. цитир. главы — С. А. Комаров); Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М.: Юристъ, 1997. С. 624 — 632; Черданцев А. Ф. Теория государства и права. М.: Юрайт, 2001. С. 347 — 351.
1) стадия формирования юридических норм; 2) стадия возникновения прав и обязанностей (правоотношений) на основе соответствующего юридического факта; 3) стадия реализации субъективных прав и юридических обязанностей; 4) стадия применения права (факультативная стадия <4>), т. е. издание компетентным властным органом (прежде всего судом) индивидуального правового акта. ——————————— <4> Под факультативностью в данном случае имеется в виду то, что не каждое правоотношение с необходимостью порождает спор или правонарушение, требующие властного применения права. Напротив, законодатель исходит из того, что большая часть норм права реализуется добровольным правомерным поведением лиц.
Как видим, осуществление правового регулирования представляет собой сложное, но вместе с тем целостное явление, ибо охватывает как правовое регулирование в прямом смысле слова (т. е. установление норм права), так и реализацию норм права (в частности, путем заключения гражданско-правовых договоров, включая смешанные договоры). В первом случае речь идет о правовом регулировании в отношении неопределенного круга субъектов, когда конкретные правоотношения с конкретными лицами еще не возникли. Во второй ситуации правовое регулирование затрагивает уже определенных лиц, участников соответствующего правоотношения. Учитывая, что обозначенный единый процесс правового регулирования происходит совершенно определенным образом, включающим различные дифференцированные, но взаимосвязанные стадии, в правовой науке принято говорить о механизме правового регулирования. Соответственно указанным выше стадиям правового регулирования С. С. Алексеев выделяет четыре элемента МПР <5>: ——————————— <5> Алексеев С. С. Указ. соч. С. 27.
— юридические нормы; — правоотношения; — акты реализации прав и обязанностей; — индивидуальные предписания применения права (как факультативный элемент). Выработанное в теории права учение о стадиях правового регулирования и элементах МПР имеет общеправовое значение. Однако в гражданско-правовой науке, также опирающейся на отмеченное учение, для некоторых стадий МПР выработана своя специфическая терминология. Здесь цивилистика оперирует такими категориями, как «сделка», «обязательство» и проч. Попытаемся соотнести гражданско-правовой категориальный аппарат с принятыми в теории права обозначениями стадий правового регулирования и элементов МПР. Первая стадия правового регулирования — установление (санкционирование) компетентными правотворческими органами норм гражданского права (норма гражданского права — соответствующий начальный элемент МПР). Полагаем, что применительно к нормам различной отраслевой принадлежности, выражаемым в нормативных правовых актах, данная стадия не имеет сущностных отличий. Поэтому, на наш взгляд, эта стадия правового регулирования особого пояснения с цивилистических позиций не требует <6>. Конечно, нормы гражданского права, появляющиеся в рамках гражданско-правовых обычаев, возникают в особом порядке, на который указывает содержание ст. 5 Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ). В обозначенном случае законодатель непосредственно не устанавливает, а лишь в общем виде санкционирует подобные правила поведения. ——————————— <6> Вместе с тем нужно заметить, что если с позиции процедур установления правовых норм существенных отличий действительно нет, то по своим характеристикам правовые нормы, их совокупности, а также внешние формы выражения могут различаться. Так, в доктрине указывается на существование ряда специфических черт тех или других нормативных правовых актов как источников гражданского права. См., например: Зайцев О. В. Закон как источник гражданского права Российской Федерации. М.: Московские учебники — СиДиПресс, 2005.
Вторая стадия правового регулирования — возникновение гражданского правоотношения на основе определенных юридических фактов <7> (адекватный элемент МПР — гражданское правоотношение). ——————————— <7> Как отмечает С. С. Алексеев, «значение правоотношений как главных средств, обеспечивающих функционирование норм права, является всеобщим. Реализация всех юридических норм неизбежно проходит стадию правоотношения, т. е. субъективных прав и обязанностей, находящихся в нераздельном единстве». См.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 95.
Здесь прежде всего следует обратить внимание на выработанный в цивилистике подход к возникновению относительного гражданского правоотношения, т. е. обязательства (ст. 307 ГК РФ). Среди прочих оснований возникновения гражданских прав и обязанностей (соответствующих правоотношений), перечисленных в ст. 8 ГК РФ, законодатель на первое место выносит договоры и иные сделки. Другими словами, одним из важнейших правопорождающих юридических фактов в гражданском праве является заключение договора, в том числе договора смешанного характера. Третья стадия правового регулирования — стадия реализации субъективных прав и обязанностей, составляющих юридическое содержание правоотношения, в нашем случае — обязательства (соответствующий элемент МПР — акты реализации прав и обязанностей). Применительно к отмеченному элементу МПР С. С. Алексеев отмечает: «Акты реализации прав и обязанностей — это юридически значимые результативные действия субъектов, в которых реально осуществляется выраженные в правах и обязанностях меры поведения — возможности и требования. Здесь действие правового регулирования завершается, происходит перевод общих предписаний юридических норм (на стадии правоотношения — конкретизированных в правах и обязанностях) в то фактическое, реальное поведение, на которое направлена воля законодателя» <8>. ——————————— <8> Алексеев С. С. Указ. соч. С. 27, 28.
В рамках теории и практики договорного права данную стадию правового регулирования принято обозначать как исполнение договорных обязательств (гражданско-правовых обязательств из договора). В частности, исследуя смешанный договор, целесообразно проанализировать специфику юридической процедуры <9> исполнения обязательств из смешанного договора. При этом важно учесть, что исполнение договора суть активное деяние (совокупность, как правило, действий; реже сюда добавляется бездействие), в рамках которого реализуются субъективные права и обязанности, составляющие юридическое содержание договорного обязательства (правоотношения). ——————————— <9> О процедурах в гражданском, в том числе и в договорном, праве см.: Давыдова Г. Н. Юридические процедуры в гражданском праве. Общая характеристика: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Казань, 2004.
Исполнение договора (обязательств, следующих из соответствующего соглашения) завершает процесс гражданско-правового регулирования договорных отношений. Поэтому надлежащее исполнение договорного обязательства является завершающей стадией правового регулирования и финальным элементом МПР, желаемым для законодателя конечным результатом для развития каждого договорного правоотношения. Четвертая (факультативная) стадия правового регулирования — стадия применения норм гражданского права (соответствующий элемент МПР — индивидуальные предписания применения права). Сам по себе названный элемент МПР не требует особого цивилистического пояснения. Однако динамика этой стадии правового регулирования может иметь ту или иную специфику, на что обращается внимание в отечественной науке гражданского права <10>. ——————————— <10> См.: Серветник А. А. Проблемы применения гражданско-правовых норм в договорах по передаче имущества в собственность: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Краснодар, 2006.
Четыре обозначенных выше стадии правового регулирования и элемента МПР были рассмотрены на примере базовой юридической процедуры договорного права, в свою очередь состоящей из двух основных процедур-элементов: заключение договора и его исполнение. Вместе с тем анализируемые стадии правового регулирования и элементы МПР применительно к договорному праву могут быть отдельно выделены не только в рамках указанной общей процедуры, но и для каждого ее этапа, в частности для преддоговорной процедуры <11>. Также можно проследить движение юридической действительности от правовой нормы до правоприменения (ст. 446 ГК РФ о преддоговорных спорах). ——————————— <11> О различных этапах договорной динамики см.: Илюшина М. Н., Челышев М. Ю., Ситдикова Р. И. Коммерческие сделки: теория и практика: Учебно-практическое пособие / Под ред. М. Н. Илюшиной. М.: РПА МЮ РФ, 2005; Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М.: Статут, 2005.
Развитие конструкции СД по стадиям правового регулирования
Смешанный договор в правовых нормах
Как уже было отмечено, специфику СД следует выявлять на всех стадиях правового регулирования. Прежде всего, СД находит свое специфическое отражение на стадии установления правовых норм. Когда мы говорим о СД, то обязательно предполагаем наличие соответствующих норм гражданского права, основой которых в данном случае является ст. 421 ГК РФ, закрепляющая общие требования к СД. Кроме этой статьи к нормам гражданского права о СД нужно относить существующие гражданско-правовые предписания о смешиваемых договорах (специальные правила). Таким образом, структурное подразделение гражданско-правовой отрасли о СД состоит из указанных правовых норм двух видов. Особенности применения этих норм зависят от вида СД. Как мы уже отмечали <12>, de lege ferenda с точки зрения нормативной закрепленности смешиваемых элементов смешанные договоры можно разделить на: ——————————— <12> Огородов Д. В., Челышев М. Ю. К вопросу о видах смешанных договоров в частном праве // Законодательство и экономика. 2006. N 2. С. 55.
— смешанные договоры, сочетающие элементы только известных объективному праву, поименованных в нем договоров; — смешанные договоры, сочетающие элементы как поименованных в объективном праве, так и элементы непоименованных договоров. Исходя из этого следует отметить следующее. К поименованным договорам-компонентам нормы о соответствующих договорах применяются непосредственно (суду требуется лишь выявить в содержании конкретного СД условия соответствующих поименованных договоров). Когда же СД состоит из условий поименованного и непоименованного договоров, то к непоименованным договорам-компонентам положения об отдельных видах договоров применяются лишь в порядке аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ), ибо специальные нормы отсутствуют <13>. ——————————— <13> Собственно, именно отсутствием специфического нормативного регулирования и характеризуются непоименованные договоры.
В отношении последнего случая стоит указать, что даже при смешивании условий поименованного и непоименованного договора мы нуждаемся в наличии нормативно-правовой модели хотя бы одного договора-компонента. Система гражданско-правовых договоров является объективной. Это выражается, в частности, в том, что нормативные модели договоров (установленные в законодательстве наборы условий и других существенных договорных признаков) носят формализованный характер. В этом усматривается одно из проявлений фундаментального свойства права — формальной определенности гражданско-правовых норм <14>. Поэтому закрепленная в ГК РФ возможность совершения СД отражает среди прочего эту нормативную систему гражданско-правовых договоров, а вместе с тем и признак формальной определенности права. ——————————— <14> Относительно проблемы формальной определенности права см., например: Шабуров А. С. Формальная определенность права: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1973.
Второй аспект проявления конструкции СД на исследуемой стадии правового регулирования, на наш взгляд, нужно усматривать в возможности на основе использования СД как правового средства достижения эффекта экономии законодательного материала. При этом, однако, уменьшается лишь внешний «филологический» объем закона (его пункты, статьи и проч.) без уменьшения реального объема самих правовых норм. Например, в ГК РФ отсутствуют специальные статьи, посвященные смешанному договору, состоящему из условий купли-продажи и подряда. Однако это вовсе не означает, что отсутствуют и необходимые нормы права. Напротив, правовые нормы, регулирующие отношения из этого смешанного договора, существуют, хотя и отсутствует специально выделенный фрагмент закона (параграф, статья, пункт). Просто применимые нормы права здесь определяются на основе общего предписания ст. 421 ГК РФ (в данном случае это нормы о купле-продаже и нормы о подряде). В этом усматривается внутриотраслевая связь в системе гражданско-правовой отрасли: внутриотраслевой правовой комплекс <15> формируется на основе нормы общей части договорного права и соответствующих специальных норм об отдельных договорах. ——————————— <15> О таких правовых комплексах см.: Челышев М. Ю. Концепция оптимизации межотраслевых связей гражданского права: постановка проблемы. Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2006. С. 78.
Другими словами, исследуемое нормативное проявление конструкции СД позволяет еще раз обратить внимание на известный тезис о различии системы гражданского законодательства и системы гражданского права, или, другими словами, между формой права и ее содержанием (правовыми нормами). Еще одним аспектом рассмотрения конструкции СД на первой стадии правового регулирования выступает проблематика пределов гражданско-правового нормативного регулирования. Сам предмет гражданского права обусловливает бессмысленность избыточной регламентации договорных отношений. Норма ГК РФ о смешанных договорах (ст. 421), конечно же, представляет собой меру свободы в области договорного права. С другой стороны, данная норма выступает нормативно установленной границей между усмотрением сторон и императивностью законодательства. Таким образом, законодатель сознательно нормативно конструирует лишь часть (пусть и основную) известных в гражданском обороте договоров, оставляя возможность сторонам, действуя свободно, самим заключать иные необходимые им соглашения. С анализируемыми пределами гражданско-правового нормативного регулирования в области договорного права довольно тесно связана и проблема эффективности ряда норм гражданского права о договорах. Это выражается в том, что избыточная, выходящая за объективно обусловленные предметом гражданского права пределы регламентация договорных отношений является неэффективной, поскольку на практике игнорируется участниками оборота. Поэтому нахождение оптимального баланса между свободой воли сторон договора и императивностью законодательства служит достижению эффективности гражданско-правового регулирования. Кроме того, эффективность конкретной нормы об отдельном виде договора можно оценивать исходя из ее способности к применению (в рамках конструкции СД) совместно с иными нормами договорного права о других договорах <16>. В этом усматривается не только проявление общего принципа свободы договора, но и отражение внутриотраслевых связей гражданского права. ——————————— <16> Несомненно, что в данном случае речь идет лишь об одном из аспектов эффективности норм договорного права.
Рассмотрение конструкции СД в контексте первого элемента МПР позволяет, на наш взгляд, обратить внимание и на проблематику формулировки второго предложения п. 3 ст. 421 ГК РФ. Это предложение буквально гласит, что к отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора. Из буквального толкования данного положения следует, что стороны могут своим соглашением исключить применение к своим отношениям любых (!) положений гражданского права. Например, соответствующих императивных норм, содержащихся в законодательстве о защите прав потребителей. Отсюда становится правомерным вопрос: где пределы подобному «высвобождению» из-под действия норм гражданского права? Отмеченное, по нашему мнению, не затрагивает закрепленные в диспозитивных нормах возможности сторон договора. В данном случае мы ведем речь лишь об искажениях, т. е. о попытках придать договорной конструкции значение, ей совершенно не свойственное, о попытках исказить ключевые свойства договора (презумпция возмездности и проч.). На наш взгляд, в исследуемом п. 3 ст. 421 ГК РФ законодатель допустил известную неточность, фактически позволив сторонам договора своей волей парализовать <17> действие императивных норм договорного права, содержащихся в части второй ГК РФ. Это не соответствует подлинному смыслу конструкции СД в масштабе всего механизма гражданско-правового регулирования. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Общие положения» (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). —————————————————————— <17> Это меткое слово, использованное в работе М. И. Брагинского и В. В. Витрянского при анализе конструкции смешанного договора, весьма точно отражает данную правовую ситуацию. См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1997. С. 331.
В результате точного (буквального) применения п. 3 ст. 421 ГК РФ может быть получен несколько нелогичный результат. Так, при заключении потребителем договоров купли-продажи, договоров выполнения работ и оказания услуг в отдельности, отношения сторон будут подчинены соответствующим императивным (и диспозитивным) нормам. Однако если заключить смешанный договор с указанным субъектным составом, сочетающий все те же самые условия о продаже, работах и услугах, то стороны формально смогут своим соглашением освободиться из-под действия всех императивных норм о договорах, чьи элементы составляют смешанный договор. Возникают вопросы: для чего же нужны императивные нормы, если от них так легко отказаться; зачем для каждого конкретного договора создавать сложную и сбалансированную систему гарантий, заключенных в императивных нормах, если эти нормы столь легко парализуемы сторонами? Получается, что, по сути, сама по себе анализируемая формула п. 3 ст. 421 ГК РФ равносильна оговорке законодателя к каждому параграфу части второй ГК РФ о том, что «положения настоящего параграфа действуют, если стороны не предусмотрели иное». Отсутствие правовых гарантий в виде императивных норм обязательственного права всегда приводит не к свободе всех участников оборота, а лишь к установлению диктата экономически сильного (монополий и прочих экономически сильных контрагентов). По крайней мере, для экономически слабой стороны это явно будет обременительным. Существующая же редакция ст. 421 ГК РФ позволяет сторонам отказываться от отдельных «не понравившихся норм», в том числе от общих норм договорного права (возмездность договоров и др.). Особенно широки возможности для злоупотреблений посредством конструкции смешанного договора в предпринимательской сфере, тем более когда договор заключается путем присоединения к нему (п. 3 ст. 428) <18>. ——————————— <18> На некоторые искажения мы уже обращали внимание, когда смешанный договор был использован, по сути, для того, чтобы взимать плату за факт получения услуг (принятия исполнения по обязательству). При помощи смешанного договора заказчик услуг пытался освободиться от их оплаты в нарушение запрета дарения между коммерческими организациями. См.: Огородов Д. В. Банки и бюро: некредитная история // ЭЖ-Юрист. 2006. N 5. С. 4.
В отмеченных условиях целесообразно применять исследуемую норму ограничительно и во взаимосвязи с п. 1 ст. 422, не допуская отступления от соответствующих императивных правил договорного права. На наш взгляд, свобода от сравнительно четких рамок нормативного регулирования системы поименованных договоров должна быть предоставлена лишь непоименованным договорам. Именно они (а не смешанные договоры) могут основываться лишь на общих положениях об обязательствах и аналогии права. Отмеченный вывод исходит из того, что норма п. 3 ст. 421 свободу договора сама по себе не расширяет: эта свобода уже установлена нормами более общего характера (п. 2 ст. 1, ст. 8 Кодекса). Значение п. 3 ст. 421 ГК РФ иное и заключается в том, чтобы в известном смысле стабилизировать договорную практику и правоприменение. Ее цель — создание законодательного стержня для областей договорной практики, нуждающихся в гибких, новых формах. Конструкция СД является своего рода «позвоночником» для гибких договорных конструкций. Для рынка, бизнеса важна не только свобода в смысле разнообразия договорных типов. Не менее, а зачастую более важна предсказуемость и стабильность правил поведения. Никакой рынок не способен эффективно функционировать в отсутствие общеизвестных и устойчивых правил игры. Поэтому практическую применимость и востребованность имеют лишь «надежно срабатывающие» договорные конструкции, т. е. при возникновении конфликта известны правила, по которым будет разрешаться спор. Отсюда вытекает сложнейшая задача — совместить жесткость (в смысле стройности конструкции, понятности соотношения договорной конструкции с существующими нормами и, соответственно, предсказуемости) с гибкостью и уникальностью конкретной экономической обстановки. Данную задачу как раз и решает нормативно закрепленная конструкция СД. Применение законодателем конструкции СД позволяет обеспечить договорную свободу нормативным фундаментом. Такой подход ограждает: — от добросовестного заблуждения сторон в квалификации своих отношений, что нередко встречается на практике, когда поверхностная «новизна» договора (на уровне оригинального названия, нередко заимствованного из зарубежной договорной практики) дает ошибочное основание считать договор новым, неизвестным российскому праву; — от злоупотреблений, от целенаправленных попыток «обойти закон» под другим названием договора (например, пытаясь избавиться от действия императивных норм).
Смешанный договор как юридический факт
Главный вопрос тут, является ли СД специфическим юридическим фактом, и если да, то в чем его специфичность. По нашему мнению, СД не следует наделять свойствами качественного иного юридического факта, противопоставляемого поименованным договорам. Специфику СД как юридического факта договорного права скорее следует искать в количественной, а не качественной плоскости: один смешанный договор заменяет собой несколько юридических фактов (договоров), выступая единой общей формой для нескольких различных групп договорных условий. На стадии же заключения специфика смешанного договора, на наш взгляд, состоит лишь в особенностях формулирования условий смешанного договора в рамках процедуры «оферта — акцепт». Процесс обмена офертой и акцептом может иметь следующие варианты развития: — осуществлялось согласование условий унитарного или непоименованного договора, но в результате был заключен смешанный договор; — производилось согласование условий смешанного договора, а в итоге был совершен унитарный или непоименованный договор. Заключение смешанного договора само по себе не всегда является единственным юридическим фактом, достаточным для возникновения всего комплекса обязательств по этому смешанному договору. Иными словами, не всегда совершение СД сразу порождает соответствующие правоотношения (обязательства). Поэтому представляется важным вопрос о динамике превращения договорной конструкции СД (т. е. совокупности условий договора как юридического факта) в конкретные обязательства. Зачастую, исходя из содержания конкретного СД, необходимы также дополнительные юридические факты: скажем, обязательство по оказанию услуг возникает только после исполнения встречного обязательства по поставке товара. Все это свидетельствует о том, что СД, как и любой другой договор, может быть построен на основе ст. 328 ГК РФ о встречном исполнении обязательств. Кроме того, СД может базироваться и на ст. 157 Кодекса, т. е. быть заключен под отлагательным или отменительным условием.
Смешанный договор как правоотношение
Отражение специфики конструкции СД мы находим и на стадии существования гражданско-правовых обязательств (следующий этап правового регулирования). Как представляется, никакие специфические (смешанные) обязательства в силу совершения СД не образуются. Обязательство по передаче вещи в собственность из смешанного договора точно такое, как если бы оно возникло из унитарного договора купли-продажи. Денежное обязательство из смешанного договора ничем не отличается от такого же обязательства, но из унитарного договора. Собственно, именно этим обусловлена применимость одних и тех же норм и к унитарным, и к смешанным договорам — порождаемые обязательства одинаковы. Обязательства из СД, рассматриваемые по отдельности, не специфичны. Их объединяет лишь то, что у набора всех этих обязательств имеется общее основание, единый юридический факт (смешанный договор). Точно так же дискуссионным видится мнение отдельных авторов <19> и встречающаяся в судебной практике позиция <20> относительно единого неделимого конгломерата обязательств, якобы всегда порождаемых СД. Это не вполне соответствует действительности хотя бы в силу относительной автономности частей договора, на которую, в частности, указывает содержание ст. 180 ГК РФ. Кроме того, практически большинство договоров порождает определенный комплекс известных взаимосвязанных обязательств. Другое дело, что в группе обязательств из СД имеет место не просто взаимная обусловленность обязательств, а связь между обязательствами, характерными одновременно для разных договорных типов (видов). ——————————— <19> Так, В. А. Писчиков полагает: в случае, когда договор купли-продажи модифицирован таким образом, что уплата покупной цены заменена встречным выполнением работы (передача вещи против выполнения работ), возникает некое «единое смешанное обязательство». См.: Писчиков В. А. Смешанные и нетипичные договоры в гражданском праве России: Ди с. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 70. <20> Например, следующая позиция: «Заключенный между сторонами договор N 6-02 от 19.03.2002 содержит элементы договора аренды недвижимого имущества и договора аренды движимого имущества, т. е. является смешанным договором, и устанавливает единую совокупность обязательств». См.: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 23 января 2004 г. по делу N А19-8437/03-14-Ф02-4982/03-С2 (использован текст, размещенный в СПС «Консультант»).
С позиции закона каждый договор отличается от прочих договоров (наряду с иными параметрами) обязательствами <21>, порожденными этим договором как юридическим фактом. Другими словами, набор обязательств, свойственный каждому конкретному договорному типу и виду, различен. Так, обязательство по передаче в собственность вещи в совокупности с денежным обязательством возникает на основе договора купли-продажи; обязательства же по осуществлению работ и передаче их результата вместе с соответствующим денежным обязательством предполагают наличие договора подряда; а обязательство по передаче в собственность вещи без встречного предоставления — это один из юридических результатов, характерных для договора дарения вещи. ——————————— <21> А также его содержанием, объектом и субъектным составом.
При этом договор, как уже отмечено, представляет собой конструкцию взаимоувязанных обязательств. В противном случае, если бы не было этой взаимной связи, то, например, договор купли-продажи можно было бы квалифицировать в качестве двух самостоятельных договоров дарения (дарение вещи и дарение денег). В силу обозначенного различия договоров по обязательствам мы можем, например, отграничивать смешанные договоры от некоторых сходных с ними комплексных договоров <22>. Соотношение же этих договорных конструкций усматривается в том, что если комплексный договор проявляется и в области нормативного регулирования, и в области правореализации, то смешанный договор имеет место, главным образом, в последней сфере. Из смешанных договоров следует совокупность обязательств, характерных для различных гражданско-правовых договоров, тогда как из комплексных договоров вытекает набор обязательств, прямо определенных законом. ——————————— <22> По нашему мнению, комплексный договор является поименованным в законе самостоятельным сложным договором, элементы которого конструирует законодатель. Тогда как смешанный договор имеет место, когда участники гражданских правоотношений сами конструируют условия договора, используя при этом (смешивая) элементы нормативно закрепленных договоров, включая комплексные. См.: Огородов Д. В., Челышев М. Ю. Смешанные договоры в частном праве: отдельные вопросы теории и практики // Законодательство и экономика. 2005. N 10. С. 52.
Смешанный договор на стадии правоприменения
Конструкция СД находит проявление и на стадии судебного правоприменения (завершающая стадия правового регулирования). Более того, можно сказать, что сущность цивилистической конструкции СД едва ли не наиболее ярко проявляется именно на стадии правоприменения (факультативной стадии правового регулирования). Стадия применения права обеспечивает, гарантирует должное функционирование всего процесса правового регулирования, всех элементов МПР в совокупности. Эти слова в полной мере относятся и к смешанному договору, рассматриваемому через призму стадий правового регулирования и элементов его механизма. Ранее мы уже заявляли <23>, что назначение конструкции СД видится в первую очередь в том, чтобы обеспечить надлежащую квалификацию конкретной сделки. Положения ст. 421 ГК РФ о СД, будучи важной формой выражения автономии воли участников оборота, адресованы прежде всего суду, указывая на применимые нормы права к таким договорам. В этом проявляется известная оригинальность исследуемых предписаний ст. 421 ГК РФ, определяющая их эффективность. ——————————— <23> См.: Огородов Д. В., Челышев М. Ю. Указ. соч. С. 52.
Конструкция СД призвана обеспечивать единообразие правового регулирования договорных отношений, в том числе в процессе правоприменения в данной сфере. Другими словами, СД во многом служит целям императивного урегулирования договорных отношений, поскольку договорное право охватывает немало и императивных норм, под действие которых подпадают контрагенты, заключая СД. В этом, на наш взгляд, выражается уникальность конструкции СД, ее существенное отличие от непоименованных сделок. На четвертой (факультативной) стадии правового регулирования видна связь с первой стадией правового регулирования (нормотворчеством), поскольку суд, квалифицируя конкретный договор в качестве смешанного, увязывает его условия с системой договорных типов и видов, установленных законодателем. Иными словами, суд при квалификации сделки соотносит ее с этим законодательным ориентиром. На анализируемой стадии правового регулирования возникают вопросы судебного толкования гражданско-правовых договоров. При этом именно на суде лежит обязанность обеспечить правильное применение права вне зависимости от заблуждения сторон по поводу содержания заключенного ими договора. С учетом этого нужно заметить, что положения п. 3 ст. 421 ГК РФ о СД предъявляют весьма высокие требования к профессиональной квалификации судей. Эффективность применения положений о смешанных договорах во многом зависит от тщательности рассмотрения материалов соответствующего дела, прежде всего от глубины анализа условий договора. Вне этих предпосылок правила о СД окажутся неэффективными. Толкование гражданско-правового договора <24> имеет ключевое значение для его надлежащей судебной квалификации, поскольку сами стороны могут по-разному воспринимать договор, который они заключили. В частности, они впоследствии могут конфликтно оценивать те или иные действия в зависимости от своего уяснения (толкования) договора в целом либо того или иного договорного условия (как надлежащее либо ненадлежащее исполнение). ——————————— <24> См.: Березина Е. А. Толкование договора как вид юридического толкования: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001; Черданцев А. Ф. Толкование права и договора: Учеб. пособие. М.: Юнити-Дана, 2003.
Надлежащее судебное толкование смешанного договора призвано предупреждать ошибочную квалификацию договорных отношений самими сторонами. Так, ориентируясь лишь на название договора, стороны могут сформулировать условия, как им кажется, унитарного или непоименованного договора, в действительности же заключив смешанный по своему содержанию договор. В этом случае такое субъективное ошибочное восприятие сторонами совершенного ими договора как непоименованного либо унитарного может и должно исправляться судом. Важно подчеркнуть, что эта сторона стадии применения права не является судебным ограничением свободы договора: законодательная система типов и видов договоров объективна, поэтому свобода договора состоит в возможности создавать объективно (содержательно) новые договоры либо комбинировать условия уже существующих в праве договорных моделей.
