(Каюмова А. Р.) («Известия вузов. Правоведение», 2011, N 4)
ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ЮРИСДИКЦИИ В ДОКТРИНЕ МЕЖДУНАРОДНОГО И ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВА
А. Р. КАЮМОВА
Каюмова Альфия Револевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры международного и европейского права Казанского (Приволжского) федерального университета.
Первичным и одним из самых спорных вопросов в контексте изучения различных аспектов юрисдикции в доктрине международного и внутригосударственного права является определение понятия данной правовой категории. Сам термин «юрисдикция» сегодня один из самых распространенных в юридической практике, возникновение которого справедливо связывают с эпохой становления государства и права. Казалось бы, за все время его употребления в юриспруденции можно было прийти к единому пониманию его сущности. Однако, несмотря на частое использование данного термина в различных ситуациях, единого подхода в науке и практике в этом отношении до сих пор нет, что единодушно отмечают зарубежные и отечественные ученые <1>. ——————————— <1> Akehurst M. Jurisdiction in International Law // Jurisdiction in International Law // Ed. by W. M. Reisman, Dartmouth, 1999. P. 145.
Как ни парадоксально, в современном международном праве не существует определения понятия юрисдикции: положения универсальных конвенций и локальных договоров зияют пробелом в той части, которая касается употребления терминов. В большинстве международно-правовых актов, так или иначе затрагивающих юрисдикционные аспекты, термин «юрисдикция» лишен конкретного содержания и рассматривается как некие меры или мероприятия, которые государствам-участникам надлежит предпринять и осуществить в отношении того или иного объекта для достижения конечной цели договора. Довольно часто в международно-правовых актах юрисдикция рассматривается с точки зрения распространения суверенной власти государств-участников на какие-либо объекты или определенные участки территории, т. е. как проявление территориального верховенства. Ярким примером такого рода соглашений является Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.: ст. 56 договора гласит, что прибрежное государство «в исключительной экономической зоне имеет юрисдикцию, предусмотренную в соответствующих положениях настоящей Конвенции, в отношении а) создания и использования искусственных островов, установок и сооружений; б) морских научных исследований; в) защиты и сохранения морской среды» <2>. ——————————— <2> Действующее международное право: В 3 т. / Сост. Ю. М. Колосов и Э. С. Кривчикова. М., 1999. Т. 3.
В других соглашениях юрисдикция предполагает принятие мер по противодействию транснациональным преступлениям, включая криминализацию деяния и проведение уголовно-процессуальных действий компетентными органами государств. Такие конвенции, как правило, определяют возможность осуществления уголовной юрисдикции исходя из существующих принципов действия уголовного закона в пространстве и по кругу лиц (Конвенция по борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации 1971 г.; Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 г.; Международная конвенция по борьбе с захватом заложников 1979 г. и многие другие). Третий вариант касается международно-правовых актов, где юрисдикция предполагает комплекс процессуальных мероприятий, входящих в компетенцию судебных органов. Это Римский статут Международного уголовного суда 1998 г. или Конвенция о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. Так, в процессе работы над Конвенцией о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности в Комиссии международного права ООН (КМП) специальный докладчик предложил следующее определение юрисдикции: «Термин «юрисдикция» означает компетенцию или правомочия государства-территории возбуждать судебное разбирательство, разрешать споры или выносить решения в отношении гражданских судебных споров, а также правомочия отправлять правосудие во всех его аспектах». Это определение дополнялось проектом интерпретирующих положений, раскрывающих элементы понятия «юрисдикция» (ст. 3): «В контексте настоящих статей, если не предусмотрено иное… выражение «юрисдикция», определенное в пункте 1(g) статьи 2 выше, означает: — правомочия выносить решения по спорным делам; — правомочия решать вопросы права и существа; — правомочия отправлять правосудие и принимать соответствующие меры на всех стадиям разбирательства; и — такие иные административные и исполнительные правомочия, которые обычно осуществляются судебными или административными и полицейскими властями государства территории» <3>. ——————————— <3> Из предварительного доклада об иммунитетах должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции / Документ ООН A/CN.4/61 от 28 мая 2008 г.
Как видим, в комментариях экспертов Комиссии присутствуют такие оговорки, как «в контексте настоящих статей, если не предусмотрено иное» или «для целей документа», что предполагает возможность наполнения термина «юрисдикция» новым содержанием для каждого конкретного договора. Кроме того, специальные докладчики КМП могут использовать и такую формулу: «Положения пункта… в отношении употребления терминов в настоящем проекте статей не наносят ущерба употреблению этих терминов или значению, которое они могут иметь (в других международных документах или во внутреннем праве любого государства)» <4>. Эта формула также может служить основанием для неоднозначной интерпретации употребляемой в договорах терминологии, касающейся юрисдикционных вопросов. ——————————— <4> Из третьего доклада КМП об обязательстве выдавать или осуществлять судебное преследование (aut dedere aut judicare) / Документ ООН A/CN.4/603 от 10 июня 2008 г.
Таким образом, в международно-правовых актах отсутствует однозначное определение юрисдикции, как нет его и на доктринальном уровне. Те определения, которые дают зарубежные и отечественные ученые, сильно варьируются между собой, например: «юрисдикция как государственно-властная деятельность состоит в применении закона к юридическим конфликтам и принятии по ним правовых актов» <5>; или «термин «юрисдикция» обычно применяется для обозначения компетенции судебных органов по рассмотрению гражданских, уголовных и других дел» <6>; или «юрисдикция государств — одна из наиболее спорных областей международного права, затрагивающая возможность применения внутреннего права государства к событиям и индивидам, находящимся за пределами его территории, при обстоятельствах, затрагивающих интересы других государств» <7>. ——————————— <5> Prisacaru V. Jurisdictiile spezial in Repablica Sozialista Pomania // Bucuresti, 1974. P. 22. <6> Клименко Б. М. Основные проблемы государственной территории в международном праве: Автореф. дис. … д. ю.н. М., 1970. С. 8. <7> Schachter O. International Law in Theory and Practice // Martinus Nijhoff Publishers. Dordrecht; Boston; London, 1997. P. 250.
В двухтомном труде профессора С. В. Черниченко по теории международного права под юрисдикцией понимается облеченная в правовую оболочку возможность государственного принуждения. Ею можно считать определяемую государством возможность и допустимость ожидать и требовать осуществления своих правовых велений (предписаний и запретов) и обеспечивать их осуществление <8>. ——————————— <8> Черниченко С. В. Теория международного права. М., 1999. С. 114.
Анализ существующих международно-правовых исследований, посвященных различным аспектам юрисдикции, позволяет сделать вывод о том, что содержание юрисдикции рассматривается учеными с трех основных позиций. Сторонники первой из них применяют расширительное толкование для определения юридической природы юрисдикции. Например, Г. Оксман считает, что «под юрисдикцией государства в самом широком ее смысле понимается законное право этого государства действовать, а значит, и его право решать, действовать ли, а если действовать, то как» <9>. Малколм Шоу пишет, что «юрисдикция означает правомочие государства влиять на имущество людей и человеческие обстоятельства и отражает базовые принципы государственного суверенитета, равенства государств и невмешательства во внутренние дела» <10>. ——————————— <9> Oxman H. B. Jurisdiction of States // Encyclopedia of Public International Law. V. 1. Elsevier Sciences Publishers. Amsterdam, 1992. P. 55. <10> Shaw M. International Law. 4th ed., Cambridge University Press, 2003. P. 452.
Среди российских ученых подобного расширительного толкования юрисдикции придерживается А. А. Моисеев, который утверждает, что «юрисдикция государства — это совокупность государственных прав и полномочий, позволяющих осуществлять правомерные действия государству, его государственной власти» <11>. Данное определение он обосновывает положениями ст. ст. 71 и 72 Конституции нашей страны, которые закрепляют исключительную и совместную с субъектами РФ сферу ведения Российской Федерации. В этом понимании юрисдикция отождествляется ученым с комплексом присущих государству в лице его компетентных органов прав и полномочий. ——————————— <11> Моисеев А. А. Суверенитет государства в международном праве: Учеб. пособие. М., 2009. С. 32.
Однако подобное расширительное толкование по существу ставит знак равенства между правовой природой юрисдикции и правовой природой компетенции, <12> с чем трудно согласиться. По мнению С. В. Черниченко, несмотря на частое употребление термина в качестве синонима компетенции, такой подход «не раскрывает всех граней этого явления» <13>. ——————————— <12> Восприятие юрисдикции в качестве компетенции государства прослеживается также в работе профессора В. Л. Толстых (см. подробнее: Толстых В. Л. Курс международного права: Учебник. М., 2009. С. 344). <13> Черниченко С. В. Теория международного права. С. 112.
Термин «компетенция» (от латинского compete или competent — добиваюсь, соответствую, подхожу) понимается как «круг полномочий, предоставленных законом, уставом или иным актом конкретному органу или должностному лицу» <14>, или: «совокупность юридически установленных полномочий, прав и обязанностей конкретного государственного органа или должностного лица, определяющих его место в системе государственных органов» <15>. Ю. А. Тихомиров к элементам компетенции относит нормативно установленные цели; предметы ведения как юридически определенные сферы и объемы воздействия; властные полномочия как гарантированную меру принятия решений <16>. ——————————— <14> Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн. 9. М., 2000. С. 79. <15> Румянцев О. Г., Додонов В. Н. Юридический энциклопедический словарь. М., 1996. С. 137. <16> Тихомиров Ю. А. Административное право и процесс. М., 2005. С. 188.
Как правило, употребление термина связано с наделением властными полномочиями государственных органов, однако термин «компетенция» употребляется не только во внутригосударственном значении, и, если перенести данное понятие в международно-правовую плоскость, можно сделать вывод, что компетенция — это совокупность или комплекс прав и обязанностей, которыми юридически наделен конкретный субъект внутригосударственного или международного права. Российский профессор Н. Г. Михайлов, несколько лет руководивший работой одной из следственных групп Международного трибунала по бывшей Югославии, отмечает, что в ходе функционирования Трибунала встал вопрос о соотношении понятий «юрисдикция» и «компетенция». В решении Апелляционной камеры по делу Тадича судьи заметили, что существуют две правовые концепции юрисдикции: по одной из них юрисдикция имеет отношение лишь к объему судебных полномочий в предметной области, во времени, в пространстве и по кругу лиц (в этом понимании юрисдикцию лучше называть компетенцией); по второй — юрисдикция означает юридическое полномочие утверждать закон в рамках компетенции во властной манере и окончательно (юрисдикция в истинном значении слова) <17>. ——————————— <17> См. подробнее: Михайлов Н. Г. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии: компетенция, источники права, основные принципы деятельности. М., 2006. С. 11.
На наш взгляд, решение вопроса о соотношении юрисдикции и компетенции (государства) лежит в плоскости реализации последней в основных направлениях деятельности государства. Большинство российских и зарубежных ученых подразумевают под такими направлениями функции государства, подразделяя их на внутренние и внешние. И если реализация внутренних функций государства в рамках его компетенции, как правило, связана с установлением и осуществлением юрисдикции (кроме идеологической и отчасти политической и экономической функции), то применительно к внешним функциям государства в сфере международных отношений термин «юрисдикция» далеко не всегда будет приемлемым. Поэтому содержание компетенции шире, чем юрисдикция. Компетенция — это сфера ведения субъекта, комплекс его прав и полномочий, тогда как юрисдикция представляет собой реализацию только правовой компетенции государства. Следующее высказывание как нельзя лучше подходит для перехода от расширительного толкования понятия юрисдикции к его ограничительному пониманию как правоприменительной деятельности государства, которого придерживаются сторонники другой точки зрения на содержание этого явления: «Юрисдикция — термин, имеющий отношение к понятию власти и употребляемый в ряде таких выражений, как «компетенция», а также в другом ряде смежных выражений, например «подсудность» <18>. ——————————— <18> Salmon J. (sous la direction de). Dictionnaire de droit international public. Bruxelles, 2001. P. 624.
А. П. Шергин писал, что юрисдикция — это самостоятельный вид правоприменительной деятельности государства и ее содержанием являются сбор, исследование, оценка информации и принятие решения <19>. По мнению Л. В. Иногамовой-Хегай, юрисдикция — это правоприменительная деятельность государственных органов, область действия государственной власти <20>. В. И. Степаненко при характеристике влияния международных договоров на пределы действия юрисдикции замечал, что термин «юрисдикция» применяется для обозначения компетенции судебных, а также иных правоприменительных органов, и возражал против расширительного толкования этого понятия <21>. В одной из последних отечественных работ, посвященной исследованию международно-правовых аспектов юрисдикции государств, юрисдикция определяется как «возможность, которой обладает государство, с учетом его международно-правовых обязательств обеспечивать реализацию своего права путем угрозы применения или применения правового принуждения» <22>. Таким образом, некоторые ученые рассматривают юрисдикцию лишь как средство обеспечения принятых правовых норм <23> (исполнительная или правоприменительная юрисдикция). ——————————— <19> Шергин А. П. Административная юрисдикция. М., 1979. С. 12. <20> Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право. СПб., 2003. С. 83. <21> Степаненко В. И. Основные направления воздействия международных договоров на советское уголовное право // Международное и внутригосударственное право: проблемы сравнительного правоведения. Свердловск, 1984. С. 88. <22> Черниченко О. С. Международно-правовые аспекты юрисдикции государств: Автореф. дис. … к. ю.н. М., 2003. С. 8. <23> The International Legal System: Cases and Materials // Covey T. Oliver, Edwin B. Firmage, Christopher L. Blakesley, Richard F. Scott and Sharon A. Williams. Westbury, New York, 1995. P. 133.
Ограничение содержания юрисдикции лишь правоприменительным процессом обусловлено, на наш взгляд, двумя основными факторами. В первую очередь, такой подход связан с вопросом ее практической реализации. Например, в контексте Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (как уже было сказано выше), из-за привязки юрисдикции к иммунитетам содержание юрисдикции рассмотрено только через призму процессуальных действий компетентных органов государства. Как следует из комментариев к проекту статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, принятому КМП на сорок третьей сессии в 1991 г., концепция юрисдикции «охватывает весь судебный процесс: от начала процесса или возбуждения разбирательства, вручения повесток в суд, расследования, допроса, суда, постановлений, которые могут представлять собой временные или промежуточные меры, до принятия решений о вынесении различных видов приговоров и их исполнения или приостановления и последующего освобождения от исполнения» <24>. ——————————— <24> Доклад Комиссии международного права о работе сорок третьей сессии // Официальные отчеты Генеральной Ассамблее, сорок шестая сессия, документ ООН А/46/10 / Режим доступа: http://www. un. org/ russian/documen/ convents/drafts. htm.
Этот же подход используется Р. А. Колодкиным, российским экспертом в КМП, специальным докладчиком по теме «Иммунитеты должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции». Из его предварительного доклада по теме <25> следует, что по смыслу как Конвенции, так и его конкретной темы иммунитет от юрисдикции не освобождает того, кто им пользуется, от законодательной юрисдикции и не выводит за рамки материального права государства-территории. Поскольку в проекте статей речь идет об иммунитете только от исполнительной и судебной юрисдикции, от юридического процесса, постольку и в содержание юрисдикции вкладывается лишь процессуальный аспект. ——————————— <25> Документ ООН A/CN.4/61 от 28 мая 2008 г.
Вторая причина отождествления юрисдикции с правоприменением отчасти связана с переводом этого термина с латинского языка. Практически во всех современных источниках происхождение слова юрисдикция (от латинского — jurisdictio) объясняется сочетанием jus — право и dico — говорю и отождествляется с судопроизводством или правосудием. Такое понимание стало сегодня традиционным в доктрине и, как правило, не оспаривается. Известный современный испанский юрист, один из крупнейших специалистов по дигестам Юстиниана и римской казуистике Гарсиа Гарридо пишет, что содержание юрисдикции заключается в «трех священных словах» — tria verba solemnia: do, dico, addico, где — do (dare) означает назначение судьи или арбитра, выбранного спорящими сторонами или магистратом, полномочие предоставить тот или иной иск или отклонить его; — dico (jus dicere) подразумевает все заявления магистрата, относящиеся к праву, которое следует применить в данном процессе; — addico (addicere) подразумевает акты, которые трактуют право в пользу одной из сторон процесса. В целом же юрисдикция рассматривается ученым как полномочия претора на организацию и участие в судебном процессе <26>. ——————————— <26> Гарсиа Гарридо М. Х. Римское частное право: казусы, иски, институты / Пер. с исп.; отв. ред. Л. Л. Кофанов. М., 2005. С. 159.
Вместе с тем ранее существовало и иное мнение: например, известный советский профессор И. С. Перетерский около пятидесяти лет тому назад писал, что этот термин означает разрешение конфликта или применение надлежащей властью установленных правил <27>. ——————————— <27> Перетерский И. С. Всеобщая история государства и права. М., 1945. Ч. 1. Древний Мир. Вып. II. Древний Рим. С. 74.
Гораздо ранее, в конце XIX в., английский профессор Уильям Смит для раскрытия сущности и содержания юрисдикции в римском праве употреблял словосочетания officium quijus dicit и officium jus dicentis <28>, что можно дословно перевести как обязанность того, кто изрекает право, или обязанность творить право (перевод мой. — А. К.). Таким образом, ученый видел общее содержание юрисдикции в обязанности по установлению и поддержанию закона. ——————————— <28> Smith W. A. Dictionary of Greek and Roman Antiquities. John Murray, London, 1875 // http://penelope. uchicago. edu/ Thayer/E/ Poman/home. html.
Еще более неоднозначное толкование термина «юрисдикция» содержится в словаре Федора Дыдынского конца позапрошлого века <29>, где ее содержание рассмотрено в трех основных значениях: 1) суд, расправа, судопроизводство, судебная власть, защита прав, решение дела; 2) право претора издавать постановления по спорным делам; 3) юридические эдиктальные правила, положения. ——————————— <29> Дыдынский Ф. Латинско-русский словарь к источникам римского права. 2-е изд., доп. и испр. Варшава, 1896.
Сегодня сложно утверждать, что тот или иной перевод является однозначно и единственно верным, но даже если предположить, что возникновение исследуемого термина связано прежде всего с осуществлением правосудия, необходимо обратить внимание на то, что в истоках изначального происхождения слова лежит латинский язык, поэтому для выработки его современной интерпретации кажется логичным применять этимологический подход и учитывать, что так или иначе исторический фактор затронул первичную форму и мог изменить значение, существующее на данный момент. Ограничение содержания юрисдикции в доктрине международного права связано не только с пониманием этого явления как правоприменительной деятельности государства: некоторые ученые отождествляют юрисдикцию со сферой действия материального права в пространстве, во времени и по кругу лиц <30>. При этом в содержание юрисдикции вкладывается только ее позитивный аспект, и она рассматривается как возможность государства предписывать правила поведения в пределах своей компетенции (предписывающая юрисдикция). ——————————— <30> См., напр.: Князев А. Г. Проблемы действия уголовного закона в пространстве. Владимир, 2006. С. 48; Колчевский И. Б. Действие уголовного закона по кругу лиц: Дис. … к. ю.н. М., 2001. С. 36.
Таким образом, в доктрине международного права существуют два основных взгляда на понимание юрисдикции в узком значении. В одном случае юрисдикция есть лишь определение сферы, в пределах которой государство может осуществлять правовое регулирование определенного рода общественных отношений. Сторонники этой позиции оставляют за рамками ее содержания один существенный момент — возможность обеспечения правовых норм. В то же время рассмотрение юрисдикции лишь в ретроспективном аспекте, т. е. ограничение ее содержания правоприменительной деятельностью, не соответствует объективным законам теории права, где создание правовых норм является первичным. Поэтому считаем совершенно справедливым вывод о соотношении рассматриваемых категорий, сделанный профессором С. В. Черниченко, где: сфера действия права государства — область общественных отношений, которая регулируется правом; сфера осуществления права — область реализации действующего права, а сфера юрисдикции государства — область, в пределах которой государство считает возможным и допустимым ожидать, требовать и добиваться (обеспечивать) осуществления своих правовых велений. При этом сфера юрисдикции государства частично совпадает со сферой действия и осуществления права <31>. ——————————— <31> Черниченко С. В. Теория международного права. С. 117.
Однако необходимо иметь в виду, что сфера действия права и сфера осуществления права — элементы взаимосвязанные, т. е. юрисдикция в ее полном значении есть не только возможность создания норм права и допустимость ожидать их соблюдения, но и реальная возможность обеспечения такого соблюдения, это средство, с помощью которого право делается функциональным и имеющим юридическую силу. Подобной точки зрения придерживаются сегодня многие российские ученые — А. И. Бойцов, И. И. Лукашук, Л. Н. Галенская, Ю. С. Ромашев и др. Например, И. И. Лукашук отмечал, что полная юрисдикция «означает власть государства предписывать поведение и обеспечивать реализацию своих предписаний всеми имеющимися в его распоряжении законными средствами» <32>. Л. Н. Галенская также пишет, что ее понятие «включает в себя действие норм права в пространстве и по кругу лиц, охватывая все способы реализации права: применение, соблюдение и использование» <33>. ——————————— <32> Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. Учебник. М., 1996. С. 298. <33> Галенская Л. Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 36.
На наш взгляд, такой подход к содержанию юрисдикции является наиболее правильным и объективным, поэтому юрисдикцию государства можно определить как возможность государственных органов от имени государства осуществлять правовое регулирование общественных отношений и обеспечивать его соблюдение посредством применения механизма государственного принуждения. Объем и пределы действия юрисдикции, по мнению Г. Шварценбергера, лучше всего могут быть охарактеризованы при помощи классификации ее основных форм <34>. Первым основанием классификации служит объект юрисдикции, в зависимости от которого профессор выделяет персональную и территориальную юрисдикцию. Во вторую очередь критерием для разделения он ставит характер осуществления юрисдикции (ординарная и экстраординарная юрисдикция). В зависимости от пределов действия государственного суверенитета различают ограниченную и неограниченную юрисдикцию, и, наконец, на основании существования конкретных или абстрактных обстоятельств Г. Шварценбергер выделяет потенциальную и фактическую юрисдикцию. ——————————— <34> Schwarzenberger G. A manual of international law // Stevens & Sons limited, London, 1967. P. 91.
И. И. Лукашук проводит следующую классификацию юрисдикции государств: — по действию в пространстве — территориальная и экстратерриториальная; — по характеру власти — законодательная, исполнительная (административная) и судебная; — по объему — полная и неполная (автор отмечает, что государство осуществляет полную юрисдикцию в пределах своей территории и ограниченную в пределах специальной экономической зоны моря и континентального шельфа, а также в отношении своих граждан за рубежом); — по объему действия права — предписывающая, судебная и юрисдикция принуждения <35>. ——————————— <35> Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право: Учебник. 1999. С. 38 — 39.
Подробную классификацию государственной юрисдикции на виды по различным основаниям в своем диссертационном исследовании проводит О. С. Черниченко. Классификация, предложенная автором, выглядит следующим образом: 1) законодательная и исполнительная юрисдикция; 2) юрисдикция, основанная на принципах — территориальном, активном персональном, пассивном персональном, охранительном, универсальном; 3) в зависимости от сферы регулируемых отношений — уголовная, гражданская и административная; 4) по объему — полная и ограниченная; 5) материальная и процессуальная; 6) по сфере действия — территориальная и экстратерриториальная <36>. ——————————— <36> Черниченко О. С. Международно-правовые аспекты юрисдикции государств: Автореф. дис. … к. ю.н. С. 9.
Используя критерий действия норм права по кругу лиц, в доктрине выделяют персональную и универсальную юрисдикцию. Представляется также, что возможным основанием классификации юрисдикции может послужить также характер регулируемых отношений, в соответствии с которым юрисдикцию можно разделить на административную, гражданскую, уголовную. Рассматривая вопрос относительно международно-правового регулирования гражданской и уголовной юрисдикции государств, О. С. Черниченко выделяет несколько мнений: одни авторы не проводят существенной разницы между ними в том, что касается устанавливаемых в международном праве ограничений, другие говорят о том, что влияние международного права на гражданскую юрисдикцию минимально или равно нулю, третьи полагают, что оно отлично от влияния, оказываемого международным правом на уголовную юрисдикцию <37>. ——————————— <37> Там же. С. 15.
Как видим, классификация юрисдикции, предлагаемая в отечественной и зарубежной доктрине, не отличается единообразием, однако существует ряд критериев, в соответствии с которыми разделение юрисдикции на определенные виды проводится если не всеми, то большинством ученых. Наиболее распространенным критерием является объем или содержание юрисдикции: «В зависимости от объема осуществляемой власти различаются: юрисдикция предписывать нормы, юрисдикция принимать обязательные решения и юрисдикция принуждать к выполнению норм» <38>. ——————————— <38> Бойцов А. И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. СПб., 1995. С. 37.
Необходимо отметить, что вопрос о подразделении юрисдикции с точки зрения ее содержания или объема является наиболее дискуссионным в доктрине международного права, поскольку грань между видами юрисдикции в этом случае очень тонка. Между тем различия все же есть, они имеют важное юридическое и практическое значение, поэтому считаем целесообразным остановиться на этом вопросе подробнее. В 1968 г. Совет Европы принял Модельный план по классификации документов, касающихся практики государств в области международного публичного права <39>, в котором классификация юрисдикции проводилась следующим образом: персональная юрисдикция; территория государств и государственная юрисдикция; моря, морские пути, суда. Данный документ был пересмотрен в 1997 г. <40>, и в этом последнем варианте (часть восьмая) юрисдикция также подразделяется на предписывающую (jurisdiction to prescribe), судебную (jurisdiction to adjudicate) и принудительную (jurisdiction to enforce) (иногда ее называют исполнительной юрисдикцией). При этом предписывающая юрисдикция представляет собой власть государства устанавливать обязательные для физических и юридических лиц нормы; судебная — власть государства подчинять физических и юридических лиц выносимым его судами и другими органами решениям, т. е. актам применения права, а юрисдикция принуждения — власть государства принуждать к соблюдению права и актов его применения <41>. ——————————— <39> Council of Europe Resolution (68) 17 of 28 June 1968 // http://www. coe. int/cahdi (2009. 22 ноября). <40> Recommendation N R (97) 11 of the Committee of Ministers to member States on the amended Model plan for the classification of documents concerning State Practice in the Field of Public International Law(adopted by the Committee of Ministers on 12 June 1997 at the 595th meeting of the Ministers’ Deputies) // http://www. coe. int/cahdi (2009. 22 ноября). <41> Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право: Учебник. С. 39.
Подобная классификация содержания юрисдикции вызывает неоднозначную оценку в доктрине международного права: есть мнение, что исполнительная и судебная юрисдикции имеют общие черты: и та, и другая состоят в применении и обеспечении соблюдения закона, что дает основание некоторым авторам указывать на существование только двух видов юрисдикции — предписывающей и исполнительной <42>. В частности, Я. Броунли пишет, что «от власти принимать решения или правила (предписательная или законодательная юрисдикция) следует отличать власть предпринимать исполнительные действия в осуществление или как следствие принятых решений и правил (исполнительная или прерогативная юрисдикция)» <43>. Такого же мнения придерживается В. Лоуи, который не видит необходимости рассматривать судебную юрисдикцию как самостоятельную форму юрисдикции государства и воспринимает ее как некую усовершенствованную правоприменительную юрисдикцию <44>. ——————————— <42> С. В. Черниченко в своей работе пишет, что юрисдикция «означает два неразрывно связанных друг с другом явления, которые принято называть предписательной юрисдикцией (prescriptive jurisdiction) и исполнительной (принудительной) юрисдикцией (enforcement jurisdiction)» (см.: Черниченко С. В. Теория международного права. С. 113). <43> Броунли Я. Международное право. В 2 т. Книга первая / Пер. С. Н. Андрианова; под ред. Г. И. Тункина. М., 1977. С. 425 — 426. <44> Lowe M. Jurisdiction, in Malcolm D. Evans (ed.), International Law. Oxford, 2006. Second edition. P. 338 — 339.
На наш взгляд, такой подход подвергается обоснованной критике <45>, и этому есть ряд оснований. Как известно, судебная юрисдикция связана не только с правоприменительным процессом: определенная часть деятельности судебных органов (государственных или международных) направлена на толкование нормативно-правовых актов по запросам иных органов с вынесением соответствующих заключений. Вопрос о правовой природе актов судебной власти в российской доктрине является дискуссионным: можно ли рассматривать судебный прецедент в качестве нормотворческой деятельности судебных органов и в этом случае говорить о предписывающей судебной юрисдикции? Здесь необходимо иметь в виду, что правотворчество не ограничивается процедурой рассмотрения и принятия отдельных законопроектов, этот процесс охватывает также деятельность государственных органов по внесению изменений и отмене ранее принятых актов. Поэтому есть мнение, что, например, постановления Конституционного Суда РФ, Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ должны рассматриваться как результат правотворческой деятельности <46>. Обобщая практику применения той или иной нормы права, высший судебный орган может прийти к выводу о необходимости ее конкретизации и сформулировать в своем постановлении более конкретное правило поведения общего характера либо включить в такой акт индивидуальное правоконкретизирующее положение, созданное ранее, придав ему тем самым юридически общий характер. ——————————— <45> The International Legal System: Cases and Materials // Covey T. Oliver, Edwin B. Firmage, Christopher L. Blakesley, Richard F. Scott and Sharon A. Williams. Westbury; New York, 1995. P. 133 — 134. <46> Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1994. С. 130 — 131.
То же самое можно сказать и о международной судебной юрисдикции: например, толкования, даваемые Судом ЕС в рамках преюдициальной юрисдикции по конкретному запросу, носят нормативный, юридически обязательный характер. При этом любое принятое решение будет связывать не только конкретный национальный суд, подавший запрос, но и судебные органы всех государств — членов Евросоюза при возникновении перед ними аналогичных вопросов или коллизий. Также нельзя забывать, что исполнительная юрисдикция государства ограничена пределами его территории, тогда как судебная юрисдикция может быть направлена на конкретного субъекта и в том случае, когда он находится за пределами государства. В этих случаях возможны ситуации, когда судебная юрисдикция одного государства обеспечивается процессуальными мероприятиями другого (оказание правовой помощи, исполнение решений). Так, по Европейской конвенции о международной действительности судебных решений 1970 г. государства-участники берут на себя обязательства о выполнении судебных решений по уголовным делам по запросу одной из договаривающихся сторон. Согласно ст. 5 государство приговора может просить другое договаривающееся государство обеспечить исполнение санкции в случаях: если лицо, в отношении которого был вынесен приговор, имеет обычное место проживания в другом государстве; если другое государство является местом происхождения такого лица; если запрашивающее государство считает, что оно само не сможет обеспечить исполнение санкции, даже прибегнув к экстрадиции, а также в ряде других случаев. Решение вопроса о различии судебной и исполнительной юрисдикции государств прослеживается в процессе анализа работы Комиссии международного права над Конвенцией о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, принятой в 2004 г. В содержании договора проводится четкое разграничение между иммунитетом от судебного решения и от правоприменения (принудительных мер) (ч. ч. IV — V Конвенции). Этот же подход прослеживается и в предварительном докладе об иммунитете должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции, <47> в котором отмечается, что деятельность по применению и по обеспечению применения закона в уголовно-правовой сфере, т. е. исполнительная или исполнительная и судебная уголовная юрисдикция государства, может осуществляться как судебными, так и некоторыми исполнительными органами, а также органами, которые не входят в систему исполнительной или судебной власти. Вовлеченность в осуществление уголовной юрисдикции различных органов государства, наряду с судебными органами, зависит от правовой системы государства. ——————————— <47> Из предварительного доклада об иммунитетах должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции / Документ ООН A/CN.4/61 от 28 мая 2008 г.
В свете вышеизложенного считаем, что судебная юрисдикция не связана лишь с правоприменением, что не дает оснований для отождествления ее с исполнительной юрисдикцией: судебная и исполнительная юрисдикция должны рассматриваться как относительно самостоятельные формы юрисдикции, находящиеся в определенной взаимосвязи. Более того, судебная юрисдикция соотносится с исполнительной лишь частично, и в определенной степени судебная юрисдикция может рассматриваться как юрисдикция предписывающая. Следующий вопрос заключается в том, можно ли поставить знак равенства между юрисдикцией исполнительной и юрисдикцией принудительной? Ведь некоторые российские ученые воспринимают их как синонимы, отталкиваясь в данном случае от jurisdiction to enforce, где слово «enforce» имеет двойное значение: 1) оказывать давление, принуждать и 2) проводить в жизнь, придавать силу. По нашему мнению, исполнительная юрисдикция по объему своего действия гораздо шире и не должна ассоциироваться лишь с принуждением. Если учитывать, что исполнительная юрисдикция отождествляется в доктрине с правоприменением, представляется необходимым обратиться к общей теории права. Общеизвестно, что правоприменение как важнейшая форма реализации права выражается в определенных видах деятельности компетентных органов государства. По своему содержанию эту деятельность можно подразделить на оперативно-исполнительную деятельность, под которой подразумевается выполнение предписаний правовых норм (позитивное регулирование при помощи индивидуальных актов), а также правоохранительную деятельность, которая предполагает охрану норм права от каких бы то ни было нарушений и применение мер государственного принуждения к правонарушителям <48>. Получается, что правоприменительная деятельность не обязательно связана с задействованием механизма принуждения: она может осуществляться и в тех случаях, когда предусмотренные юридические права не могут быть реализованы без властной деятельности государственных органов, и выражаться в издании компетентным органом властного решения в отношении конкретного лица. Например, согласно ст. 89 Конституции РФ Президент России, пользуясь своими полномочиями, награждает государственными наградами Российской Федерации, присваивает почетные звания Российской Федерации, высшие воинские и высшие специальные звания, решает вопросы гражданства Российской Федерации или осуществляет помилование. С. В. Черниченко в связи с этим говорит о том, что «осуществление ряда властных полномочий, даже непосредственно не связанных с применением принуждения, рассматривается как осуществление юрисдикции, поскольку это своего рода приказ, то есть символ принуждения» <49>. Не можем согласиться с таким выводом полностью, поскольку случаи, когда предусмотренные государством юридические права и обязанности возникают и осуществляются у конкретных лиц именно в результате государственно-властной деятельности, должны рассматриваться в позитивном аспекте реализации права, не связанном с применением механизма принуждения. ——————————— <48> Общая теория права: Учебник для юридических вузов // Ю. А. Дмитриев, И. Ф. Казьмин, В. В. Лазарев и др.; под ред. А. С. Пиголкина. 2-е изд., испр. и доп. М., 1998. С. 267 — 268. <49> Черниченко С. В. Теория международного права. С. 122.
Поэтому считаем, что уместно поставить вопрос о классификации юрисдикции не только в зависимости от ее содержания или объема, но есть необходимость классификации юрисдикции также в зависимости от способа ее реализации. В этом случае в зависимости от содержания или объема действия права юрисдикция может быть разделена на предписывающую и правоприменительную, а по способу реализации — разграничена на судебную, исполнительную и принудительную. Важно отметить, что некоторые критерии классификации юрисдикции применимы только к государственной юрисдикции. Например, иногда объем действия права как критерий классификации подменяется таким основанием, как характер государственной власти. И в этом случае выделяют законодательную, исполнительную и судебную юрисдикцию, где законодательная юрисдикция состоит в издании органами государства законов и других правовых предписаний; исполнительная юрисдикция состоит в действиях государства, его исполнительных органов, должностных лиц во исполнение и для обеспечения исполнения его законов и других правовых предписаний, а судебная юрисдикция состоит в деятельности его судебных органов по рассмотрению дел. Являясь одним из аспектов суверенитета, юрисдикция государства проявляется через властные полномочия его органов на различных уровнях — законодательном, исполнительном и судебном <50>, что и влечет за собой разделение юрисдикции государства на три указанные составляющие. ——————————— <50> Ушаков Н. А. Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности. М., 1993. С. 10.
Учитывая исторические процессы становления международного права на базе цивилистических концепций и основ римского права, употребление термина «юрисдикция» в доктрине международного права в качестве сущностной характеристики, прежде всего, государства, кажется вполне объяснимым. Однако юрисдикция — это свойство, присущее не только государству, в современных международно-правовых актах сам термин все чаще используется в сочетании с прилагательным «международная». Поэтому в зависимости от субъекта — носителя юрисдикции считаем возможным подразделить юрисдикцию на государственную и международную. Как предписывающая, так и правоприменительная юрисдикция государства имеют в своей основе ряд базовых принципов: 1) территориальный принцип; 2) принцип гражданства (активный персональный); 3) принцип пассивного гражданства (пассивный персональный); 4) защитный принцип (безопасности или реальный); и 5) универсальный принцип. Руководствуясь нормами международного права и исходя из собственного внутреннего законодательства, государство может установить свою юрисдикцию на основе любого из этих принципов или в их сочетании. Таким образом, юрисдикция — это свойство субъектов международного права, обладающих властными полномочиями, выражающееся в возможности осуществлять правовое регулирование общественных отношений и обеспечивать его соблюдение посредством применения механизма принуждения. Классификация юрисдикции выглядит следующим образом: — по субъекту юрисдикции — международная и государственная; — по содержанию — предписывающая и правоприменительная; — по способу реализации — судебная, исполнительная и принудительная; — по характеру регулируемых отношений — административная, гражданская и уголовная; — по объему — полная и ограниченная. Государственная юрисдикция может быть также разграничена: — по действию в пространстве — территориальная и экстратерриториальная; — по характеру власти — законодательная, исполнительная (административная) и судебная; — по действию норм права по кругу лиц — персональная и универсальная.
