Биотехнологические изобретения: патентоспособность и осуществление исключительных прав (ст. ст. 27, 28, 30, 31 ТРИПС) (Соглашение о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности — ТРИПС)

(Пирогова В. В.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2012)

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

БИОТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ: ПАТЕНТОСПОСОБНОСТЬ И ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ПРАВ (СТ. СТ. 27, 28, 30, 31 ТРИПС) (СОГЛАШЕНИЕ О ТОРГОВЫХ АСПЕКТАХ ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ — ТРИПС)

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 10 октября 2012 года

В. В. ПИРОГОВА

Пирогова В. В., доцент кафедры международного частного и гражданского права МГИМО(У) МИД РФ, кандидат юридических наук, патентный поверенный РФ.

Благодаря генной инженерии результаты интеллектуальной деятельности в области биологии стали приравниваться к изобретениям в традиционных сферах науки и техники. Правилами ст. 27 ТРИПС впервые признается возможность патентования во всех областях технологий. Сфера биотехнологий, являющаяся весьма перспективной с позиций рентабельности, привлекает инвесторов, требует значительного финансирования. Инвесторы требуют повышенной правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности, которая воплощается в современной доктрине и практике посредством широкого патентования биотехнологических изобретений <1>. ——————————— <1> Пирогова В. В. «Торговые аспекты» и «общественные интересы» в Соглашении ТРИПС (ВТО) // Московский журнал международного права. 2010. N 4(80). С. 72 — 85.

Из текста ТРИПС вытекают и ограничения в предоставлении правовой охраны, которые сужают перечень патентоспособных разработок (п. 2 и п. 3 ст. 27 ТРИПС). Анализируя исключения из патентоспособных объектов диагностических, терапевтических и хирургических методов лечения человека и животных можно говорить об особых подходах ТРИПС. В частности, указанные способы лечения используются при лечении человека или животных как таковые, ТРИПС, не давая толкования норме, содержащейся в пункте 3 ст. 27, дает возможность исключать из числа патентуемых способы, осуществление которых предполагает использование различного рода диагностических и хирургических приборов. Нельзя не остановиться и на исключениях из области патентования, которые регулирует, в частности, пункт 2 ст. 27. Исходя из п. 2 ст. 27 ТРИПС, страна-член может исключить из числа патентоспособных изобретения, использование которых может нанести ущерб жизни и здоровью человека, животных, растительному миру, причинить значительный, серьезный ущерб среде. Все приведенные основания Соглашение причисляет к общественному порядку. Кроме того, принимаются во внимание изъятия, обусловленные требованиями морали и этики <2>. ——————————— <2> См.: решение Верховного суда США по делу Diamond v. Chakrabatly, 447 U. S. 303, 317, 1980; по европейскому подходу к вопросам этики и морали: изобретения, противоречащие ordre public — Case Law of the Boards of Appeal, Part I, Chapter B (Exceptions to patentability). www. european — patent — office. org/ legal/ case_law.

Соглашением ТРИПС провозглашена концепция «нормального режима использования изобретения». Иными словами, все изъятия из патентных прав не должны мешать «нормальному» в контексте ТРИПС использованию изобретения. Таким образом, изъятия не должны препятствовать стимулированию творческой деятельности изобретателя, поскольку создание изобретения лежит в основе всего института патентного права. Растущие в мире тенденции «монетизации» исключительных патентных прав приобретают негативный оттенок в том смысле, что нередко сдерживают конкуренцию, отдавая преимущества крупным биотехнологическим компаниям. В условиях отсутствия надлежащей конкурентной среды в международном обороте наблюдается процесс олигополизации патентного права, проявляющийся в его негативной функции по изъятию доступа третьих лиц к запатентованным изобретениям. На примере отдельных объектов промышленной собственности особенно заметно можно проследить указанные тенденции. Вместо создания адекватной правовой охраны в рамках специального законодательства такие объекты, как сорта растений, биотехнологии, программы для ЭВМ, промышленный дизайн, топологии интегральных микросхем, облекаются современным патентным правом в исключительные патентные права с приданием им режима монополии. Компаниям-конкурентам чрезвычайно невыгодно делать инвестиции при таком правовом режиме, особенно в тех секторах экономики, где доказательства независимости научных исследований от патентных прав будут неоднозначны. Это прежде всего касается области биотехнологий с ее узкой и не вполне определенной областью возможных клинических исследований и научно-экспериментальных исследований. На наш взгляд, только введение строгих рамок действия патента в ст. 28 ТРИПС с установлением наиболее широких изъятий в угоду интересам общества по обеспечению свободных независимых научных изысканий третьими лицами в ст. 30 ТРИПС может как-то снивелировать интересы разработчиков, инвесторов и потребителей. Поскольку сам институт патентного права направлен не на абстрактные научные идеи, а на их практическое применение, которое всегда сопряжено с коммерческими интересами, бессмысленно говорить об исследованиях, которые будут проводиться только в научных целях. Если речь идет о фундаментальных исследованиях, то они в большей степени засекречены и находятся на особом попечении государства. Иные, прикладные, разработки всегда ищут тесного взаимодействия с бизнесом для их практической реализации. Вместе взятое означает, что сама идея беспрепятственной передачи запатентованной информации эфемерна и не находит достаточных обоснований. Где же искать справедливый компромисс между охватом новых исследований патентными правами и реальными запросами исследователей из компаний-конкурентов в осуществлении своих научных изысканий? Ответ видится лежащим в плоскости определения патентоспособных объектов (ст. 27 ТРИПС) и сроков действия патентных прав (ст. 33 ТРИПС). Проиллюстрируем на примере конструкции так называемого льготного периода (англ. grace period), о котором умалчивает текст ТРИПС, особое влияние на патентоспособность изобретения. В английской модели отправной точкой исследований относительно возможных изменений в подходах к льготному периоду является следующая. Если патент, являясь мощным рычагом привлечения инвестиций путем создания монополии для его обладателя, должен с точки зрения гарантий и защиты прав привлечь инвестора, то какими реальными возможностями может обладать лицо, создавшее новшество, но засекретившее его, не обращаясь к патентным правам. Может ли помочь разработчикам в этом смысле льготный период? Изложим доводы в пользу льготного периода. Во-первых, изобретатели гарантированы от случайного рассекречивания своих разработок и имеют время для того, чтобы произвести рыночную оценку ценности изобретения. Во-вторых, научные круги, научные работники имеют возможность обсудить разработку на конференциях, на страницах научных журналов, посредством Интернета, без опасения утраты прав на подачу патента и возможности его получения разработчиком. В-третьих, разработчикам во время этого периода привлекаются для переговоров касательно инвестирования различные круги, начиная от государственных органов, заканчивая малыми инновационными фирмами. Предпочтение отдается модели, при которой заинтересованное лицо сочтет возможным не входить в перечень правообладателей по патенту и при этом гарантировать определенный уровень доходности. Как правило, разработчики, используя льготный период, стараются за этот период внести ряд изменений по ее усовершенствованию, и при подаче заявки включить в объем притязаний новые положения. В европейских странах, если изобретение становится доступным общественности любым путем и до даты подачи заявки, заявочные материалы подлежат проверке согласно ст. 54 Европейской патентной конвенции 1973 г. (далее по тексту — ЕПК). Понятие «доступность общественности» включает в себя, в частности, публикацию сведений об изобретении в средствах массовой информации, выступления с лекциями, демонстрацию изобретения перед инвесторами без заключения соглашения о нераскрытии информации (A non-disclosure agreement). В американском патентном праве действует, согласно ст. 102 Патентного закона 1952 г., годичный льготный период. Это означает, что изобретатель может свободно опубликовать изобретение без утраты своих патентных прав. Но применяется это правило только касательно США. Если изобретатель опубликует изобретение, он теряет все потенциальные права на данный патент в странах Европы, как, впрочем, и в отношении многих стран мира. По праву США, должен быть раскрыт лучший вид созданного изобретения. Тем самым изобретатель гарантирует, что общественности предоставлены все его притязания, без утайки. Вместе с тем изобретателю дозволено за это время производить усовершенствования изобретения. Находясь в таком положении, нередко на практике возникает вопрос: является ли представленное публике лучшим видом? Поскольку система годичного льготного периода внедрена в американском патентном праве, можно было бы предполагать, что ее восприятие Европой даст соответствующие льготы европейским изобретателям. Однако введение системы льготного периода по типу американской было бы преждевременным и в ущерб изобретателям до тех пор, пока США не воспримут заявочную модель (first to file). В противном случае споры об установлении истинного изобретателя вступят в противоречие с теми преимуществами, которые будут представляться разработчикам, если их авторство подвергается сомнению и в итоге может быть опротестовано. Несколько консервативная позиция Англии имеет под собой реальные основания для того, чтобы воздерживаться от нововведений. Во-первых, поскольку отсутствуют единые правила по использованию льготного периода в мире, и прежде всего, из-за позиции США, где льготный период используется в рамках авторской, а не заявительской системы подачи заявок, а это чревато спорами об авторстве. Во-вторых, стабильность договорного права в Англии делает более надежной модель подписания соглашений о неразглашении сущности изобретения. Разработчик в этих условиях точно определяет перечень лиц, которые будет располагать сведениями об изобретении, объем этих сведений и устанавливает соответствующие санкции. Это тем не менее не мешает изобретателям до подачи заявки прорабатывать инвестиционную составляющую и вносить изменения в разработку без необходимости быть обязанным предоставить общественности лучший вид изобретения. Тем самым английские разработчики делают свои разработки без общественной огласки и подводят черту научных изысканий только при подаче заявки на экспертизу. Можно говорить о том, что заявка может несколько устареть при отсутствии новых идей во время ее доработки, поскольку изобретатель лишен возможности обсуждения новшества с коллегами по науке. Наряду с этим повышаются шансы на то, что патентная экспертиза не будет при патентном поиске давать ссылки на сделанные изобретателем публичные выступления в печати, на конференциях и так далее. Последнее обстоятельство часто затягивает рассмотрение заявки, отодвигая дату выдачи патента. Английская модель привлекательна, кроме прочего, еще и тем, что предусматривает публикацию решения о выдаче патента незамедлительно после его выдачи вне зависимости от уплаты патентной пошлины, что также повышает интересы инвесторов в сфере биотехнологий. Европейские инициативы пока не приводят к единым мнениям среди патентных аналитиков и групп компаний-инвесторов. Общее понимание нерешенности этой проблемы в международном патентном праве пока остается. Нисколько не умаляя достижений гармонизации патентного права в сфере биотехнологий, следует остановиться еще на нескольких позициях. Кроме вышеуказанных тенденций в контексте объектного состава патентных прав, нужно сказать о современных тенденциях, воплощающихся сегодня в американском праве и затрагивающих сроки патентной охраны. Как известно, придание институту патентного права формы монополий означает общедоступность патентной информации по окончании срока действия патента. Возможность продления патента воспринимается как некое отступление от этих правил. Чем же может быть обосновано это удлинение? Расставляют акценты, что лекарственные препараты подлежат апробации сначала на животных, потом на людях, и только тогда они могут быть рекомендованы государством к массовым продажам. Это действительно так. Но как эта цепочка сообразуется с правилами патентной охраны? Отвечая на этот вопрос, имеет смысл обратиться к цепочке создания лекарственного новшества. Уже на этапе научно-исследовательских работ разработчиками формулируется перечень признаков, которые могут претендовать на включение в формулу изобретения. В дальнейшем, когда проходят клинические испытания, разработчики обычно приступают к доработке препарата сообразно с запросами массового производителя, уменьшая или несколько увеличивая удельный вес ингредиентов во избежание, например, нежелательных побочных эффектов для здоровья или согласуясь с общей патентной и маркетинговой политикой своей компании. Никаким образом при этом не затрагивается суть первоначальных притязаний, если только не иметь в виду их улучшение. Но об этих усовершенствованиях мы уже говорили выше, обсуждая модель льготного периода. Итак, для сектора фармакологии удлинение сроков действия патента, которое допускается практически во всех странах, на деле означает введение дополнительного льготного периода и сокращение числа конкурентов, которые в силу удлинения срока патента уже не намерены вступать в конкурентные отношения с компанией-патентообладателем по причине явно неравных возможностей. Усугубляющаяся ситуация вокруг борьбы с инфекциями и эпидемиями в некоторых беднейших странах Африки и Азии не оставляет права введению политики ужесточения санкций за неиспользование патентов, понуждению к принудительному лицензированию и удлинению сроков действия патентов на лекарственные препараты. Именно в этой сфере нам предстоит добиваться ситуации, когда множество производителей будут обеспечивать адекватные цены на необходимые препараты для среднего разумного потребителя. Другой вопрос, что в зависимости от состояния конкретной экономики и в целом системы здравоохранения потребуется значительное время, чтобы несколько переосмыслить роль фармакологических средств в оздоровлении человеческого организма. Еще Гиппократом были произнесены слова о том, что медицина не есть только аллопатия (в современной терминологии — фармакология). В медицине должны мирно соседствовать аллопатия, гомеопатия, гидропатия, хирургия и иные подотрасли, лишь бы в совокупности они слаженно работали в угоду здоровью человека. Возвращаясь к теме удлинения сроков патента на лекарственные препараты, можно добавить о тенденциях развития американского права. Патентное ведомство США внесло несколько поправок в антимонопольное законодательство. Теперь, по правилам Закона о патентных изъятиях (Watch-Haxman Act) от 1984 г., заказчики новых препаратов которые намерены заняться коммерческим освоением, должны гарантировать, что распространением лекарств будут заниматься помимо них некоторые аккредитованные государственные органы. Эта модель ведет к тому, что производство новейших лекарств становится как бы государственной прерогативой. Но вопрос о правовых гарантиях того, что не будет предпринято возможное согласно режиму ТРИПС (ст. 39), засекречивание данных о конкретном препарате и блокирование производства препарата, не вполне уяснен. Если следовать возможному развитию этого сценария, то блокирование выпуска сведется к дефициту и дальнейшему росту цен на ближайшие аналоги. Полагаем, следует согласиться, что более объективная картина может складываться благодаря исследованиям специальных медицинских комиссий, отдельных специалистов, опытных практикующих врачей, опросам общественности. На наш взгляд, стоит переосмыслить роль патентов в сфере медицины и сузить патентную охрану био — и нанотехнологий <3>. Согласуясь с режимом ТРИПС, каждая страна — член ВТО может при вступлении во Всемирную Торговую Организацию истребовать особый режим статьи 27 ТРИПС на основании переходных положений Соглашения ТРИПС и Дохийской декларации «О Соглашении ТРИПС и общественном здоровье» 2001 года (далее по тексту — Дохийская декларация) <4>. Впоследствии она была подтверждена решением Совета по ТРИПС от 27 июня 2002 года <5>. ——————————— <3> Н. Кобаяси «Введение в нанотехнологию». М. Бином «Лаборатория знаний» / Пер. с японского. 2008. С. 97 — 100. <4> Дохийская декларация «О Соглашении ТРИПС и здравоохранении» (Доха, 20 ноября 2001 г. Режим доступа: официальный сайт ВТО: http:// www. wto. org/ english/ thewto_e/ minist_e/ min01_e/ mindecl_e. pdf. <5> См.: документ ВТО: IP/C/40. 01.07.2002.

Еще раз подчеркнем, что срок действия патента на изобретение (ст. 33 ТРИПС) должен быть полностью гармонизирован, без изъятий в сторону возможного удлинения в отношении ряда изобретений, в частности, изобретений новых лекарственных препаратов, инсектицидов и пестицидов. Национальным законодателям целесообразно скорректировать правовое регулирование изобретений для сектора фармакологии, поскольку удлинение сроков действия патента практически означает введение дополнительного льготного периода и сокращение числа конкурентов, которые в силу удлинения срока патента отказываются от конкуренции с фирмой-патентообладателем по причине неравных возможностей. В целях создания надлежащей информационной базы для проведения научно-исследовательских работ с привлечением результатов охраняемых технологических решений в виде патентов на изобретения целесообразно создавать специальные банки данных. По нашему мнению, доступ к информации всех заинтересованных лиц должен осуществляться на возмездной основе с учетом статуса этого лица. Клинические исследования, предваряющие массовое производство запатентованных лекарственных препаратов, следует рассматривать как расширение сферы исключительных прав в контексте ст. ст. 28 и 30 ТРИПС. С одной стороны, создаваемые в современных фармацевтических лабораториях новые лекарственные препараты направлены на оздоровление населения, борьбу с тяжелыми инфекционными заболеваниями, нарушениями иммунной системы. С другой — требуемые затраты на проведение клинических исследований, как правило, ведут к необходимости удорожания лекарственной продукции. Вновь и вновь раздаются голоса общественности, которые выступают с идеей прекращения непомерного роста цен на них. Тем не менее официальная медицина заявляет, что облекаемые в патентные права новые лекарства служат обществу, идее оздоровления, предотвращают попадание на фармацевтические рынки некачественной, дешевой поддельной продукции. Последний подход поддержан Всемирной Организацией Здравоохранения (ВОЗ) <6>. ——————————— <6> Continuity and Change. Implementing the third WHO Medicines Strategy 2008 — 2013 / http:// www. who. int/ medicines/ publications/ policyperspectives/ en/ index. html.

Представляется, что проведение клинических исследований, на которые ссылаются разработчики и коммерческие организации, следует приравнивать к особому виду льготного периода. Эта позиция может объясняться тем, что во время клинических испытаний может быть создано усовершенствованное лекарство или иной вышеуказанный объект, следовательно, при подаче заявки и выдаче патента вполне реальны случаи несовпадения первичных и вторичных материалов заявки, что квалифицируется как нарушение требования единства изобретения. Кроме того, за период клинических испытаний обычно осуществляется наработка резерва для последующих научных разработок. Установлено, что отсрочка в массовом введении продукции в оборот компенсируется для правообладателя дополнительными возможностями улучшения имеющихся патентоспособных решений и создания задела для новых. Проведение клинических исследований, на которые ссылаются разработчики и коммерческие организации, следует приравнивать к особому виду льготного периода. Эта позиция может объясняться тем, что во время клинических испытаний может быть создано усовершенствованное лекарство или иной вышеуказанный объект, следовательно, при подаче заявки и выдаче патента вполне реальны случаи несовпадения первичных и вторичных материалов заявки, что квалифицируется как нарушение требования единства изобретения. Кроме того, за период клинических испытаний обычно осуществляется наработка резерва для последующих научных разработок. Установлено, что отсрочка в массовом введении продукции в оборот компенсируется для правообладателя дополнительными возможностями улучшения имеющихся патентоспособных решений и создания задела для новых решений <7>. ——————————— <7> Из новейшей судебной практики США. См.: решение по делу eBay v. MercExchahge. 126 S. Ct. 1837, 2006.

Для обеспечения баланса прав необходимо разрешать на время проведения клинических исследований открытый доступ к охраноспособным решениям третьих лиц. При отказе в доступе к информации третьи лица должны быть наделены правомочием использовать патент без заключения лицензионного договора, в частности, посредством вхождения в патентный пул с правообладателем. За последние годы патентные пулы все большее распространение приобретают в области диагностики. Поскольку современную диагностику проводят с применением диагностического тестирования генетики, все чаще встает вопрос о необходимости правообладателям объединяться в патентные пулы, получая так называемый «патентный билет» («patent ticket»). Это еще раз свидетельствует о том, что доказательства нарушения отдельных биотехнологических изобретений практически очень сложно обосновать. Некоторыми специалистами патентные пулы в защите биотехнологий представляются единственно верным выходом из данной ситуации <8>. ——————————— <8> Goldstein J. A. Biotechnology patent pools and standarts setting. In Patent law and theory. A Handbook of Contemporary Research / Ed. by Takenaka T. Edward Elgar. 2008. P. 720.

Рассуждая с позиций отдельно взятого государства — члена ВТО, можно тем не менее, на наш взгляд, с уверенностью говорить о свободном выборе законодателя в принятии решения, облекать ли в патентные права объекты фармацевтики или включать их в перечень непатентоспособных (п. п. 2 и 3 ст. 27 ТРИПС). Отдельными странами, включая развивающиеся страны, и до сегодняшнего дня проводится достаточно узкое патентование лекарственных препаратов. Будучи членами ВТО, они вынуждены, помимо полученных ими преимуществ в контексте доступа на мировые рынки, соблюдать обязательства, которые выдвигаются Соглашением ТРИПС, в частности баланс интересов правообладателей и пользователей, согласованность с требованием соблюдения общественных интересов, включая здоровье населения (ст. 31 ТРИПС). Последнее требование находит наиболее широкий отклик среди стран-членов, поскольку и сама история заключения Соглашения ТРИПС подтверждает, что выдвигаемые режимом ТРИПС новые стандарты защиты прав интеллектуальной собственности, безусловно, выгодны странам — технологическим лидерам. Развивающиеся страны полагают, что соблюдение вновь вводимых стандартов позволит им в какой-то степени компенсировать затраты на финансирование в секторе высоких технологий посредством привлечения зарубежных инвестиций со стороны ведущих западных государств. Сама идея, казалось бы, заманчива: поддержать инновационный сектор национальной экономики. Тем более, что и текст ст. 7 ТРИПС подтверждает нацеленность ТРИПС на взаимовыгодный технологический обмен, а в статье 8 ТРИПС отображены допускаемые Соглашением законодательные инициативы стран-членов, направленные на защиту здравоохранения и обеспечение населения продуктами питания, которые не должны вступать в противоречие с общими принципами ТРИПС (п. 1 ст. 8). Итак, с одной стороны, мы наблюдаем вклинивание в текст Соглашения ТРИПС ограничений, диктуемых социальными и общественными интересами государства. Но обращаясь к реалиям в сложном вопросе достижения фактического баланса прав патентодержателя с имущественными интересами иных участников оборота, зададимся целью исследовать, какие шаги были сделаны мировым сообществом по обеспечению этого баланса в период после подписания Соглашения ТРИПС. Дохийская декларация разъясняет и уточняет некоторые новеллы ТРИПС (п. п. a), c) ст. 5). Наряду со многими достижениями этого документа, в нем остаются некоторые разночтения. Среди них, например, новелла, содержащаяся в ст. 4 Дохийской декларации о том, что Соглашением ТРИПС не могут быть запрещены законодательные и иные меры, предпринимаемые страной — участницей ТРИПС, которые направлены на защиту здравоохранения. Дохийская декларация обращается лишь к нескольким случаям, когда, с позиций ее разработчиков, национальными законодателями предпринимаются упомянутые выше меры. К ним относят принудительное лицензирование, вокруг которого в настоящее время идет много споров, исчерпание прав. По мнению ряда исследователей и комментаторов ТРИПС, принудительные лицензии и исчерпание прав относят к ограничениям исключительных прав, которые регламентируются ст. 30 Соглашения ТРИПС <9>. ——————————— <9> Contoria C. A. Compulsory licensing under TRIPS and the Supreme Court of the United States Decision in eBay v. MercExchahge. In Patent law and theory. A Handbook of Contemporary Research / Ed. by Takenaka T. Edward Elgar. 2008. P. 558.

Возвращаясь к вопросу патентоспособности изобретений (п. 1 ст. 27) и возможностям национального законодателя ограничить перечень патентоспособных решений, руководствуясь правилами п. 2 и п. 3 ст. 27, целесообразно, по нашему мнению, проанализировать опыт ряда стран — членов ВТО, в частности Индии, Бразилии <10>, которые своеобразно воспользовались режимом ТРИПС. ——————————— <10> Документ ВТО: WT/DS199/1, Brazil-Measures Affecting Patent Protection, Request for Consultations by United States.

На наш взгляд, необходимо сужение в секторе биотехнологий критериев патентоспособности, что позволяет режим ТРИПС (п. п. 2, 3 ст. 27). Поскольку доказательная база по опротестованию патентов в области биологии всегда чревата ошибками и неточностями, связанными с отсутствием описания в заявочных материалах, постольку значительно повышены риски неправомерных решений экспертизы и судебных органов. Растущее число споров привело к необходимости разработки под эгидой ВОИС документа по разработке арбитражных правил <11>. Преимуществами разработчикам представлялись доступность и сроки арбитражного разбирательства. Вместе с тем предписанный со стороны ВОИС обязательный порядок использования арбитражных правил с учетом участия в спорах сторон, представляющих разные юрисдикции, ведет к определенным нестыковкам. Налицо и значительный рост цен по оплате услуг адвокатов и поверенных. Важно учитывать и сложившуюся в Европе ситуацию с принятием известной Директивы 2004/48/ЕС об осуществлении прав интеллектуальной собственности, направленной на жесткое пресечение антиконкурентной лицензионной практики и вводящей строгие санкции за нарушение патентов с привлечением норм административного права. Вполне понятно, что отсутствие единого судебного органа в Европе по рассмотрению споров о нарушении патентов привело к подобным мерам. Но надо подчеркнуть, что и слишком строгие санкции могут оказывать обратный эффект на патентную активность в странах Европейского союза. ——————————— <11> WIPO Arbitration Rules: http://www. wipo. int/ amc/en/ arbitration/rules (WIPO Publication No. 446).

Область биологии, связанная с жизнедеятельностью живых организмов, втиснутая в рамки патентного права, всегда будет заявлять о себе как не вполне прогнозируемая, уходящая от изначальных требований патентной охраны в предсказуемости достижения решения, заложенного в изобретения. Во-вторых, инвестиции в биотехнологии, размах которых сложно оценить на сегодняшний день, вполне вероятно потребуют реальной отдачи в виде дивидендов. Эти дивиденды будут слагаться как сумма платежей за использование патентами <12>. Их использование в сфере здравоохранения, экологии и пищевой промышленности, где, собственно говоря, биотехнологии и внедряются, особым бременем может быть возложено не только на производителей, но и на потребителей лекарств, медикаментов, продуктов питания. Последнее обстоятельство грозит подрыву самой идее патентного права — стимулировать создание технологических новшеств для удовлетворения практических запросов общества. В индустриально развитых странах Запада создаются венчурные фонды, располагающие огромными ресурсами, которые расходуются в целях не только поиска новых идей, но и одновременно изыскания возможностей отхода от традиционных путей патентной защиты. Предполагая возможный коллапс патентной системы, предпочтение часто отдается засекречиванию данных, подписанию отдельных соглашений о нераскрытии информации. ——————————— <12> Пирогова В. В. «Фальсификация» и «контрафакция» в фармакологии: путь к судебным спорам? // Хозяйство и право. 2010. N 12. С. 15 — 18.

Таким образом, идея открытости и доступности патентной охраны с учетом наработанного ею в течение более двух столетий сегодня имеет все шансы быть сведенной к простой схеме перехвата коммерческой информации и распоряжению ею сообразно своим намерениям, своим финансовым возможностям и в целом сообразно своим ментальным духовным ценностям. В мировой экономике, которой может грозить угроза нехватки природных ресурсов для обеспечения народонаселения предметами первой необходимости, такой сценарий кажется полностью абсурдным. Тем не менее, исходя из национальных приоритетов и сложившихся традиций, будем говорить о самобытности института патентного права. К слову сказать, такой подход успешно демонстрирует Англия, которая в условиях Европейского союза продолжает отстаивать завоеванные ею позиции, в том числе и в патентном праве.

——————————————————————