Доплата за ученую степень и надбавка за ученую степень являются денежным вознаграждением за одно и то же, поэтому не могут выплачиваться одновременно.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 2 июня 2004 г. N ВКПИ04-38 по заявлению Е.
16 апреля 2003 г. Министром обороны Российской Федерации издан Приказ N 115, согласно которому установлено производить с 1 января 2003 г. выплату военнослужащим, проходящим военную службу по контракту и замещающим воинские должности руководящего, профессорско-преподавательского и научного состава в военных образовательных учреждениях высшего профессионального образования и в бюджетных учреждениях (организациях) науки Министерства обороны Российской Федерации ежемесячной надбавки за ученую степень.
В заявлении Е. отмечал, что этот Приказ ограничивает его право на получение надбавки за ученую степень в размере, установленном Федеральным законом «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22 августа 1996 г. N 125-ФЗ, с момента вступления этого Закона в силу (с 29 августа 1996 г.), а также лишает права на получение с 1 июня 1994 г. по настоящее время ежемесячной доплаты за ученую степень кандидата наук, предусмотренной п. 3 Постановления Правительства Российской Федерации «Об установлении окладов за звания действительных членов и членов-корреспондентов Российской академии наук, Российской академии медицинских наук, Российской академии архитектуры и строительных наук и доплат за ученые степени доктора наук и кандидата наук» от 6 июля 1994 г. N 807, в связи с чем просил признать его не соответствующим данным Федеральному закону и Постановлению Правительства РФ.
Верховный Суд отказал Е. в удовлетворении его требований по следующим основаниям.
В соответствии с оспариваемым Приказом Министра обороны с 1 января 2003 г. военнослужащим, проходящим военную службу по контракту и занимающим воинские должности руководящего, профессорско-преподавательского и научного состава в военных образовательных учреждениях высшего профессионального образования и в бюджетных учреждениях (организациях) науки Министерства обороны Российской Федерации, ученые степени по которым предусмотрены квалификационными требованиями, выплачивают ежемесячную надбавку за ученую степень в размере: доктору наук — 1 тыс. 500 руб., кандидату наук — 900 руб.
При этом дата начала выплаты надбавки в новых размерах установлена не Министром обороны, а Федеральным законом «О внесении изменений в ст. 30 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 5 апреля 2003 г. N 41-ФЗ и Постановлением Правительства «О внесении изменений в Постановление Правительства Российской Федерации от 6 июля 1994 г. N 807» от 8 января 2003 г. N 4.
Утверждение Е. о том, что доплата за ученую степень и надбавка за ученую степень должны выплачиваться независимо друг от друга и что оспариваемым Приказом Министра обороны нарушаются требования ч. 2 ст. 19, ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, несостоятельно, поскольку и Федеральным законом от 22 августа 1996 г. N 125-ФЗ, и Постановлением Правительства РФ от 6 июля 1994 г. N 807 установлено вознаграждение за одно и то же, то есть за ученую степень, и поэтому должно выплачиваться один раз.
Приказ Министра обороны Российской Федерации от 16 апреля 2003 г. N 115 принят в пределах компетенции, предоставленной Министру обороны (подп. 36 п. 11 Положения о Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 11 ноября 1998 г. N 1357), зарегистрирован в Министерстве юстиции 29 апреля 2003 г., опубликован в «Российской газете» от 14 мая 2003 г. N 89.
Следует вывод, что положения оспариваемого нормативного правового акта не противоречат федеральному законодательству, изданы в пределах компетенции федерального органа государственной власти и не нарушают права и охраняемые законом интересы граждан.
Отмена Правительством Российской Федерации денежной надбавки при одновременном увеличении должностного оклада признана законной.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 2 июня 2004 г. N ВКПИ04-59 по заявлению В.
В. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением об оспаривании п. «б» Постановления Правительства Российской Федерации «Об обеспечении воинского формирования Вооруженных Сил Российской Федерации, направляемого для участия в операции ООН по поддержанию мира в Сьерра-Леоне» от 21 декабря 2000 г. N 983, предусматривавшего выплату военнослужащим российского воинского формирования надбавки в иностранной валюте в размере 20% должностного оклада в связи с особыми условиями военной службы.
Заявитель в жалобе указал, что оспариваемое положение Постановления Правительства противоречит п. 8.1 ст. 8 Меморандума о взаимопонимании между Организацией Объединенных Наций и Правительством Российской Федерации о выделении средств Миссии ООН в Сьерра-Леоне, а также п. 5 ст. 10, п. 6 ст. 13 и п. 2 ст. 4 Федерального закона «О статусе военнослужащих». Кроме того, данное Постановление, по мнению В., нарушает п. 2 ст. 55 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.
Верховный Суд нашел, что заявление В. удовлетворению не подлежит по следующим основаниям.
В соответствии с ч. 2 ст. 12 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащим, временно проходящим военную службу за пределами территории Российской Федерации, иностранная валюта выплачивается по нормам и в порядке, которые определяются Правительством.
Пунктом 2 Постановления Правительства от 21 декабря 2000 г. N 983 установлено, что материальное и денежное обеспечение военнослужащих российского воинского формирования производится в порядке, применяемом в отношении российских военных специалистов, направляемых за границу Министерством обороны Российской Федерации для оказания технического содействия и другой помощи.
При принятии указанного Постановления в п. 3 предусматривалось выплачивать военнослужащим российского воинского формирования должностные оклады в иностранной валюте исходя из должностного оклада старшего группы российских военных специалистов в размере 1386 долларов США.
Согласно п. 4 названного Постановления в редакции от 21 декабря 2000 г. военнослужащим российского воинского формирования было предусмотрено выплачивать надбавку в иностранной валюте в размере 20% должностного оклада в связи с особыми условиями военной службы в Сьерра-Леоне.
Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 июня 2002 г. N 473 в Постановление Правительства Российской Федерации от 21 декабря 2000 г. N 983 внесены изменения и дополнения.
В частности, п. 3 изложен в следующей редакции: «Установить командиру российского воинского формирования должностной оклад в иностранной валюте в размере 1667 долларов США», а п. 4 признан утратившим силу.
В соответствии со ст. 115 Конституции Российской Федерации Правительство на основании и во исполнение Конституции, федеральных законов, нормативных указов Президента издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение.
Правительство Российской Федерации в рамках указанной конституционной нормы и п. 9 ст. 13 Федерального закона «О статусе военнослужащих», принимая соответствующее Постановление о признании утратившим силу п. 4 Постановления N 983, действовало в пределах своих полномочий и исключительной компетенции, установленной законом.
Что же касается соответствия оспариваемых заявителем норм действующему законодательству, то необходимо отметить следующее.
Пунктом 8.1 статьи 8 «Специфические условия» Меморандума о договоренности между Организацией Объединенных Наций и Правительством Российской Федерации установлен коэффициент условий окружающей среды 20%.
В соответствии с приложением «А» к Меморандуму Правительству Российской Федерации возмещаются расходы на содержание личного состава в размере 998 долларов США на одного человека.
Вместе с тем в соответствии с Руководящими указаниями ООН по организации стандартных операций по поддержанию мира денежное содержание, выплачиваемое по соответствующим национальным нормам, является ответственностью национального Правительства.
Таким образом, указанные международные нормы не ограничивают Правительство Российской Федерации в определении порядка и размера выплаты валютных средств военнослужащим воинского формирования, направляемого для участия в операции ООН, но требуют обязательного учета неблагоприятных климатических условий в Сьерра-Леоне из расчета коэффициента 20% за особые условия службы.
Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 января 2001 г. N 34-2 утверждены Правила определения уровня материального обеспечения в иностранной валюте работников дипломатических представительств и консульских учреждений Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти за рубежом.
С 1 января 2002 г. Постановлением Правительства от 6 февраля 2002 г. N 76 действие указанных Правил распространено на российских специалистов, направляемых федеральными органами исполнительной власти за рубеж для оказания технического и научно-технического содействия и других услуг, работников представительств организаций Российской Федерации за рубежом, финансируемых за счет средств федерального бюджета, и работников представительств федеральных органов исполнительной власти при министерствах (ведомствах) иностранных государств.
В соответствии с Правилами при расчете материального обеспечения (должностных окладов) указанных категорий работников учитываются коэффициент сложности прохождения службы, климатические условия и санитарно-эпидемиологическая обстановка страны пребывания.
Издание Правительством Российской Федерации Постановления от 28 июня 2002 г. N 473 и внесение изменений в Постановление от 21 декабря 2000 г. N 983 обусловлено распространением на российских специалистов, направляемых федеральными органами исполнительной власти за рубеж для оказания технического и научно-технического содействия и других услуг, в том числе и на воинское формирование Вооруженных Сил России в Сьерра-Леоне, правил определения материального обеспечения в иностранной валюте дипломатических работников и изменением порядка расчета должностных окладов.
Анализ вышеуказанных нормативных актов позволяет прийти к следующим выводам.
Поскольку размер должностного оклада командира российского воинского формирования и равным образом всех российских военных специалистов в Сьерра-Леоне увеличен на основании обжалуемого Постановления более чем на 20%, а само увеличение произведено с учетом сложности прохождения службы, климатических условий и санитарно-эпидемиологической обстановки в Сьерра-Леоне, отмена 20% надбавки за особые условия службы не нарушает прав военнослужащих, участвовавших в указанной операции ООН, и не противоречит международным соглашениям и законодательству Российской Федерации.
Правовые акты, действие которых прекращено, не могут повлечь нарушений охраняемых законом прав и свобод граждан и, следовательно, не требуют судебного пресечения.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 г. N ВКПИ04-60 по заявлению П.
П. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением, в котором просил признать недействующей Инструкцию о военно-врачебной экспертизе в органах Федеральной службы безопасности, утвержденную приказом Директора ФСБ «Об организации военно-врачебной экспертизы в органах федеральной службы безопасности» от 13 мая 2002 г. N 280/ДСП.
В соответствии с абз. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии искового заявления в случае, если в заявлении, поданном от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя. Таким образом, предметом судебного обжалования могут быть только те правовые акты, которые на момент рассмотрения заявленных требований по существу действуют и могут повлечь нарушение гражданских прав и свобод.
Правовые акты, действие которых прекращено, сами по себе основанием для возникновения гражданских прав и обязанностей не являются, нарушений охраняемых законом прав и свобод граждан повлечь не могут, а следовательно, не требуют судебного пресечения и не могут выступать предметом судебного обжалования.
Поэтому, если на момент рассмотрения дела об обжаловании нормативного акта этот акт прекратил свое действие, производство по делу подлежит прекращению на основании ст. 220 ГПК РФ, поскольку данное заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства.
На момент рассмотрения данного дела в суде приказ Директора ФСБ «Об организации военно-врачебной экспертизы» от 13 мая 2002 г. N 280/ДПС признан утратившим силу (приказ Директора ФСБ от 19 июня 2004 г. N 441/ДПС).
Справка о занесенных в личное дело членах семьи военнослужащего не является нормативным правовым актом.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 9 июня 2004 г. N ВКПИ04-33 по заявлению Н.
Н. обратился в Верховный Суд Российской Федерации, считая, что форма N 14 (справка о занесенных в личное дело членах семьи военнослужащего), предусмотренная приложением N 37 к Инструкции, введенной в действие приказом Министра обороны Российской Федерации «Об утверждении Инструкции по делопроизводству в Вооруженных Силах Российской Федерации» от 23 мая 1999 г. N 170, не подлежит применению, так как указанный приказ не был официально опубликован для всеобщего сведения и не прошел государственную регистрацию в Министерстве юстиции.
В соответствии со ст. 27 ГПК РФ Верховному Суду Российской Федерации подсудны дела об оспаривании нормативных актов федеральных органов государственной власти, затрагивающих права, свободы и законные интересы граждан и организаций.
Из изложенного следует, что судам общей юрисдикции, в систему которых входит и Верховный Суд Российской Федерации, подсудны дела по заявлениям граждан об оспаривании принятых и опубликованных в установленном порядке нормативных правовых актов органов государственной власти при условии, что такие акты нарушают права и законные интересы граждан.
На основании п. 1 Инструкции по делопроизводству в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденной приказом Министра обороны от 23 мая 1999 г. N 170, указанная Инструкция определяет порядок приема, учета, подготовки, оформления, размножения (тиражирования), контроля исполнения, хранения, использования и отправки служебных документов в органах военного управления, объединениях, соединениях, воинских частях и организациях Вооруженных Сил Российской Федерации. В силу данного обстоятельства приложение N 37 к Инструкции содержит исключительно правила оформления и выдачи справок и других служебных документов и устанавливает примерные формы справок, выдаваемых воинскими частями.
Таким образом, форма N 14 (справка о занесенных в личное дело членах семьи военнослужащего) не регулирует вопросов, связанных с установлением или отменой каких-либо прав граждан или военнослужащих, и, следовательно, не может затрагивать их прав или законных интересов.
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ и ст. 220 ГПК РФ суд прекращает производство по делу в случае, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства, поскольку в заявлении, поданном от своего имени, оспаривается акт, который не затрагивает права, свободы или законные интересы заявителя.
Из изложенного следует, что заявление Н. не может рассматриваться в порядке гражданского судопроизводства, поскольку в нем оспаривается акт, не затрагивающий его права и законные интересы.
Определения по уголовным делам
При приведении приговора в соответствие с изменениями, внесенными в УК РФ, суд должен применить все, что улучшает положение осужденного.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2004 г. N 4-081/94 по уголовному делу в отношении С.
По приговору Сибирского окружного военного суда С. был осужден в 1994 году к лишению свободы по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР на 2 года, по ч. 1 ст. 108 УК РСФСР на 4 года, по п. п. «а», «б», «д» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на 7 лет с конфискацией имущества, а по п. «б» ст. 102 УК РСФСР и по совокупности совершенных преступлений на 15 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима и с конфискацией имущества.
С. в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 3 Федерального закона «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации» от 13 июня 1996 г. N 64-ФЗ (в ред. Федерального закона от 27 декабря 1996 г. N 161-ФЗ), обратился в суд, вынесший приговор, с ходатайством о внесении в него изменений: исключении указаний о его осуждении по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР и наличии отягчающего ответственность обстоятельства «совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьянения», а также снижении в связи с этим меры наказания.
Постановлением судьи Западно-Сибирского окружного военного суда от 5 марта 2004 г. ходатайство осужденного С. удовлетворено частично и в указанный приговор в отношении С. внесены изменения: исключены указания о его осуждении по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР, по п. «д» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР (в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г.), о назначении наказания в виде конфискации имущества, о признании отягчающим ответственность обстоятельства «совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьянения».
В кассационной жалобе С. просил изменить постановление, исключить из приговора указание о совершении им нескольких тяжких преступлений и снизить назначенное наказание.
Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы, приведенные в кассационной жалобе, Военная коллегия нашла, что постановление судьи Западно-Сибирского окружного военного суда подлежит изменению по следующим основаниям.
Судья окружного суда правомерно внес в приговор изменения, которые касаются квалификации действий С., применения к нему дополнительного наказания в виде конфискации имущества и признания совершения преступления в состоянии алкогольного опьянения отягчающим обстоятельством.
Вместе с тем, в соответствии с Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ, в Уголовный кодекс Российской Федерации также внесены изменения, улучшающие положение осужденного С. и, следовательно, подлежащие применению.
В новой редакции уголовного закона наказание за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору с применением предметов, используемых в качестве оружия, снижено, поэтому действия осужденного подлежат переквалификации с п. п. «а», «б» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 2 ст. 162 УК РФ.
Вопреки утверждению осужденного суд правомерно сослался в приговоре на совершение им нескольких тяжких преступлений и учел это при назначении наказания. Вместе с тем данное обстоятельство отягчающим наказание осужденного не признавалось, в связи с чем такое указание исключению из приговора не подлежало. Обоснованно учтено судом и семейное положение С., наличие у него малолетних детей. Непризнание данного обстоятельства смягчающим наказание осужденного само по себе основанием для его снижения не является.
Однако назначенные С. наказания по ч. 2 ст. 146 и ст. 102 УК РСФСР и по совокупности преступлений подлежали снижению по другим основаниям.
Судья суда, вынесшего в отношении С. приговор, не усматривая оснований для снижения ему наказания, сослался на норму ст. 3 Федерального закона «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации», предусматривающую пересмотр назначенных осужденным мер наказания в тех случаях, когда назначенное им судом наказание является более строгим, чем установлено верхним пределом санкции соответствующей статьи Уголовного кодекса.
Действительно, в соответствии с ч. 2 ст. 10 УК РФ, если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом.
Однако данная норма не ограничивает суд, рассматривающий вопросы, связанные с исполнением приговора, в возможности снижения меры наказания лицам, осужденным по ранее действовавшему уголовному закону и не отбывшим наказания, в отношении которых новый уголовный закон иным образом улучшает их положение. В этом случае подлежит применению ч. 1 ст. 10 УК РФ, определяющая общий принцип обратной силы уголовного закона.
Таким образом, в связи с уменьшением объема обвинения и внесением в приговор иных указанных выше изменений Военная коллегия нашла необходимым снизить назначенное осужденному С. наказание.
Предыдущее условное осуждение не учитывается при признании рецидива.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 18 июня 2004 г. N 2-026/04 по уголовному делу У. и др.
По приговору Дальневосточного окружного военного суда У. осужден по ч. 3 ст. 158 УК РФ. При назначении наказания рецидив преступления суд учел как отягчающее обстоятельство.
Как указала Военная коллегия, на момент вынесения приговора наказание У. соответствовало требованиям закона. Однако после вынесения приговора вступил в силу Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003 г. В ч. 4 ст. 18 УК РФ этим Законом расширен перечень обстоятельств, ограничивающих признание рецидива преступлений. В частности, не учитываются при признании рецидива преступлений судимости за умышленные преступления небольшой тяжести и судимости за преступления, наказание за которые было условным. 31 октября 2002 г. У. был осужден за такое преступление и к такому наказанию. Поскольку Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. улучшает положение У., в соответствии со ст. 10 УК РФ он подлежит применению как имеющий обратную силу. Указание в приговоре о наличии в действиях У. рецидива преступлений как отягчающего его ответственность обстоятельства подлежало исключению из приговора, а наказание в связи с этим — снижению.
При рассмотрении вопроса о лишении осужденного воинского звания и наград суд обязан учитывать личность виновного.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2004 г. N 4н-0179/04 по уголовному делу П.
По приговору Читинского гарнизонного военного суда П. осужден по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ с применением ст. ст. 46 и 64 УК РФ к штрафу в размере 900 минимальных размеров оплаты труда, то есть на сумму 90 тыс. руб., без лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.
В соответствии со ст. 48 УК РФ П. лишен воинского звания «полковник».
Рассмотрев дело по кассационной жалобе осужденного, Восточно-Сибирский окружной военный суд приговор оставил без изменения.
Президиум Восточно-Сибирского окружного военного суда, рассмотрев дело в надзорном порядке по жалобе защитника, приговор и кассационное определение в части меры наказания оставил без изменения.
Рассмотрев надзорную жалобу защитника и проверив материалы дела, Военная коллегия нашла, что П. лишен воинского звания ошибочно.
При назначении наказания суд в приговоре указал, что П. совершил умышленное преступление, представляющее повышенную опасность и отнесенное законом к категории тяжких, и от его противоправных действий пострадал авторитет руководителя Главного управления по делам ГО и ЧС в субъекте Российской Федерации, в связи с чем посчитал необходимым применить к нему ст. 48 УК РФ и назначить ему дополнительное наказание в виде лишения воинского звания.
Вместе с тем с учетом личности подсудимого, наличия у него государственных наград и поощрений командования суд нашел возможным не применять к нему дополнительное наказание, предусмотренное ч. 3 ст. 286 УК РФ, то есть лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, и в соответствии со ст. 64 УК РФ назначил П. более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление, — штраф.
В соответствии со ст. 48 УК РФ суд при осуждении за совершение тяжкого и особо тяжкого преступления с учетом личности виновного может лишить его воинского звания и государственных наград.
В нарушение требований закона суд назначил П. дополнительное наказание в виде лишения воинского звания без учета характеристик личности виновного, которые изложены в приговоре: ранее он ни в чем предосудительном замечен не был, более тридцати лет прослужил в армии, положительно характеризуется командованием, имеет государственные награды и поощрения.
Кроме того, лишение осужденного воинского звания суд мотивировал повышенной общественной опасностью преступления, однако, назначая ему основное наказание в виде штрафа, учел вышеуказанные исключительные обстоятельства, предусмотренные ст. 64 УК РФ, которые существенно уменьшали степень общественной опасности совершенного П. преступления.
При таких обстоятельствах решение суда о назначении осужденному дополнительного наказания в виде лишения воинского звания является непоследовательным и не могло быть признано справедливым.
Оправдательный приговор отменен в связи с тем, что судом приняты во внимание не все имеющиеся в деле доказательства.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 17 июня 2004 г. N 5-66/03 по уголовному делу в отношении Д. и др.
Согласно приговору Северо-Кавказского окружного военного суда Д. признан невиновным в том, что в августе 2000 г., будучи владельцем фирмы, под видом службы безопасности создал устойчивую вооруженную группу (банду) с целью нападений на своих коммерческих конкурентов вплоть до их физического уничтожения, совершения других преступлений и до января 2001 г. руководил бандой, обеспечил ее членов огнестрельным оружием и боеприпасами, автотранспортом и другими техническими средствами, разрабатывал планы совершения преступлений, принимал в них участие.
Д. также оправдан по обвинению в организации покушения на умышленное убийство одного лица и двух лиц, в организации умышленного убийства более двух лиц, совершенных организованной группой, в которую он вовлек Фом., Фед., М. и находящееся в розыске лицо, из корыстных побуждений, сопряженных с бандитизмом.
Фом. признан невиновным в участии в банде, в незаконном приобретении, хранении оружия и боеприпасов, совершенных организованной группой неоднократно, в соучастии в покушении на умышленное убийство двух лиц организованной группой из корыстных побуждений, сопряженном с бандитизмом.
Фед. оправдан по обвинению в совершении тех же преступлений, что и Фом., а кроме того, в соучастии в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
М., помимо членства в банде и соучастия в умышленном убийстве двух лиц с теми же квалифицирующими признаками, признан невиновным в незаконном приобретении, хранении и сбыте оружия, боеприпасов, совершенном неоднократно организованной группой, и в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
Военная коллегия пришла к выводу, что приговор подлежит отмене в связи с тем, что судом приняты во внимание не все имеющиеся в деле доказательства и оставлен невыясненным ряд обстоятельств, влияющих на постановление законного и обоснованного приговора, а также дана односторонняя оценка представленных стороной обвинения доказательств.
Так, судом первой инстанции не принято мер для установления и проверки обстоятельств обнаружения, причин нахождения 27 декабря 2000 г. в лесополосе у автотрассы, то есть в районе посягательства на жизнь работника правоохранительного органа, автомашины БМВ-320 с техническим талоном, в котором отражены идентификационные данные автомобиля, находящегося в пользовании Д., Фом., М., Фед. и объявленного в розыск лица.
В приговоре, в нарушение требований уголовно-процессуального закона, не указано, по каким причинам в основу оправдания подсудимых положены показания потерпевшего Д. о регистрации преследуемого им автомобиля в 23-м регионе, и безмотивно отвергнуты показания свидетеля Ж., утверждающего о принадлежности этого автомобиля к 26-му региону.
Кроме того, в ходе судебного разбирательства не приняты меры к устранению противоречий в показаниях М. и Фед., касающихся использования ими указанного автомобиля 25 декабря 2000 г., данных ими в ходе предварительного следствия и в судебных заседаниях, не проверено алиби М. и Фед. в этот день с помощью других доказательств, помимо показаний близких родственников и их знакомых.
Признав установленным алиби Фед. и М., суд первой инстанции оставил без внимания противоречия в показаниях свидетелей Е., В., Н., подсудимых Фед. и М., относящихся к месту и времени нахождения последних 25 декабря 2000 г. Не проверены показания жены Фед. и свидетеля Н. о возможности организации и проведения чаепития в детском саду в период с 13 часов 30 минут до 16 часов по поводу получения женой Фед. документа о повышении квалификации и возможности ухода работников детского сада с работы в 16 часов, а также показания свидетеля Ж. о помещении им жены в родильный дом 25 декабря 2000 г. и возможности ее нахождения совместно с Н. и Е. в этот день в период между 13 и 14 часами.
Как видно из приговора, признание Д., М., Фед. и Фом. невиновными в предъявленном обвинении суд обосновал утверждением последних трех о даче ими признательных показаний на предварительном следствии в результате физического и психологического воздействия со стороны работников РОВД, не проанализировав эти показания в совокупности с другими представленными стороной обвинения доказательствами.
Вопреки требованиям закона суд односторонне исследовал изъятую у Фед. в изоляторе временного содержания записку, в связи с чем пришел к выводу о ее непричастности к предъявленному ему обвинению.
Суд ограничился лишь объяснением Фед. о том, что данная записка была написана им под физическим и психологическим воздействием на него работников РОВД для более точных ответов по обстоятельствам его обвинения.
Вместе с тем оставлены без в нимания и без проверки содержащиеся в тексте записки сведения об оружии, о транспортном средстве, о причинах посещения Р. и применения оружия в их доме, о представлении доказательств, опровергающих версию следствия о приобретении им автомашины якобы на средства, полученные за убийство Р., и другие сведения, свидетельствующие об анализе Фед. произошедшего в доме Р., о предыдущем их посещении, об их поведении 25 декабря 2000 г., и другие сведения, которые опровергают названное утверждение Фед.
Для проверки доводов подсудимых М., Фед. и Фом. о нарушении в отношении их методов ведения следствия судом не принято мер по истребованию и исследованию в судебном заседании материалов, послуживших основанием для выводов проверяющих эти обстоятельства должностных лиц прокуратуры Краснодарского края об отсутствии существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влияющих на допустимость доказательств по делу.
Кроме того, по этим обстоятельствам не допрошены должностные лица прокуратуры, мест содержания подсудимых под стражей и органов внутренних дел, не указано в приговоре, по каким причинам отвергнуты названные заключения и медицинские документы о состоянии здоровья подсудимых.
Также без обоснования причинной связи сведений об удалении М. корней зубов в марте 2003 г. с фактами физического воздействия на него в изоляторе временного содержания после 25 января 2000 г. и без проверки действительного состояния его зубов в этот период суд положил в основу приговора справку врача-стоматолога как доказательство в подтверждение версии М. о физическом воздействии на него в указанном учреждении начальника службы криминальной милиции С. и оперативных работников РОВД.
Не проверено также утверждение подсудимых Фед., Ф. и М. о том, что они подвергались избиениям и другим способам их унижения и принуждения со стороны содержащихся совместно с ними в камерах арестованных.
Преждевременным является решение окружного суда о непричастности к предъявленному Д. и другим обвинению изъятых на указанном в приговоре участке автодороги пистолета ИЖ-78-76 с глушителем, пистолета-пулемета кустарного производства, деталей огнестрельного оружия и фрагментов боеприпасов к нему, поскольку приведенные в приговоре мотивы представляют собой предположения суда, которые не были всесторонне и полно проверены в судебном заседании.
Суд не дал оценки тому обстоятельству, что названное огнестрельное оружие и приспособления к нему обнаружены и изъяты после задержания Фед. и М. и дачи ими признательных показаний с указанием способа избавления от них после обстрела автомашины инспектора ДПС и участка автодороги, на котором это произошло.
Неубедительна аргументация в приговоре решения суда о признании недопустимыми доказательствами по делу данных протокола осмотра места происшествия — участка автотрассы.
Возникшие у суда сомнения, в том числе и по обстоятельствам обнаружения вещественных доказательств, и по составу участвовавших в этом следственном действии лиц, приведенные в приговоре, подлежали всесторонней проверке в судебном заседании, однако суд уклонился от этого, положив в основу своего решения предположения, не подтвержденные объективными доказательствами.
Нельзя признать законным и обоснованным приговор по результатам оценки судом заключений экспертов-криминалистов К. и Ш., проводивших исследование гильз и пуль, изъятых с места убийства Р. и экспериментально отстрелянных из пистолета ИЖ-78-76, поскольку, указав в приговоре о взаимоисключающих выводах экспертов, окружной суд в соответствии с требованиями ст. 283 УПК РФ обязан был назначить повторную экспертизу.
Кроме того, судом не дана оценка противоречивости утверждения подсудимых Фом. и М. о том, что они не могли отказаться от навязанной им следствием версии преступления под страхом за жизнь и здоровье свои и своих близких родственников, и действий, выразившихся в их отказе от дачи показаний на предварительном следствии в соответствии с требованиями ст. 51 Конституции Российской Федерации.
Помимо изложенного, в судебном заседании осталась неисследованной возможность преодоления автомобилем БМВ-320 расстояния от дома Р. до места ранения Д. за время от поступления сигнала тревоги из дома Р. на пульт вневедомственной охраны РОВД в 18 часов 15 минут до обстрела из автоматического оружия автомобиля инспектора ДПС Дав. около 18 часов 30 минут. При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции нашел, что без их всесторонней и полной проверки, анализа и оценки в совокупности с другими доказательствами, представленными участниками уголовного судопроизводства, приговор нельзя признать соответствующим фактическим обстоятельствам дела, и отменил приговор.
Судебные решения Военной коллегии
Пункт 1 Инструкции о порядке формирования списков на получение государственных жилищных сертификатов и их выдачи в Министерстве обороны Российской Федерации не нарушает права членов семьи военнослужащего.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2004 г. N ВКПИ04-64 по заявлению С.
С. просила Верховный Суд признать недействующим п. 1 Инструкции о порядке формирования списков на получение государственных жилищных сертификатов и их выдачи в Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденной приказом Министра обороны от 12 ноября 1999 г. N 534, в части, касающейся права военнослужащего на выбор места жительства при оформлении государственного жилищного сертификата без учета мнения членов семьи.
Поводом к оспариванию указанного нормативного правового акта явилось решение Печорского федерального городского суда Республики Коми, согласно которому С., ее бывший супруг и несовершеннолетний сын выселены из занимаемого жилого помещения.
С. считала, что п. 1 оспариваемой Инструкции, не предусматривающий необходимость предоставления военнослужащим при подаче им соответствующего рапорта данных о письменном согласии членов семьи военнослужащего на получение сертификата и их информированности об условиях реализации Программы, противоречит Федеральному закону «О статусе военнослужащих» и Конституции России и нарушает жилищные права членов семьи военнослужащего и их право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, поскольку позволяет военнослужащему при обращении с рапортом о выдаче сертификата самостоятельно, без их согласия, определять место жительства всех членов семьи.
Военная коллегия Верховного Суда нашла, что заявление С. не подлежит удовлетворению по следующим основаниям.
Право граждан, увольняемых (уволенных) с военной службы, на обеспечение жилыми помещениями путем получения государственного жилищного сертификата от органов самоуправления либо от Министерства обороны Российской Федерации (иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) предусмотрено п. 14 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», согласно которому порядок выдачи сертификатов определяется Правительством Российской Федерации.
Правительством утверждена федеральная целевая программа «Государственные жилищные сертификаты».
Постановлением Правительства от 19 марта 2002 г. N 168 утверждены Правила выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам — участникам федеральной целевой программы «Государственные жилищные сертификаты».
Пунктом 17 указанных Правил установлено, что органы исполнительной власти, в которых на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий состоят граждане — участники Программы, формируют и утверждают сводные списки получателей сертификатов с указанием фамилии, имени, отчества гражданина, состава семьи и размера субсидии. Указанные списки являются основанием для выдачи сертификатов.
Перечень документов, которые представляет гражданин — участник Программы для получения сертификата, определен п. 30 Правил. В него входит в том числе и обязательство о сдаче жилого помещения после приобретения жилого помещения с помощью сертификата по форме согласно приложению N 4 к Правилам.
Согласно этому обязательству гражданин — участник Программы обязуется освободить занимаемую жилую площадь со всеми проживающими совместно с ним членами семьи в срок не позднее 2 месяцев со дня приобретения жилого помещения с помощью государственного жилищного сертификата, а также не приватизировать, не закладывать, не передавать эту жилую площадь по договорам отчуждения с момента подписания настоящего обязательства. Данное обязательство содержит и письменное согласие всех совершеннолетних членов семьи участника Программы, проживающих с ним, которое скрепляется их подписями.
Приказом Министра обороны от 12 ноября 1999 г. N 534 утверждена Инструкция о порядке формирования списков на получение государственных жилищных сертификатов и их выдачи в Министерстве обороны Российской Федерации. Указанный приказ зарегистрирован в Министерстве юстиции 31 декабря 1999 г., N 2036.
Инструкция также содержит перечень документов, которые военнослужащий представляет в КЭЧ (ОМИС) при выдаче сертификатов, в том числе и обязательство о сдаче занимаемой жилой площади (приложение N 6 к настоящей Инструкции).
Форма этого обязательства соответствует форме обязательства, утвержденного указанными выше Правилами, и также содержит письменное согласие всех совершеннолетних членов семьи участника Программы с освобождением занимаемой жилой площади после приобретения жилого помещения с помощью государственного жилищного сертификата, которое скрепляется их подписями.
Поскольку оспариваемая Инструкция содержит нормы, исключающие возможность получения государственного жилищного сертификата без согласия членов семьи военнослужащего, она, вопреки утверждению заявителя, не нарушает их прав на жилище и выбор места жительства.
Что же касается п. 1 Инструкции о том, что для включения в списки кандидатов на получение сертификатов военнослужащие подают в порядке подчиненности рапорт установленной формы (приложение N 2 к Инструкции), в котором указывают, что с условиями участия в президентской программе «Государственные жилищные сертификаты» ознакомлены и обязуются их выполнять, а также согласны на исключение из очереди на улучшение жилищных условий после реализации государственного жилищного сертификата, то он с учетом вышеизложенного не влечет нарушение прав членов семьи военнослужащего.
На основании изложенного Военная коллегия пришла к выводу о том, что по указанным в заявлении С. основаниям оспариваемая ею Инструкция недействующей признана быть не может.
Определения по уголовным делам
Оправдательный приговор, постановленный с участием присяжных заседателей, отменен из-за противоречий в ответах последних.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 15 июля 2004 г. N 6-35/04 по уголовному делу в отношении С.
С. обвинялся в разбое, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей, а также в убийстве, сопряженном с разбоем.
Согласно обвинительному заключению эти преступления он совершил при следующих обстоятельствах.
29 марта 2003 года, в пятом часу, С. находился у своей знакомой в торговом павильоне. Испытывая материальные затруднения и не имея возможности возвратить Щ. деньги, взятые у нее взаймы, С. принял решение убить ее, завладеть находившимися в павильоне ценностями и одновременно устраниться от выплаты долга. Напав, С. набросил ей на шею шнурок от капюшона своей куртки. Когда же тот порвался, нанес стеклянными бутылками из-под пива и металлическим уголком множество ударов по голове и другим частям тела, а затем причинил ножом более 30 колото-резаных и резаных ранений. От полученных повреждений потерпевшая скончалась на месте преступления.
Из павильона похищены деньги и сигареты на сумму свыше 8 тыс. руб.
Выводы органов следствия стали предметом рассмотрения присяжными заседателями, которые на поставленный им вопрос о доказанности совершения С. разбойного нападения и убийства дали отрицательный ответ.
Позиция присяжных заседателей определила действия председательствующего судьи, который объявил С. оправданным в этих преступлениях.
——————————————————————
КонсультантПлюс: примечание.
В тексте документа, видимо, допущена опечатка: имеется в виду п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ.
——————————————————————
В кассационном представлении поставлен вопрос об отмене приговора в части оправдания С. в преступлениях, предусмотренных п. «в» ч. 4 ст. 162 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Проверив материалы дела, обсудив доводы представления, Военная коллегия отменила приговор Ленинградского окружного военного суда в части оправдания С. по п. «в» ч. 4 ст. 162 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Как видно из обвинительного заключения, обвинение С. в разбойном нападении и убийстве строилось на признательных показаниях самого С. в начале предварительного следствия, его действиях по сокрытию основных орудий преступления и одежды, в которой он находился в павильоне, на показаниях сослуживца и знакомых ему граждан, которым он рассказал о своих действиях и продал похищенные сигареты, заключении судебно-медицинского эксперта о характере примененного в отношении потерпевшей насилия, которое в полной мере совпадало с показаниями С. о совершенных им действиях и используемых им орудиях преступлений. В числе таковых он называл шнурок от капюшона своей куртки, две стеклянные бутылки из-под пива, металлический уголок и столовый нож. Последние четыре предмета, по его признанию, приисканы им в самом павильоне. Два из них, нож и уголок, он унес с места преступления и выбросил. Так же поступил с одеждой, в которой находился в павильоне.
В процессе предварительного следствия С. изменил свои показания, стал заявлять о том, что 29 марта 2003 г. он находился у Щ. до часу ночи. Тогда же возвратил ей долг и ушел от нее. Вернувшись обратно к ней в 6 часов того же числа, он обнаружил ее убитой.
В суде, перед присяжными заседателями, С. отказался давать показания.
Его защитник — адвокат Р. убеждал присяжных заседателей в невиновности С. в преступлениях, совершенных в отношении Щ., свою позицию обосновывал показаниями С. об убийстве ее неизвестным лицом, который якобы побывал в его отсутствие.
Оспаривая выводы судебно-медицинского эксперта о применении к Щ. насилия предметами, названными самим С., защитник ссылался на то, что следы применения шнурка на шее трупа отсутствуют. Микрочастицы стекла разбитых бутылок и остатки находившегося в них пива не выявлены. Показания свидетелей о длине металлического уголка и степени заточки ножа разные. Уголок одним из свидетелей назывался чугунным. Тот же нож и уголок не найдены и суду не представлены.
Названный С. и принятый органами следствия мотив преступлений, показания продавца См. о хищении денег и сигарет из павильона поставлены под сомнение.
Показания свидетелей, которым С. рассказал о совершенном насилии в отношении женщины в торговом павильоне и одновременно высказал опасения в изобличении его по возможно оставленным отпечаткам пальцев рук, преподнесены как неполные и неопределенные. Такую же трактовку получили показания свидетелей об остававшихся у С. сигаретах.
Сам С. представлен как жертва неправомерного воздействия со стороны органов следствия. Названное им время убийства потерпевшей (примерно в 4 часа 29 марта 2003 г.), которое немного не совпадало со временем наступления смерти, приведено как доказательство такого воздействия.
Нашедшие отражение в показаниях свидетелей целенаправленные действия С. со своей одеждой, которая могла сохранить на себе кровь потерпевшей, также истолкованы в пользу подсудимого и увязаны с тем, что тот якобы проявил неосмотрительность, упал на труп потерпевшей и имевшуюся возле нее кровь.
Эта версия не исследовалась из-за отсутствия одежды.
Исследованные в суде доказательства и мнения сторон предопределили постановку перед присяжными заседателями следующих вопросов:
1. Доказано ли, что имело место деяние, заключающееся в том, что около 5 часов 29 марта 2003 г. лицо, находящееся на правах гостя в торговом павильоне и движимое желанием завладеть деньгами посредством насилия, опасного для жизни, решило убить Щ., для чего напало на последнюю и, применяя в качестве орудий убийства такие предметы, как шнурок от куртки, стеклянные бутылки, железный уголок и нож, причинило телесные повреждения?
2. Доказано ли, что деяние совершил подсудимый С.?
3. Виновен ли С. в совершении этого деяния?
Присяжные заседатели своим утвердительным ответом на первый вопрос о событии преступления признали доказанным, что во время разбойного нападения на Щ. путем применения к ней стеклянных бутылок, металлического уголка и столового ножа ей были причинены все телесные повреждения.
Каждый из этих предметов как орудие преступления был в поле зрения одного С. и мог быть использован только во время убийства.
Однако на второй вопрос о доказанности совершения им преступлений в отношении потерпевшей присяжные заседатели дали отрицательный ответ. Третий вопрос они оставили без ответа.
Допущенное ими противоречие в ответах на первый и второй вопросы требовало реагирования на них со стороны председательствующего судьи.
Этого не сделано. Председательствующий в нарушение требований ч. 2 ст. 345 УПК РФ не указал присяжным на противоречивость вердикта, не предложил им возвратиться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист, признал вердикт ясным, не содержащим противоречий, передал его старшине присяжных для провозглашения.
Допущенные нарушения привели к постановлению оправдательного приговора по основному обвинению, и поэтому он подлежал отмене в той же части.
Другим основанием к отмене его являются действия защиты по анализу обстоятельств, которые судом не исследовались, по искажению собранных по делу доказательств.
Избранная адвокатом Р. форма защиты подсудимого не учитывала особенностей восприятия происходящего в суде присяжными заседателями, могла влиять на правильность выбора ответов на поставленные перед ними вопросы и, как это видно из протокола судебного заседания, вызвала замечания и нарекания со стороны председательствующего судьи и государственного обвинителя.
При новом рассмотрении дела суду необходимо соблюсти требования норм уголовно-процессуального закона, регулирующих производство по делу, рассматриваемому с участием присяжных заседателей.
Несоблюдение особенностей судебного разбирательства с участием присяжных заседателей повлекло отмену оправдательного приговора.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 20 июля 2004 г. N 5-27/04 по уголовному делу в отношении Х.
Х. обвинялся в том, что 15 марта 2003 г. в ходе внезапно возникшей ссоры из-за того, что Л. прервала беременность, наступившую при интимных отношениях с ним, желая убить потерпевшую, причинил ей телесные повреждения, от которых она скончалась.
После этого Х. похитил имущество, находившееся у потерпевшей.
С учетом вердикта присяжных заседателей Х. признан виновным в заранее не обещанном приобретении и сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем.
Рассмотрев материалы дела по кассационным представлению государственного обвинителя и жалобе потерпевшей (матери Л.), Военная коллегия пришла к следующим выводам.
В соответствии с ч. 2 ст. 379 УПК РФ судебные решения, вынесенные с участием присяжных заседателей, могут быть отменены или изменены лишь по основаниям, предусмотренным п. п. 2 — 4 ч. 1 указанной статьи. Таким образом, предусмотренное п. 1 ч. 1 ст. 379 УПК РФ несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, на что потерпевшие указывают в кассационной жалобе, не может являться основанием для изменения или отмены приговора при рассмотрении настоящего дела судом кассационной инстанции.
Из изложенного следует, что доводы в жалобе о неправильности вывода вердикта присяжных заседателей о виновности осужденного в совершении убийства Л. не могут быть приняты во внимание, поскольку по этим основаниям в кассационном порядке не может быть обжалован и отменен приговор суда с участием коллегии присяжных заседателей.
Вместе с тем судебное разбирательство проведено с нарушением требований главы 42 УПК РФ, определяющей его особенности с участием присяжных заседателей.
В соответствии с ч. 7 ст. 335 УПК РФ в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями.
Из протокола судебного заседания усматривается, что в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей устанавливались обстоятельства, относящиеся к действиям и взаимоотношениям других лиц, виновность или невиновность которых не являлась предметом этого судебного разбирательства.
В силу ст. 336 УПК РФ председательствующий вправе останавливать выступающих в судебных прениях, если они касаются обстоятельств, не подлежащих рассмотрению с участием присяжных заседателей.
В нарушение уголовно-процессуального закона председательствующий не сделал замечания защитнику, не обратился к присяжным заседателям с просьбой не принимать во внимание при вынесении вердикта высказанное названным участником процесса.
В соответствии с требованиями ст. ст. 338, 339 УПК РФ судья с учетом результатов судебного следствия, прений сторон формулирует в письменном виде вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями. При этом согласно ч. 3 ст. 339 УПК РФ после основного вопроса о виновности подсудимого ставятся частные вопросы о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности. Допустимы вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.
В ходе судебного заседания Х. последовательно показывал, что сотовый телефон Л. ему подарила, иные вещи потерпевшей им не похищались, а были получены от третьего лица.
Несмотря на данную позицию Х., председательствующим не был поставлен вопрос об указанных им обстоятельствах, которые при соответствующем ответе присяжных заседателей могли бы установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления.
Вместе с тем из материалов дела усматривается, что ответ присяжных заседателей на 6-й вопрос вопросного листа, изложенный, исходя из позиции обвинения Х. в хищении имущества потерпевшей Л., при отсутствии в вопросном листе вопроса, основанного на позиции Х. по данным обстоятельствам, явился причиной признания председательствующим судьей вердикта неясным и возвращения присяжных заседателей в совещательную комнату.
При этом из протокола судебного заседания видно, что председательствующий четырежды возвращал присяжных заседателей в совещательную комнату, тогда как согласно ответам на указанный вопрос присяжные заседатели лишь трижды высказывали по нему свое мнение.
Кроме того, после возвращения в совещательную комнату присяжными заседателями обсуждался не поставленный перед ними, а сформулированный самими присяжными заседателями вопрос, по которому они достигли единодушного мнения о доказанности совершения Х. деяния, объективная сторона которого отличалась от содержащейся в 6-м вопросе, в то время как изложенное в нем обстоятельство перед признанием председательствующим вердикта неясным было признано доказанным десятью присяжными заседателями и лишь двое из них проголосовали против.
С учетом ответа на поставленный в редакции присяжных заседателей вопрос N 6 ими был дан утвердительный ответ на вопрос N 7, являющийся основным вопросом о доказанности виновности Х. в совершении инкриминированного ему деяния, отличающегося от предъявленного ему обвинения.
В связи с изложенным без ответа остался вопрос о доказанности совершения Х. деяния, вмененного ему органами предварительного следствия, а также виновности подсудимого в его совершении.
Таким образом, допущенные нарушения закона, не устраненные председательствующим, повлияли на содержание ответов на поставленный перед присяжными заседателями вопрос.
В соответствии с ч. 5 ст. 339 УПК РФ перед коллегией присяжных заседателей не могут ставиться вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями вердикта.
Вопреки названному законодательному запрету, основной вопрос N 2 об обстоятельствах лишения жизни Л. был сформулирован таким образом, что требовал от присяжных заседателей уголовно-правовой оценки — об умысле подсудимого на совершение им преступного деяния, поскольку содержал указание на «желание Х. причинить смерть Л.», что в соответствии со ст. 334 УПК РФ относится к компетенции профессионального судьи.
При таких данных следует признать, что постановка перед коллегией присяжных заседателей вопросов, не входивших в их компетенцию, могла повлиять на их ответ о доказанности совершения Х. убийства Л., а также на правильность применения уголовного закона к действиям подсудимого.
Более того, в приговоре указано, что вердиктом коллегии присяжных заседателей Х. признан виновным в том, что, являясь очевидцем факта убийства Л. и завладения ее личным имуществом, в дальнейшем присвоил себе принадлежащее ей имущество. Вместе с тем из вопросного листа усматривается, что перед присяжными заседателями вопрос об осведомленности Х. о факте лишения жизни потерпевшей не ставился. Следовательно, указанный вывод суда не основан на позиции коллегии присяжных заседателей, что противоречит ст. 348 УПК РФ.
Таким образом, судом при рассмотрении допущены нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем несоблюдения процедуры судопроизводства повлияли на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, что в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 379 УПК РФ является основанием для его отмены.
Приговор отменен из-за нарушений уголовно-процессуального законодательства.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 15 июля 2004 г. N 5-36/04 по уголовному делу в отношении Л.
Л. признан виновным в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы из иной личной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов организации.
Суд исключил из обвинения Л. как необоснованно вмененные эпизоды получения им выручки за игру на бильярде, квалифицированные органами предварительного следствия по п. п. «б», «в» ч. 2 ст. 159 УК РФ, и оправдал по обвинению в получении взяток за предоставление помещений.
Преступление, за которое Л. осужден, совершено им при следующих обстоятельствах.
Исполняя обязанности начальника Новочеркасского гарнизонного дома офицеров (ГДО), Л. испытывал недостаток в наличных денежных средствах для решения стоящих перед домом офицеров задач. Желая избежать материальных трудностей при руководстве возглавляемой им организацией, создать видимость своего соответствия занимаемой должности, а также пытаясь зарекомендовать себя перспективным офицером, решил получить дизельное топливо, выделенное в пределах лимита на принадлежащий ГДО, но разукомплектованный автомобиль, продать его, а вырученные денежные средства израсходовать на нужды ГДО.
В сентябре 2002 года, осуществляя задуманное, Л. через подчиненных ему лиц получил в общей сложности 4300 литров дизельного топлива стоимостью 6 руб. 20 коп. за литр, 4100 литров которого реализовал по цене 4 рубля за литр, а 200 литров израсходовал для разогрева битума при ремонте кровли здания ГДО.
В результате преступных действий Л. Новочеркасскому гарнизонному дому офицеров причинен материальный ущерб на общую сумму 19 тыс. 120 руб.
Л. также обвинялся в том, что с целью хищения выручки от игры на бильярде он передал С. и сотрудникам салона игровых автоматов бланки ведомости неустановленной формы, требовал заполнять их и еженедельно с выручкой приносить ему. При этом с ноября 2000 года по ноябрь 2002 года Л. часть выручки похищал, а часть возвращал С. для сдачи в кассу ГДО.
Таким образом Л. похитил 116 тыс. 106 руб.
В судебном заседании государственный обвинитель просил исключить из обвинения Л. получение выручки за игру на бильярде в размере 18 тыс. 665 руб., с чем суд согласился и посчитал установленным получение Л. указанной выручки в размере 97 тыс. 441 руб., а в приговоре исключил из обвинения Л. эпизоды получения указанной выручки как необоснованно вмененные, расценив его действия в этой части как дисциплинарный проступок.
Кроме того, органами предварительного следствия Л. вместе с Г. обвинялся в том, что, будучи должностным лицом, он за действия в пользу С., Ст., К. по представлению названным лицам помещений для размещения кружка обучения работе на персональном компьютере, бара и фитнесс-зала потребовал от них передачи ему денежных средств в качестве взяток и получил соответственно 72 тыс. руб., 11 тыс. руб., 19 тыс. 574 руб.
По предъявленному обвинению в неоднократном получении должностным лицом взятки Л. оправдан.
Рассмотрев материалы дела, Военная коллегия нашла, что приговор подлежит отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, неправильным применением уголовного закона и нарушением уголовно-процессуального закона.
У суда имелись основания рассмотреть вопрос о признании недопустимым доказательством одной из ведомостей об оплате игры на бильярде за 3 января 2003 г., а не всех ведомостей, как это делал суд.
Признав недопустимым доказательством все ведомости оплаты за игру на бильярде, суд в то же время, вопреки установленным обстоятельствам, признал доказанным, что с ноября 2000 года по ноябрь 2002 года Л. получил и не сдал в кассу дома офицеров выручку от игры на бильярде на общую сумму 97 тыс. 441 руб., рассчитанную с учетом ведомости за 3 января 2003 г.
В подтверждение расходов на приобретение строительных материалов для ГДО и запасных частей на автомашины «УАЗ» и «Урал» денежных средств, полученных от игры на бильярде, стороной защиты представлены финансовые документы на общую сумму 38 тыс. 686 руб. 90 коп.
При этом из названных документов усматривается, что денежные средства, признанные судом израсходованными на строительные материалы, потрачены в том числе на покупку чайника, осветительных ламп, сувениров, книг.
Суд посчитал установленным, что Л. с целью производства ремонтных работ, проведения культурно-просветительских мероприятий израсходовал денежные средства в размере 72 тыс. руб., полученные от работы кружка обучения работе на персональном компьютере, которым руководил Сол. Вместе с тем положенными в основу приговора доказательствами, в числе которых представленные Л. финансовые документы, показания свидетелей, подтверждается расходование около 60 тыс. руб. на эти цели.
Кроме того, представленные стороной защиты финансовые документы могут подтверждать лишь покупку значительного количества строительных материалов, а также имущества. В то же время их предназначение именно для нужд ГДО судом не установлено.
Допрошенные в ходе судебного заседания Л. и свидетель П. показали, что 2 тыс. руб. из денежных средств, полученных Л. от К. и Г., израсходованы на питание по дороге из Новочеркасска в Ставрополь, а также на бензин и автобусный билет для П. в г. Ростов-на-Дону.
Обоснованность указанных расходов вызывает сомнение, поскольку в соответствии с Приказом Министра финансов Российской Федерации «Об изменении норм возмещения командировочных расходов на территории Российской Федерации» от 6 июля 2001 г. N 49н предусматривается оплата суточных в размере 100 руб. за каждый день нахождения в командировке.
Судом установлено, что 14 октября 2002 г. Л. и П. выехали в г. Буденновск, но в тот же день попали в дорожно-транспортное происшествие, в связи с чем Л. был госпитализирован, а П. был вынужден вернуться в г. Ростов-на-Дону.
При этом судом не выяснено, были ли фактически выплачены Л. и П. денежные средства на командировочные расходы Новочеркасским ГДО дополнительно к израсходованным ими 2 тыс. руб.
В соответствии с п. 10 Положения о домах офицеров и офицерских клубах Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны Российской Федерации «О домах офицеров и офицерских клубах Вооруженных Сил Российской Федерации» от 17 июня 1997 г. N 235, дома офицеров в своей культурной деятельности используют широкий арсенал средств, форм и методов культурно-досуговой работы, направленных на выполнение стоящих перед ними задач по созданию, сохранению, распространению и освоению культурных ценностей.
При этом следует признать, что мероприятие, связанное с окончанием ремонтных работ в помещениях туалетных комнат ГДО, финансирование которого осуществлено Л. за счет незаконно полученных денежных средств, не может быть отнесено к выполнению вышеназванных задач.
Исследуя обстоятельства расходования Л. денежных средств, в том числе полученных от незаконной продажи дизельного топлива, суд не дал оценки необходимости приобретения за счет этих денег значительного количества имущества в виде подарков, а также проведения мероприятий с точки зрения направлений деятельности гарнизонного дома офицеров и личной заинтересованности в этом обвиняемого.
Согласно п. 15 вышеуказанного ведомственного нормативного акта, а также п. 3 Инструкции о порядке планирования, использования и учета доходов, получаемых Вооруженными Силами Российской Федерации в результате осуществления разрешенной деятельности, утвержденной приказом Министра обороны Российской Федерации «О порядке планирования, использования и учета доходов, получаемых Вооруженными Силами Российской Федерации в результате осуществления разрешенной законодательством Российской Федерации деятельности» от 28 июня 2001 года N 300, финансовые средства воинских частей, получаемые за счет внебюджетных источников, образуются за счет доходов от оказания услуг на договорной основе, а применительно к военным учреждениям культуры — от платных форм культурной деятельности.
В силу п. 10 Инструкции воинские части должны контролировать полноту и своевременность поступления доходов на их счета, обязаны возместить фактические затраты, начислить и перечислить по принадлежности в установленные сроки налоги и иные платежи, предусмотренные законодательством Российской Федерации.
Пункт 16 этого же нормативного акта устанавливает, что бухгалтерский учет указанных доходов ведется в соответствии с Руководством об особенностях организации и ведения бухгалтерского учета в бюджетных учреждениях Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденным приказом Министра обороны Российской Федерации «Об особенностях организации и ведения бухгалтерского учета в бюджетных учреждениях Вооруженных Сил Российской Федерации» от 28 марта 2001 г. N 135.
В соответствии с п. 115 названного Руководства наличные деньги, поступившие в кассу, проводятся по учету в день поступления на основании корешка чека из чековой книжки, копии квитанции (копии чека контрольно-кассовой машины) и приходного кассового ордера, выписанного к ним. Прием в кассу наличных денег от физических и юридических лиц военным учреждением производится по квитанциям, а в установленных случаях — через контрольно-кассовые машины утвержденного образца.
Из изложенного следует, что П., исполняя обязанности начальника военного учреждения культуры, был полномочен определять платные формы культурной деятельности и являлся ответственным за соблюдение порядка поступления и расходования денежных средств.
Допрошенные в ходе судебного следствия свидетели М. и З. показали, что денежные средства, поступающие на счет гарнизонного дома офицеров из внебюджетных источников, вследствие недостаточного финансирования разрешалось тратить на свои нужды: улучшение материально-технической базы, содержание дома офицеров и проведение различных культурно-досуговых мероприятий.
Судом первой инстанции бесспорно установлено, что полученные средства в нарушение финансовой дисциплины Л. в кассу ГДО не сдавал, а расходовал по своему усмотрению. Из приговора усматривается, что таким образом Л. получены и израсходованы более 180 тыс. руб.
Давая правовую оценку указанным действиям подсудимого, суд признал их должностным проступком, влекущим дисциплинарную ответственность.
При этом судом оставлено без внимания, что в случае надлежащего оформления поступающих денежных средств и зачисления их на соответствующий счет указанные финансовые средства могли подлежать налогообложению, что явилось бы основанием для установления вреда, причиненного охраняемым законом интересам Российской Федерации в виде непоступления налогов в федеральный бюджет.
Представляется, что правильному разрешению данного вопроса, а также установлению соответствия исследованных судом финансовых документов результатам проверки финансовой и хозяйственной деятельности ГДО могло способствовать проведение судебно-бухгалтерской экспертизы.
Признав отсутствие корыстной цели как обязательного признака состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, окружной военный суд исключил из обвинения Л. эпизоды получения им выручки за игру на бильярде как вмененные необоснованно.
Вместе с тем действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает такой формы реагирования суда на необоснованное обвинение применительно к деянию, получившему самостоятельную юридическую оценку.
При таких данных Военная коллегия считает, что судом допущено нарушение уголовно-процессуального закона, суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда и которые, кроме того, не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании.
При новом рассмотрении дела суд может назначить более строгое наказание лишь в случае, если предыдущий приговор отменен из-за мягкости наказания.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 27 июля 2004 г. N 3-28/98 по уголовному делу в отношении Л.
Военная коллегия снизила наказание, назначенное Л. по ч. 1 ст. 105 УК РФ, с 12 до 11 лет.
По приговору суда от 27 ноября 1997 г. Л. за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 11 лет.
Как видно из материалов дела, приговор военного суда Приволжского военного округа от 27 ноября 1997 г. в отношении Л. был отменен Военной коллегией 30 июля 1998 г. по жалобам осужденного и его защитника в связи с неполнотой судебного следствия и существенным нарушением уголовно-процессуального закона.
В соответствии же с приговором Приволжского окружного военного суда от 23 марта 2004 г. Л. определено более строгое наказание — 12 лет лишения свободы.
По смыслу ч. 2 ст. 383 УПК РФ при повторном вынесении приговора виновному лицу может быть назначено более строгое наказание при условии отмены первоначального приговора вследствие его чрезмерной мягкости, когда по этим основаниям имелось представление прокурора либо заявление частного обвинителя, потерпевшего или его представителя.
В данном случае, поскольку приговор в отношении Л. был отменен по иным основаниям, суд в соответствии с требованиями ст. ст. 3 и 60 УК РФ (принцип законности и общие начала назначения наказания) не мог назначить осужденному наказание за совершенные им преступления как по отдельности, так и по совокупности более строгое, чем это было определено по приговору военного суда Приволжского военного округа от 27 ноября 1997 г.
Иное означало бы, что реализация осужденным своего права на обжалование приговора, то есть на обращение в вышестоящий суд за защитой нарушенных, по его мнению, этим актом его прав и свобод, может повлечь ухудшение его положения, а это противоречило бы гарантированному ст. 46 Конституции Российской Федерации праву гражданина на судебную защиту его прав и свобод и назначению уголовного судопроизводства, сформулированному в ст. 6 УПК РФ.
Определения по гражданским делам
Право на получение государственного жилищного сертификата имеют лица, признанные нуждающимися в улучшении жилищных условий.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 1 июля 2004 г. N 4н-16/04 по заявлению Д.
Д. проходил военную службу по контракту и проживал один в отдельной двухкомнатной квартире, расположенной в закрытом военном городке.
В январе 2003 года он обратился с рапортами к председателю жилищной комиссии территориального органа ФСБ и к начальнику Управления ФСБ РФ по Новосибирской области, в которых просил рассмотреть вопрос о признании его нуждающимся в улучшении жилищных условий для получения государственного жилищного сертификата (далее — ГЖС), а также до увольнения обеспечить его жилым помещением в г. Новосибирске либо предоставить ГЖС для приобретения жилья.
Приказом начальника УФСБ по Новосибирской области от 5 апреля 2003 года Д. уволен с военной службы в связи с достижением предельного возраста пребывания на военной службе и с 30 апреля 2003 года исключен из списков личного состава воинской части. На день исключения ГЖС ему выдан не был.
Посчитав свои права нарушенными, Д. обратился в военный суд с заявлением, в котором просил признать данный приказ незаконным и восстановить его в списках личного состава части до получения ГЖС.
Решением Новосибирского гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении заявления.
Западно-Сибирский окружной военный суд в кассационном порядке решение суда первой инстанции отменил и вынес новое решение, которым обязал восстановить заявителя в списках личного состава воинской части до получения им ГЖС и обеспечить всеми видами довольствия.
Президиум Западно-Сибирского окружного военного суда кассационное определение этого же суда оставил без изменения.
Начальник УФСБ по Новосибирской области обратился в Верховный Суд с надзорной жалобой, в которой просил отменить кассационное определение окружного военного суда и оставить в силе решение суда первой инстанции.
Военная коллегия нашла обжалованное кассационное определение подлежащим отмене по следующим основаниям.
Принимая по делу новое решение об удовлетворении требований заявителя, суд кассационной инстанции указал, что жилищно-бытовая комиссия, направив документы вышестоящему командованию для выделения ГЖС Д. в связи с необходимостью его отселения из закрытого военного городка, тем самым фактически признала, что Д. не обеспечен жильем для постоянного проживания, а поэтому должен стоять в списке нуждающихся на улучшение жилищных условий.
С учетом изложенного, а также приняв во внимание выслугу лет и основание увольнения заявителя с военной службы, окружной военный суд сделал вывод о том, что он имел право получить ГЖС до исключения из списков личного состава воинской части.
С данным выводом согласиться нельзя.
В соответствии с абз. 3 п. 1 ст. 23 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащим, общая продолжительность военной службы которых составляет 10 лет и более, подлежащим увольнению с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, в последний год военной службы Министерством обороны (иным федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) по желанию военнослужащего выдается ГЖС для приобретения жилого помещения на семью в избранном после увольнения с военной службы месте жительства в порядке, определяемом Правительством РФ.
Согласно ст. 28 Жилищного кодекса РСФСР жилые помещения предоставляются гражданам, нуждающимся в улучшении жилищных условий и постоянно (если иное не установлено действующим законодательством) проживающим в данном населенном пункте.
Таким образом, по смыслу Жилищного кодекса и Федерального закона «О статусе военнослужащих» право на получение в последний год военной службы жилищного сертификата имеют военнослужащие, общая продолжительность военной службы которых составляет (в календарном исчислении) 10 лет и более, увольняемые по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями и признанные нуждающимися в улучшении жилищных условий именно по избранному ими постоянному месту жительства.
В судебном заседании установлено, что Д. по месту прохождения военной службы был обеспечен жилой площадью, превышающей учетно-постановочную норму.
Помимо этого, в материалах дела отсутствуют данные, свидетельствующие о том, что Д. был включен органами местного самоуправления избранного им места жительства в Новосибирске в списки граждан, уволенных с военной службы и нуждающихся в улучшении жилищных условий.
Утверждение президиума Западно-Сибирского окружного военного суда о том, что отсутствие решения о признании Д. нуждающимся в улучшении жилищных условий произошло не по его вине, следует признать несостоятельным, поскольку данный вопрос не был предметом исследования в ходе судебного разбирательства, а имеющихся в деле доказательств недостаточно для признания данного утверждения обоснованным.
Из дела видно, что Д. был зачислен в списки кандидатов на получение ГЖС как гражданин, подлежащий отселению из закрытого военного городка, будучи военнослужащим, т. е. до того момента, когда он приобрел такое право.
С учетом изложенного выводы окружного военного суда о том, что Д. не мог быть исключен из списков личного состава без получения ГЖС, нельзя признать правильными. В то же время решение суда первой инстанции, указавшего, что жилищные права заявителя при его увольнении с военной службы нарушены не были, является законным и обоснованным.
Неправильное определение и недоказанность обстоятельств, имеющих значение для дела, повлекли отмену решения суда.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 29 июля 2004 г. N 1-40/04 по заявлению М.
М. обратился в Московский окружной военный суд с заявлением, в котором просил признать незаконными действия начальника военного университета ПВО, связанные с изданием приказа от 25 сентября 2002 г. о лишении его допуска к работе со сведениями, составляющими государственную тайну.
Обосновывая свои требования, М. в судебном заседании пояснил, что 8 апреля 2002 г. комиссией сотрудников отдела ФСБ России и офицеров отдела военного университета ПВО проведена комплексная проверка защиты государственной тайны, обеспечения режима секретности и ведения секретного делопроизводства. В ходе проверки выявлены нарушения порядка учета и хранения документов, содержащих информацию закрытого характера. В частности, у него на квартире и служебном компьютере обнаружены и изъяты не учтенные в секретном делопроизводстве документы, содержащие сведения, составляющие государственную тайну.
Однако М. утверждал, что нарушений взятых на себя обязательств в соответствии с заключенным им договором об оформлении допуска к работам со сведениями, составляющими государственную тайну, он не допускал и поэтому считает, что решение начальника военного университета ПВО МО РФ о лишении его допуска принято без достаточных к тому оснований.
Окружной военный суд пришел к выводу, что действия начальника военного университета ПВО ВС РФ не противоречили требованиям нормативных актов, определяющих порядок допуска к работам со сведениями, составляющими государственную тайну.
Не соглашаясь с решением суда, М. в кассационной жалобе указывал, что в ходе проведенного в военном университете расследования не соблюдена правовая процедура изъятия служебной ПЭВМ и дисков.
Рассмотрев материалы дела и обсудив изложенные в кассационной жалобе доводы, Военная коллегия нашла, что решение подлежит отмене по следующим основаниям.
В соответствии с ч. 2 ст. 12 ГПК РФ суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел.
Указанные положения процессуального закона окружным военным судом выполнены не в полной мере.
Как видно из решения, суд в его основу положил лишь формальные обстоятельства: якобы достоверно установленный факт нарушения М. условий типового договора, заключенного им с военным университетом ПВО, об оформлении допуска к государственной тайне, ст. 22 Федерального закона «О государственной тайне», ст. 12 Инструкции о порядке допуска военнослужащих и лиц гражданского персонала в ВС РФ к государственной тайне (приказ МО РФ от 30 июля 1996 г. N 285).
Однако действительно ли допустил М. нарушение требований приведенных выше нормативно-правовых актов, суд достоверно не установил.
В ходе судебного заседания М. последовательно утверждал, что служебный компьютер, не использовавшийся для учета и хранения секретной информации, он получил и установил у себя на квартире с письменного разрешения командования для выполнения научной работы.
Объективно этот факт подтверждается имеющейся в деле копией приказа начальника военного университета ПВО, в котором прямо указано, что разрешение выдал заместитель начальника университета по учебной и научной работе, действия которого не соответствовали п. «а» ст. 18, ст. 55 приказа МО РФ N 0215, ст. 4 приказа МО РФ 1996 г. N 020.
Указанный компьютер, судя по содержанию приказа, специального исследования не проходил.
При таких обстоятельствах суду следовало тщательно выяснить у представителя ответчика О., который являлся помощником начальника университета по защите государственной тайны, почему перед выдачей во временное пользование сотруднику военного университета ПЭВМ не прошла специального исследования на наличие в ней секретной информации, и давал ли он лично разрешение на вынос ПЭВМ за пределы территории университета.
Если же О. такого разрешения не давал, то каким образом компьютер был вынесен (или вывезен) за территорию военного университета и с февраля 2001 года по март 2002 года находился у М., а затем подвергся внезапной проверке у него на квартире.
Не уделено судом должного внимания выяснению, каким образом оказалась в ПЭВМ информация, содержащая государственную тайну.
М. в своем заявлении в суд и в ходе судебного заседания утверждал, что к появлению этой информации он никакого отношения не имеет и с ней не работал.
То, что эта информация содержит составляющие государственную тайну сведения, установлено лишь в ходе специального исследования компьютера после его изъятия.
Как изымался и проверялся компьютер, соблюдена ли законность этих действий, суд не выяснял.
Между тем М. утверждал в судебном заседании, что наличие в компьютере секретной информации проверялось без него.
Для решения вопроса законности приказа начальника военного университета основное значение имело установление конкретного лица, поместившего информацию, содержащую государственную тайну, на жесткий диск ПЭВМ.
Данное обстоятельство суд достоверно не установил. Сам М. этот факт категорически отрицал, представитель ответчика О. также не дал по этому поводу никаких объяснений.
Относилась ли тематика выявленной информации к секретной, над которой работает университет, как об этом правильно указывается в кассационной жалобе, судом также не выяснялось, хотя на этом правомерно настаивал в судебном заседании заявитель.
При таких обстоятельствах выводы суда, что именно М. нарушил установленный порядок обращения со сведениями, составляющими государственную тайну, лишены надлежащих оснований.
Оставлены судом без внимания и другие имеющиеся в деле данные, которые свидетельствуют о том, что приказ начальника университета издан без тщательного учета всех фактов, необходимых для принятия столь ответственного решения.
В частности, из дела усматривается, и на это справедливо указывается в кассационной жалобе, что в представлении руководства ФСБ начальнику военного университета ПВО вопрос о прекращении М. допуска к сведениям, составляющим государственную тайну, не ставился.
Как видно из актов проверок состояния работы по охране государственной тайны, серьезные упущения отмечались и у других должностных лиц, однако никто из них не лишался допуска к работе со сведениями, составляющими государственную тайну.
Как относился к исполнению своих служебных обязанностей М., суд не выяснил. Из имеющейся же в деле характеристики научной и педагогической деятельности усматривается, что М., обладая глубокими теоретическими знаниями, активно и плодотворно занимается научной работой и подготовкой не только специалистов, но и научных работников, за что неоднократно поощрялся командованием университета, Министром обороны и Министерством образования, разработанный им проект создания единой научно-образовательной среды Тверского региона получил положительную оценку Академии наук Российской Федерации.
Таким образом, без тщательной проверки всех этих обстоятельств нельзя признать обоснованным содержащееся в обжалованном приказе начальника военного университета ПВО утверждение о том, что именно заявитель причастен к хранению сведений, составляющих государственную тайну, на жестком диске выданной ему для временного пользования ПЭВМ.
