ИЗ ПРАКТИКИ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ
Установленный п. 1 ст. 41.5 Закона о прокуратуре порядок перевода прокурорских работников в интересах службы в другую местность только с их согласия распространяется и на прокурорских работников органов военной прокуратуры.
Приказом первого заместителя Министра обороны РФ от 17 марта 1999 г. по личному составу капитан юстиции П. — помощник Московского городского военного прокурора — досрочно уволен с военной службы на основании п. «в» ч. 2 ст. 51 Закона «О воинской обязанности и военной службе» (в связи с невыполнением военнослужащим условий контракта).
Основанием для представления к досрочному увольнению с военной службы и издания этого приказа стал отказ П. выполнить приказ Главного военного прокурора о переводе его к новому месту службы в другую местность на должность старшего помощника военного прокурора Улан-Удэнского гарнизона.
Считая приказ о своем увольнении незаконным, П. обратился с жалобой в военный суд с требованием об отмене приказа, поскольку, по его мнению, московским городским военным прокурором и Главным военным прокурором он был представлен к увольнению необоснованно.
Военный суд Московского гарнизона решением от 6 мая 1999 г. жалобу П. удовлетворил. Суд признал действия московского городского военного прокурора и Главного военного прокурора, связанные с представлением в феврале 1999 г. П. к досрочному увольнению с военной службы, необоснованными и нарушающими права и законные интересы заявителя, а приказ первого заместителя Министра обороны РФ от 17 марта 1999 г. в части увольнения П. с военной службы незаконным и недействующим с момента его издания.
В обоснование решения суд сослался на положения ст. 41.5 Закона о прокуратуре (в редакции от 10 февраля 1999 г.), согласно которой перевод прокурорского работника в интересах службы в другую местность допускается только с его согласия, а заявитель такого согласия не давал.
Военный суд Московского военного округа, рассмотрев дело в кассационном порядке 18 июня 1999 г., решение военного суда гарнизона оставил без изменения.
По протесту заместителя Генерального прокурора РФ Военная коллегия Верховного Суда РФ в порядке надзора 17 августа 1999 г. отменила решение от 6 мая 1999 г., кассационное определение от 18 июня 1999 г. и вынесла по делу новое решение об отказе П. в удовлетворении жалобы.
В протесте первого заместителя Председателя Верховного Суда РФ был поставлен вопрос об отмене определения Военной коллегии и оставлении в силе решения и кассационного определения.
Президиум Верховного Суда РФ 20 декабря 2000 г. удовлетворил протест, указав следующее.
По мнению Военной коллегии Верховного Суда РФ, военные суды первой и кассационной инстанций дали неправильное толкование норм материального права: с П. был заключен контракт о прохождении военной службы сроком на 5 лет, предусмотренный п. «а» ч. 1 ст. 33 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», что в соответствии с ч. 2 той же статьи могло влечь перевод к новому месту службы без согласия военнослужащего. Положения ст. 41.5 Закона о прокуратуре на П. не распространялись.
С доводами Военной коллегии Верховного Суда РФ нельзя согласиться по следующим основаниям.
Статьями 1 и 11 Закона о прокуратуре устанавливается принцип деятельности прокуратуры РФ как единой федеральной централизованной системы органов, осуществляющих от имени Российской Федерации надзор за соблюдением Конституции РФ, исполнением законов, действующих на территории РФ, и выполняющих иные функции, установленные федеральными законами.
В эту систему органов наряду с Генеральной прокуратурой РФ, прокуратурами субъектов РФ входят военные прокуратуры.
В соответствии со ст. 40 названного Закона служба в органах и учреждениях прокуратуры является видом федеральной государственной службы, а порядок ее прохождения работниками военной прокуратуры регулируется Федеральными законами «О прокуратуре Российской Федерации», «О воинской обязанности и военной службе», «О статусе военнослужащих».
В разделе VI Закона о прокуратуре есть нормы, регулирующие особенности организации и обеспечения деятельности органов военной прокуратуры. Однако они не содержат положений, ограничивающих права и льготы этой категории прокурорских работников по сравнению с другими прокурорскими работниками. Напротив, в п. 8 ст. 48 подчеркивается, что офицеры органов военной прокуратуры, имея статус военнослужащих, обладают правами и льготами, установленными Федеральным законом «О статусе военнослужащих» и Законом о прокуратуре.
Поскольку перевод прокурорских работников в интересах службы в другую местность согласно ст. 41.5 Закона о прокуратуре возможен только с их согласия, военные суды первой и кассационной инстанций пришли к правильному выводу о том, что это положение в полной мере распространяется и на прокурорских работников органов военной прокуратуры.
Доводы Военной коллегии Верховного Суда РФ о том, что с П. был заключен контракт, согласно которому он мог быть назначен на воинскую должность с переводом к новому месту службы без его согласия, что предусматривалось ч. 2 ст. 33 Закона «О воинской обязанности и военной службе» (в редакции 1992 г., действовавшей на время заключения контракта), неубедительны.
Названный контракт (заключен 14 ноября 1994 г. сроком на 5 лет) не отражал особенностей прохождения службы в органах военной прокуратуры и противоречил Закону о прокуратуре, в частности ст. 41.5, согласно которой перевод прокурорского работника в интересах службы в другую местность допускается только с его согласия. Внесенные изменения в Закон о прокуратуре (ст. 41.5) после введения их в действие (17 февраля 1999 г.) подлежали распространению на всех офицеров военных прокуратур, в том числе на П., на что правильно указали военные суды гарнизона и округа.
Ссылка в определении Военной коллегии на то, что указанная статья введена в действие после состоявшегося 21 января 1999 г. приказа Главного военного прокурора о назначении П. на должность старшего помощника военного прокурора Улан-Удэнского гарнизона, лишена правового значения. Заявитель продолжал состоять на действительной военной службе. Существовавший между ним и военной прокуратурой контракт ущемлял его права, так как на время принятия в отношении заявителя мер воздействия в связи с отказом от перевода по службе в другую местность (приказ об увольнении с военной службы в связи с невыполнением условий контракта издан 17 марта 1999 г.) контракт противоречил как ст. 41.5, так и ст. ст. 40 (п. 3) и 48 (п. 8) Закона о прокуратуре, согласно которым порядок прохождения службы военными прокурорами и следователями военной прокуратуры регулируется в том числе названным Законом, а офицеры военной прокуратуры обладают не только правами и льготами, установленными для военнослужащих, но и указанным выше Федеральным законом.
Поэтому у Военной коллегии не было достаточных оснований для вывода о правомерности увольнения П. в связи с невыполнением условий контракта и отмены постановлений военных судов первой и кассационной инстанций.
Поскольку Военная коллегия Верховного Суда РФ по этому делу неправильно истолковала и применила нормы материального права, определение от 17 августа 1999 г. подлежит отмене с оставлением в силе постановлений военных судов гарнизона и округа.
Президиум Верховного Суда РФ отменил определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 17 августа 1999 г. и оставил в силе решение военного суда Московского гарнизона от 6 мая 1999 г. и определение военного суда Московского военного округа от 18 июня 1999 г.
