(Куницина О. А.) («Конституционное и муниципальное право», 2011, N 4)
ОГРАНИЧЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРИНЦИПА СВОБОДЫ ТРУДА <*>
О. А. КУНИЦИНА
——————————— <*> Kunicina O. A. Limitations of the constitutional principle of freedom of labor.
Куницина Оксана Александровна, аспирантка Поволжской академии государственной службы им. П. А. Столыпина (г. Саратов).
В статье анализируются возможности и направления ограничения конституционного принципа свободы труда. Автор приходит к выводу, что ограничение принципа свободы труда допустимо, если оно преследует конституционно значимые цели, обозначенные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ; является адекватным, соразмерным, разумным и необходимым; сохраняет существо самого ограничиваемого принципа. При этом они выделяют два основных направления ограничения принципа свободы труда: принуждение к труду и ограничение возможности свободно трудиться.
Ключевые слова: принцип свободы труда, конституционные ограничения, критерии конституционных ограничений, принуждение к труду, ограничение возможности свободно трудиться, недопущение дискриминации.
In article possibilities and directions of restriction of the constitutional principle of freedom of work are analyzed. Authors come to a conclusion that restriction of a principle of freedom of work is admissible, if it pursues constitutionally the significant aims designated in p. 3 items 55 of the Constitution of the Russian Federation; is adequate, proportional, reasonable and necessary; keeps a being of the most limited principle. Thus they allocate two basic directions of restriction of a principle of freedom of work: compulsion to work and possibility restriction freely to work.
Key words: principle of freedom of work, constitutional restrictions, criteria of the constitutional restrictions, compulsion to work, possibility restriction freely to work, discrimination non-admission.
Свобода труда, право свободно распоряжаться своими способностями к труду не означают предоставления возможности действовать беспрепятственно и неограниченно. Права, предусмотренные Конституцией, в том числе и право свободно распоряжаться своими способностями к труду, реализуются в пределах, определяемых федеральным законодательством. Объем полномочий в конкретном правоотношении устанавливается федеральным законом и не может оцениваться с позиций безграничного использования прав, в общем виде провозглашенных Конституцией <1>. ——————————— <1> Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под общ. ред. Л. В. Лазарева. М.: ООО «Новая правовая культура», 2009.
Принципиально провозглашая различные права и свободы, вместе с тем Конституция Российской Федерации предполагает и возможности ограничения некоторых из них. В ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации указывается, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Данная конституционная норма имеет в своей основе положения важнейших международно-правовых актов в области защиты прав человека, которые также в определенных ситуациях допускают их ограничение. Так, во Всеобщей декларации прав человека (ст. 29) закреплено, что при осуществлении своих прав человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе. В иных международно-правовых актах (Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (ст. 4, 8), Международный пакт о гражданских и политических правах (ст. 12, 18, 19, 21), Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 8 — 11)) содержатся положения, совпадающие по сути и общей направленности с положениями Всеобщей декларации прав человека. Вполне очевидно, что правовое ограничение должно применяться только там, где оно действительно необходимо, и при этом оно не должно выхолащивать саму суть права. Таким образом, при рассмотрении вопроса о допустимости и пределах ограничения конституционных прав встает вопрос о способах и критериях достижения баланса интересов между правами различных лиц, в том числе отдельных субъектов и всего общества и государства в целом. К вопросу о необходимости соблюдения баланса публичных и частных интересов неоднократно обращался Конституционный Суд РФ <2>. Так, в одном из своих постановлений он отметил, что критериями ограничения прав и свобод служат необходимость и соразмерность ограничений с конституционно признаваемыми целями таких ограничений, в частности в России — целями демократии, и сохранение существа того или иного права и реального его содержания. В этом смысле государство при обеспечении баланса конституционно защищаемых ценностей и интересов должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры. Таким образом, те интересы государства, которые отражены в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если «такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо конституционного права, то есть не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения» <3>. ——————————— <2> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. N 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г. А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа» // СЗ РФ. 2005. N 30 (ч. II). Ст. 3200. <3> Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. N 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С. А. Бунтмана, К. А. Катаняна и К. С. Рожкова» // СЗ РФ. 2003. N 44. Ст. 4358.
В другом Постановлении Конституционный Суд указал, что целью обеспечения прав других может обусловливаться устанавливаемое федеральным законом соразмерное ограничение права. Вместе с тем ни законодатель, ни правоприменитель не вправе исходить из того, что этой целью может быть оправдано какое-либо существенное нарушение права, а также отказ в его защите, поскольку тем самым фактически допускалось бы умаление права как такового <4>. ——————————— <4> Постановление Конституционного Суда РФ от 15 января 2002 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 64 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и статьи 92 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина А. М. Траспова» // СЗ РФ. 2002. N 6. Ст. 626.
Таким образом, согласно позиции Конституционного Суда критериями ограничения прав и свобод должны выступать адекватность, соразмерность, а также разумность и необходимость этих ограничений <5>. ——————————— <5> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. N 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю. К. Гудковой, П. В. Штукатурова и М. А. Яшиной» // СЗ РФ. 2009. N 11. Ст. 1367.
Исходя из этого, соразмерное ограничение прав и свобод человека и гражданина допускается в случае необходимости в целях защиты конституционных ценностей, в том числе прав и свобод других лиц, на основе их баланса <6>. Об этом говорит и судья Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиев: «Российская традиция, культура основаны на поиске золотой середины между крайностями индивидуализма и коллективизма, на балансе между публичными и частными интересами. Поэтому одной из самых важных, а потому и наиболее часто применяемых Конституционным Судом РФ норм Конституции РФ является норма ч. 3 ст. 55, содержащая принцип пропорциональности, или соразмерности. Вряд ли тут присутствуют мистические моменты, но, на наш взгляд, не случайно, а в силу внутренней логики Конституции статья 55 оказалась примерно в середине Конституции, как бы своим номером указывая на важность поиска золотой середины» <7>. ——————————— <6> Зорькин В. Д. Ценностный подход в конституционном регулировании прав и свобод // Журнал российского права. 2008. N 12. С. 3 — 14. <7> Гаджиев Г. А. Конституция России как правовая основа экономики: правовая модель и современность // Известия вузов. Правоведение. 2009. N 2. С. 83 — 90.
Ограничение конституционных принципов должно основываться на тех же подходах, что и ограничение конституционных прав, т. е. с учетом положений ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации и приведенных выше позиций Конституционного Суда Российской Федерации. Применительно к ограничению принципа свободы труда такой подход выглядит вполне очевидным в силу того, что свобода труда выступает содержанием принципа свободы труда, ч. же 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации устанавливает требования к ограничению не только конституционных прав, но и свобод. Исходя из этого, можно сделать вывод, что ограничение принципа свободы труда допустимо, если оно: — преследует конституционно значимые цели, обозначенные в ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации; — является адекватным, соразмерным, разумным и необходимым; — сохраняет существо самого ограничиваемого принципа. Ограничение принципа свободы труда может выражаться в ограничении конкретных трудовых прав. Так, например, право заниматься предпринимательской деятельностью, с нашей точки зрения, является и ограничением принципа свободы труда, поскольку в данном случае ограничивается право гражданина на самостоятельный труд. В то же время, например, ограничение права на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, не связано с ограничением принципа свободы труда, так как возможность трудиться или воздерживаться от осуществления трудовой деятельности при этом не затрагивается. В целом можно выделить два основных направления ограничения принципа свободы труда, обусловленные самой его спецификой. Первое направление связано с принуждением лица к труду. В данном случае речь идет о тех ситуациях, когда гражданин не желает трудиться вообще или осуществлять определенную деятельность в частности, однако его заставляют это делать помимо его воли путем использования различных мер государственно-правового принуждения. Таким образом, речь в данном случае идет о принудительном труде. Несмотря на то что ч. 2 ст. 37 Конституции Российской Федерации и ст. 4 ТК РФ запрещают принудительный труд, российским законодательством допускаются ситуации, когда нежелающих трудиться лиц принуждают это делать с помощью различных мер. Хотя de jure эти случаи не считаются принудительным трудом в силу прямого указания ст. 4 ТК РФ, de facto речь идет о разрешенных случаях принудительного труда. Соответственно в таких случаях, как работа, выполнение которой обусловлено законодательством о воинской обязанности и военной службе или заменяющей ее альтернативной гражданской службе; работа, выполнение которой обусловлено введением чрезвычайного или военного положения в порядке, установленном федеральными конституционными законами; работа, выполняемая в условиях чрезвычайных обстоятельств, т. е. в случае бедствия или угрозы бедствия (пожары, наводнения, голод, землетрясения, эпидемии или эпизоотии) и в иных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части; работа, выполняемая вследствие вступившего в законную силу приговора суда под надзором государственных органов, ответственных за соблюдение законодательства при исполнении судебных приговоров, законодатель ограничивает принцип свободы труда в отношении определенных лиц, принуждая их к труду. Второе направление ограничения принципа свободы труда связано с лишением лица, желающего трудиться, такой возможности полностью или частично. Как видно, второй случай является полной противоположностью первому. Так, например, трудовое законодательство устанавливает ряд особенностей труда отдельных категорий работников, в том числе и ограничивая их права. В частности, ст. 278 ТК РФ устанавливает, что, помимо оснований, предусмотренных ТК РФ и иными федеральными законами, трудовой договор с руководителем организации прекращается в связи с принятием уполномоченным органом юридического лица, либо собственником имущества организации, либо уполномоченным собственником лицом (органом) решения о прекращении трудового договора. Фактически в данном случае речь идет о возможности немотивированного прекращения трудового договора, никак не связанного с какими-либо виновными действиями руководителя организации. Тем самым законодатель ограничил его трудовые права по сравнению с другими работниками, причем данное ограничение выступает и ограничением принципа свободы труда, поскольку в данном случае ограничивается свобода руководителя трудиться в определенной организации на конкретной должности. Другой пример: ч. 1 ст. 16 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» устанавливает ряд случаев, когда гражданин не может быть принят на гражданскую службу, а гражданский служащий не может находиться на гражданской службе. В данном случае также речь идет об ограничении именно принципа свободы труда, так как также связано с ограничением возможностей трудиться в указанной сфере некоторых категорий лиц. Таким образом, ограничение принципа свободы труда путем лишения его возможности трудиться в определенных сферах или определенным образом, полностью или частично представляет собой, по сути, введение особых условий реализации конституционного права на труд. Здесь, правда, надо отметить, что отдельные ученые отрицают, что применительно к установлению рассмотренных выше и некоторых других схожих с ними правил речь идет именно об ограничении принципа свободы труда. Так, например, Е. А. Исайчева пишет: «…не является ограничением принципа свободы труда установление дополнительных требований для заключения трудового договора при поступлении на работу в правоохранительные органы, при замещении государственных и муниципальных должностей и в некоторых иных предусмотренных законодательством случаях. Все эти требования связаны, с одной стороны, с личностной характеристикой лиц, а с другой стороны, со спецификой выполняемой работы» <8>. ——————————— <8> Исайчева Е. А. Энциклопедия трудовых отношений. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Альфа-Пресс, 2007.
Сложно спорить с тем, что недопущение на государственную службу лиц, имеющих судимость, связано с их личностной характеристикой, а возможность практически немотивированного увольнения руководителя — со спецификой выполняемой им работы. Однако эти особенности как раз и предопределяют установление именно ограничений принципа свободы труда в отношении указанных лиц. Запрет приема на службу лиц, имеющих судимость, имеет цель их недопущения к принятию решений, имеющих общесоциальное значение, что характерно для государственной служебной деятельности <9>. Закрепление возможности увольнения руководителя организации в соответствии с ч. 2 ст. 278 ТК РФ связано с фидуциарностью отношений между организацией и ее руководителем, а следовательно, объективной затруднительностью продолжения с ним трудовых отношений при утрате к нему доверия <10>. В обоих случаях имеет место реальное ограничение принципа свободы труда, обусловленное необходимостью защиты третьих лиц (в случае с руководителем) или всего общества и государства в целом (в случае с государственной службой), что в полной мере соответствует конституционно значимым целям, предусмотренным ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, и предусмотренное федеральными законами. Соответственно представляется, что в приведенных примерах (так же как и во многих аналогичных) речь идет именно об ограничениях конституционного принципа свободы труда <11>. ——————————— <9> Чаннов С. Ограничение допуска к государственной и муниципальной службе лиц с криминальным прошлым // Законность. 2010. N 1. С. 50. <10> Бочкарев Н. В. Порядок увольнения директора по инициативе участников общества с ограниченной ответственностью // Закон. 2008. N 4. <11> Кстати, показательно, что Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 15 марта 2005 г. N 3-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 278 и статьи 279 Трудового кодекса Российской Федерации и абзаца второго пункта 4 статьи 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» в связи с запросами Волховского городского суда Ленинградской области, Октябрьского районного суда города Ставрополя и жалобами ряда граждан» констатировал, что в данном случае речь идет именно об ограничении трудовых прав руководителя, которое в силу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации должно быть необходимым и соразмерным конституционно значимым целям // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 3.
Что же касается вышеприведенной позиции Е. А. Исайчевой, то, как представляется, в данном случае она не разграничила принцип свободы труда с конституционным принципом равенства. Как справедливо отмечает А. Б. Нуртдинова, «свобода труда обеспечивается не только запрещением принудительного или обязательного труда, но и соблюдением конституционного принципа равенства (ч. 1 и 2 ст. 19 Конституции)» <12>. Конституционный Суд Российской Федерации также подчеркнул, что «свобода труда предполагает обеспечение каждому возможности на равных с другими гражданами условиях и без какой-либо дискриминации вступать в трудовые отношения, реализуя свои способности к труду» <13>. Применение принципа равенства исключает возможность предъявления разных требований к лицам, выполняющим одинаковые по своему содержанию трудовые обязанности <14>. ——————————— <12> Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под общ. ред. Л. В. Лазарева. М.: ООО «Новая правовая культура», 2009. <13> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 декабря 1999 г. N 19-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 3 статьи 20 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» в связи с жалобами граждан В. П. Малкова и Ю. А. Антропова, а также запросом Вахитовского районного суда города Казани» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. N 1. <14> Постановление Конституционного Суда от 27 декабря 1999 г. N 19-П // СЗ РФ. 2000. N 3. Ст. 354.
Установление ограничений в приеме на государственную и муниципальную службу, которые приводит в своем примере Е. А. Исайчева, не нарушает принцип равенства, поскольку предполагает предъявление одинаковых требований к лицам, поступающим на эти виды службы. То же самое, разумеется, относится и к руководителю организации. Поэтому указанные ограничения не являются дискриминационными, их установление вполне законно. Однако от этого они не перестают быть именно ограничениями принципа свободы труда. Недопущение дискриминации в сфере труда является одним из пределов ограничения принципа свободы труда. Как отмечает Ю. П. Орловский, «свобода труда гарантируется также запрещением дискриминации в сфере труда… Только деловые качества работника должны учитываться как при заключении трудового договора, так и при определении других условий труда» <15>. В связи с этим ст. 3 ТК РФ устанавливает, что никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества независимо от пола, расы, цвета кожи, национальности, языка, происхождения, имущественного, семейного, социального и должностного положения, возраста, места жительства, отношения к религии, политических убеждений, принадлежности или непринадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работника. Вместе с тем не являются дискриминацией установление различий, исключений, предпочтений, а также ограничение прав работников, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом, либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите. Таким образом, трудовое законодательство также подтверждает, что установление ограничений прав работников в случае, если они определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом, либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите, не являются дискриминационными ограничениями принципа свободы труда. ——————————— <15> Орловский Ю. П. Реформирование трудового законодательства продолжается // Журнал российского права. 2006. N 11.
Вместе с тем, если какое-либо установленное законом ограничение принципа свободы труда явно представляет собой необоснованное предъявление разных требований к лицам, выполняющим одинаковые по своему содержанию функции, оно становится по своей сути дискриминационным и в качестве такового может быть признано неконституционным. Однако признание его противоречащим конституционным требованиям в данном случае будет связано не с тем, что допущено чрезмерное ограничение принципа свободы труда, а с тем, что нарушен другой конституционный принцип — равенства. Так, например, по делу о проверке конституционности положений п. 3 ст. 20 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» в связи с жалобами граждан В. П. Малкова и Ю. А. Антропова, а также запросом Вахитовского районного суда города Казани Конституционный Суд Российской Федерации указал, что свобода труда предполагает обеспечение каждому возможности на равных с другими гражданами условиях и без какой-либо дискриминации вступать в трудовые отношения, реализуя свои способности к труду. Конституционный принцип равенства не препятствует законодателю при осуществлении правового регулирования трудовых отношений устанавливать различия в правовом статусе лиц, принадлежащих к разным по условиям и роду деятельности категориям, в том числе вводить особые правила, касающиеся условий замещения отдельных должностей и оснований освобождения от должности, если эти различия являются объективно оправданными, обоснованными и соответствуют конституционно значимым целям и требованиям. Различия, исключения или предпочтения в области труда и занятий, основанные на специфических требованиях определенной работы, в соответствии с п. 2 ст. 1 Конвенции МОТ N 111 1958 г. о дискриминации в области труда и занятий, ратифицированной Союзом ССР в 1961 г. и в силу ст. 15 (ч. 4) Конституции Российской Федерации являющейся составной частью правовой системы Российской Федерации, не считаются дискриминацией. Следовательно, установление предельного возраста при замещении определенных должностей по трудовому договору (контракту) допустимо, если это ограничение обусловлено спецификой и особенностями выполняемой работы; при введении такого рода возрастных ограничений должно быть обеспечено соблюдение Конституции Российской Федерации, в том числе конституционного принципа равенства, исключающего необоснованное предъявление разных требований к лицам, выполняющим одинаковые по своему содержанию функции. В противном случае установление предельного возраста, достижение которого является основанием для освобождения от должности независимо от согласия работника, означало бы дискриминацию по возрастному признаку. Поскольку действовавшая на тот момент редакция Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» предусматривала невозможность продолжения трудовых отношений со всеми лицами, замещавшими должности заведующих кафедрой в высших учебных заведениях и достигших 65 лет, и не предусматривала аналогичного ограничения для других лиц, относящихся к профессорско-преподавательскому составу, Конституционный Суд РФ посчитал, что в данном случае рассматриваемое ограничение принципа свободы труда нарушает принцип равенства (ст. 19, ч. 1 и 2 Конституции Российской Федерации). На этом основании Конституционный Суд решил признать положения п. 3 ст. 20 Федерального закона от 22 августа 1996 г. «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», предусматривающие возрастные ограничения для лиц, замещающих должности заведующих кафедрами в государственных и муниципальных высших учебных заведениях, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее ст. 19 (ч. 1 и 2) и 37 (ч. 1) <16>. ——————————— <16> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 декабря 1999 г. N 19-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 3 статьи 20 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» в связи с жалобами граждан В. П. Малкова и Ю. А. Антропова, а также запросом Вахитовского районного суда города Казани» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. N 1.
Вместе с тем нельзя не отметить, что в некоторых случаях Конституционный Суд по в принципе аналогичным делам принимал и противоположные решения. Так, в частности, отказывая гражданину Бетанти Ибрагиму Уматиевичу в признании неконституционным подп. 1 п. 2 и п. 3 ст. 25 Федерального закона «Об основах государственной службы Российской Федерации», Конституционный Суд лишь указал, что установление специальных требований, обусловленных задачами, принципами организации и функционирования государственной службы, целью поддержания ее высокого уровня (в том числе за счет обновления и сменяемости управленческого персонала), специфическим характером деятельности лиц, исполняющих обязанности по государственной должности государственной службы, не может рассматриваться как нарушение права на равный доступ к государственной службе и права свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и занятий, закрепленных ст. 32 (ч. 4) и 37 (ч. 1) Конституции Российской Федерации, либо как ограничение этих прав, не согласующееся с предписаниями ее ст. 55 (ч. 3). Вопрос о том, в чем же заключается «специфичность характера» деятельности государственных лиц, им был проигнорирован <17>. ——————————— <17> Определение Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2000 г. N 73-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бетанти Ибрагима Уматиевича на нарушение конституционных прав положениями Федерального закона «Об основах государственной службы Российской Федерации» // Документ опубликован не был.
Между тем государственная служба является неоднородной деятельностью в том смысле, что различные государственные служащие выполняют разные функции и соответственно наделены различным объемом полномочий. Служебная деятельность, например, заместителя федерального министра отличается от деятельности ведущего специалиста данного министерства в той же степени, что и работа проректора от профессиональной деятельности доцента. Соответственно, признавая, что исполнение обязанностей заведующего кафедрой (которого суд отнес к преподавательскому, а не к управленческому составу работников вуза) не обладает той спецификой, которая необходима для установления предельного возраста ее замещения, Конституционный Суд Российской Федерации должен был распространить указанную логику и на сферу государственной службы, определив, что установление предельного возраста пребывания на государственной службе должно определяться не самим фактом замещения должностей государственной службы, а характером должностных полномочий. Таким образом, ограничения конституционного принципа свободы труда, помимо того что они должны преследовать конституционно значимые цели, являться адекватными, соразмерными, разумными и необходимыми, а также сохранять существо самого ограничиваемого принципа, должны носить недискриминационный характер. Последнее требование не относится к самой сути ограничения принципа свободы труда, а затрагивает другой конституционный принцип — принцип равенства. Однако в любом случае указанные ограничения остаются именно ограничениями.
