В последних номерах газеты «Бизнес-адвокат» широко освещалась дискуссия по поводу, пожалуй, одного из самых громких гражданских процессов последнего времени — судебного разбирательства по иску родственников лиц, погибших во время террористического акта в Москве 23 — 26 октября 2002 г. А в N 5 газеты было опубликовано и само решение Тверского межмуниципального (районного) суда ЦАО г. Москвы от 23 января 2003 г., которым в удовлетворении исковых требований о возмещении морального вреда родственникам погибших было отказано.
Несмотря на то, что большинство практикующих адвокатов и ученых мужей, высказывающих свою позицию по поводу указанного процесса на страницах «БА», выступали в основном в поддержку исковых требований родственников погибших, хотелось бы высказать несколько иное мнение по поводу этой непростой юридической ситуации.
Начнем с анализа норм законодательства РФ, имеющих отношение к указанному процессу.
Родственники погибших в результате террористического акта в Москве согласно Гражданскому кодексу РФ имеют право на возмещение вреда как лица, понесшие ущерб в результате смерти кормильца (ст. 1088 ГК РФ), на основании и в порядке, установленном указанной статьей, и на возмещение расходов на погребение сверх полученного пособия на погребение (ст. 1094 ГК РФ).
Однако истцами в суде требования по вышеуказанным основаниям не были заявлены. Их исковые требования касались возмещения им морального вреда на основании ст. 17 ФЗ «О борьбе с терроризмом».
Проанализируем эти требования истцов.
В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
Следовательно, компенсация морального вреда не является самостоятельным гражданско-правовым требованием, оно неразрывно связано с фактом нарушения, в первую очередь, личных неимущественных прав гражданина. Отсюда можно прийти к выводу, что для того чтобы претендовать на компенсацию морального вреда, гражданин должен доказать факт нарушения его личных неимущественных прав.
Согласно ст. 150 ГК РФ к нематериальным благам, в частности, относятся жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя и т. д.
Полагаю, что в случае смерти близких родственников в результате террористического акта в первую очередь может быть нарушено такое материальное благо, как здоровье родственников погибших.
Следовательно, предъявляя иск о возмещении морального вреда, истцы в обязательном порядке должны были доказать суду причинение вреда их здоровью. Сделать это можно было, например, предоставив в суд медицинские документы об обострении у истца после смерти родственника какого-либо хронического заболевания. Суд же, установив факт причинения вреда здоровью истца, присудил бы ему соответствующую компенсацию морального вреда. Хотя эта компенсация вряд ли бы соответствовала тем астрономическим суммам, которые были заявлены в исковых заявлениях родственниками погибших.
Однако истцы по так называемому делу «Норд-Оста» в обоснование своих исковых требований ссылаются не на причинение вреда их здоровью, а на неправильное проведение операции по освобождению заложников и отсутствие внимания правительства Москвы к родственникам погибших. Полагаю, что при такой позиции истцов иного решения суда, как об отказе в их требованиях о возмещении морального вреда, быть просто не могло.
Также очевидно, что нельзя считать правильной позицию истцов, согласно которой для удовлетворения их исковых требований достаточно наличия ст. 17 ФЗ «О борьбе с терроризмом», устанавливающей, что возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта РФ, на территории которого совершена эта террористическая акция, с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда. Указанная статья не конкретизирует, какой вред подлежит возмещению, и поэтому не может быть рассмотрена в отрыве от норм ГК РФ об обязательствах вследствие причинения вреда.
Если же предположить, что родственники погибших все-таки пошли бы по пути требования компенсации им морального вреда в связи с причинением вреда их здоровью последствиями теракта, ответчики, на мой взгляд, могли бы смело заявить в суде, что причиненный родственникам погибших моральный вред был уже возмещен выплатой им правительством г. Москвы денежных компенсаций в размере по 100 тыс. руб. на каждого погибшего.
