ИНСТИТУТ БЕЗОПАСНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ И ПУТИ ЕГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
М. В. НОВИКОВА
Новикова М. В., майор милиции, преподаватель кафедры уголовного процесса УрЮИ МВД России.
До начала 90-х годов прошлого века противоправные воздействия на участников уголовного судопроизводства не носили массового характера и могли контролироваться государством, а следовательно, «не оказывали столь разрушительного эффекта на систему уголовного правосудия, какой мы наблюдаем сейчас» <1>. ——————————— <1> Шевченко К. Д. Процессуальные аспекты государственной защиты потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 29.
Так как не было ярко выраженной системы противоправного воздействия, то не существовало и потенциальной угрозы обществу и государству, а следовательно, не было необходимости в создании правового института по вопросам обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства. Существовало правило, «согласно которому являться участником уголовного процесса означало быть во всех смыслах защищенным государством» <2>. ——————————— <2> Там же. С. 30.
С принятием нового УПК РФ, предусматривающего положения, изложенные в ч. 3 ст. 11, ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241 и ч. 5 ст. 278, началась «новейшая история» становления в российском законодательстве института обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства. В настоящее время многие юристы склоняются к мнению о том, что создание данного института продиктовано временем. Однако позволим себе не согласиться с мнением тех ученых, которые утверждают, «что в российском законодательстве создан полноценный институт государственной защиты участников уголовного судопроизводства» <3>. ——————————— <3> Антошина А. Обеспечение безопасности участников уголовного процесса: становление правового института // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 35.
Проанализировав указанные выше нормы, считаем, что правильнее будет сказать, что законодателями только лишь предприняты попытки создания этого института. Такой вывод позволяет сделать практика их применения, а также результаты опроса, проведенного среди следователей и дознавателей. А именно: 79% из 250 респондентов, участвовавших в опросе, полагают, что в уголовном судопроизводстве не создан полноценный институт безопасности для лиц, содействующих правосудию. Представляется, что говорить о создании полноценного правового института возможно при условии, что правовые нормы, призванные обеспечивать безопасность участников уголовного судопроизводства, будут содержать четкий механизм их реализации. Говоря об институте безопасности, целесообразно предусмотреть в УПК РФ отдельный раздел, который бы включал в себя все соответствующие нормы. Это приведет к созданию системы в структуре УПК РФ и устранит существующий разброс норм, призванных обеспечивать безопасность участников уголовного процесса. Кроме того, говоря о полноценной защите лиц, содействующих уголовному правосудию, необходимо внести соответствующие изменения и дополнения в действующие нормы в целях совершенствования механизма их реализации. В частности, 96% опрошенных следователей и дознавателей (из 250) показали, что отсутствие механизма реализации норм УПК РФ, призванных обеспечивать безопасность участников уголовного судопроизводства, является одной из проблем применения на практике данных норм. Это, в свою очередь, порождает неуверенность граждан в эффективности применения мер безопасности. Данное предположение подтвердили 94% опрошенных. Опрос, проведенный среди судей в целях изучения их мнения по вопросам обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, показал, что 40% принявших участие в опросе считают, что нормы, изложенные в ч. 3 ст. 11, ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241 и ч. 5 ст. 278 УПК РФ, малоэффективны. 28% считают, что указанные нормы нуждаются в изменении, 34% — в дополнении, а 37% думают, что указанные нормы не нуждаются ни в дополнении, ни в изменении. Затруднились ответить на данный вопрос 28% участвовавших в опросе. Анализ нормы, изложенной в ч. 3 ст. 11 УПК РФ, показал, что в ней не учтена превентивность применения мер безопасности, так как в ней говорится только о реально существующих угрозах. Думается, что положение данной нормы необходимо дополнить указанием на возможность возникновения угроз и принятие в этой связи соответствующих мер безопасности. Несомненным новшеством для отечественного уголовного судопроизводства явилось участие в нем граждан под псевдонимами. Однако мнения ученых по поводу использования псевдонима в уголовном процессе разделились. Некоторые юристы (Е. Е. Кондратьев, И. Л. Петрухин и др.) <4> считают, что участие лица в уголовном судопроизводстве под псевдонимом является «вопиющим» нарушением прав обвиняемого (подозреваемого) на защиту, а также принципов состязательности и непосредственности исследования доказательств. ——————————— <4> Кондратьев Е. Е. Новый УПК: защита свидетелей, потерпевших и других участников уголовного процесса // Государство и право. 2003. N 8. С. 51 — 52.
Хочется выразить солидарность с мнением И. И. Карпец, что права обвиняемого (подозреваемого) должны соблюдаться неукоснительно, произвола быть не может, но закон должен защищать всех одинаково, а потерпевших вдвойне, так как они вообще бесправны <5>. ——————————— <5> Карпец И. И. Дело, которому мы служим. М., 1989. С. 211.
Часть девятая ст. 166 УПК РФ вызывает немало споров по поводу места хранения конверта с постановлением, в котором содержатся сведения о защищаемом лице, которому присвоен псевдоним. Существуют различные предложения, в частности одни ученые предлагают передавать конверт с постановлением судье, у которого он будет храниться до рассмотрения уголовного дела, возможно, по правилам секретного делопроизводства. Другие предлагают заносить данные о защищаемом лице в специальные карточки, которые будут храниться отдельно от материалов уголовного дела. При этом у каждого следователя должна быть своя картотека, за сохранность которой он несет персональную ответственность. Существует мнение о том, что данные лица, зашифрованного под псевдонимом, необходимо хранить как секретные данные, составляющие государственную тайну. С учетом изложенных мнений напрашивается вывод о том, что доминирующей точкой зрения среди ученых является предложение, что конверт с постановлением не должен вшиваться в материалы уголовного дела. Исходя из практики, нам представляется, что конверт с постановлением целесообразно хранить у прокурора города, области и т. д. в зависимости от категории уголовного дела. Подобное мнение выразил руководитель отдела Брянской областной прокуратуры В. Смольский: «Этот конверт должен лежать в сейфе прокурора, но не в канцелярии суда» <6>. ——————————— <6> Смольский В. Тайный свидетель // Российская газета. 2004. 18 мая. С. 10.
Исходя из вышеизложенного, предлагаем изложить ч. 9 ст. 166 УПК РФ в следующей редакции: «При необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представитель или свидетель, не приводить данные об их личности, а также не указывать адрес их места жительства и работы. В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и передается прокурору, санкционировавшему данное постановление, где хранится до окончания предварительного расследования. После чего конверт вместе с материалами уголовного дела передается в суд». В ходе проведенного опроса было установлено, что 32% от общего числа (250) опрошенных следователей и дознавателей отметили, что граждане, в отношении которых ими применялся псевдоним, выражали неуверенность в эффективности применяемой меры. По вопросу эффективности применения псевдонима в уголовном процессе мнения судей, участвовавших в опросе, разделились поровну, а именно: 44% считают данную меру малоэффективной, другая половина (также 44%) — достаточно эффективной. Кроме того, 72% опрошенных полагают, что в целях обеспечения безопасности негласного сотрудника, участвующего в уголовном деле, возможно использование псевдонима в отношении указанного лица, и 62% считают, что его показания возможно считать допустимыми. Данную точку зрения разделяют 72% судей, принявших участие в опросе, при условии, что судья будет сам удостоверять личность гражданина, скрывающегося под псевдонимом, а 56% опрошенных судей полагают, что возможно считать допустимыми показания негласного сотрудника, скрывающегося под псевдонимом. Процедура опознания, закрепленная в ч. 8 ст. 193 УПК РФ и допускающая проведение данного следственного действия в условиях, исключающих визуальный контакт опознаваемого с опознающим, является небезупречной с точки зрения обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства. Отсутствие в данной норме конкретного указания на определение местонахождения защитника, опознаваемого в момент проведения следственного действия, может создать проблему, связанную с обеспечением безопасности участников уголовного судопроизводства. Она заключается в том, что в соответствии с ч. 8 ст. 193 УПК защитник в момент проведения следственного действия может находиться как вместе с опознаваемым, так и вместе с опознающим. В случае нахождения защитника в месте нахождения опознающего вся процедура проведения опознания в условиях, исключающих визуальный контакт между опознаваемым и опознающим, становится бессмысленной. Кроме того, по мнению Е. Ю. Самолаевой, полезной является практика предъявления для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым, с участием четырех понятых (двое из которых находятся рядом с опознающим, а двое — с лицами, предъявленными для опознания) <7>. ——————————— <7> Самолаева Е. Ю. Теория и практика предъявления для опознания людей: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Москва, 2003. С. 13.
Позитивность такого предложения, на наш взгляд, заключается в том, что в случае возникновения каких-либо сомнений, связанных с проведением данного следственного действия, есть возможность их устранить, допросив всех четырех понятых. В настоящее время, например, в г. Шадринске Курганской области сложилась практика участия четырех понятых при проведении опознания, исключающего визуальный контакт между опознаваемым и опознающим. В связи с чем полагаем, что в ч. 8 ст. 193 УПК целесообразно внести дополнение: «В целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым и его защитником. В этом случае одни понятые находятся в месте нахождения опознающего, а другие там, где находятся лица, предъявленные для опознания». Это исключит произвольные толкования данной нормы. Кроме того, для того чтобы узаконить применение видеотехнологий при проведении опознания, исключающего визуальное видение опознающего опознаваемым, необходимо дополнить ч. 8 ст. 193 УПК РФ следующим положением: «В случае невозможности проведения опознания в условиях, исключающих визуальный контакт между опознаваемым и опознающим, допустимо использование технических средств видеосвязи». Коллизией в норме, изложенной в ч. 2 ст. 186 УПК РФ, являются основания ее применения, а именно: с одной стороны, это письменное заявление лица, в отношении которого существует угроза совершения насилия, а с другой — при отсутствии такого заявления — судебное решение. Исходя из буквального толкования нормы, естественно предположить, что при наличии угрозы и соответственно письменного заявления лица для принятия соответствующих мер безопасности судебное решение не требуется, следовательно, в данном случае достаточно постановления следователя, которое выносится на основании заявления лица. В соответствии с ч. 3 ст. 63 Федерального закона «О связи» ознакомление с информацией и документальной корреспонденцией, передаваемыми по сетям электросвязи и сетям почтовой связи, осуществляется только на основании решения суда, за исключением случаев, установленных федеральными законами <8>. Статья 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» предусматривает проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи только на основании судебного решения и при наличии информации <9>. ——————————— <8> Федеральный закон от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ «О связи». <9> Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (в ред. ФЗ от 5 января 1999 г. N 6-ФЗ).
Практика показывает, что для операторов узлов связи основанием для осуществления контроля и записи переговоров является только судебное решение. Мнения судей, участвовавших в опросе, разделились следующим образом: 28% ответили, что данная норма нуждается в дополнении, 44% считают, что не нуждается, и еще 28% ответить затруднились. Следует отметить, что большинство судей склоняются к мнению о том, что для проведения данного следственного действия необходимо судебное решение, дабы избежать необоснованного нарушения конституционных прав участников уголовного судопроизводства. При проведении опроса среди практических работников 11% опрошенных следователей и дознавателей считают, что данная норма нуждается в изменении, 18% — в дополнении, а именно: в упрощении процедуры проведения контроля и записи переговоров. Упрощение они видят в проведении указанного следственного действия без судебного решения на основании постановления следователя либо на основании постановления, санкционированного прокурором. Таким образом, контроль и запись переговоров (ч. 2 ст. 186 УПК РФ) как мера, призванная обеспечивать безопасность участников уголовного судопроизводства, вызывает у лиц, осуществляющих предварительное расследование, определенные трудности, связанные с получением судебного решения. Однако представляется, что данное следственное действие целесообразно осуществлять именно на основании судебного решения, для того чтобы исключить проявление произвола со стороны должностных лиц. Для устранения противоречия, которое, на наш взгляд, существует в ч. 2 ст. 186 УПК РФ, предлагаем указанную норму изложить в следующей редакции: «При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц контроль и запись телефонных и иных переговоров допускаются только на основании судебного решения». Следует отметить, что уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает механизма обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства на этапе предварительного слушания стадии подготовки к судебному заседанию. В соответствии с ч. 5 ст. 234 УПК РФ если стороной заявлено ходатайство об исключении доказательств, то судья выясняет у другой стороны, имеются ли у нее возражения против данного ходатайства. Естественно предположить, что при обеспечении безопасности выяснить мнение непосредственно у защищаемого лица невозможно, так как это приведет к нейтрализации деятельности, направленной на реализацию защитных мер в целях создания безопасности для конкретного лица, участвующего в уголовном процессе. Думается, что в указанной норме необходимо предусмотреть право на запрет вызова лица, в отношении которого применяются какие-либо меры безопасности. В частности, ч. 5 статьи 234 УПК РФ дополнить положением: «В случае применения мер безопасности в отношении лица, мнение которого необходимо для решения вопроса об исключении доказательств, судья вправе оставить заявленное ходатайство без удовлетворения». Что касается ч. 8 ст. 234 УПК РФ, согласно которой по ходатайству сторон в качестве свидетелей могут быть допрошены любые лица, за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, то в данном случае предлагаем дополнить указанную норму следующим положением: «…за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, а также лиц, в отношении которых приняты меры безопасности в соответствии с действующим законодательством». Анализируя положение ч. 5 ст. 278 УПК РФ, следует отметить, что данная норма вызвала немало споров по поводу нарушения у обвиняемого права на защиту, а также нарушения принципа состязательности. На вопрос: «Приходилось ли Вам в соответствии с ч. 5 ст. 278 УПК РФ обеспечивать безопасность кого-либо из участников уголовного судопроизводства?» — положительно ответили 64% участвующих в опросе судей. Кроме того, 28% опрошенных считают, что данная норма нуждается в изменении, и 44% — в дополнении. Это дополнение связано с указанием конкретных либо возможных способов и средств защиты, которые могут применяться в ходе судебного разбирательства в целях исключения видения защищаемого лица другими участниками уголовного судопроизводства. Использование технических средств является наиболее надежным способом обеспечения защиты лица, участвующего в судебном разбирательстве. Он позволяет исключить идентификацию защищаемого лица присутствующими в зале при помощи видеопомех, изменения голоса и устранить возможность установления его места жительства. В связи с чем полагаем, что ч. 5 ст. 278 УПК РФ необходимо дополнить конкретным указанием на возможное применение технических средств как способа защиты, применяемого в судебном разбирательстве, а именно: «Суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, в т. ч. из другого помещения, находящегося вне здания суда, с использованием технических средств связи». Таким образом, нам представляется, что внесение соответствующих изменений и дополнений в нормы УПК РФ на законодательном уровне будет способствовать дальнейшему развитию и совершенствованию института обеспечения безопасности в уголовном судопроизводстве. В. Т. Томин пишет: «Чудовищно, если в уголовном процессе станут пренебрегать интересами личностей, в него вовлекаемых, но не менее чудовищно, если уголовное судопроизводство как одна из отраслей правоохранительной деятельности уйдет от своей обязанности защищать не только интересы, но и саму жизнь законопослушного гражданина» <10>. ——————————— <10> Томин В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1991. С. 24 — 25.
