ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ТАДЖИКИСТАНА В УСЛОВИЯХ
НОВЫХ ВЫЗОВОВ И УГРОЗ
Н. К. КАЮМОВ
Каюмов Н. К., директор Института экономических исследований Министерства экономического развития и торговли Республики Таджикистан, академик АН РТ, доктор экономических наук, профессор.
В связи с углублением масштабов мирового глобального энергетического кризиса и его огромных негативных последствий проблема энергетической безопасности и надежности всей энергетической системы становится одной из наиважнейших в решении комплекса вопросов развития экономики и социальной сферы. Главной причиной повышенного внимания к вопросам энергетической безопасности является растущий в последние годы дисбаланс между ростом потребления энергоносителей и уменьшением объемов их добычи. По мере развития производительных сил, роста численности населения, с одной стороны, и истощения ранее богатых месторождений углеводородного топлива и связанного с этим увеличения капитальных затрат на освоение менее богатых и отдаленных источников сырья — с другой, отношения между крупными игроками за сферу влияния в районах пионерного освоения углеводородного сырья крайне обостряются. Одним из таких районов является Центральная Азия, и прежде всего запасы углеводородного топлива Казахстана, Туркменистана и Узбекистана, что может стать причиной усиления противоречий между Россией, Китаем, США, ЕС и другими странами.
Кыргызстан и Таджикистан не располагают такими ресурсами в достаточном объеме. Для этих стран естественным конкурентным преимуществом является наличие богатых водно-энергетических ресурсов, которые в жизнедеятельности людей играют большую роль, чем углеводородное сырье. Поэтому энергетическая безопасность Таджикистана главным образом зависит от эффективности использования водно-энергетических ресурсов. По расчетам, из 115,6 куб. м стока бассейна Арала 64 куб. м, или 55,4%, формируются на территории Таджикистана. Из этого объема Таджикистан для собственных нужд использует около 12%, остальная часть используется государствами, расположенными в низовьях рек Сырдарьи и Амударьи. Основным водопотребителем региона является Узбекистан, имеющий большее число населения и выращивающий водоемкие продукции — хлопок и рис.
Водный потенциал региона в основном используется в двух направлениях — в гидроэнергетике и мелиорации. Водопользование для Таджикистана имеет преимущественно энергетический характер, а для стран, находящихся в низовьях, — ирригационное значение. Отсюда и противоречие между Таджикистаном и Кыргызстаном, с одной стороны, и Казахстаном, Туркменистаном и Узбекистаном — с другой. Потенциальные гидроэнергетические ресурсы Таджикистана оцениваются в 527 млрд. кВт. ч в год, из которых в настоящее время используется 3,1%. При этом гидроресурсы в республике в 18,8 раза превышают потенциал угля, в 83 раза — нефти и в 211 раз — природного газа. Из этих сопоставлений вытекает, что основу энергетической безопасности Таджикистана составляет масштабное и эффективное использование гидроэнергетического потенциала. Кроме того, гидроэнергия является экологически чистым, возобновляемым и эффективным источником электроэнергии. Поэтому в советское время крупные гидроэлектростанции с объемными водохранилищами — Нурекская и Токтогульская — были построены в Таджикистане и Кыргызстане. Причем при строительстве гидроэлектростанций учитывалось прежде всего их ирригационное значение. Гидроэлектростанции строились за счет совместных инвестиций Минэнерго и Минводхоза СССР.
В книге воспоминаний бывшего секретаря ЦК КПСС Н. А. Мухиддинова «Годы, проведенные в Кремле» приводятся примеры колоссального по масштабам освоения новых земель в Узбекистане под хлопчатник. В этой республике за счет водных ресурсов Нурекского водохранилища было освоено 1400 тыс. га новых земель. Подобное освоение земель проводилось и другими странами, находящимися в низовьях рек Сырдарья и Амударья. Так что претензии ряда стран, находящихся в низовьях бассейна Аральского моря, не имеют под собой серьезной почвы. Таджикистан действует строго в рамках международных законов и подзаконных нормативных документов, в частности Хельсинкских правил (1966 г.), Конвенции «По охране и использованию трансграничных водостоков и международных озер» (1992 г.), Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков (1997 г.) и Водного кодекса Республики Таджикистан.
По расчетам специалистов, в объеме стока бассейна Аральского моря доля стоков рек государств составляет: Таджикистана — 55,4%, Кыргызстана — 25,3%, Узбекистана — 7,6%, Афганистана — 5,4%, Казахстана — 3,9% и Туркменистана — 2,4%. Из стока реки Сырдарья Узбекистан получает 48,4% водных ресурсов, Казахстан — 40,3%, Таджикистан — 7,4%, Кыргызстан — 3,9%. Сток реки Амударья распределяется следующим образом: Узбекистан — 42,2%, Туркменистан — 42,3%, Таджикистан — 15,2% и Кыргызстан — 0,3%. Из стока реки Зарафшан Узбекистан забирает 96 — 98%, а Таджикистан — всего 2 — 4%.
Обладающий колоссальными запасами гидроэнергоресурсов, Таджикистан начал возобновлять осуществление проектов по созданию крупных и средних генерирующих гидроэнергетических мощностей при ограниченности в стране других сравнимых с ними по эффективности источников энергии. Это особенно важно в связи с тем, что высокая сейсмическая активность его территории не позволяет в обозримом будущем развивать ядерную энергетику, о значимости и необходимости которой в условиях возрастающего дефицита углеводородного сырья говорят ученые, экономисты и специалисты отрасли.
Таджикистан беден также запасами углеводородного топлива, вовлечение же в хозяйственный оборот других источников энергии — ветровой, солнечной, энергии термальных вод, биотоплива в силу их малого объема или высокой стоимости неприемлемо для Таджикистана. По данным зарубежных компаний, ведущих разработки месторождений нефти и газа, их запасы оцениваются так: нефти — в 214,6 млн. т и газа — в 3,0 трлн. куб. м. Но масштабное их использование пока не начато, и страна свою потребность удовлетворяет в основном за счет их импорта из Узбекистана, Туркменистана и Казахстана. В 2008 г. было импортировано электроэнергии из Узбекистана и Туркменистана 5145,5 млрд. кВт. ч, на сумму 87,5 млн. долл. США; 512,7 млн. куб. м природного газа на 74,3 млн. долл. Из Казахстана, России и Туркменистана было завезено более 377,9 тыс. тонн нефтепродуктов на сумму 196,9 млн. долл. Сложившаяся политика экспорта и импорта электроэнергии неприемлема для Таджикистана. Цена 1 кВт. ч экспортируемой электроэнергии составляет 14 центов, а импортируемой — 17 центов. Потери Таджикистан в ценовой разнице составляют 15,5 млн. долл. США.
Парадокс в том, что, располагая огромными гидроэнергетическими ресурсами, экономика Таджикистана испытывает серьезное негативное влияние дефицита электроэнергии, особенно в зимнее время и маловодный период. Расчеты специалистов показывают, что уже сегодня за счет низкого уровня использования производственных мощностей, связанного с недостатком электроэнергии, республика теряет от 20 до 30% конкурентной промышленной продукции.
Освоение водных и гидроэнергетических ресурсов Таджикистана всегда было и останется комплексным, в интересах всех водопользователей. В связи с этим целесообразно довести до широкого круга общественности наше видение проблем, путей решения и дальнейших перспектив освоения богатейших водно-энергетических ресурсов Таджикистана в интересах устойчивого развития всех стран Центральной Азии и на благо их народов.
Еще во времена Советского Союза была предпринята довольно удачная попытка решения проблемы комплексного использования водных ресурсов в интересах всех стран региона. Были наработаны относительно эффективные методы решения этих проблем, в том числе и на компенсационной основе.
В условиях единого экономического и водного пространства проблема распределения водных ресурсов для нужд каждой союзной республики решалась Министерством водного хозяйства СССР. Поэтому и была создана единая система водоснабжения, исключающая любые конфликты. Причем исходили из принципа общей выгоды. Для регулирования стока в верховьях рек строили ГЭС, которые имели прежде всего ирригационное значение: Нурекская в Таджикистане, Токтогульская — в Кыргызстане. Затопленные земли в этих республиках компенсировались расширением орошаемого земледелия в странах, расположенных в низовьях, и это никого не ущемляло, поскольку все это послужило на благо единой страны. Летом в период полива по указанию союзного правительства воду из водохранилища выбрасывали. В результате объем выработки электроэнергии летом увеличивался, а зимой резко сокращался. Поскольку центральноазиатская энергосистема была закольцована в единую систему, дефицит электроэнергии покрывался за счет других республик. После развала Советского Союза методы и механизмы управления водными ресурсами перестали функционировать, на первый план выдвигались национальные интересы каждой страны. К тому же участились случаи маловодия рек, засухи, и все это усилило противоречия в регионе, что может послужить источником серьезных конфликтов. Но международная практика показывает, что конфликты не являются эффективными или экономически выгодными методами решения водных проблем.
Сегодня каждая заинтересованная страна по-своему интерпретирует понятие приграничных, трансграничных рек. Чтобы доказать свою правоту, представители стран, расположенных в низовьях рек, ссылаются на какие-то международные правила, документы ООН. Однако в вопросах водопользования отсутствуют какие-либо четкие правила. Поэтому документы ООН по этой проблематике подписали всего 37 стран, а ратифицированы еще меньше — 20. Анализ этих документов показывает, что в международной практике не существует никаких закрепительных и ограничительных положений на использование водных ресурсов приграничных, трансграничных рек. Проблемы использования водных ресурсов трансграничных рек — это сфера международных отношений, и решаются они на основе двухсторонних и многосторонних договоренностей. Международное право по водным ресурсам не содержит каких-либо строгих обязательных норм, ограничивающих забор воды странам, находящимся в верховьях бассейна.
Конвенция ООН «О праве несудоходных видов использования международных водотоков», принятая в 1997 г., содержит положение о том, что страна, на территории которой находится часть международного водотока, принимает на себя обязательство не наносить «значительный ущерб» другим странам, по которым он проходит, и сотрудничать в его освоении «справедливым и разумным образом». В настоящее время одно из основных действующих международных соглашений по проблемам использования трансграничных вод — принятые в 1966 г. в Хельсинки Ассоциацией международного права Правила использования вод международного значения. Хельсинкские правила содержат комплекс норм по вопросам использования трансграничных вод. В статье 4 Правил подчеркивается, что каждое государство речного бассейна имеет право в пределах своей территории на разумную и справедливую долю. При этом каждое из прибрежных государств полностью осуществляет права суверенитета в отношении той части реки, которая находится на его территории, и правомочно, а последнее подтверждается также и внутренним законодательством данной страны регулировать ее использование так, как считает целесообразным.
После развала Советского Союза странами Центральной Азии принимались различного рода соглашения, решения, программы, заключены договоры о сотрудничестве в области комплексного использования водных ресурсов региона, сохранении Арала. Но не все эти мероприятия выполняются. Главная причина заключается в том, что противоречия между государствами не устраняются и каждая страна региона защищает прежде всего свои национальные интересы. Эти противоречия следующие.
Первое: в нынешних условиях обостряется проблема продовольственной безопасности, самообеспеченности, и каждая страна старается ее решить самостоятельно, без учета интересов других стран. В этом плане большие усилия прилагают страны, которые располагают достаточными земельными ресурсами, — Казахстан, Туркменистан и Узбекистан. Что касается Таджикистана и Кыргызстана, где площадь орошаемых земель ограниченна, новые земли не осваиваются. В Таджикистане площадь орошаемых земель даже сократилась.
Второе: во взаимоотношениях между странами региона преобладает национальный эгоизм. Каждая страна издает указы, принимает решения по водным ресурсам в противоречии с законами и законодательными актами других стран.
Третье: в условиях рыночной экономики вода, как любой другой ресурс, становится товаром и имеет стоимость. Но оппоненты из стран, находящихся в низовьях бассейна, воду не считают товаром, и в этом их неправильный подход. Таджикистан ежегодно выделяет огромные средства на берегоукрепительные работы, улучшение качества воды. Такой подход не выдумка таджикской стороны, еще в 1992 г. Дублинская конференция приняла решение, что «вода имеет экономическую стоимость при всех ее конкурирующих видах использования и должна признаваться товаром».
Четвертое: для Таджикистана, в равной степени и для Кыргызстана, трудно согласиться на требования ниженаходящихся водопотребителей отдавать большие объемы воды летом, что приведет к уменьшению объема выработки электроэнергии в зимнее время. При этом потери никем не возмещаются.
Для устранения этих и других противоречий нужна прежде всего политическая воля руководителей государств региона. Как один из основных водопотребителей, Туркменистан отказался присоединиться к идее о создании водно-энергетического консорциума.
В последние несколько десятилетий Узбекистан и Туркменистан значительно увеличили площади водоемких культур — хлопка, риса и других, причем все это за счет водных ресурсов, которые принадлежат Таджикистану и Кыргызстану.
Наступило время принятия нового варианта Программы комплексного использования водных ресурсов бассейнов Амударьи, Сырдарьи и Зарафшана, без ущемления интересов Таджикистана и Кыргызстана. Интересы этих стран могут быть обеспечены только путем строительства крупных ГЭС.
Мировой практикой доказана весьма высокая экономическая эффективность крупных гидроузлов. Именно в гидроэнергетике более выразительно проявляется эффект масштаба. Однако эта аксиома некоторыми учеными оспаривается. Такая позиция противоречит интересам Таджикистана.
В связи со значительным объемом крупных водохранилищ, образующихся перекрытием горных водотоков плотинами, безусловно, требуется значительное время для их заполнения до проектных отметок. Конечно, эта процедура должна выполняться таким образом, чтобы не нарушался режим работы ирригационных систем, функционирующих на площадях, расположенных в бассейнах рек ниже по течению. Практическая возможность реализации этого условия доказана многолетним опытом сооружения и эксплуатации Нурекской ГЭС в Таджикистане и Токтогульской ГЭС в Кыргызстане.
Комплексный эффект от многолетнего регулирования стока рек в результате создания крупных гидроузлов будет зависеть от объема водохранилища, а последнее — от высоты и устойчивости плотины, с учетом высокой сейсмичности территории. В этом плане нужно снова обратиться к бесценному опыту Нурекской ГЭС. Нурекский гидроузел уникален не только своими сооружениями, но и комплексом проведенных инженерно-технических изысканий и научных исследований в процессе его проектирования, строительства и последующей эксплуатации. Он олицетворяет высочайшие достижения инженерной мысли, является гордостью не только Таджикистана, но и всех республик бывшего СССР. Опыт его возведения в части решения многих вопросов научного, технического и социального характера, с которыми столкнулись исследователи, проектировщики, строители, хозяйственники, политики, является уникальным для практики освоения гидроэнергоресурсов в горных регионах и строительства высоких плотин.
Работы по обоснованию строительства объектов Вахшского каскада были начаты с изучения сейсмической опасности района строительства. Фактический материал о поведении 300-метровой Нурекской плотины при землетрясениях и других динамических воздействиях в совокупности с данными о состоянии ее конструктивных элементов позволяет сделать вывод о высокой надежности сооружений подобного типа. Этот опыт учитывался и при проектировании Рогунского гидроузла. Однако в дискуссии вокруг строительства Рогунской ГЭС некоторые средства массовой информации зарубежных стран, игнорируя опыт строительства Нурекского гидроузла насыпным способом, говорили об отсутствии в мировой практике сооружений подобного типа.
В пользу строительства каменно-набросной плотины Рогунской ГЭС выступили крупные специалисты, такие как вице-президент Международной комиссии по большим плотинам проф. Х. Абаджиев, председатель технической комиссии по сейсмике Electrowatt-EkonoLTD доктор Мартин Уилэд и многие другие.
Важно отметить, что в районе будущего водохранилища Рогунской ГЭС не зафиксировано наличия оползневых и обвальных масс, которые могут вызвать в случае их падения высокую волну и перелив воды через тело плотины.
Не меньшее значение будет иметь водохозяйственный эффект, который будет обеспечиваться эксплуатацией Рогунского гидроузла, для Узбекистана и Туркмении. Он выражается как в возможности орошения новых земель, так и мелиорации уже используемых. Рогунское водохранилище сможет улучшить общую ситуацию в низовьях Амударьи даже в маловодные годы.
Имеются также большие возможности строительства средних и мелких ГЭС на реке Зарафшан, особенно переброска ее стока в северную группу районов для решения наиважнейших задач Северного Таджикистана: решения проблемы дефицита электроэнергии и водных ресурсов, освоения более 76 тыс. га новых земель под сады и виноградники, строительства перерабатывающих их отраслей АПК и создания новых рабочих мест.
В связи с созданием крупнейших гидроэнергетических узлов и их влиянием на использование воды для нужд экономик стран Центральной Азии особо важным представляется создание взаимоустраивающей системы управления водными ресурсами. Следует сразу отметить, что большинство исследователей, работающих в области водопользования, отмечают необходимость реформирования управления водными ресурсами на внутригосударственном, бассейновом и региональном уровнях. И в этом плане Таджикистан всегда был сторонником и инициатором действий, которые можно охарактеризовать как систему интегрированного управления водными ресурсами (ИУВР).
Принципы интегрированного управления водными ресурсами при реалистическом и прагматическом подходе к их использованию с успехом могут быть применены и в межгосударственных отношениях в рамках Центрально-Азиатского региона. Для этого, естественно, необходимы взвешенные подходы, максимально учитывающие интересы всех стран.
Как известно, запасы углеводородного топлива являются невозобновляемыми ресурсами. И бесконтрольная добыча, продажа нефти и природного газа без учета охраны окружающей среды в будущем могут оказаться непредсказуемыми. Конечно, каждая страна сама определяет свою энергетическую политику, это ее право. Но, как показывает опыт, такая практика приведет к расточительному и неэффективному использованию энергетических ресурсов. К тому же в настоящее время у стран Центрально-Азиатского региона отсутствует эффективная энергосберегающая политика.
Основу производства электроэнергии в Казахстане, Туркменистане и Узбекистане в основном составляет углеводородное топливо, которое, во-первых, загрязняет окружающую среду, а во-вторых, себестоимость единицы электроэнергии, вырабатываемой на ТЭЦах, гораздо выше, чем на гидроэлектростанциях.
Возникает вопрос: зачем сжигать огромное количество природного газа и других видов топлива, разрушая природную сферу, чтобы получить электроэнергию, когда Таджикистан и Кыргызстан располагают достаточными возобновляемыми, экологически чистыми и дешевыми источниками электроэнергии?
Если бы существовало взаимопонимание между государствами Центрально-Азиатского региона, то Узбекистан, например, мог бы увеличить свой экспортный потенциал за счет продажи природного газа и недостающую потребность в электроэнергии покрыть за счет Таджикистана. В то же время Таджикистан обеспечил бы свою потребность в природном газе за счет Узбекистана. Такой обмен был бы выгодным Таджикистану, Узбекистану и другим странам региона.
В будущем по мере исчерпания углеводородного топлива на действующих эффективных месторождениях значимость гидроэлектроэнергии еще больше возрастет, и это обстоятельство позволит Таджикистану стать крупнейшим производителем электроэнергии. Поэтому Таджикистан кровно заинтересован в координации совместной деятельности и привлечении зарубежных инвестиций, развитии этой сферы, которая является естественным конкурентным преимуществом страны. Без разрешения проблемы энергетических ресурсов Таджикистан обречен на жалкое существование.
При этом скоординированная совместная деятельность стран региона, учитывающая национальные интересы каждой из них, ограничит деятельность крупных внешних игроков и тем самым обеспечит не только энергетическую безопасность, но и безопасность региона во всех его аспектах и сферах.
В то же время следует подчеркнуть, что не всегда обоснованны заявления руководства отрасли о строительстве около 80 малых, средних и крупных ГЭС на территории Таджикистана. В их число не входят мини-ГЭС, которые уже составляют 150 единиц. Строительство большого количества средних и крупных ГЭС нарушает экологию, превращает поверхность территории страны в водное зеркало.
Безусловно, в условиях Таджикистана основной ресурс, который должен лежать в основе энергетической безопасности страны и имеет возможность масштабного освоения, — это огромный потенциал гидроэнергетики. Но тем не менее должны быть приняты решительные меры в направлении структурных сдвигов, в сторону развития угольной промышленности.
Потенциальные запасы угля в стране составляют 5,0 млрд. тонн, в том числе уточненные балансовые запасы — 703 млн. тонн. По этому показателю страна занимает второе место в регионе после Казахстана. При этом угли Таджикистана — уникальные. На территории республики находятся месторождения антрацитов, необходимых для производства легированных высококачественных сталей. В мире такое месторождение имеется еще во Вьетнаме. Залежи угля в Таджикистане размещены более или менее равномерно, что создает условия для обеспечения внутренних потребностей с меньшими транспортными издержками. Зарафшанский бассейн останется основной базой угольной промышленности Таджикистана и в обозримом будущем.
Однако в последние годы состояние угольной промышленности резко ухудшилось. В прежние годы в республике добывалось до 1,0 млн. тонн угля, однако в последние годы его производство сократилось до 20 — 25 тыс. тонн. Правда, с 2004 г. начался рост производства угля, и в 2008 г. его выработка составила 198,3 тыс. тонн. Возможности увеличения добычи угля ограничены в связи с его низкой рентабельностью. Но на фоне происходящего в мире повышения цен на нефть и природный газ уголь может стать конкурентоспособным ресурсом.
В мировой практике последних лет ведутся опытно-промышленные разработки для использования энергохимического потенциала различных углей — от бурых до антрацитов. Существует также технология получения искусственного жидкого топлива. Развитие угледобычи, по данным специалистов, является более перспективным, поскольку запасов угля в мире значительно больше, чем запасов нефти и газа. В Таджикистане эти возможности более широкие.
Таким образом, развитие угольной промышленности в перспективе может стать после гидроэнергетики по значимости вторым существенным фактором, обеспечивающим энергетическую безопасность Таджикистана. При этом требуются серьезная поддержка отрасли государством в инвестиционной, ценовой, тарифной и налоговой сферах, обеспечение конкурентоспособности энергетических углей в сравнении с другим углеводородным топливом.
Стратегическое значение для Таджикистана имеет технология газификации угля. Однако до настоящего времени пока не создано ни одной промышленной энергетической установки с газификацией угля полного цикла. В условиях острого дефицита природного газа в республике подземная газификация угля может снизить напряженность в электробалансе страны. Здесь имеется богатый положительный мировой опыт. Лидером в области подземной газификации угля является Китайская Народная Республика. В этой стране в настоящее время работают 10 подобных станций. В Ангрене Республики Узбекистан еще в 1963 г. была построена станция «Подземгаз», которая работает по сей день. Очевидно, настало время более детально изучить потенциал угольной промышленности и ее влияние на решение проблемы снижения энергетической зависимости Таджикистана.
Задача удовлетворения потребности населения, промышленности, сельского хозяйства, других отраслей и социальной сферы в электрической тепловой энергии, а также вопросы устойчивого развития страны и снижения негативного воздействия энергетики на окружающую сферу объективно приводят к необходимости развития нетрадиционных возобновляемых источников энергии.
На земле имеются огромные источники энергии. Это те запасы, которые восполняются естественным образом, прежде всего за счет поступающего на поверхность нашей планеты потока энергии солнечного излучения, и эта энергия в обозримой перспективе является практически неисчерпаемой. Неисчерпаемы также энергия ветра, энергия растительной биомассы, геотермальное тепло, а также некоторые источники энергии, связанные с жизнедеятельностью человека. В последние годы очень активно обсуждаются вопросы об использовании термоядерной энергии, энергии биотоплива и др.
В тех странах, где имеются благоприятные условия и инвестиционные возможности, технологии использования различных возобновляемых источников энергии активно развиваются. Многие из них достигли коммерческой зрелости и нашли свою нишу в мировом энергетическом рынке. Опыт масштабного использования нетрадиционных источников энергии показывает, что с точки зрения обеспечения энергетической безопасности повышение конкурентоспособности, сохранение запасов собственных энергоресурсов для будущих поколений оправданны.
К сожалению, по Таджикистану обоснованные расчеты объектов и эффективности нетрадиционных источников энергии отсутствуют. Кроме гидроэнергетических ресурсов и угля, по другим запасам конкретные расчеты не проводились. По экспертным оценкам, создание ядерной энергетики в Таджикистане неприемлемо по нескольким причинам:
во-первых, из-за высокой стоимости проекта. Стоимость АЭС со сроком строительства от 5 до 10 лет составляет 3,5 — 5,0 млрд. долл. США. В условиях Таджикистана эффективнее будет, если эту сумму направить на развитие гидроэлектроэнергии, которая обойдется намного дешевле;
во-вторых, Таджикистан находится в зоне высокой сейсмической активности и жаркого климата. Эти факторы исключают развитие ядерной энергетики в ближайшие годы. Использование энергии солнца и ветра в сравнении с гидроэнергетикой требует больших затрат на производство единицы продукции, хотя их запасы достаточные. Энергии же термальных вод недостаточно для промышленного освоения, но на их основе можно построить теплицы для выращивания овощей.
В последние годы во многих странах мира ведется интенсивная разработка технологии получения биотоплива на основе использования низкосортных зерновых, картофеля и др. Идея сама по себе привлекательна и для Таджикистана, не располагающего достаточными запасами углеводородного топлива. Ограничительным фактором является возможность расширения размеров сельскохозяйственных угодий. Внимание ученых и специалистов разных отраслей экономики приковано к проблеме использования биотоплива второго поколения для решения проблемы местной энергетики. В конце мая 2008 г. в саксонском Фрайберге была сдана в эксплуатацию крупнейшая в мире установка по производству биотоплива второго поколения. Ее особенность в том, что в качестве сырья здесь используются не продовольственные культуры, такие как рапс, пшеница и кукуруза, а отходы — древесины и солома. Одно из главных преимуществ нового метода — экономия продуктов питания, что очень важно в условиях мирового глобального продовольственного кризиса. Со временем биотопливо второго поколения сможет постепенно заменить растительное масло, добываемое из различных сельскохозяйственных культур и применяемое сейчас для изготовления этанола. Кроме того, биотопливо второго поколения меньше загрязняет окружающую среду. Производство биотоплива второго поколения в Таджикистане может быть организовано на базе гузапаи, стеблей хлопчатника и соломы.
В сложившихся условиях важным фактором обеспечения энергетической безопасности Таджикистана является широкомасштабная электрификация быта. В прежние годы потребление природного газа в Таджикистане составляло 1,5 — 2,0 млрд. куб. м. По данным статистики, в 2008 г. из общего объема потребляемого природного газа — 528,8 млн. куб. м на долю собственных источников приходится всего 3,0 процента. Причем отпуск природного газа Узбекистаном ежегодно уменьшается. В 2009 г. по сравнению с 2008 г. цена 1 тыс. куб. м газа возросла с 145 до 240 долл., или на 65,5 процента. По всей вероятности, эта тенденция будет продолжаться и дальше. Поэтому электрификация быта, замена природного газа другими собственными источниками топлива снизят энергетическую зависимость Таджикистана.
Энергетическая безопасность зависит и от надежности инфраструктуры самой отрасли. Уже достаточно долгое время в эту сферу не направляются необходимые финансовые ресурсы на поддержку инфраструктуры электроэнергетики: на проведение ремонтных работ, замену устаревших агрегатов, отдельных частей и узлов, средств передачи, электрических линий. Такая ситуация рано или поздно может привести к параличу отрасли.
Таковы, на наш взгляд, некоторые направления обеспечения энергетической безопасности в условиях Таджикистана.
