Харабет К. В., профессор кафедры уголовного права Военного университета.
Пожалуй, сложно найти более знаковую фигуру в ряду выдающихся русских писателей XIX века, последовательных борцов с крепостничеством, бесправием населения и чиновничьим беспределом, чем великий русский писатель-сатирик, публицист, издатель, государственный и общественный деятель Михаил Евграфович Салтыков (псевдоним Н. Щедрин), годы жизни — 1826 — 1889. Во многом продолжатель творческих традиций Н. В. Гоголя, писатель зачастую посредством эзопова языка создал незабываемую галерею сатирических образов представителей практически всех слоев и сословий помещичье-буржуазного общества <1>. У Салтыкова было немало выдающихся собратьев по перу (А. Н. Островский, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, Н. Г. Чернышевский, Л. Н. Толстой и др.), однако по меньшей мере в одном он отличался, превосходил своих коллег, ибо, дослужившись до высоких должностей вице-губернатора и председателя Казенной палаты, писатель не только словом, но и юридическими мерами, личным примером выступал в качестве защитника справедливости и закона. Великий русский драматург А. Н. Островский, восхищавшийся Салтыковым, называл его «пророком по отношению к будущему». ——————————— <1> Произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина приводятся по следующему изданию: М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в десяти томах. М., 1988.
Салтыков, безусловно, относился к тем выдающимся представителям передовой интеллигенции, которых без преувеличения называли властителями дум. Именно в таком качестве он выступал для нескольких поколений революционеров-демократов в России. Обличая бесправие и творимые беззакония в отношении широчайших народных масс в условиях самодержавия, Салтыков в своих художественных и публицистических произведениях многократно обращался к современной ему правовой тематике, был идейно и лично близок ко многим видным деятелям отечественной юриспруденции. Настоящая статья — попытка проанализировать некоторые факты биографии и основные вехи творчества великого писателя на фоне современного ему юридического мира царской России <2>. ——————————— <2> Анализу правовых взглядов М. Е. Салтыкова-Щедрина посвящено обстоятельное исследование канд. юрид. наук В. Д. Гольдинера «М. Е. Салтыков-Щедрин и царская Россия», опубликованное в журнале «Известия высшей школы» (серия «Правоведение»). Л., 1963. N 2. С. 129 — 137.
Годы учебы. Родился будущий великий писатель в селе Спасском Тверской губернии в семье купчихи и столбового помещика. О нравах, царивших в семье, отчасти можно судить по семейству Головлевых. В 1836 году Салтыков поступил в Московский дворянский институт, где проучился два года, после чего был переведен в Лицей. М. Е. Салтыков — выпускник Царскосельского лицея, обучался в нем в 1838 — 1844 гг., причем на его курсе (XIII) заканчивается собственно царскосельский период (с ноября 1843 г. учебное заведение было переименовано в Александровский лицей и в 1844 г. переведено в столицу). Писатель застал еще многих преподавателей, помнивших А. С. Пушкина и блистательный I-й выпуск. В Лицее, несмотря на происшедшие организационные изменения, еще был жив свободолюбивый дух пушкинского курса, бережно сохраняемый и передаваемый лицеистами (к слову, в течение всей жизни писателя товарищи-лицеисты не раз приходили ему на помощь — Унковский, Костливцев, Рейтерн и другие). В учебном заведении к этому периоду сложилась сильная школа преподавания права, почти полностью дублировавшая курс юридических наук в университете (что, впрочем, в дальнейшем было расценено как одно из доказательств утраты Лицеем своей оригинальности и уникальности как учебного заведения). В числе выдающихся и любимых учителей Салтыкова — Игнатий Акинфиевич Ивановский, профессор политической экономии и права, прослуживший в Лицее 30 лет (1837 — 1867 гг.). Интересный и символичный факт — Михаил Салтыков слыл первым поэтом своего курса. Уже в Лицее раскрылись блестящие способности Михаила, «хромало» лишь поведение — он отличался резкой прямотой, независимостью поведения и суждения, как впрочем, угрюмостью и крайней раздражительностью. К этому периоду относятся первые публичные демарши юного правдоискателя. Так, в 1843 году он участвовал в публичной обструкции профессору русского языка Ф. В. Гроздову, устроенной воспитанниками выпускного курса, обличал инспектора и преподавателя нравственных наук А. Ф. Оболенского, производившего тайные обыски комнат и личных вещей лицеистов <3>. ——————————— <3> Руденская М. П., Руденская С. Д. Наставникам… за благо воздадим. Л., 1986. С. 170 — 176.
Еще во время обучения в Лицее проявился интерес Салтыкова к уголовно-правовой материи, курс уголовного права и судопроизводства ученикам читал известный профессор-криминалист Я. И. Баршев, как ретроград и реакционер удостоившийся впоследствии критических замечаний Салтыкова. О братьях-ученых Баршевых стоит сказать отдельно. Я. И. Баршев и С. И. Баршев, студенты Московской духовной академии, являлись выпускниками школы Сперанского <4>. Я. И. Баршев, профессор уголовных и полицейских законов, преподавал в Петербургском университете и Лицее, позднее — в Высшем училище правоведения. С. И. Баршев преподавал по кафедре уголовных и полицейских законов Московского университета, был деканом юридического факультета и ректором университета. Его перу принадлежит первый русский курс уголовного права — «Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях (1841), в который вошли более ранние работы, в т. ч. «О мерах наказаний» (1840), с которым, возможно, Салтыков познакомился еще при обучении праву в Лицее. Считается, что в дальнейшем интерес к уголовному праву и тюрьмоведению у Салтыкова рос под влиянием общения с М. В. Буташевичем-Петрашевским, собрания кружка которого он посещал, увлекшись социалистическими идеями, а также под влиянием В. Г. Белинского. В ходе следствия по делу петрашевцев выяснилось, что Салтыков разделял взгляды Петрашевского, Герцена, ряда западноевропейских социалистов на природу преступности: «Причина преступности человека лежит, так сказать, вне его … Она заключается часто в бедности, силе страстей, противоречии интересов одного лица с интересами другого, выгод семьи — с выгодами общими и т. п… Поэтому источника всего худого не следует искать в природе человеческой, но в самом устройстве житейских отношений … через сделание этих отношений правильными могут быть устранены все вредные явления». На рубеже 1846 — 1847 гг., по не выясненным историками причинам, отношения между Салтыковым и Петрашевским прерываются <5>. И в дальнейшем на протяжении всей жизни писатель живо интересовался вопросами права. В его произведениях можно встретить сведения, указывающие на глубокие знания писателя во многих областях юриспруденции: уголовного права и судопроизводства, конституционного права (это, прежде всего, относится к документам эпохи реформ 60-х годов), зарубежного права (писатель ссылается на Habeas corpus 1679 г.), международного права (в рассказе «Превращение» цикла «Благонамеренные речи» один из героев рассказывает о Брюссельской конференции европейских государств по вопросам международного военного права (1874 г.) <6>. ——————————— <4> См. подробнее: С. В. Кодан Школа профессора российского права М. М. Сперанского // Государство и право. 2003. N 9. С. 88 — 95. <5> Цит. по: В. Д. Гольдинер. Указ. соч. С. 130. <6> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 5. С. 176 — 177.
На государственной службе. По окончании Лицея, который находился в ведении военного ведомства, Салтыков был определен для прохождения службы в Канцелярию военного министра кн. А. И. Чернышева. Однако столичная жизнь начинающего писателя продолжалась недолго. Внимание цензуры и III Отделения привлекли напечатанные в «Отечественных записках» повести «Противоречия» и «Запутанное дело» (посвященное проблеме социального неравенства и угнетения), особенно последнее. О литераторе было доложено императору Николаю I, последний сделал внушение военному министру — начальнику Салтыкова. Чернышев распорядился арестовать вольнодумца (Салтыков был посажен на гауптвахту) и провести следствие, результатом которого стал вердикт императора — сослать в Вятку, под особый надзор местного губернатора (Акима Ивановича Середы, впрочем, охарактеризованного современниками справедливым и бескорыстным чиновником). В Вятке (1848 — 1855 гг.) Салтыков проходит несколько ступенек чиновничьей служебной лестницы — от писца до советника губернатора. Круг его служебных поручений разнообразен: решение текущих вопросов административно-хозяйственной, финансовой и культурной жизни, ведение дознаний по уголовным делам, а также следствий (самое известное из них — дело о вятских раскольниках-старообрядцах), обеспечение снабжения тюрем и пересыльных этапов и др. Тематика следственных дознаний (в т. ч. по делу о раскольниках Ситникове, Смагине и других) в дальнейшем будет использована в сюжетах рассказов из раздела «Казусные обстоятельства» «Губернских очерков» <7>. Во главу угла своей государственной службы Салтыков ставил борьбу с беззаконием и взяточничеством. Многие из тех проблем, решать которые пришлось чиновнику Салтыкову, нашли художественное отражение в уже упомянутых «Губернских очерках» (1856 — 1857 гг.), тогда же, по-видимому, было сформулировано юридическое кредо писателя: «Борьбу надлежит вести не столько с преступлением и преступником, сколько с обстоятельствами, их вызывающими». В этих словах отчетливо видится влияние видного итальянского криминалиста, основоположника классической школы уголовного права Чезаре Беккариа, автора знаменитого труда «О преступлениях и наказаниях» (1764). Салтыков в эти годы был серьезно увлечен как личностью Беккариа, так и его правовыми взглядами, конспектировал его трактат, предполагал писать биографию ученого-просветителя. Так, в «Дневнике провинциала в Петербурге» Салтыков подчеркивает, что «ничто так не спасительно, как штраф, своевременно налагаемый, и ничто так не вредно, как безнаказанность», цитируя приверженца идей Беккариа профессора С. И. Баршева <8>. ——————————— <7> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 1. С. 405 и послед. <8> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 4. С. 71 — 72.
Со смертью Николая I заканчивается вятская ссылка Салтыкова (в освобождении писателя большую роль сыграли находившийся в служебной командировке в Вятке генерал П. П. Ланской и его супруга Н. Н. Ланская-Пушкина), он возвращается в Петербург и поступает на службу в Министерство внутренних дел (1856 — 1857 гг.), а с 1858 года проходит службу в должности рязанского вице-губернатора; в 1860 году его переводят на равнозначную должность в Тверь. Тогда же писатель привлекается к работе в составе комиссии по реформе земской полиции. В эти годы, предшествовавшие коренным государственным реформам 60-х годов, Салтыков много внимания уделяет вопросам практического совершенствования губернской и местной систем управления, продолжает вести непримиримую борьбу с любыми проявлениями беззакония, прежде всего взяточничеством и иными должностными преступлениями государственных служащих, выступает против канцелярской и судебной волокиты, произвола в следственных и судебных делах. Салтыковым лично были раскрыты преступления на фабрике Хлудовых (незаконная эксплуатация фабрикантом на правах рабов семей бывших крепостных, которые юридически были свободными) и в Скопинском городском банке (злоупотребления со стороны руководства) и переданы для проведения следствия (тогда, после отъезда писателя-чиновника из Рязани, дела были прикрыты, а преступная деятельность владельцев банка привела к грандиозной афере 1884 г. — его краху). Некто С. Н. Егоров, сослуживец Салтыкова по службе в Рязани, так сообщает о впечатлениях жителей губернии от нового вице-губернатора: «Многих бывших при нас секретарей и столоначальников не стало… Все землемеры отданы под суд… Все дело в том, что Салтыков составил себе идеал чиновника. И хочет подвести под этот идеал всех… Строгий в службе, он был в высшей степени правдив и человечен. Требуя от других работы… он сам изумлял всех своим трудолюбием… все его любили и ничем ради него не тяготились, потому что он всякого ценил по достоинству… давал быстрый ход по службе… Серьезный до суровости с равными, был очень мягок и деликатен с низшими». Идеальных личностей, руководителей, конечно, не бывает: так, например, современники отмечали излишнюю раздражительность Салтыкова-руководителя, а также указывали на его большую эмоциональную увлеченность азартными играми (картами) и излишнее употребление (в молодые годы) спиртных напитков. Но как нам не хватает в современной российской жизни руководителей — государственных служащих — честных и неподкупных, знающих закон, справедливых и при этом доступных проблемам народа) <9>. Доброжелательные характеристики Салтыкова, подобные вышеприведенной, сопровождали его на протяжении всей его службы. ——————————— <9> С. Н. Егоров. Воспоминания о М. Е. Салтыкове // М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Т. 1. М., 1975. С. 102 — 103.
Интересно заключение Салтыкова (вице-губернатора) по вопросу оценки деятельности чинов полиции по гражданским делам: она (деятельность) «представляет как бы одно сплошное озорство» (данное «озорство» очень живуче — современная судебно-прокурорская статистика, журналистские расследования свидетельствуют о многочисленных фактах незаконного участия, вмешательства правоохранительных органов в решение хозяйственных споров, нарушении конституционных прав граждан, рейдерстве и пр.). Активно боролся имеющими у него правовыми средствами Салтыков и против внесудебных репрессий, налагаемых помещиками на непокорных крестьян — направления в рекруты (т. е. в солдаты) и ссылку в Сибирь. По этим вопросам окончательное распоряжение принимал губернатор, до этого момента крестьяне вынуждены были много месяцев находиться в тюрьмах. Указанный порядок в тех губерниях, где «вице-губернаторствовал» М. Е. Салтыков, был отменен. На эти же годы приходится рост духовного влияния на Салтыкова революционных демократов во главе с Н. Г. Чернышевским. Положение государственного чиновника и писателя-публициста Салтыкова в этой связи становится все более двусмысленным, и в 1862 году он уходит в отставку и в дальнейшем его деятельность будет посвящена литературному творчеству. Вместе с Н. А. Некрасовым Салтыков становится во главе редакции «Современника», объединившего вокруг себя цвет российской интеллигенции — литераторов, ученых, юристов, а после закрытия этого издания — многолетнее совместное, а после смерти поэта и единоличное руководство «Отечественными записками», унаследовавшими традиции «Современника». В середине 60-х годов Салтыков вновь на короткое время возвращается на государственную службу по линии Министерства финансов (выбор данного министерства объясняется тем обстоятельством, что им руководил в тот период его лицейский товарищ М. Х. Рейтерн). Салтыков-Щедрин с 1865 по 1868 служит в должности председателя Казенной палаты в Пензе, Туле и Рязани и окончательно уходит в отставку в июне 1868 г. Юридическое окружение. Самым близким другом Михаила Евграфовича был выдающийся юрист и общественный деятель, один из отцов судебной реформы, адвокат Алексей Михайлович Унковский (1828 — 1893), служивший для многих воплощением адвокатской этики и порядочности вообще, бывший к тому же душеприказчиком писателя, а после его смерти — опекуном его детей. Унковского (недоучившегося лицеиста XVI курса Александровского лицея) и Салтыкова судьба вела вместе по жизни много лет. Так, еще на рубеже 50 — 60-х годов, в бытность Салтыкова на государственной службе в Твери, Унковский там же председательствовал в Тверском губернском комитете по крестьянскому проекту. Этому эпизоду в биографии своего друга посвящен очерк Салтыкова «Клевета» — А. М. Унковского местное дворянство огульно обвинило во взяточничестве, его прототипу в рассказе (Шалимову) писатель дает буквально следующий совет: «Во уважение этого глупого страдания, во внимание к этому нелепому раскаянию, убеждаю тебя, Шалимов: плюнь на клеветника». Также следует отметить, что именно Унковский снабжал Салтыкова судебно-криминальными историями, многие из которых послужили сюжетом будущих произведений писателя. Практически все громкие уголовные и политические процессы 60 — 80-х годов получили литературное освещение со стороны Салтыкова — писателя и публициста, вот только некоторые из них: дело червонных валетов, дело Кронсберга, дело о поджоге овсянниковской мельницы, нечаевское дело, процесс 50-ти, дело об убийстве фон Зона, процесс братьев Мясниковых и многие другие. Многих из выдающейся плеяды адвокатов — присяжных поверенных лично хорошо знал и уважал М. Е. Салтыков-Щедрин. К таковым относится один из самых знаменитых адвокатов России Владимир Данилович Спасович (1829 — 1906), король адвокатуры, ученый с огромным кругозором, литературовед, историк и философ, автор первого в России учебника по уголовному праву, профессор Петербургского университета. При этом другого выдающегося адвоката — московского златоуста Ф. Н. Плевако — писатель откровенно по каким-то причинам недолюбливал <10>. Писатель дружил и с известным адвокатом, часто публиковавшимся в «Отечественных записках» поэтом, Александром Львовичем Боровиковским (1844 — 1905), юристом демократических взглядов и широкого профессионального кругозора, закончившим профессиональное поприще обер-прокурором гражданского кассационного департамента Сената и сенатором. Другом Салтыкова также являлся адвокат Виктор Павлович Гаевский (1826 — 1888), директор Русского музыкального общества, ученый-пушкинист и литературный деятель, часто выступавший на политических процессах 70-х годов. Еще одним другом писателя был замечательный адвокат-публицист Владимир Иванович Танеев (1840 — 1921), брат композитора С. И. Танеева, очень оригинальный человек во взглядах и поведении, радикальный демократ, знакомый К. Маркса, почитатель Н. Чернышевского и П. Лаврова. Танеев регулярно собирал известных деятелей науки, культуры и искусства на ежемесячные обеды в московском ресторане «Эрмитаж», среди присутствовавших постоянными гостями были, в частности, писатель-сатирик Салтыков и композитор (выпускник училища правоведения) П. И. Чайковский. Любопытно, что Танеев, острослов и неуживчивый человек, в своих воспоминаниях промыл косточки и негативно отзывался о большинстве из ближайшего окружения писателя, в т. ч. о таких, несомненно, достойных личностях, как Унковский и сам Салтыков. Также хорошими знакомыми Щедрина были другой брат С. И. Танеева, тоже адвокат П. И. Танеев и знаменитый врач С. П. Боткин. Товарищем Салтыкова и одновременно коллегой по писательско-издательскому цеху был Константин Константинович Арсеньев (1837 — 1919), один из первых адвокатов, многолетний председатель Петербургского совета присяжных поверенных, поборник свободы печати, публицист и литературовед. Именно про него современник писал, что «самый блестящий гонорарий не заставит его взяться за дело нечистое». Среди знаменитых работ Арсеньева — «Предание суду и дальнейший ход уголовного дела до начала судебного следствия» (1870), «Судебное следствие. Сборник практических заметок» (1871), «Заметки о русской адвокатуре» (1875), «Салтыков-Щедрин» (1905). Впрочем, эти обстоятельства нисколько не помешали сатирику «пройтись» и по Арсеньеву в «Дневнике провинциала в Петербурге» <11>. Начиная с 70-х годов на протяжении полутора десятка лет личное знакомство и доброжелательные отношении связывали Н. Щедрина с выдающимся судебным деятелем А. Ф. Кони. ——————————— <10> Н. П. Орлов. М. Е. Салтыков (Щедрин) // М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Т. 2. М., 1975. С. 175. <11> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 4. С. 154, 533.
Юридический мир произведений писателя. Салтыкову посчастливилось жить и творить как в дореформенной, так и в России эпохи великих судебных реформ. Им увековечены в литературе отрицательные типы как «старых» стряпчих, так и присяжных адвокатов. К первым относится Могильцев из «Пошехонской старины». «Отечественные записки», издававшиеся М. Е. Салтыковым, в 1875 — 1877 гг. опубликовали два его очерка («Между делом» и «Отрезанный ломоть»), посвященные «молодой» адвокатуре и резко критикующие ее. В 70 — 80-е годы сатириком в художественных и публицистических произведениях выведена галерея «продажных» поверенных, которые «большие куши рвут». Среди наиболее «ярких» образов — Перебоев из «Мелочей жизни», Тонкачев и Ловкачев из «Господ ташкентцев», Балалайкин из «Современной идиллии», Хлестаков из «Дневника провинциала». Впрочем, в этой критике адвокатского сообщества, в т. ч. со стороны выдающихся представителей русской литературы, Салтыков был не одинок, достаточно вспомнить его коллегу и единомышленника Н. А. Некрасова, а также Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского и других. Между тем, начиная с 80-х годов, по мере роста авторитета «новой» адвокатуры и на фоне ее очевидных успехов в политических процессах по защите инакомыслящих хор критики притих. Сам же Н. Щедрин в эти годы, помимо бичевания вечных пороков человечества, поразивших, что не удивительно, и новые (в контексте реформ 60-х годов) институты государства — суд и адвокатуру, брал их и под свою защиту, обоснованно считая, что отмена крепостного права, создание новых судов и земская реформа как главные итоги «19 февраля» (речь идет об известном Указе Александра II от 19 февраля 1861 г.) являются основой для формирования в стране законности. Несмотря на всю свою язвительность и резко критическое отношение к существующим юридическим структурам вообще, Салтыков понимал и высоко оценивал значение суда присяжных как самого демократического учреждения судебной системы, ибо в состав присяжных позволялось попадать разночинцам, торговцам, представителям свободных профессий, рядовому чиновничеству и пр. Особенно это было важно в политических процессах, ибо воля присяжных практически не поддавалась давлению властей. В «Современной идиллии» писатель, сообщая о результатах рассмотрения дела без суда присяжных, сатирически констатирует: «Присяжных заседателей не было никого, потому что процесс был политический, а у присяжных заседателей политического смысла не полагается» <12>. И в наше время среди ученых и практиков присутствуют дискуссии о необходимости «суда толпы» — суда присяжных для России, в новейшей российской истории известны небезуспешные попытки властей (путем использования формальных юридических процедур) изъятия уголовных дел из юрисдикции суда присяжных в целях гарантированного получения «правильного» судебного решения (например, по нашумевшему делу Ульмана). Между тем при всех недостатках суда присяжных, еще Н. Щедрин, равно как А. Ф. Кони и другие современники великих судебных реформ, обращал внимание на безусловную важность учета и общественного мнения при вынесении справедливого вердикта по сложным уголовным делам, отнесенным к подсудности судов присяжных. ——————————— <12> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 8. С. 255.
Блистательным сатириком-полемистом отметился М. Е. Салтыков в цикле «Помпадуры и помпадурши» (1863 — 1874 гг.), явившемся обличительным приговором для высшей чиновничьей бюрократии <13>. ——————————— <13> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 2. С. 5 — 290.
В другой знаменитой сатире «Господа Молчалины» (1874 — 1876 гг.) от писателя досталось умеренности и аккуратности, тому типу чиновничества, который выступает ревнивым исполнителем воли высшего начальства. Автор иронично соотносит поведение Молчалиных с требованиями «Устава о предупреждении и пресечении преступлений» — одного из первых в России специальных криминологических актов <14>. ——————————— <14> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 3. С. 361 и послед.
Самое знаменитое произведение М. Е. Салтыкова «Господа Головлевы» представляет собой жестокую девиантологическую картинку, запечатлевшую судьбы разоряющегося и сходящего с исторической сцены дворянско-помещичьего общества (на фоне истории духовной и физической деградации одной провинциальной барской семьи сатириком исследуются многие вечно злободневные социальные проблемы — преступность и ее причины, генезис феномена стяжательства, детерминизм суицидального поведения и проституции <15>. ——————————— <15> М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. Т. 6. С. 5 — 294.
По мнению автора, многие зарисовки великого писателя-сатирика и сегодня являются серьезным профилактическим, превентивным средством, которое целесообразно использовать в воспитательных целях — в учебно-педагогическом процессе при подготовке кадров для государственной и муниципальной службы, на занятиях по юридической этике. Популяризация литературных и правовых взглядов, гражданской позиции Н. Щедрина, а также содержащегося в повестях и очерках антибюрократического потенциала будет способствовать формированию нравственной личности будущего государственного служащего.
