Никита Колоколов, профессор, доктор юридических наук, г. Москва.
Проблема образования в России во все времена стояла исключительно остро. Во-первых, по европейским меркам, к науке мы пристрастились довольно поздно… Во-вторых, до сих пор массовый отечественный родитель не желает учить своего ребенка как следует.
Помнится, учитель Онегина «учил его всему шутя…», именно так мы учим в вузах недорослей XXI века, «чему-нибудь и как-нибудь». Налицо традиционный российский выставочный стандарт: одни делают вид, что учатся, другие — что учат по-настоящему. Как относиться к этому, безусловно негативному, явлению? Профессор Н. Иванов (РПА), будучи специалистом в области уголовного права, квалифицирует сложившуюся ситуацию как вредительство. Сразу оговоримся, что в суровых оценках он не одинок. В свое время другой не менее известный специалист, профессор В. Томсинов (МГУ), опубликовал две статьи, суть которых следующая: место преступления — юридический факультет (Закон. 2009. N 3, 9). Скажем больше, наш Президент В. Путин, встречаясь в прошлом году со студентами-юристами, пусть и витиевато, но констатировал: «Юридическое образование раньше было лучше».
Относительно причин ухудшения качества юридического образования сказано очень много, в основном не по существу, ибо, прежде чем ответить на вопрос, как учить, последовательно следует ответить на вопросы, кого учить и чему учить.
Кого учить? Основная масса студентов-юристов (по моим наблюдениям, до 90%) идет в вуз не за знаниями: мальчики — чтобы «откосить» от армии, девочки — чтобы дождаться замужества. Естественно, что юридические науки для них — «китайская грамота», а процесс образования — каторга. При этом практически все студенты уверены в том, что любые дипломы в нашей стране покупаются, а среди получивших должности «чужие весьма редки», как писал А. Грибоедов в «Горе от ума», «все больше свояченицы детки».
Это во времена отсталой царской империи выпускники распределялись в зависимости от полученного на экзаменах балла, теперь в карьере главное — родительские связи. В таких условиях особую значимость приобретает реплика профессора Т. Морщаковой о «числе оттенков у современной тройки».
Чему учить? К ответу на данный вопрос и подступиться трудно, ибо заказов на специалистов с конкретными знаниями в сфере юриспруденции в современной России просто не существует. Есть некие, взятые с потолка стандарты, по существу мало обязывающие к чему-то конкретному туманные рекомендации, согласно которым студент должен прослушать определенное количество лекций по базовым дисциплинам. Однако любая отрасль права — бездонный колодец, о глубине погружения в который нет смысла говорить до тех пор, пока не будет ясно, с чем будущий юрист столкнется в жизни. Поскольку кадровая политика в юриспруденции в основном отдана на откуп клановым отношениям, предугадать место работы конкретного молодого человека немыслимо. Подавляющее большинство наших студентов-юристов получает некую сумму энциклопедических знаний по специальности. Если называть вещи своими именами, то по окончании вуза они конкретно не знают ничего.
Как организовать юридическое образование? Миру известно множество моделей. Среди всеобщего их многообразия можно выделить два варианта.
1. Например, «на французской стороне» молодой человек у вольных профессоров несколько лет учится праву вообще, после чего на действительно конкурсной основе поступает в специализированное образовательное учреждение, где уже узкие специалисты, в основном практики, натаскивают его в конкретном виде деятельности. В основе такого образования — жесткий договор: со стороны государства гарантия «мы тебе знания плюс достойную стипендию (1200 евро) плюс место работы», а со стороны студента обязательство «согласен распределиться с учетом балла на выпускных экзаменах, в противном случае — возвращаю стипендию».
В рамках конференции «Пересечение взглядов на развитие административного права во Франции и в России» (23 — 24 февраля 2014 года, Центр публичного права, Университет Оверни, Клермон-Ферран, Франция) французские коллеги поинтересовались: «Вы собираетесь учредить административные суды, а кто же будет готовить для них судей?» Пришлось признаться, что специальная подготовка судей, как, впрочем, и следователей, прокуроров, адвокатов, нотариусов, в России, в отличие от Франции, законом не предусмотрена. Для того чтобы занять должность, достаточно диплома о высшем образовании. В следователи и прокуроры с распростертыми объятиями принимают студентов, сразу распределяя их на должности старших специалистов…
Что после этого стоит возмущение общественности относительно того, что в судьи у нас идут «воспитанники аппарата судебной системы, уже отягощенные профессиональной деформацией». В наших условиях это нормально, ибо люди с улицы вообще не имеют представления о судейской профессии.
2. Сразу готовим узкого специалиста. Угадать с первого взгляда, кому быть юристом, а кому нет, практически невозможно. В таком случае система образования предполагает отсеивание до 50% студентов за годы обучения в вузе. Нет, наше общество не столь безжалостно к своим детям — куда гуманнее вручить диплом каждому желающему (Б. Окуджава: «Дай каждому то, что он хочет»). О том, что по специальности смогут работать в лучшем случае 20%, пока умолчим.
Что касается критики Н. Иванова относительно бакалавриата и магистратуры, то вспомним басню И. Крылова «Мартышка и очки» и армейское «плохо, когда начальник с инициативой». Дело не в том, сколько лет учить студента: четыре года или пять-шесть. Главное — кого и чему. В свое время в трех специализированных юридических вузах (например, в Харьковском им. Л. М. Кагановича) учили четыре года, а на юридических факультетах университетов — пять. Однако практики ценили именно выпускников ХЮИ, ибо те в отличие от «философов» работу знали…
