(Богинич О. Л.) («Российский юридический журнал», 2010, N 5)
ГЕНЕЗИС ПРАВА КАК ПРАВА СИЛЫ <*>
О. Л. БОГИНИЧ
——————————— <*> Boginich O. L. (Ukraine, Kiev) Genesis of law as a law of power.
Богинич Олег Леонидович — кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института государства и права им. В. М. Корецкого Национальной академии наук Украины (Украина, Киев).
Рассматривается проблематика генезиса права как права силы. Исследуются исторические формы и практика их реализации в условиях современных государств.
Ключевые слова: генезис права, право силы, право формального равенства.
Problem of the genesis of law as a law of power is considered. The author researches historical forms and practice of realization in conditions of the modern states.
Key words: genesis of law, law of power, law of formal equality.
На пороге третьего тысячелетия человечество столкнулось с новыми вызовами: глобализацией, изменением климата и т. п. Их появление свидетельствует о необходимости изменения форм человеческого бытия в социально-экономических и политических сферах, но прежде всего в сознании человека, в частности научном. Именно с некоторыми несовершенными научными моделями построения Вселенной (в первую очередь это касается социальной материи) связаны многочисленные проблемы развития человечества, которые уже приобрели планетарный масштаб. Речь идет об идеологии завоевания природы, которую исповедовали в XIX в., преимуществе одного способа производства над другим, одной расы над другой, одних форм общежития людей над другими, что было характерно для XX в. Наступило время изменения научных парадигм, особенно философской и правовой. Если в первом случае речь идет о трансформации мировоззрения ученых, то во втором — об изменении существующего правопорядка как между странами, так и внутри государств в плоскости отношений «государство — гражданин», «гражданин — гражданин». Современная философия признает, что в нашем веке, в постклассической картине мира, утверждается фундаментальный принцип антропности, согласно которому мировые физические константы (элементарного заряда, элементарного действия, скорости расширения Вселенной и т. п.) способствуют возникновению биосферы и началу социогенеза. Иначе говоря, жизнь и человек оказались вписанными в природу материи более органично, чем считали ранее <1>. Итак, сегодня мы становимся свидетелями антропологического поворота в развитии человечества, когда все больше наук, как естественных, так и гуманитарных, обращаются к проблематике человека, его бытия во Вселенной. В частности, в гносеологии это привело к замене теории отражения действительности теорией ее реконструкции в сознании индивида, т. е. к сведению гносеологии к онтологии. По П. Бергеру и Т. Лукману, человек не отражает в своем сознании мир, а конструирует его и таким образом наполняет его другим смыслом, который обусловливается принадлежностью субъекта определенному типу культуры, социальному, ценностному, контекстуальному пространству <2>. С нашей точки зрения, изложенный вывод имеет под собой определенную почву, но только в смысле предоставления некоторым явлениям объективного мира субъективной смысловой окраски, между тем как сами явления не перестали существовать как объективная реальность. Например, экономические отношения обмена товаров независимо от их субъективного восприятия отдельными индивидами продолжают существовать как обмен рыночными эквивалентами, которому первые подчиняются независимо от воли и желаний. ——————————— <1> Кримський С. Б. Запити фiлософських смислiв. Киев, 2003. С. 23. <2> Цит. по: Кримський С. Б. Указ. соч. С. 23.
Между тем антропологический поворот в науке существует, коснулся он и теории права. По мнению В. Плавича, последняя старается осмыслить зависимость права от человека, более того, генезис права невозможно понять без проникновения в природу человека <3>. ——————————— <3> Плавич В. Перехiд до новоi парадигми права // Юридична Украiна. 2006. N 12. С. 4 — 7.
История права сопровождает историю человечества. Именно с последней право приобретает трансцендентальное значение. С начала существования человеку принадлежало его первое и главное право — право на жизнь, которое следует рассматривать как требование ко всему окружающему миру не нарушать это право. Защищая свое право на жизнь, человек боролся как с силами природы, животным миром, так и с другими членами первобытного общества. С этого первого — субъективного права возникло притязание ко всем другим лицам: не нарушать указанное право (в соответствии с современной теорией права это имеет название абсолютных правоотношений). На этапе перехода от человека «присваивающего» к человеку «производящему» человек избавился от необходимости ежедневной борьбы за свою жизнь с силами природы. На первый план вышла борьба с равными себе за личную безопасность, материальные блага. Поскольку все люди разные, в первую очередь по своим физическим возможностям, то притязание всех на право жить, безопасно существовать, получать необходимое сталкивалось с преимуществами, которые предоставляли более высокие физические кондиции отдельных индивидов, и генетически первичное равное право всех постепенно трансформировалось в право отдельных лиц — право силы, которое не признавало равенства всех субъектов и способствовало навязыванию своей воли другим. Таким образом, на определенном этапе общественного развития определенная группа индивидов поняла, что их притязания на жизнь, безопасность, средства существования легче реализовать, не признавая права других на такие же блага и лишая последних владения ими. Иначе говоря, на смену равного права всех пришло доминирующее право отдельных лиц, которое приобрело форму права силы. Исходя из этого, можно сделать вывод, что равные права членов первобытного общества сменило неравное право родоплеменной общины, где вожди, члены совета старейшин пользовались преимуществами своего статуса перед другими членами племени. Неравное право в открытой форме существовало на протяжении достаточно длительного исторического периода: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм. Причем на этапе капиталистической формации право силы в форме преимуществ, которые предоставляли статус, положение, привилегии господствующего сословия, изменяет очевидную дискриминационность на формальное равенство членов общества, но, используя преимущества, которые носители этого права получили ранее, в том числе за счет открытой эксплуатации более слабых — и тут можно согласиться с К. Марксом, формальное право равных осталось тем же правом неравных <4>. ——————————— <4> Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 19.
Правда, надо сказать, что с развитием общества, особенно в последнее столетие, социальный дарвинизм сменился смягчением форм социального неравенства как производной от фактического неравенства за счет перераспределения материального богатства через государственный бюджет в пользу социально уязвимых слоев населения. Говоря о праве силы как доминирующей форме права в предыдущие этапы исторического развития человечества, следует подчеркнуть, что у представителей класса правящих в той или иной форме оставалось равное право претендовать на получение материальных или иных благ. К их числу со временем примкнула многочисленная группа индивидов, которые осуществляли процессы обмена продуктами с помощью торговли, где основанием присвоения материальных благ было уже не осуществление права силы в открытой форме, а признание другого субъекта равным себе и потому получение от него определенного продукта не на условиях насилия, а на условиях обмена между равными субъектами. Таким образом, право силы в открытой форме дополнялось правом формального равенства, где каждый получал необходимое путем обмена с другими. Так появилось частное право равных по формальному статусу лиц. Как следует из изложенного, фактическое неравенство людей на определенном этапе социального развития привело к их правовому неравенству, которое со временем трансформировалось в формальное равенство, хотя фактически разных людей. Вместе с тем это большой шаг вперед в прогрессе человечества, поскольку право силы в его открытой форме можно идентифицировать как варварское право, на смену которому пришло цивилизационное право равных по правовому статусу лиц. Практика функционирования современных государств свидетельствует, что и это право претерпевает трансформацию в сторону гуманизации, где фактическое неравенство отдельных групп людей нейтрализуется определенными льготами со стороны государственных органов. Так, в большинстве стран безработным выплачивается пособие, осуществляется их бесплатная переквалификация, матерям, которые воспитывают детей без отца, также предоставляется финансовое содержание от государства и т. п. Говоря о трансформации права силы в право равных по формальному статусу лиц, не следует забывать, что право силы вследствие имманентно присущих ему свойств всегда потенциально присутствует в любом действии субъекта права, когда оно не встречает равных правопритязаний со стороны других субъектов права, оно всегда имеет тенденцию к возрождению. Примером, который ярко подтверждает данный вывод, может служить недавняя приватизация бывшего общенародного имущества как в Украине, так и в других республиках Советского Союза, когда более агрессивные, бесчестные бизнесмены и приближенные к ним политики смогли присвоить львиную долю такого имущества. Сегодня произвол государственных структур в отношении граждан также объясняется указанными причинами, когда при отсутствии полноценного гражданского общества, которое могло бы спросить с должностных лиц государства за неудовлетворительное выполнение ими обязанностей, последние осуществляют свои обязанности, пользуясь правом силы, т. е. или злоупотребляют правами, или выполняют их ненадлежащим образом. В литературе встречается мнение, что причиной такого положения является отсутствие достаточной правовой культуры как у граждан, так и у государственных служащих <5>. С нашей точки зрения, с таким выводом трудно согласиться полностью, поскольку культура (правовая культура) — это феномен сознания, который имеет под собой историческую почву, и только тогда, когда она становится собственным убеждением определенного индивида, на нее можно положиться как на основу правомерного поведения. В свою очередь, для большинства граждан правовая культура становится доминантой собственного поведения только в случае, когда она определяется существующей правовой реальностью, зависящей от способов обмена материальными благами. ——————————— <5> Костенко О. М. Культура i закон — у протидii злу. Киев, 2008. С. 73.
Если доминирующая форма обмена материальными благами — это применение права силы как в открытом, так и завуалированном виде (обмане, например), то весьма тяжело надеяться на уважение к праву как к проявлению высшей справедливости со стороны граждан и государственных служащих. В случае же, когда отношения обмена есть равноправные и справедливые, а противоположное — исключение, только тогда можно говорить о правовой культуре как основе правомерного поведения. Таким образом, право в его субъективном измерении можно рассматривать как правомерное притязание каждого на какое-либо благо, с которым корреспондирует обязанность всех (абсолютные правоотношения) либо конкретных лиц (относительные правоотношения). В объективном смысле право — это совокупность общеобязательных правил поведения, исполнение которых обеспечивается принудительной силой внешнего авторитета (либо вождями, жрецами в доклассовом обществе, либо государством в государственно-организованном обществе). Причем в последнем случае право еще не связано моральными императивами естественного права (поступай так, как ты хочешь, чтобы поступили с тобой, относись к другому как к цели, а не средству и т. п.), которые были сформулированы намного позже: в период перехода от права силы к праву формального равенства. Феномен права силы как одну из первых и более влиятельных форм права также можно объяснить при помощи теории синергетики. В соответствии с последней какая-либо система (физическая, биологическая, социальная, информационная и т. д.) склонна к самоорганизации на основании определенных параметров порядка и обобщенной синергетической информации <6>. В качестве параметров, с нашей точки зрения, применительно к обществу как раз и выступает право силы, воспринимаемое как правопорядок, который основывается на такой силе, а в качестве информации — идеальный образ такой силы в сознании индивидов как проявление объективной необходимости, хотя и не всегда справедливой, по мнению большинства, но такой, которая требует подчинения. Более того, в процессе самоорганизации системы происходит возникновение и самозарождение смысла ее развития, т. е. право силы на протяжении долгого периода выступало тем системообразующим фактором, который сопровождал существование человеческой цивилизации и опосредованно оправдывал многочисленные факты открытого либо завуалированного насилия необходимостью сохранения социума как смысла его существования. Вместе с тем в точке бифуркации человечество выбрало другой вектор развития (либо вернулось к первичной форме) — признание формального равенства всех людей, народов и стран. И вот уже новый смысл его развития определяет движение вперед. Это принципы равенства, свободы, справедливости. ——————————— <6> Лук’янець В. Синергетика // Фiлософський енциклопедичний словник. Киев, 2002. С. 581.
В контексте исследования также эвристичной, с нашей точки зрения, выглядит антропологическая теория правового генезиса. Именно она дает возможность вернуться к далекому прошлому человечества и посмотреть на истоки права в обществе без поздних идеологических наслоений и мифов, которые сопровождали возникновение такого сложного явления, как право. Выше уже акцентировалось внимание на праве силы как доминантной форме права в сообществах, которые выступают предшественниками современного общества. Это подтверждается в трудах многих авторов. Так, специалист по истории древнерусского права В. И. Сергеевич писал, что обычное право с самого начала было правом сильного <7>. С точки зрения С. С. Алексеева, указанная форма права есть доцивилизационная стадия права, сущность которой состоит в том, что право принадлежит просто сильному, отражает относительно доцивилизационных порядков присущие им иерархические основы и выступает в виде упорядочивающего и стабилизирующего фактора, который противостоит энтропии и хаосу, способствуя интересам выживания сообщества первобытных людей <8>. Французский антрополог права Н. Рулан утверждает, что агрессивность (как производная от права силы форма поведения) имеет целью поддержку социальной иерархии в обществе: в случае противостояния более сильный или тот, кто занимает высшую ступень в общественной иерархии, принуждает более слабого или того, кто стоит на более низкой ступени, признать себя <9>. ——————————— <7> Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М., 2004. С. 7. <8> Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 297 — 298. <9> Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999. С. 150.
Таким образом, очевидная константа права есть его силовое измерение, являющее на протяжении многих тысячелетий имманентную характеристику последнего, которую нельзя игнорировать при построении современных теорий правопонимания и оценке существующего правопорядка. Ошибочная идеализация действующего права исключительно как справедливого, базирующегося только на восприятии «должного», без учета практики его реализации приводит к возникновению новых мифологем и дезинформации субъектов права относительно существующей опасности взаимного юридического общения, имеющих место при обмене материальными и духовными благами. Так, смена социалистической системы хозяйствования на рыночную не сопровождалась предупреждением общественности о рисках, связанных с переходом на новую систему общественных отношений. Между тем индивидуализация собственности, выступающая следствием рыночных трансформаций в бывших социалистических странах, с точки зрения западных ученых, создает предпосылки для дополнительных конфликтов и способствует развитию агрессивности, где насилие между индивидуумами играет важную роль, что и демонстрирует американское общество <10>. Изложенное, как указывалось выше, ярко проявило себя в процессе приватизации бывшей общенародной собственности, которая прошла в большинстве постсоветских стран. К сожалению, и наши дни изобилуют примерами проявления силы в форме злоупотребления правом, например во время рейдерских захватов привлекательных объектов собственности отдельными агрессивными индивидуумами. ——————————— <10> Roberts S. Order and Dispute. An Introduction to Legal Anthropology. N. Y., 1979. P. 157.
Таким образом, антропология права подтверждает, что право — это не только достижение цивилизации, но иногда и опасное оружие, и это необходимо иметь в виду каждому гражданину, вступающему в любые правоотношения в рыночных условиях (многочисленные факты мошенничества с так называемыми трастами в начале 90-х гг. минувшего века красноречиво подтверждают это). Поэтому правовое воспитание и правовая пропаганда являются необходимым условием современной социализации личности, позволяющим формировать правосознание индивида в соответствии с имманентными характеристиками права. Причем делать это нужно, с нашей точки зрения, начиная со школьной скамьи, преследуя цель уберечь молодое поколение от иллюзий автоматического действия права без собственных усилий по реализации его предписаний, фиксации существующей при этом опасности.
